Из-за проблем на форуме воскресную выкладку делаю только сегодня. Так как писать третью часть начал только с прошлого четверга, то пока готовы только первые две главы.
Главы 1 - 2 (Хизер у себя дома).
Часть Третья
БОГ ТИХОГО ХОЛМА
1
Потом, когда безумие, погружённое в колыхающийся красный туман, кончилось и все ушли, Хизер осталась одна.
Одна.
Она подошла к висящей на стене фотографии. Почти новая, они с отцом снимались год назад. Оба улыбаются в объектив. Счастливы в стенах своего убежища, и жизнь их спокойна и размеренна.
Хизер подумала, не снять ли фотографию со стены. Она не могла смотреть на прежнюю жизнь сейчас, когда отец лежал за стеной в спальне, холодный и бездыханный. Но не стала трогать, потому что она собиралась уйти из дома, которого час назад считала своим приютом навека. Уйти и... не возвращаться.
А разве не так? Разве может она хотя бы один день прожить в тех стенах, которые некогда хранили и оберегали их обоих? Разве может каждосекундно видеть все эти такие милые и знакомые вещи, полные счастливых воспоминаний? Разве может она продолжать жить здесь, когда всё кругом напоминает, шепчет, кричит ей о том, что никогда не вернёшь?
Нет, подумала Хизер. Она не может. И эти безмятежные стены, на которых отливает свет торшера, скоро будут не её. Если только она переживёт эту ночь и утром солнце всё ещё будет с ней, то она уйдёт отсюда. Уедет из Эшфилда далеко-далеко, на другой конец страны. Квартира 102 в вилле Дейзи стала для Хизер чужой. Когда отец перестал дышать и его дух, пропитавший это место любовью и заботой, исчез, квартира слилась с большим враждебным миром, стала её частью.
Но это будет потом, а пока... Пока дорога ей одна. И пролегает она в лесной городок Тихий Холм, откуда отец безуспешно пытался убежать все эти годы.
Хизер устало подошла к окну и опёрлась лбом о гладкую поверхность. Чёрное стекло. За ним лестница, которая кажется поднимающейся прямо в небо. А за ней – город. Ночной Эшфилд с безлюдными улицами. Хизер знала, что у подъездных дверей виллы стоит автомобиль, выпускающий из выхлопной трубы кольца сизого дыма. За рулём сидит мужчина в заляпанном грязью коричневом плаще и дремлет, устало опустив голову на баранку. Что ж, у него ещё было время отдохнуть, пока Хизер прощалась.
Собирался дождь. Хизер не помнила, были ли на небе тучи, когда она заходила в дом, но теперь было ясно – ливня не миновать. На пышные кроны деревьев уже налетел тёплый ветер – предвестник дождя.
Пойдёт дождь, грустно подумала Хизер, глядя в темноту. Утром все проснутся, увидят, что ночью город поливало... и никто не узнает, что произошло за эту ночь со мной и отцом.
Глупая мысль щипала сердце. Хизер вспомнила, как рыдала у ног отца в полубессознательном состоянии, и время казалось застывшим навсегда. Всё вокруг было залито противным красным оттенком, и капли крови на полу, ведущие к окну, терялись на этом фоне. Но когда столетия спустя Хизер увидела эти следы и к ней вернулось умение мыслить, она отреагировала мгновенно, не теряя ни секунды. Схватив катану, которая без дела валялась под правой рукой, она вскочила на ноги и стремглав бросилась на балкон. Лестница вела только вверх, и только на крышу здания. Убийца мог за это время сто раз спуститься с крыши по главной лестнице и скрыться во мгле, но Хизер почему-то чувствовала: он там, наверху. Чувство вылилось в уверенность, когда она выбралась на крышу и увидела одинокую женскую фигуру у края парапета. Услышав шаги Хизер, женщина обернулась. Хизер поперхнулась, увидев ненавистное крысоподобное лицо. Клаудия спокойно смотрела на неё, заглядывая в глаза. Внизу шумел ветер.
- Это ты сделала?! – пронзительно закричала Хизер, и слёзы непроизвольно брызнули из глаз. – Ты?
Клаудия кивнула:
- Ты опоздала.
- Но зачем? Зачем?!!
Хизер до боли сжала рукоятку катаны. Клаудия видела грозное оружие в руке девушки, но не обращала никакого внимания. В отличие от Винсента, который всё время почтительно косил глаза на острое лезвие.
- Месть за дело семнадцатилетней давности, - ответила она. Светло-рыжие волосы чуть шевелились под дуновениями воздуха. – Если бы не этот человек, наша мечта воплотилась бы в жизнь уже тогда. И ещё он забрал у нас тебя.
Да, подумала Хизер. Грудь заклокотала от ярости. Да, он забрал. И теперь вы получите меня обратно. Получите меня сполна.
- Ты заплатишь за это.
Хизер стала наступать на Клаудию, поднимая лезвие катаны. Клаудии некуда было убегать - за спиной находился только чёрный обрыв да узкая полоса бетона. Но она и не пыталась делать это, а оставалась на месте и спокойно продолжала, словно не замечая приближающуюся Хизер:
- Есть другая причина, если ты хочешь знать - наполнить твоё сердце ненавистью. Поверь мне, так и должно быть. Когда-нибудь ты и сама поймёшь.
- Нет! – Хизер снова сорвалась на отчаянный визг, заглушаемый ватной тьмой. – Я никогда не пойму, слышишь – никогда!
Кончик лезвия нацелился на Клаудию. Странно, но женщина в чёрном балахоне даже в тот момент не предприняла никакой попытки защитить себя от обезумевшей девушки. Воздев руки к небу, она вещала:
- Просто постарайся вспомнить меня и свою истинную сущность. Попробуй, у тебя получится. Ты родишь Бога и подаришь нам вечный Рай.
Вместо ответа Хизер вобрала в грудь воздуха. Она готовилась к решающему – первому и последнему – удару. Оказывается, убить человека так легко, отрешённо думала она, уже представляя Клаудию, скрючившуюся у края в собственной крови. Ещё вчера она была на все сто убеждена, что люди, способные на убийство – настоящие монстры. Но если этот человек убил твоего отца, то взгляды на проблему способны сильно поменяться...
Вися на волоске от гибели, Клаудия наконец позволила себе чуть нахмуриться:
- И что, убьёшь меня?
Хизер сжала губы и размахнулась. Да. Убью.
Но катана замерла в воздухе, когда из-за спины раздался булькающий рык, словно вырвавшийся из горла того самого сказочного дракона. Хизер резко обернулась. Чудовище – неимоверно вспухшее человеческое тело с пупырчатой головой, напоминающей разворошенный пчелиный улей – появилось из темноты, издавая глухой рык. В руке оно держало длинную острую пику. Хизер обомлела, глядя на бегающие свинячьи глаза существа и его мускулистое тело, с головы до ног покрытое липкой слизью.
- Это он убил твоего отца, - сказала Клаудия позади неё. - Я лишь отдала приказ. Так что ты сделаешь?..
Убийца.
Он надвинулся на Хизер, угрожающе выставив вперёд пику. На кончике пики была кровь. Кровь отца. У Хизер при виде пики начали предательски стучать зубы. Пасть монстра расплылась в злорадной ухмылке, когда он увидел её испуг.
Не в силах шевельнуть пальцем, Хизер чувствовала, как Клаудия величественно прошла за её спиной и направилась к двери лестницы. Стой! – захотела закричать она. – Не смей уходить! Я с тобой ещё не закончила! Но Клаудия опередила её:
- Разберись с ним. А я буду ждать тебя там, где всё начнётся - в городе Тихий Холм.
Скрипнула и закрылась дверь. Хизер осталась на крыше лицом к лицу с убийцей. Тот торжественно поднял окровавленное оружие и издевательски покачал перед её лицом. Не желаете сыграть партию?
- Ладно, - сказала Хизер и нехорошо улыбнулась. – Как хочешь. Ты заплатишь за всё, и прямо сейчас.
Далее было буйство, пропитанное ненавистной краснотой и горячими ошметками чьей-то трепещущей плоти. Хизер помнила только необычайную лёгкость во всём теле, неумелые попытки противника пронзить её пикой и то, как она смеялась – громко, всё время, почти без остановки. Убийцу это, похоже, озадачивало, и в какой-то момент он даже предпринял попытку ретироваться в сторону лестницы. Но Хизер не дала ему шанса...
Она пришла в себя, когда безжалостно рубила уже мёртвое тело монстра, распластанное по крыше. Катана кровожадно погружалась в плоть и очерчивала дугу вверх, чтобы повторить свой путь. Всё было залито тёплой кровью – тело чудовища, её руки, жилетка, юбка... Хизер осознала, что продолжает смеяться, как безумная, и заставила себя заткнуться. Отставив катану, она с ужасом посмотрела на то, что натворила. Голова невыносимо болела, и вид крови превозносил эту боль до невообразимой высоты.
Господи...
Она принялась лихорадочно вытирать ладонь о рукоятку катаны, стараясь очистить руки. Когда кровь более-менее сползла с ладоней, она вновь посмотрела на убитого монстра... на то, что от него осталось. Даже сейчас, когда он представлял собой лишь истерзанный кусок мяса («пчелиный улей» на голове был разрублен пополам, и из раны сочилась густая серая масса), она почувствовала в груди шевеление, разбудившее ненависть. Нет, она не жалеет о том, что сделала. Он заслужил это. Даже легко отделался – за то, что он убил отца, полагалось большее наказание. Но хоть такое...
Месть свершена.
Пнув на прощанье ногой уже холодеющий труп, Хизер пошла спускаться вниз. Двигалась уверенно и твёрдо, быстро переставляя ноги со ступеньки на другую. Да, месть свершена, но только наполовину. Есть ещё кое-кто... Та, кто всё подстроила. Клаудия. Следующей будет она.
Я буду ждать тебя там, где всё начнётся - в городе Тихий Холм.
Значит, Тихий Холм.
Хизер чувствовала себя вполне сносно, пока не спустилась на балкон и с содроганием не посмотрела в сторону кресла, где сидел отец. Она знала, что его вид вызовёт в ней новый приступ жгучей боли. А может...
Отец был там. По-прежнему сидел на кресле, свесив голову на окровавленную грудь. Но правой руки, прежде лежавшей на подлокотнике, теперь там не было. У Хизер ёкнуло сердце, но спустя мгновение она поняла причину изменений. У кресла на корточках сидел пожилой мужчина в коричневом плаще и потрясённо рассматривал тело, щупая пульс на запястье руки. Без своей ужасной шапочки детектив Картланд не производил того комичного впечатления, что в торговом центре. У него на голове оказались короткие седеющие волосы, зачёсанные назад.
Зачем он сюда припёрся?
Хизер вдруг обуяла ярость. Какого чёрта этот субъект, с которого всё началось, находится в её доме и касается тела её отца? Кто ему разрешил? Да как он смеет?
Услышав скрип открываемой двери балкона, Дуглас Картланд тут же поднялся на ноги. Почему-то на Хизер он посмотрел только мельком, и тут же уставился в пол, пряча взгляд. Как провинившийся ребёнок.
- Не знаю, что и сказать... – промямлил он.
- Ну и не говори.
Картланд замолчал. Казалось, он чего-то ждал. У Хизер начали дрожать губы:
- Со мной всё в порядке. Уходи...
И – взрыв ярости, разлетевшийся по тесной квартире:
- Оставь меня в покое!
Картланд даже не шевельнулся от её крика. Он стоял на месте, понурив голову, и тихо сказал:
- Успокойся.
Лучше бы он этого не говорил.
- Успокоиться?.. – лицо Хизер перекосила жуткая улыбка, которая то появлялась, то исчезала. – И как, по-твоему, мне успокоиться? Мой отец мёртв, его убили! Что мне делать теперь? Убирайся, это ты во всём виноват!
Дуглас снова посмотрел на мёртвого человека на кресле и ответил как-то уж совсем по-детски:
- Извини.
Хизер закрыла глаза. Не хочет уходить. Не хочет. После вспышки сокрушительного бешенства пришла усталость, безмерная и валящая с ног. А тут ещё этот тип со своими извинениями, которые ничего не значат... Она почти умоляюще посмотрела на Картланда:
- Тогда уходи.
Мне нужно быть одной, как ты не понимаешь, старый ты пень?
Детектив остался на месте. Он оторвал взгляд от пола, и Хизер увидела его покрасневшие от бессонницы глаза:
- Ну если тебе будет от этого легче, я уйду.
И не ушёл...
Хизер отвернулась от окна. Часы на стене (старинные, ручной работы, отец очень гордился ими) показывали полчетвёртого. Скоро уже утро. Новый день... Кто знал, что его она встретит именно так...
Наверное, пора скоро выходить. Хизер прошла на кухню, чтобы что-нибудь перекусить. Открыла холодильник, несколько секунд смотрела отсутствующим взглядом на пакеты с молоком и банки с ветчиной, и закрыла, так ничего и не тронув. Ей не хотелось есть. Ну совершенно. Кто бы мог вообще в такой ситуации взять в рот хоть крошку?
Хорошо... Если понадобится, позавтракаю там, в Тихом Холме. Надеюсь, в городе есть хотя бы одна забегаловка.
Последние минуты, минуты прощания. Хизер боялась зайти в спальню, куда детектив перенёс тело отца. Но пересилила страх и вошла.
Не отец. Всего лишь покинутая душой бренная оболочка, к тому же с ног до головы затянутая белой простынёй. На простыне на уровне груди кровавое пятно. Сам отец сейчас далеко отсюда, обрётший желанный покой... Хизер не сомневалась, что он по пути к небесам и сейчас наблюдает за дочкой с высоты звёздных далей со своей любящей улыбкой. Но... почему ей этого ничуть не легче?
- Отец... – Хизер запнулась; слова выходили с трудом. - Я найду её и заставлю заплатить. Обещаю.
Тело под простынёй осталось недвижным. Но Хизер показалось, что она услышала тихое неодобрительное цоканье языком. Так отец выражал чувства, когда бывал особенно огорчён её поведением. К радости Хизер, такие случаи попадались совсем не часто. И вот снова. Неужели отец обвиняет её, что она принимает опрометчивые решения?
Нет. Всего лишь иллюзия.
- Я скоро вернусь, отец, - Хизер закусила губу, чтобы не расплакаться. – Я вернусь.
Полчаса назад они стояли здесь вдвоём – она и Дуглас. Детектив старательно вытирал капельки пота, проступившие на лбу за время перетаскивания тела, а Хизер молча глядела на кровать. Наконец Дуглас спросил:
- Всё в порядке?
Замечательный вопрос, просто потрясный. Конечно, у Хизер всё было в порядке. Какие тут проблемы...
Но она не рассердилась на детектива. Умение вести задушевный разговор явно не входило в число достоинств Картланда, но хотел он как лучше. И хотел помочь. Иначе бы с радостью ушёл при первом же её крике.
- Что я могу ещё сделать? – Хизер бормотала слова у себя под носом, большей частью разговаривая сама с собой. – Никто здесь даже похороны приличные не организует...
Она тяжко вздохнула, глядя на хилый букет жёлтых цветов, положенный у изголовья кровати. Только такие цветы в доме и нашлись.
Если бы я была чуть быстрее... Если бы успела...
- Прости, отец, - прошептала она, вытирая слёзы с лица. И погрузилась в молчание. Детектив учтиво ждал несколько минут, потом нашёл в себе смелости спросить:
- Что будешь делать?
Я буду ждать тебя там, где всё начнётся.
- Я еду в Тихий Холм, - ответила Хизер, даже не глядя в его сторону. Она не знала, что её потянуло на откровения с этим человеком, но доверять больше было некому.
- А что там, в Тихом Холме?
Клаудия. Клаудия там.
- Не знаю, - соврала Хизер. Не хватало ещё раскрывать свои мстительные планы пусть даже частному, но детективу.
«Не знаю», - повторила она неслышно. И на этот раз не соврала. Она всё ещё не знала, что это за город – Тихий Холм, и почему он так важен для неё. Но сосед в голове, которую звали Алесса, не дремал. Хизер была уверена, что по дороге вспомнит всё, что нужно.
- Думаешь, там безопасно?
- Я не знаю, что за ад ждёт меня там... но у меня нет выбора.
Хизер отвернулась от кровати; в её сузившихся зрачках холодно блистал свет торшера.
- Меня не волнует её бог и рай, - сказала она. - Если она верит во всё это, то это её дело. Но ей не удастся уйти после того, что она сделала. Когда я найду её, я сама же её убью.
Что ты делаешь?! Он же всё слышит!
Будь Картланд помоложе или работай он в полиции, то остаток ночи Хизер стопроцентно провела бы за решёткой, проклиная свою разговорчивость. Но этого не произошло. Детектив не бросился к телефону, не вытащил наручники и не наставил на неё пистолет, зачитывая права. Он лишь мрачно констатировал:
- Месть ничего не изменит.
- Возможно, - сказала Хизер не менее мрачно, вспоминая исполосованное тело монстра на крыше. – Но я собираюсь это сделать.
Уже сделала.
Наступило молчание. Хизер показалось, что сейчас Дуглас повернётся и молча выйдет из комнаты. Но следующий его вопрос показал, что это не так:
- И как ты собираешься добраться до Тихого Холма?
Господи, раздражённо подумала Хизер. До всего докопается. Честно говоря, она об этом ещё не думала. Какая разница, каким образом? Так или иначе, она там будет.
- Не твоё дело.
Картланд решительно поднял руку:
- Я тебя подвезу.
- Мне не нужна твоя помощь, - огрызнулась она.
- Но это очень далеко, - убеждал детектив. – Если поедешь сама, не зная дороги, то путь займёт немало времени. Кроме того... я частично в ответе за то, что случилось.
Вот уж правда, что правда.
Хизер коротко посмотрела на него и кивнула. Ладно. Пожалуй, тут настырный детектив прав. Если он знает дорогу в этот чёртов город, то нет смысла выбирать окольные пути. В конце концов, что ей требуется?.. Поскорее добраться до места и найти Клаудию. Чем быстрее – тем лучше.
- Хорошо.
Детектив грузно развернулся; помятые полы плаща зашевелились в воздухе.
- Попрощайся пока с отцом. А я пойду подгоню машину.
Когда он уже взялся за ручку двери, Хизер тихо спросила:
- А ты знаешь, что можешь умереть?
- Ничего, - ответил Дуглас, не оборачиваясь. Хотя Хизер не видела его лица, ей показалось, что он горько усмехнулся. – Никто не будет плакать на могиле.
И он вышел. Хизер слышала его шаги, пока не скрипнула дверь выхода. Настала тишина. Одиночество навалилось на неё, как тяжёлая ноша, брошенная на плечи. Хизер держалась, как могла, потом всё-таки заплакала, стоя на коленях у тела отца...
Она не стала переодеваться. Времени было слишком мало, и Хизер сомневалась, что в Тихом Холме кто-то будет огорчён, что у неё непрезентабельный вид.
Настало время уходить. Хизер в последний раз посмотрела на отца и закрыла дверь спальни. Покойся с миром, отец... и пусть никто не потревожит твой сон за моё отсутствие.
Картланд пригнал автомобиль четверть часа назад, но хорошо понимал, что девушку сейчас нельзя донимать ни в коем случае. Хизер, конечно, немного воспользовалась его терпением, но медлить далее было бы издевательством. Она погасила все лампы в комнатах, остановилась у выхода и ещё раз оглядела эти молчаливые стены. Бетонный коробок, обставленный мебелью, и только... Глаза упрямо цеплялись за кресло перед телевизором и засохшее бурое пятно на коврике. Хизер всхлипнула.
Папа, папа... Ты говорил мне, что ты большой и сильный, что никогда меня не оставишь... Почему ты ушёл от меня?
Она нажала на выключатель, погрузив квартиру в торжественный бархат тьмы, в котором был только шум ночного ветра за окном, и с её губ сорвалось одно-единственное, бесконечно горькое слово:
- Лжец...
2
Дуглас стоял у лобового стекла машины и протирал его мягкой тряпочкой. Услышав хлопанье двери подъезда, он спрятал тряпку в кармане плаща и пошёл навстречу Хизер. Она увидела, что в левой руке детектив держит какой-то клочок бумаги.
Машина была заведена – «бьюик» неизвестного года выпуска, начавший сильно сдавать позиции. Некогда сидеть за рулём такого автомобиля само по себе было роскошью, но теперь... вряд ли. Краска на боках выцвела и начала сползать, фары горели тускло. От внимания Хизер не ускользнуло, что на машине висят калифорнийские номера. Интересно, а Картланд каждый день совершает марш-броски с атлантического побережья на тихоокеанское?
- Я встретил парня по имени Винсент, - начал он.
- Винсент? – нахмурилась Хизер. Когда только успел?.. Известие её особо не порадовало.
Увидев, что девушка не сияет счастьем при упоминании этого имени, Дуглас осторожно спросил:
- Он ведь твой друг, да?
- Не уверена.
- В-общем, он сказал, чтобы в Тихом Холме мы первым делом нашли человека по имени Леонард. И дал эту карту.
Он вручил карту Хизер. Это был обычный туристический путеводитель, выполненный в светло-зелёных тонах. На обложке надпись на фоне какого-то парка у озера: Южная Долина, город Тихий Холм. Хизер развернула её и увидела схематические пересечения улиц и переулков. Вачс-роуд, Натан-стрит, Кэррол-стрит... Названия, которые, хоть и незнакомы, почему-то щиплют память...
- Что ты собираешься делать?
- Мы не можем доверять ему, - сухо сказала Хизер, вспоминая более чем странный диалог в Хилтоп-центре, - но у нас не выбора.
Она сложила карту и засунула в карман жилетки:
- Что-то ещё?
- Вот... – засуетился детектив, - возьми и это тоже.
Да сколько там у него карманов? На плаще сбоку обнаружился ещё один карман приличного размера, откуда Дуглас с усилием вытащил то ли папку, то ли...
Гранки? Хизер почувствовала, как замерло сердце. Когда отец заканчивал очередную книгу, он переносил все слова точно на такие листочки, сшитые воедино. Потом он отправлял гранки в издательство.
- Что это? – спросила она, когда листы оказались у неё на ладонях. Тонкая пачка печатных листов обычного формата, на первом листе закруглённым почерком отца выведены три слова: Моей любимой дочери.
- Это хранил твой отец, - сказал Дуглас.
"Тихий Холм": новелизация SH3/SH1
Начал
Георгий Старков
, сен 09 2005 07:49
186 ответов в теме
#91
Георгий Старков
-
- Заглянувший в кошмар™
-
- 1 706 Сообщений:
Внезапно живой :)
Опубликовано 16 Январь 2006 - 10:37
#92
Георгий Старков
-
- Заглянувший в кошмар™
-
- 1 706 Сообщений:
Внезапно живой :)
Опубликовано 21 Январь 2006 - 17:43
Главы 3 - 6 (Хизер по пути в Сайлент Хилл, в мотеле Jacks Inn и на улицах города, в т. ч. в клубе Heaven's Night).
3
Как Хизер и предполагала, начался дождь. И не просто дождь, а настоящая буря. В это время года на тихоокеанском побережье бури не были редкостью. Ветер пригонял с океана всё новые и новые стаи туч, которые проливались над Эшфилдом холодным дождём. Но такого ливня она не помнила за последние пять лет. Молнии сверкали без остановки, и мощные раскаты грома, казалось, вдавливали крышу машину внутрь, заставляя прогибаться. Хизер напрасно пыталась заснуть, опёршись лбом о ладонь. Сон не приходил, хотя она не смыкала глаз со вчерашнего дня. Может, мешал непрекращающийся грохот над головой и белые вспышки, то и дело заливающие салон автомобиля. А может, ей просто не хотелось.
Дуглас думал, что она дремлет – и поэтому молча крутил баранку, ловко вписываясь в крутые повороты, хлюпающие коричневой жижей. Он тоже хотел спать. Хизер замечала сквозь полуприкрытые веки, как детектив то и дело проводит рукой по лицу, отгоняя сон. Она вдруг пожалела, что согласилась на предложение Дугласа. Иначе старый детектив сейчас был бы дома, на тёплой постели, а не здесь, у черта на куличиках, борясь с подступающей дремотой. Но... поздно.
Моей любимой дочери.
Гранки лежали на коленях Хизер. Она прочитала послание отца, как только села в машину. Прочитала всё, несмотря на то, что слёзы подступали к горлу. Слова, напечатанные на старом «Ундервуде» с кривыми, вечно выпадающими литерами.
Надеюсь, эти записи никогда не пригодятся; тебе лучше этого никогда не знать. Больше, чем чего-либо, я боюсь, что однажды ты уйдёшь от меня, окажешься далеко... Потому я и сжёг тогда свою книгу про то, что случилось в Тихом Холме. Но иногда нужно говорить правду. Я осознаю это особенно остро за последние годы. Поэтому пишу это до того, как буду потерян в смерти и забвении.
Что я могу сказать? Это связано с тем, кто ты есть на самом деле. Всё началось двадцать четыре года назад...
Двадцать четыре года. Больше, чем вся её жизнь. Мысль была ужасающей – что есть нечто, преследующее тебя задолго до твоего рождения. Хизер дёрнула головой, когда очередная вспышка молнии сопроводилась громким хрустом ломающихся сучьев. Где-то в лесу молния попала в дерево.
Отец рассказывал о том, что скрывал от неё все семнадцать лет. И в каждом слове чувствовалась такая непередаваемая, такая глубокая боль, что иногда Хизер хотела отложить листы и не читать их, не чувствовать заключённые в них эмоции. Но она читала, открывая для себя истину. Истину, которая была хуже любой лжи.
... и именно в Тихом Холме случилось так, что моя девочка ушла. Не то чтобы куда-нибудь действительно ушла или умерла. "Слилась со своей половинкой". Так сказала Далия Гиллеспи. Этой "половинкой" была молодая девушка, сожжённая матерью во имя возрождения древнего бога города... Алесса Гиллеспи.
Алесса. Хизер вновь увидела внутренним взором девушку с чёрными волосами, которая уходила в кровавый туман. Её хмурый взгляд и торжествующую улыбку, когда Хизер корчилась на полу от сжигающей её боли. Это была она - та, что держала в руках новорождённую Хизер и протягивала её Гарри Мейсону.
Ты здесь, Алесса?
Молчание. Только тихий шелест бумаги, словно кто-то в голове деловито перелистывает летописи прошлых лет. Хизер была одна. Пока.
Прошло уже семнадцать лет. А кажется, всё было только вчера... Сперва, признаюсь, у меня были сложные вопросы по поводу воспитания этого ребёнка. Мог ли я любить её? Ведь всё её существование было полностью необъяснимо! Я думал: "Может быть, этот ребёнок есть та самая, что лишила меня дочери". Это вызывало во мне печаль и гнев. Временами я ловил себя на том, что сжимаю руками её тонкую шейку. Несколько раз я даже пытался избавиться от неё, бросить... Вот каким ужасным человеком я был.
Неужели отец действительно пытался убить её? Хизер не могла этому поверить. Её отец, который всегда любил её, ставил превыше всего... Не может быть...
Но ведь не убил же. Наоборот – принял её и заботился, как о собственной дочери. Хотя после того, что он пережил из-за неё, иной и не стал бы на неё смотреть. О да, теперь Хизер знала причину, почему отец раньше так часто прикладывался к бутылке виски. В ней он искал успокоение. И не находил.
Я решил, во что бы то ни стало, вырастить её. Кажется, я просто не мог позволить ей уйти. Когда она... Когда ты... смотришь на меня, смеёшься так...
Хизер и сама не заметила, как заплакала снова. Но солёные ручьи, которые катились по её щеке, не были слезами горя. Их причиной стали облегчение, гордость и... радость. Гордость и радость, что у неё такой отец. Спасибо, папа...
Но я люблю тебя. У меня нет никаких сомнений в этом. Всё, о чём я тебя прошу - это поверить мне.
Моей любимой дочери. Гарри Мейсон.
- Чёртов дождь... Ты спишь?
Дуглас спросил очень тихо, но Хизер всё равно вздрогнула.
- Нет, - коротко ответила она.
- Замёрзла? – рука Дугласа потянулась к ручке обогревателя. Хизер предпочла промолчать, глядя на мерно движущиеся дворники.
- Так что там такое, в Тихом Холме? – спросил Дуглас. Хизер поняла, что от обстоятельного разговора на этот раз не отвертеться. – Я знаю только, что когда-то это был тихий, довольно милый городишко, но теперь...
- Ты был там? – с удивлением спросила Хизер. На этот раз замолчал Дуглас. Хизер ждала и смотрела, как детектив нервно постукивает пальцами о руль. Кажется, он уже жалел, что проболтался.
- Однажды, - с неохотой признался Дуглас. – Там пропали люди. Я искал их, но не нашёл.
Дорога уклонялась вниз. Картланд сбросил газ:
- Скажу тебе, это пропащий город. На моей работе слышишь много грязных слухов...
- Я родилась и выросла в Тихом Холме, - сказала Хизер. Детектив удивлённо покосился на неё:
- Извини, я не хотел тебя обидеть...
Хизер слабо улыбнулась:
- Ты и не обидел.
Несколько минут Картланд вслушивался в шум капель, стучащих по капоту, но потом профессиональное любопытство одержало верх:
- А вообще, я думал, что ты выросла в Портленде...
Хизер не ответила. Казалось, она вообще не слышала его слова. Дуглас с тревогой посмотрел на бледное, осунувшееся лицо девушки и спросил:
- Тебе плохо?
Всё в порядке, хотела сказать Хизер, но почему-то честно призналась:
- Голова гудит. Самое плохое из чувств...
- Наверное, укачало, - детектив покорно взялся за ручку передачи, собираясь снизить скорость. Хизер отрицательно мотнула головой:
- Нет, дело не в этом. Я просто пытаюсь вспомнить моё детство.
Воспоминания были здесь, где-то совсем рядом, стоит только протянуть руку, но она не могла их поймать. Лишь усиливалась мерзкая головная боль, которая снова начала превращаться в полыхающую стихию. Перед глазами мелькали нечёткие образы и тут же исчезали, становясь рваными клочьями, которые уже невозможно восстановить. Распятие над детской кроватью, тень от колыхающихся штор... Разбросанные по полу игральные карты...
- Что-то ужасное случилось в Тихом Холме семнадцать лет назад, - пробормотала она. Дуглас внимательно слушал. – Женщина по имени Далия...
... эта сумасшедшая старуха! Хизер болезненно скривила губы, услышав в голове разъяренный крик Винсента.
Да уж... сумасшедшая...
- Она хотела вызвать древнего Бога города. И использовала для этого собственную дочь. Сожгла её, чтобы она родила Бога...
- Сумасшедшая, - возмущённо покачал головой Дуглас. В какие только байки не верят эти чёртовы сектанты, говорил весь его вид.
Вот, отметила про себя Хизер, ещё один человек назвал Далию сумасшедшей. Что ж, наверное, так оно и было.
- Возможно, но это сработало. Девочка родила Бога.
- Что?!
Картланд на секунду бросил управление и уставился на Хизер. Она ответила ему отсутствующим взглядом. Над головой оглушительно грянул гром, и он вновь вцепился пальцами в руль.
- Понимаешь, у неё были особые силы.
- Силы? – Дуглас нахмурил брови. Подобного поворота сюжета умудрённый годами сыщик явно не ожидал.
- Да. Одноклассники звали её ведьмой. Она могла создавать вещи силой разума. Могла убить любого человека, лишь пожелав этого.
Дуглас кинул на девушку многозначительный взгляд. Откуда ты всё это знаешь, деточка?
- Но в конце концов, - Хизер уже не могла остановиться. Водопад прорвал ограждение, и бурно несущийся поток было не остановить, - этот Бог был убит одним человеком. Моим отцом, Гарри Мейсоном.
Перед затуманенным взором Хизер появилась чёткая картина, будто отпечатанная на фотоплёнке: чудовище с козлиной головой и широкими перепончатыми крыльями, зависшее над землёй, и отец (выглядящий разве что ненамногим моложе), из последних сил тянущий эту тварь вниз на себя. Хизер ждала, что будет дальше, но картина застыла, как кадр фильма ужасов - одно сохранённое в памяти Алессы мгновение. Возможно, последнее в её жизни. В её прежней жизни.
- Наверное, Бог был достаточно слабым, раз его смог убить один человек. Но я думаю, сейчас Клаудия пытается возродить этого бога. И я выбрана как жертва...
На последнем слове детектив едва заметно дрогнул, но быстро взял себя в руки и мрачно кивнул. Похоже, он решил воспринимать факты как есть, не пытаясь отыскать никому не нужное объяснение. Хизер могла это только поприветствовать. Она сама пережила этот качественный переход несколько часов назад и знала, что так лучше всего.
- А у тебя какие-нибудь силы есть? – спросил Дуглас, испытующе глядя на девушку. Он быстро догадался, что просто так жертвой Богу не выбирают.
- После смерти Бога... – Хизер запнулась. Только сейчас она заметила, что из динамиков магнитолы изливается тихая и спокойная песня. Женщина страстно пела о своём одиночестве, в её голосе слышалась боль.
Сказать?
Скрывать что-либо было уже бессмысленно. Хизер медленно выговорила:
- После смерти Бога та девушка появилась снова. Совсем ненадолго, лишь чтобы отдать ребёнка, которого она держала в руках, моему отцу. Потом она умерла.
Машина вильнула вправо, хотя участок дороги был совершенно ровным. Картланд уставился на Хизер с полуоткрытым ртом, с трудом подавляя в себе желание перекреститься. Впрочем, мог бы и сделать это – Хизер всё равно не заметила бы. Она снова ушла в себя, в мир своих грёз и страданий. Сквозь частые всхлипывания можно было расслышать её слова:
- Он любил меня, слово я была её родная дочь. Хотя никогда и не знал, кто я на самом деле. Это так внезапно... У меня не было возможности... сказать... сказать тебе какой... какой... счастливой ты меня сделал...
Слёзы сорвались с ресниц и упали на гранки, лежащие на коленях - прямо на надпись, сделанную чёрной ручкой. Лист размок, смывая чернила и слова.
Боже ты мой, тупо думал Дуглас Картланд, следя за мокрой полосой асфальта, освещённой жёлтым светом фар. Боже мой... Мысли путались. За всю дорогу до Тихого Холма детектив больше не произнёс ни слова.
Хизер плакала ещё минут десять. Потом она уснула. И поэтому не увидела, как гроза постепенно сменилась пеленой белого тумана.
4
- Хизер? Хизер, мы приехали. Проснись.
Она было открыла глаза, но тут же закрыла снова. Что за... Почему так светло? Где они?
Тихий Холм.
Хизер подскочила на сиденье и до хруста в позвонках вывернула шею в сторону окна. За грязным стеклом «бьюика» плыли клубы матовой дымки, затягивающие небо и землю. Хизер сама не заметила, как на её губах заиграла слабая улыбка. Она приехала. Хизер вернулась в родной город.
- Здесь всегда так, - хмуро констатировал Дуглас. Машина ехала по какой-то пригородной дороге, вымощенной кирпичом, поэтому их то и дело встряхивало. – Когда я был здесь в последний раз, то из-за этого чёртового тумана чуть не въехал в фонарный столб.
- Ага, - рассеянно отозвалась она, не расслышав ни слова. Детектив пожал плечами и замолчал снова.
Хизер прильнула лицом к стеклу. Узкие пустые улицы и скошенные здания медленно плыли мимо. Было в них своеобразное разрушительное величие... или, вернее сказать, величественное разрушение? Какая-то своя прелесть, вызывающая щемящую тоску в груди. Сквозь влажные капли тумана, казалось, проступала торжественная заунывная мелодия, волнами разносящаяся над безлюдным городом. В ней слышался далёкий звон колокола и голоса людей, растворённые в пучинах колыхающейся завесы, стирающей границу между реальностью и воображением.
Все эти улицы, мостовые и площади, пропахшие древесиной и далёкими годами, осыпавшимися пеплом. Здесь ничего не изменилось, отметила про себя Хизер. В этом безмолвном городе время не имело значения. Часы, отсчитывающие сутки и года в Большом мире и несущие этот мир вперёд, безнадёжно теряли силу в Тихом Холме. Город был навечно погружён в свои беспокойные сны, и никто не имел права вмешиваться в них.
Хизер увидела у дороги указатель, прибитый к фонарному столбу. «Историческое общество Тихого Холма – 200 метров». Стрелка указывала вправо.
Натан-авеню.
Название всплыло в памяти само собой, подобно тому, как всплывает воздушный пузырь на поверхность. Хизер вспоминала. Да, именно на Натан-авеню располагалось Историческое общество, построенное на месте старой тюрьмы. Это была единственная дорога, ведущая в Южную Долину из Старого Города. Она
(Алесса)
редко бывала в Южной Долине, потому как отношения между двумя частями города были напряжёнными ещё со времён Гражданской войны. Свои школы, свои больницы, свои отели, свои достопримечательности... Но эти места всё-таки были ей знакомы.
«Сейчас будет поворот, - сказала себе Хизер, полузакрыв глаза. – И улица будет называться... называться... Кэррол-стрит». В честь Дженнифер Кэррол. В голове возник чёткий образ красивой женщины средних лет, закутанной в ярко-красное ниспадающее платье. С чего вспомнилась именно эта особа, Хизер не знала. И знать не хотела.
- Сейчас город заброшен, - Дуглас снова решился подать голос, - здесь считай что никто не живёт. Все переезжают, и никто толком не может объяснить, почему. Странно, да?
Хизер молча кивнула. Пусть переезжают. Свои обитатели для Тихого Холма всегда найдутся.
«Парк Розовой Воды». Большая табличка.
С первым порывом юго-западного ветра прибрежные волны бьются о причал, разбиваясь в мельчайшие брызги, которые блестят на солнце осколками радуги. На несколько мгновений озеро превращается в сказочный фейерверк, переливающийся ярчайшими оттенками, но потом гладкая зеленоватая поверхность выравнивается и вновь настаёт вековое спокойствие, отрицающее всё.
Алесса была в этом приозёрном парке. И он ей нравился. Замечательно. Хизер устало легла на спинку сиденья. Всё, довольно с неё впечатлений. Она в Тихом Холме, и что с того? Только бесполезная груда чужих воспоминаний, накапливающаяся в голове, как куча мусора. Нужно это ей, как танку пятое колесо.
- И где мы остановимся? – спросила она. Дуглас почесал затылок:
- Есть варианты. Тебе как?..
- Ближайший.
- Хорошо, тогда будем на месте через пару минут.
Хизер зевнула и снова посмотрела в туман. Ей показалось, что там, в глубинах сизой дымки, у одного из домиков мелькнул чей-то неясный силуэт. Мелькнул – и исчез. Она бросила быстрый взгляд на детектива, но он был всецело поглощён вождением и был меньше всего расположен смотреть по сторонам.
Так. Будем считать, что показалось.
Чтобы больше не видеть пугающих фигур, прячущихся за туманом, Хизер крепко сомкнула веки.
5
При иных обстоятельствах Хизер ни за что не ступила бы в номер так называемого «мотеля», где они остановились. Ночлёжка представляла собой длинное одноэтажное здание по образу и подобию деревенского сарая. Сквозь стены с лёгкостью просачивалось малейшее дуновение ветра, а хилая крыша если и служила защитой от слякоти, то разве что символической. Видно было, что здесь не прибирались ещё со времён Второй Мировой – мусорные кролики безраздельно властвовали в каморке, а постельное было смято и не заправлено. Ужас, одним словом. Ввиду исключительного случая Хизер позволила себе зайти в этот приют чистоплотности и порядка и присесть на кровать (так, на самый краешек), но не более. Картланд обладал меньшей брезгливостью, но даже он не рискнул сесть на стул, ломящийся под многотонным грузом пыли, предпочтя разговаривать в стоячем положении.
- В-общем, - сказал он деловито, - тот парень, Винсент, сообщил мне, где можно найти этого Леонарда: либо у него дома – я записал адрес, – либо в госпитале Брукхэвен. Это здесь, неподалёку.
- Винсент не говорил тебе, какая связь между Клаудией и Леонардом? – спросила Хизер.
Дуглас покачал головой:
- Нет. Просто сказал, что нужно его найти, и всё. И добавил: «Без него Клаудию вам не отыскать».
Этот человек знал всё. Хизер остановила вновь начавшуюся дрожь в спине. Похоже, она зря поддаётся игре Винсента, ясно ведь, что её используют втёмную... но без его наводок она в этом городе что слепой в лабиринте. Боже, как сложно.
- Значит, Леонард, - сказала она с показной уверенностью. – И как будем искать?.. Раз он может быть в двух местах, то предлагаю разделиться.
Дуглас с замешательством посмотрел на девушку:
- Вообще-то, при таком раскладе я мог бы съездить этому Леонарду в дом. А тебе тогда придётся отправиться в больницу... У тебя ведь есть карта?
- Да, - Хизер продемонстрировала сложённую брошюрку с картой Южной Долины. Раскрыв её, она отыскала пальцем надпись «Госпиталь Брукхэвен». Действительно, близко. – Думаю, я смогу сориентироваться.
Дуглас по-прежнему смотрел на Хизер с каким-то сомнением. Заметив это, она раздражённо спросила:
- В чём дело?
- Ты это... – Картланд беспомощно развёл руками: мол, прости старого дурака. – Не боишься пойти одна? Может, лучше...
Он очень напоминал ей в этот момент отца, который волновался всякий раз, когда она выходила из дома: «Хизер, может, пойдёшь завтра, когда рассветёт? Может...». Хизер непроизвольно горестно улыбнулась:
- Ты знаешь, я уже не маленькая.
Лукаво прищурившись, она добавила:
- А ты сам-то уверен, что не боишься пойти один?
Судя по виноватой кривой усмешке детектива, она попала в точку. Картланд нервно помассировал висок:
- Ты права. Я боюсь. Мне уже пятьдесят с лишним лет, и навидался я немало... но никогда не встречался ни с чем подобным. Мне всё кажется, что это сон.
Если я скажу ему, что это действительно сон... ему станет легче? Хизер в очередной раз пожалела, что втянула старика в это дело. Могла бы добраться и на попутке, чего уж там... Подумала о том, чтобы снова накричать на детектива и сказать, чтобы он проваливал из города. Сказать, что это её, только её проблема... Пусть Дуглас обидится, пусть уходит из города. Возможно, это сохранит ему жизнь. И на Хизер не будет тогда висеть ответственность за него.
Но против этого варианта были две веские причины. Во-первых, Хизер знала, что как бы она ни кричала, Дуглас не уйдёт. Наоборот, это только прибавит ему уверенности, что она напугана и ей требуется помощь. Во-вторых... Во-вторых, Хизер было страшно оставаться в одиночестве.
Поэтому она сказала лишь:
- Больше похоже на кошмар...
- Да, я уже хочу проснуться и закурить, - Дуглас тяжело поправил воротник плаща, запавший за шею. Наверное, он хотел так пошутить, но шутки не получилось. Тон был слишком печальным. Но Хизер всё равно сделала вид, что улыбается.
- Ладно, я, пожалуй, пойду, - Дуглас взялся за ручку двери. - Встретимся здесь, когда закончишь осматривать больницу, о’кей?
- Договорились, - кивнула Хизер и пошевелила пальчиками поднятой руки, всё ещё стараясь сохранить на лице бодрую улыбку.
Детектив стоял у выхода, но не спешил пересекать порог, задумчиво глядя на неё. Хизер вдруг испугалась, и фальшивая улыбка сползла с губ.
- Что такое?
- Будь осторожна.
Видно было, что Картланд хотел сказать что-то другое, но нужные слова не находятся. Разозлившись на самого себя, он вышел из номера 106 и громко хлопнул дверью. Опять же, хотел выказать собственную уверенность, но добился совершенно обратного... С потолка рьяно посыпалась древняя штукатурка.
Хизер осталась одна.
6
«Небесная ночь».
- Это, наверное, какой-то клуб, - сказала себе Хизер, глядя на синий прямоугольник на карте. – Не помню, что такое было раньше.
Раньше...
Госпиталь располагался в двух шагах от «Небесной ночи» на Кэррол-стрит. Хизер прикинула предстоящий маршрут. Выглядело всё довольно просто. Сперва один квартал по Натан-авеню, потом свернуть на Кэррол-стрит и отмахать ещё два квартала. Действительно, недалеко.
Пора идти.
Собственно, ей было уже давно пора идти. Дуглас ушёл двадцать минут назад, а Хизер всё ещё не поднималась с грязной кровати, словно чего-то ждала. Хотя было понятно, что она может ждать хоть до заката, и её никто не побеспокоит.
Она встала и подошла к окну. Вид из окна был довольно живописный – грубый дощатый забор, почерневший от дождей, был в двух шагах. Но даже в это узкое пространство между стеклом и забором просачивался едкий туман. Она пошла в сторону зеркала. На поверхности были уродливые трещины по углам – кто-то из предыдущих жильцов номера уронил зеркало на пол, а хозяин не удосужился его сменить. Хизер увидела в зеркале саму себя. И зачем мне приспичило смотреться сейчас, сокрушённо подумала она. Знала же, что так и будет. По сравнению с особой, которая сейчас стояла перед ней, отражение в зеркале туалетной кабинки торгового центра казалось идеалом красоты.
Хизер остановилась, заботливо вкладывая карту в карман жилетки.
Может, сходить в туалет...
Хм, и до чего ты будешь оттягивать время? Признайся, девочка, что ты просто боишься выйти на улицу.
Я не боюсь. С чего мне бояться? Там ведь никого нет. Дуглас сказал, что город заброшен.
Ну вот видишь? А время идёт.
Хизер пожевала губу, потом кивнула. Ладно. Пусть путешествие начинается.
Она открыла дверь и вышла на улицу. Наверное, солнце уже давно встало, но его не было видно сквозь туман. Хизер вдруг поймала себя на том, что она страстно желает снова увидеть яркое солнце, сияющее на чистом синем небе. Когда она в последний раз видела солнце? Три дня назад? Боже ты мой... С тех пор небо Эшфилда сутками было затянуто мрачными слоёными тучами, напоминающими грязные марлевые повязки. Наверное, сейчас, после грозы, там стало ясно. А она здесь, в городе, которого покинуло даже солнце...
Хизер вышла на улицу и зашагала по обочине. Бетон на тротуаре местами растрескался, поэтому приходилось постоянно смотреть под ноги. Наступишь на трещину - убьёшь свою мать, некстати вспомнила она глупую примету. А ей было уже терять некого, так что не будет беды, даже если она вся провалится в разрыв асфальта.
Какой странный город... Хизер не оставляло ощущение, что кто-то за ней следит. Уже когда они въехали в город и она смотрела из машины, ей было не по себе. Да, на губах была улыбка, но улыбалась не она, а Алесса. Хизер же закоулки Тихого Холма были совершенно чужды, как любой другой незнакомый город. Сейчас, слава Богу, Алесса временно утихомирилась, так что Хизер могла ещё раз смаковать свои ощущения от пребывания в покинутом городе. И с каждым шагом это нравилось ей всё меньше. Как будто кто-то есть в тумане, кто бесшумно идёт за тобой по пятам и строит рожи в затылок. Когда она оборачивается, он просто ныряет в волны белого океана и становится невидим. Для него это просто забавная игра – так же кот играется с попавшейся ему в лапы перепуганной мышкой. А что... что будет, когда ему надоест эта игра и он приступит к более активным действиям? Она вспомнила тень, которую видела, когда ехала с Дугласом в мотель.
Чушь какая. Нет тут никого. Хизер прибавила шагу.
У одного из домиков стояла синяя машина. Стёкла выбиты, капот раскрыт. Подойдя ближе, Хизер увидела, что все внутренности раскурочены неизвестными вандалами. Обрывки проводов и шестерёнки были раскиданы по земле вокруг корпуса, из пробитого бака на асфальт вылилось масло и засохло тёмным пятном. Хизер затошнило, словно она увидела мёртвого человека с выпотрошенными внутренностями.
А вот и поворот на Кэррол-стрит. Хизер облегчённо вздохнула. Одна треть пути позади. Пока всё хорошо.
У перекрёстка высился боулинг-кафе. На двери висела категоричная красная табличка: «ЗАКРЫТО». Хизер не любила боулинг (если честно, то не умела играть), так что особо этому не огорчилась. Да и видно было, что заведение третьесортное, как, впрочем, и всё, что она видела в этом городе.
Нет, всё-таки, всё-таки... Ощущение, что некто преследует её, не уходило. Туман, казалось, стал гуще, чем на Натан-авеню. Асфальт пошёл волнами, будто укладчики просто плеснули его на землю, не позаботившись о выравнивании. По обе стороны улицы потянулась высокая проволочная сетка, делающая улицу похожим на канализационную тоннель. И... появились звуки. Повторяющиеся, неживые и металлические. Похожие на тот звук, который она слышала под землёй, убегая от неизвестного монстра. Они нарастали, накачивая Хизер желчью паники.
Я знала, знала, что здесь что-то не так...
Бежать она не стала. Если за ней в самом деле идёт монстр, то этим она дала бы знать, что его обнаружили. И монстр уже не стал бы скрывать своё присутствие. А так она могла хотя бы выиграть несколько лишних метров, поддерживая игру. Я тебя не вижу, и ты меня не видишь.
Первый квартал миновал. Туман вроде стал реже, и звуки почти стихли. Хизер уже начала надеяться на мирный исход, как внезапно максимум в десяти шагах за её спиной раздался душераздирающий собачий вой. Скорее даже не собачий, а волчий. Хизер живо представила себе бурое взлохмоченное создание с длинными острыми клыками, поднимающее остроконечную морду к сияющему над горой месяцу.
Чёрт!
Она побежала. И конечно, тут же зацепилась каблуком о трещину на асфальте и упала на четвереньки.
Чёрт!!!
Пока она пыталась встать, сзади послышалось деликатное шуршание мохнатых лап по земле. Собака. Но она была не одна. Кто-то с ней был. Кто-то гораздо страшнее. Он издавал лязгающие звуки, уже не пытаясь скрыться. И улыбался. Хизер знала, что улыбался.
Это сказка о маленькой девочке, которая одна пошла гулять по городу без разрешения родителей. А ведь она знала, её не раз предупреждали, что гулять одной ОЧЕНЬ опасно. Но она не послушалась, думала, что уже взрослая. И была наказана...
Она поднялась на ноги и побежала дальше. Собака почему-то медлила, хотя могла одним прыжком сомкнуть зубы у неё на лодыжке. Железный лязг не приближался и не отдалялся, находясь на одинаковом расстоянии. Кажется, они всё ещё были не прочь поиграть с добычей...
Слева в тумане засверкали огни. Розовый и жёлтый, переливающиеся по кругу. Это была неоновая вывеска. Яркие цвета смотрелись странно в этом серо-белом мире.
«Небесная ночь». Хизер рванулась в сторону огней. Быстрее, пока они не догадались... Лапы собаки семенили в пяти шагах, сводя с ума. Огни расплывались и двигались, отдалялись. Они убегали. Они не хотели, чтобы Хизер нашла приют под их укрытием.
Тут был узкий проход между двумя кирпичными стенами, облепленными древними плакатами и исписанными разноцветными маркерами. Когда Хизер едва заметила очертания длинной тонкой лестницы, ведущей вверх, к двери «Небесной ночи», за спиной раздался ужасающий металлический скрежет, словно кто-то начал водить железом по поверхности тарелки. Звук щекотал нервы и давил на уши невидимой рукой, вызывая боль и страх. Хизер всё ещё не хотела оглядываться. Спасение было только одно, и оно находилось впереди, под недружелюбным неоновым светом «Небесной ночи».
Она схватилась за поручни лестницы, представляя, как сейчас зубы собаки окажутся на её лодыжках, прокусывая плоть и кости. Но этого не было. Скрежет возрастал, вибрируя и повизгивая, как напоровшаяся на гвоздь бензопила, но адская собака не спешила нападать на Хизер. Она взбежала вверх, спотыкаясь и глотая солёный пот, капающий с кончика носа на губы, готовая в любой момент распрощаться с жизнью. Когда под переливающимися огнями вывески появилась дверь, на которой висела синяя табличка «ОТКРЫТО», она не сразу поверила этому. Такое не может быть, что эти монстры отпустят её просто так. Вот сейчас... через секунду... хрясь, и всё будет кончено.
Дверь скрипнула, открывая её взору полутёмное помещение. Пока Хизер не захлопнула дверь за собой, она не позволяла себе верить, что всё обойдётся. И когда она поняла, что опасность больше не угрожает, она без сил сделала два-три шага и опустилась на низкий стул у лакированного столика.
«Небесная ночь» представляла собой совокупность разбросанных по комнате столиков красного дерева, стойки бара со сверкающим рядом бутылок на прилавке и мини-сцены с металлическим шестом посредине. Хизер живо вообразила, как по ночам клуб наполнялся людьми в смокингах, которые сидели за столами и негромко общались (может, играли в покер), краем глаза наблюдая за полуголой танцовщицей, которая крутилась вокруг шеста – искрящиеся вина в бокалах, лёгкий дымок сигарет и ненавязчивое мелькание смазанных огней, отражающее тени на стенах. Сейчас ничего этот не было. От былого великолепия «Небесной ночи», канувшей в небытие с золотыми деньками города, осталась лишь вызывающе мигающая красноречивая надпись «РАЙ» за стойкой. Под надписью разлеглась символическая женская фигурка, подсеченная розовыми огнями. Хорошо хоть электричество ещё не отключили, иначе не было бы и этого.
Хизер встала и, пошатываясь, пошла к стойке. Она надеялась найти чего-нибудь попить, уж слишком пересохло в горле после вынужденной пробежки. Но с первого взгляда поняла, что ей не удастся ничем поживиться с этой нивы. Бутылки почернели и покрылись плесенью. Пара бокалов на стойке была наполнена тёмной жидкостью, которая пахла, мягко говоря, неаппетитно. Наверное, когда-то это было дорогое красное вино, но теперь... Хизер поморщилась и с укором взглянула в сторону надписи «РАЙ». Рай, да? Какой-то слишком заброшенный...
Где-то за дверью горестно завыла собака, которая сегодня осталась без добычи. Слушая её тоскливый вой, Хизер вспомнила, что она сейчас должна была быть уже в госпитале. А вместо этого она заперта здесь в окружении армии сосудов с протухшими винами. Наверное, Дуглас уже добрался до жилища Леонарда...
Интересно, подумала Хизер, устало опёршись о стойку, а кто вообще такой этот Леонард? Воспоминания Алессы никаких сведений об этом человеке ей не давали, но и так было ясно, что он как-то связан с Клаудией и её ордой. Может, этакий «верховный жрец» их чёртовой организации. Что ж, тогда логично через него выйти на Клаудию, но Хизер сильно беспокоил один вопрос – каким боком в этом оказался замешан Винсент? И какая ему от всего этого выгода? Между человеком в коричневом камзоле и Хизер был только один разговор, но с него она для себя уяснила вполне отчётливо, что Винсент никогда ничего не станет делать просто так. Во всём этом чувствовалась скрытая подоплека. Хизер надеялась узнать больше, поговорив с загадочным Леонардом.
Но для этого нужно хотя бы дойти до госпиталя. А ей ой как не хотелось покидать своё надёжное укрытие. Всего-то ничего – пара сотен метров (по крайней мере, судя по карте), а она изолирована от Брукхэвена зловещей парочкой монстров. Откуда только они берутся? Этот сверлящий разум скрежет и звон металла... Нет, Хизер не хотела встречаться с этим чудовищем снова... и уж тем более – оказаться с ним лицом к лицу. Рвануться через парадные двери – чистой воды безрассудство.
Увидев за сценой дверь чёрного входа, Хизер подошла к нему и попыталась открыть. Безуспешно. С этой стороны заведение запереть не забыли.
Хорошо. Придётся пробиваться.
Она огляделась в поисках чего-либо, худо-бедно годящегося на роль оружия. Эх, будь при ней верная катана, она бы им показала... По крайней мере, собаке уж точно. Но катана осталась лежать на крыше дома рядом с трупом чудовища, убившего отца. В достопочтенном ночном клубе же не нашлось ничего, что могло бы пригодиться девушке. Ну не станешь же стульями по монстрам кидаться, ей-богу... Хизер подавила в себе сухой смешок. Пойти с голыми руками, что ли?
Ну нет. Ты пока ещё не стала супермэншей.
Н-да, пожалуй, это неудачная идея. Но, может, они уже ушли? Хизер с надеждой подняла голову. Они всегда уходили, стоило ей зайти в прибежище... Так может, и эти тоже? Или они до сих пор терпеливо выжидают у подножия лестницы?
Чуть-чуть открыть дверь... Просто посмотреть.
Бездушные петли снова заскрипели, выдавая Хизер с головой. Но слышать скрип было некому. Проход с кирпичными стенами был свободен.
Их нет, с облегчением сказала себе Хизер.
Осторожно, Хизер. Ты же знаешь – они просто обманывают, заставляют тебя потерять бдительность.
Хизер пронаблюдала за пустым проходом ещё несколько минут, пока не решилась спуститься вниз. Она считала каждый шаг, отдаляющий её от мигающей вывески, и до рези в глазах всматривалась в туман. Туман преобразился: на улицу налетел лёгкий утренний ветер, который шевелил тяжёлые белые клубы, заставляя их плыть по земле и беспрестанно менять форму. Поэтому казалось, что вся улица пришла в движение. У Хизер голова пошла кругом от этих плавных метаморфоз, и она крепко держалась за поручни, дабы не потерять равновесие. Монстров не было. И собака тоже не выла.
Как только выйду на улицу, побегу. И будь что будет. Мне нужно добраться до госпиталя.
Хизер сдержала своё обещание. Едва стены, обступавшие её с обоих сторон, разминулись, она бросилась бегом по улице в сторону госпиталя. По бокам снова потянулась железная огораживающая сетка. Она увидела на противоположной стороне улицы корпус массивного грузовика, припаркованного у какого-то здания. У грузовика были сняты все колёса, двери фургона болтались на одном шарнире.
Несмотря на то, что на карте расстояние между «Небесной ночью» и госпиталем Брукхэвен выглядело прямо-таки смешным, Хизер успела запыхаться, пока бежала. Наконец сетчатое ограждение кончилось. Сетку сменил дощатый забор с кое-где выглядывающими чёрными провалами. Чуть дальше Хизер увидела большой трехэтажный дом, покрытый серой краской. Он ей сразу не понравился: дом напоминал старика, больного смертельной болезнью и мрачно взирающего на мир с ядовитой усмешкой на губах. От него так и веяло затхлостью и безнадёгой. Хизер надеялась, что это не есть заветный госпиталь, но, как оказалось, ошиблась. Подбежав поближе, она увидела над дверью монументальную вывеску, на которой было выгравировано: «ГОСПИТАЛЬ БРУКХЭВЕН». Хизер остановилась, тяжело дыша. Ну вот... добралась.
Внутри кто-нибудь есть?..
Она стояла против парадного входа и старалась прислушаться к звукам, идущим изнутри. Вроде было тихо... но когда Хизер напрягала слух, ей начинало казаться, что из-за тяжёлой железной двери слышится странный беспорядочный шум, будто в госпитале идёт какой-то ремонт. Что-то передвигали, роняли и передвигали снова. Подняв взгляд вверх, Хизер увидела, что крыша здания обтянута такой же сеткой, что и улица. В Эшфилде только на одном здании она видела подобное. И это была психиатрическая лечебница. Сеткой натягивали крышу, чтобы пациентам не взбрело в голову спрыгивать с ней на асфальт.
Надеюсь, госпиталь Брукхэвен на деле не сумасшедший дом...
Уже взявшись за ручку, Хизер услышала за спиной далёкий скрежет. Нечто опять ползло по улице, направляясь к ней. На сей раз звук вызвал в Хизер не страх и не панику, а только досаду. Доколе можно?..
- Да пошёл ты, - отрезала она и толкнула дверь, вступая в тёмные просторы госпиталя Брукхэвен.
3
Как Хизер и предполагала, начался дождь. И не просто дождь, а настоящая буря. В это время года на тихоокеанском побережье бури не были редкостью. Ветер пригонял с океана всё новые и новые стаи туч, которые проливались над Эшфилдом холодным дождём. Но такого ливня она не помнила за последние пять лет. Молнии сверкали без остановки, и мощные раскаты грома, казалось, вдавливали крышу машину внутрь, заставляя прогибаться. Хизер напрасно пыталась заснуть, опёршись лбом о ладонь. Сон не приходил, хотя она не смыкала глаз со вчерашнего дня. Может, мешал непрекращающийся грохот над головой и белые вспышки, то и дело заливающие салон автомобиля. А может, ей просто не хотелось.
Дуглас думал, что она дремлет – и поэтому молча крутил баранку, ловко вписываясь в крутые повороты, хлюпающие коричневой жижей. Он тоже хотел спать. Хизер замечала сквозь полуприкрытые веки, как детектив то и дело проводит рукой по лицу, отгоняя сон. Она вдруг пожалела, что согласилась на предложение Дугласа. Иначе старый детектив сейчас был бы дома, на тёплой постели, а не здесь, у черта на куличиках, борясь с подступающей дремотой. Но... поздно.
Моей любимой дочери.
Гранки лежали на коленях Хизер. Она прочитала послание отца, как только села в машину. Прочитала всё, несмотря на то, что слёзы подступали к горлу. Слова, напечатанные на старом «Ундервуде» с кривыми, вечно выпадающими литерами.
Надеюсь, эти записи никогда не пригодятся; тебе лучше этого никогда не знать. Больше, чем чего-либо, я боюсь, что однажды ты уйдёшь от меня, окажешься далеко... Потому я и сжёг тогда свою книгу про то, что случилось в Тихом Холме. Но иногда нужно говорить правду. Я осознаю это особенно остро за последние годы. Поэтому пишу это до того, как буду потерян в смерти и забвении.
Что я могу сказать? Это связано с тем, кто ты есть на самом деле. Всё началось двадцать четыре года назад...
Двадцать четыре года. Больше, чем вся её жизнь. Мысль была ужасающей – что есть нечто, преследующее тебя задолго до твоего рождения. Хизер дёрнула головой, когда очередная вспышка молнии сопроводилась громким хрустом ломающихся сучьев. Где-то в лесу молния попала в дерево.
Отец рассказывал о том, что скрывал от неё все семнадцать лет. И в каждом слове чувствовалась такая непередаваемая, такая глубокая боль, что иногда Хизер хотела отложить листы и не читать их, не чувствовать заключённые в них эмоции. Но она читала, открывая для себя истину. Истину, которая была хуже любой лжи.
... и именно в Тихом Холме случилось так, что моя девочка ушла. Не то чтобы куда-нибудь действительно ушла или умерла. "Слилась со своей половинкой". Так сказала Далия Гиллеспи. Этой "половинкой" была молодая девушка, сожжённая матерью во имя возрождения древнего бога города... Алесса Гиллеспи.
Алесса. Хизер вновь увидела внутренним взором девушку с чёрными волосами, которая уходила в кровавый туман. Её хмурый взгляд и торжествующую улыбку, когда Хизер корчилась на полу от сжигающей её боли. Это была она - та, что держала в руках новорождённую Хизер и протягивала её Гарри Мейсону.
Ты здесь, Алесса?
Молчание. Только тихий шелест бумаги, словно кто-то в голове деловито перелистывает летописи прошлых лет. Хизер была одна. Пока.
Прошло уже семнадцать лет. А кажется, всё было только вчера... Сперва, признаюсь, у меня были сложные вопросы по поводу воспитания этого ребёнка. Мог ли я любить её? Ведь всё её существование было полностью необъяснимо! Я думал: "Может быть, этот ребёнок есть та самая, что лишила меня дочери". Это вызывало во мне печаль и гнев. Временами я ловил себя на том, что сжимаю руками её тонкую шейку. Несколько раз я даже пытался избавиться от неё, бросить... Вот каким ужасным человеком я был.
Неужели отец действительно пытался убить её? Хизер не могла этому поверить. Её отец, который всегда любил её, ставил превыше всего... Не может быть...
Но ведь не убил же. Наоборот – принял её и заботился, как о собственной дочери. Хотя после того, что он пережил из-за неё, иной и не стал бы на неё смотреть. О да, теперь Хизер знала причину, почему отец раньше так часто прикладывался к бутылке виски. В ней он искал успокоение. И не находил.
Я решил, во что бы то ни стало, вырастить её. Кажется, я просто не мог позволить ей уйти. Когда она... Когда ты... смотришь на меня, смеёшься так...
Хизер и сама не заметила, как заплакала снова. Но солёные ручьи, которые катились по её щеке, не были слезами горя. Их причиной стали облегчение, гордость и... радость. Гордость и радость, что у неё такой отец. Спасибо, папа...
Но я люблю тебя. У меня нет никаких сомнений в этом. Всё, о чём я тебя прошу - это поверить мне.
Моей любимой дочери. Гарри Мейсон.
- Чёртов дождь... Ты спишь?
Дуглас спросил очень тихо, но Хизер всё равно вздрогнула.
- Нет, - коротко ответила она.
- Замёрзла? – рука Дугласа потянулась к ручке обогревателя. Хизер предпочла промолчать, глядя на мерно движущиеся дворники.
- Так что там такое, в Тихом Холме? – спросил Дуглас. Хизер поняла, что от обстоятельного разговора на этот раз не отвертеться. – Я знаю только, что когда-то это был тихий, довольно милый городишко, но теперь...
- Ты был там? – с удивлением спросила Хизер. На этот раз замолчал Дуглас. Хизер ждала и смотрела, как детектив нервно постукивает пальцами о руль. Кажется, он уже жалел, что проболтался.
- Однажды, - с неохотой признался Дуглас. – Там пропали люди. Я искал их, но не нашёл.
Дорога уклонялась вниз. Картланд сбросил газ:
- Скажу тебе, это пропащий город. На моей работе слышишь много грязных слухов...
- Я родилась и выросла в Тихом Холме, - сказала Хизер. Детектив удивлённо покосился на неё:
- Извини, я не хотел тебя обидеть...
Хизер слабо улыбнулась:
- Ты и не обидел.
Несколько минут Картланд вслушивался в шум капель, стучащих по капоту, но потом профессиональное любопытство одержало верх:
- А вообще, я думал, что ты выросла в Портленде...
Хизер не ответила. Казалось, она вообще не слышала его слова. Дуглас с тревогой посмотрел на бледное, осунувшееся лицо девушки и спросил:
- Тебе плохо?
Всё в порядке, хотела сказать Хизер, но почему-то честно призналась:
- Голова гудит. Самое плохое из чувств...
- Наверное, укачало, - детектив покорно взялся за ручку передачи, собираясь снизить скорость. Хизер отрицательно мотнула головой:
- Нет, дело не в этом. Я просто пытаюсь вспомнить моё детство.
Воспоминания были здесь, где-то совсем рядом, стоит только протянуть руку, но она не могла их поймать. Лишь усиливалась мерзкая головная боль, которая снова начала превращаться в полыхающую стихию. Перед глазами мелькали нечёткие образы и тут же исчезали, становясь рваными клочьями, которые уже невозможно восстановить. Распятие над детской кроватью, тень от колыхающихся штор... Разбросанные по полу игральные карты...
- Что-то ужасное случилось в Тихом Холме семнадцать лет назад, - пробормотала она. Дуглас внимательно слушал. – Женщина по имени Далия...
... эта сумасшедшая старуха! Хизер болезненно скривила губы, услышав в голове разъяренный крик Винсента.
Да уж... сумасшедшая...
- Она хотела вызвать древнего Бога города. И использовала для этого собственную дочь. Сожгла её, чтобы она родила Бога...
- Сумасшедшая, - возмущённо покачал головой Дуглас. В какие только байки не верят эти чёртовы сектанты, говорил весь его вид.
Вот, отметила про себя Хизер, ещё один человек назвал Далию сумасшедшей. Что ж, наверное, так оно и было.
- Возможно, но это сработало. Девочка родила Бога.
- Что?!
Картланд на секунду бросил управление и уставился на Хизер. Она ответила ему отсутствующим взглядом. Над головой оглушительно грянул гром, и он вновь вцепился пальцами в руль.
- Понимаешь, у неё были особые силы.
- Силы? – Дуглас нахмурил брови. Подобного поворота сюжета умудрённый годами сыщик явно не ожидал.
- Да. Одноклассники звали её ведьмой. Она могла создавать вещи силой разума. Могла убить любого человека, лишь пожелав этого.
Дуглас кинул на девушку многозначительный взгляд. Откуда ты всё это знаешь, деточка?
- Но в конце концов, - Хизер уже не могла остановиться. Водопад прорвал ограждение, и бурно несущийся поток было не остановить, - этот Бог был убит одним человеком. Моим отцом, Гарри Мейсоном.
Перед затуманенным взором Хизер появилась чёткая картина, будто отпечатанная на фотоплёнке: чудовище с козлиной головой и широкими перепончатыми крыльями, зависшее над землёй, и отец (выглядящий разве что ненамногим моложе), из последних сил тянущий эту тварь вниз на себя. Хизер ждала, что будет дальше, но картина застыла, как кадр фильма ужасов - одно сохранённое в памяти Алессы мгновение. Возможно, последнее в её жизни. В её прежней жизни.
- Наверное, Бог был достаточно слабым, раз его смог убить один человек. Но я думаю, сейчас Клаудия пытается возродить этого бога. И я выбрана как жертва...
На последнем слове детектив едва заметно дрогнул, но быстро взял себя в руки и мрачно кивнул. Похоже, он решил воспринимать факты как есть, не пытаясь отыскать никому не нужное объяснение. Хизер могла это только поприветствовать. Она сама пережила этот качественный переход несколько часов назад и знала, что так лучше всего.
- А у тебя какие-нибудь силы есть? – спросил Дуглас, испытующе глядя на девушку. Он быстро догадался, что просто так жертвой Богу не выбирают.
- После смерти Бога... – Хизер запнулась. Только сейчас она заметила, что из динамиков магнитолы изливается тихая и спокойная песня. Женщина страстно пела о своём одиночестве, в её голосе слышалась боль.
Сказать?
Скрывать что-либо было уже бессмысленно. Хизер медленно выговорила:
- После смерти Бога та девушка появилась снова. Совсем ненадолго, лишь чтобы отдать ребёнка, которого она держала в руках, моему отцу. Потом она умерла.
Машина вильнула вправо, хотя участок дороги был совершенно ровным. Картланд уставился на Хизер с полуоткрытым ртом, с трудом подавляя в себе желание перекреститься. Впрочем, мог бы и сделать это – Хизер всё равно не заметила бы. Она снова ушла в себя, в мир своих грёз и страданий. Сквозь частые всхлипывания можно было расслышать её слова:
- Он любил меня, слово я была её родная дочь. Хотя никогда и не знал, кто я на самом деле. Это так внезапно... У меня не было возможности... сказать... сказать тебе какой... какой... счастливой ты меня сделал...
Слёзы сорвались с ресниц и упали на гранки, лежащие на коленях - прямо на надпись, сделанную чёрной ручкой. Лист размок, смывая чернила и слова.
Боже ты мой, тупо думал Дуглас Картланд, следя за мокрой полосой асфальта, освещённой жёлтым светом фар. Боже мой... Мысли путались. За всю дорогу до Тихого Холма детектив больше не произнёс ни слова.
Хизер плакала ещё минут десять. Потом она уснула. И поэтому не увидела, как гроза постепенно сменилась пеленой белого тумана.
4
- Хизер? Хизер, мы приехали. Проснись.
Она было открыла глаза, но тут же закрыла снова. Что за... Почему так светло? Где они?
Тихий Холм.
Хизер подскочила на сиденье и до хруста в позвонках вывернула шею в сторону окна. За грязным стеклом «бьюика» плыли клубы матовой дымки, затягивающие небо и землю. Хизер сама не заметила, как на её губах заиграла слабая улыбка. Она приехала. Хизер вернулась в родной город.
- Здесь всегда так, - хмуро констатировал Дуглас. Машина ехала по какой-то пригородной дороге, вымощенной кирпичом, поэтому их то и дело встряхивало. – Когда я был здесь в последний раз, то из-за этого чёртового тумана чуть не въехал в фонарный столб.
- Ага, - рассеянно отозвалась она, не расслышав ни слова. Детектив пожал плечами и замолчал снова.
Хизер прильнула лицом к стеклу. Узкие пустые улицы и скошенные здания медленно плыли мимо. Было в них своеобразное разрушительное величие... или, вернее сказать, величественное разрушение? Какая-то своя прелесть, вызывающая щемящую тоску в груди. Сквозь влажные капли тумана, казалось, проступала торжественная заунывная мелодия, волнами разносящаяся над безлюдным городом. В ней слышался далёкий звон колокола и голоса людей, растворённые в пучинах колыхающейся завесы, стирающей границу между реальностью и воображением.
Все эти улицы, мостовые и площади, пропахшие древесиной и далёкими годами, осыпавшимися пеплом. Здесь ничего не изменилось, отметила про себя Хизер. В этом безмолвном городе время не имело значения. Часы, отсчитывающие сутки и года в Большом мире и несущие этот мир вперёд, безнадёжно теряли силу в Тихом Холме. Город был навечно погружён в свои беспокойные сны, и никто не имел права вмешиваться в них.
Хизер увидела у дороги указатель, прибитый к фонарному столбу. «Историческое общество Тихого Холма – 200 метров». Стрелка указывала вправо.
Натан-авеню.
Название всплыло в памяти само собой, подобно тому, как всплывает воздушный пузырь на поверхность. Хизер вспоминала. Да, именно на Натан-авеню располагалось Историческое общество, построенное на месте старой тюрьмы. Это была единственная дорога, ведущая в Южную Долину из Старого Города. Она
(Алесса)
редко бывала в Южной Долине, потому как отношения между двумя частями города были напряжёнными ещё со времён Гражданской войны. Свои школы, свои больницы, свои отели, свои достопримечательности... Но эти места всё-таки были ей знакомы.
«Сейчас будет поворот, - сказала себе Хизер, полузакрыв глаза. – И улица будет называться... называться... Кэррол-стрит». В честь Дженнифер Кэррол. В голове возник чёткий образ красивой женщины средних лет, закутанной в ярко-красное ниспадающее платье. С чего вспомнилась именно эта особа, Хизер не знала. И знать не хотела.
- Сейчас город заброшен, - Дуглас снова решился подать голос, - здесь считай что никто не живёт. Все переезжают, и никто толком не может объяснить, почему. Странно, да?
Хизер молча кивнула. Пусть переезжают. Свои обитатели для Тихого Холма всегда найдутся.
«Парк Розовой Воды». Большая табличка.
С первым порывом юго-западного ветра прибрежные волны бьются о причал, разбиваясь в мельчайшие брызги, которые блестят на солнце осколками радуги. На несколько мгновений озеро превращается в сказочный фейерверк, переливающийся ярчайшими оттенками, но потом гладкая зеленоватая поверхность выравнивается и вновь настаёт вековое спокойствие, отрицающее всё.
Алесса была в этом приозёрном парке. И он ей нравился. Замечательно. Хизер устало легла на спинку сиденья. Всё, довольно с неё впечатлений. Она в Тихом Холме, и что с того? Только бесполезная груда чужих воспоминаний, накапливающаяся в голове, как куча мусора. Нужно это ей, как танку пятое колесо.
- И где мы остановимся? – спросила она. Дуглас почесал затылок:
- Есть варианты. Тебе как?..
- Ближайший.
- Хорошо, тогда будем на месте через пару минут.
Хизер зевнула и снова посмотрела в туман. Ей показалось, что там, в глубинах сизой дымки, у одного из домиков мелькнул чей-то неясный силуэт. Мелькнул – и исчез. Она бросила быстрый взгляд на детектива, но он был всецело поглощён вождением и был меньше всего расположен смотреть по сторонам.
Так. Будем считать, что показалось.
Чтобы больше не видеть пугающих фигур, прячущихся за туманом, Хизер крепко сомкнула веки.
5
При иных обстоятельствах Хизер ни за что не ступила бы в номер так называемого «мотеля», где они остановились. Ночлёжка представляла собой длинное одноэтажное здание по образу и подобию деревенского сарая. Сквозь стены с лёгкостью просачивалось малейшее дуновение ветра, а хилая крыша если и служила защитой от слякоти, то разве что символической. Видно было, что здесь не прибирались ещё со времён Второй Мировой – мусорные кролики безраздельно властвовали в каморке, а постельное было смято и не заправлено. Ужас, одним словом. Ввиду исключительного случая Хизер позволила себе зайти в этот приют чистоплотности и порядка и присесть на кровать (так, на самый краешек), но не более. Картланд обладал меньшей брезгливостью, но даже он не рискнул сесть на стул, ломящийся под многотонным грузом пыли, предпочтя разговаривать в стоячем положении.
- В-общем, - сказал он деловито, - тот парень, Винсент, сообщил мне, где можно найти этого Леонарда: либо у него дома – я записал адрес, – либо в госпитале Брукхэвен. Это здесь, неподалёку.
- Винсент не говорил тебе, какая связь между Клаудией и Леонардом? – спросила Хизер.
Дуглас покачал головой:
- Нет. Просто сказал, что нужно его найти, и всё. И добавил: «Без него Клаудию вам не отыскать».
Этот человек знал всё. Хизер остановила вновь начавшуюся дрожь в спине. Похоже, она зря поддаётся игре Винсента, ясно ведь, что её используют втёмную... но без его наводок она в этом городе что слепой в лабиринте. Боже, как сложно.
- Значит, Леонард, - сказала она с показной уверенностью. – И как будем искать?.. Раз он может быть в двух местах, то предлагаю разделиться.
Дуглас с замешательством посмотрел на девушку:
- Вообще-то, при таком раскладе я мог бы съездить этому Леонарду в дом. А тебе тогда придётся отправиться в больницу... У тебя ведь есть карта?
- Да, - Хизер продемонстрировала сложённую брошюрку с картой Южной Долины. Раскрыв её, она отыскала пальцем надпись «Госпиталь Брукхэвен». Действительно, близко. – Думаю, я смогу сориентироваться.
Дуглас по-прежнему смотрел на Хизер с каким-то сомнением. Заметив это, она раздражённо спросила:
- В чём дело?
- Ты это... – Картланд беспомощно развёл руками: мол, прости старого дурака. – Не боишься пойти одна? Может, лучше...
Он очень напоминал ей в этот момент отца, который волновался всякий раз, когда она выходила из дома: «Хизер, может, пойдёшь завтра, когда рассветёт? Может...». Хизер непроизвольно горестно улыбнулась:
- Ты знаешь, я уже не маленькая.
Лукаво прищурившись, она добавила:
- А ты сам-то уверен, что не боишься пойти один?
Судя по виноватой кривой усмешке детектива, она попала в точку. Картланд нервно помассировал висок:
- Ты права. Я боюсь. Мне уже пятьдесят с лишним лет, и навидался я немало... но никогда не встречался ни с чем подобным. Мне всё кажется, что это сон.
Если я скажу ему, что это действительно сон... ему станет легче? Хизер в очередной раз пожалела, что втянула старика в это дело. Могла бы добраться и на попутке, чего уж там... Подумала о том, чтобы снова накричать на детектива и сказать, чтобы он проваливал из города. Сказать, что это её, только её проблема... Пусть Дуглас обидится, пусть уходит из города. Возможно, это сохранит ему жизнь. И на Хизер не будет тогда висеть ответственность за него.
Но против этого варианта были две веские причины. Во-первых, Хизер знала, что как бы она ни кричала, Дуглас не уйдёт. Наоборот, это только прибавит ему уверенности, что она напугана и ей требуется помощь. Во-вторых... Во-вторых, Хизер было страшно оставаться в одиночестве.
Поэтому она сказала лишь:
- Больше похоже на кошмар...
- Да, я уже хочу проснуться и закурить, - Дуглас тяжело поправил воротник плаща, запавший за шею. Наверное, он хотел так пошутить, но шутки не получилось. Тон был слишком печальным. Но Хизер всё равно сделала вид, что улыбается.
- Ладно, я, пожалуй, пойду, - Дуглас взялся за ручку двери. - Встретимся здесь, когда закончишь осматривать больницу, о’кей?
- Договорились, - кивнула Хизер и пошевелила пальчиками поднятой руки, всё ещё стараясь сохранить на лице бодрую улыбку.
Детектив стоял у выхода, но не спешил пересекать порог, задумчиво глядя на неё. Хизер вдруг испугалась, и фальшивая улыбка сползла с губ.
- Что такое?
- Будь осторожна.
Видно было, что Картланд хотел сказать что-то другое, но нужные слова не находятся. Разозлившись на самого себя, он вышел из номера 106 и громко хлопнул дверью. Опять же, хотел выказать собственную уверенность, но добился совершенно обратного... С потолка рьяно посыпалась древняя штукатурка.
Хизер осталась одна.
6
«Небесная ночь».
- Это, наверное, какой-то клуб, - сказала себе Хизер, глядя на синий прямоугольник на карте. – Не помню, что такое было раньше.
Раньше...
Госпиталь располагался в двух шагах от «Небесной ночи» на Кэррол-стрит. Хизер прикинула предстоящий маршрут. Выглядело всё довольно просто. Сперва один квартал по Натан-авеню, потом свернуть на Кэррол-стрит и отмахать ещё два квартала. Действительно, недалеко.
Пора идти.
Собственно, ей было уже давно пора идти. Дуглас ушёл двадцать минут назад, а Хизер всё ещё не поднималась с грязной кровати, словно чего-то ждала. Хотя было понятно, что она может ждать хоть до заката, и её никто не побеспокоит.
Она встала и подошла к окну. Вид из окна был довольно живописный – грубый дощатый забор, почерневший от дождей, был в двух шагах. Но даже в это узкое пространство между стеклом и забором просачивался едкий туман. Она пошла в сторону зеркала. На поверхности были уродливые трещины по углам – кто-то из предыдущих жильцов номера уронил зеркало на пол, а хозяин не удосужился его сменить. Хизер увидела в зеркале саму себя. И зачем мне приспичило смотреться сейчас, сокрушённо подумала она. Знала же, что так и будет. По сравнению с особой, которая сейчас стояла перед ней, отражение в зеркале туалетной кабинки торгового центра казалось идеалом красоты.
Хизер остановилась, заботливо вкладывая карту в карман жилетки.
Может, сходить в туалет...
Хм, и до чего ты будешь оттягивать время? Признайся, девочка, что ты просто боишься выйти на улицу.
Я не боюсь. С чего мне бояться? Там ведь никого нет. Дуглас сказал, что город заброшен.
Ну вот видишь? А время идёт.
Хизер пожевала губу, потом кивнула. Ладно. Пусть путешествие начинается.
Она открыла дверь и вышла на улицу. Наверное, солнце уже давно встало, но его не было видно сквозь туман. Хизер вдруг поймала себя на том, что она страстно желает снова увидеть яркое солнце, сияющее на чистом синем небе. Когда она в последний раз видела солнце? Три дня назад? Боже ты мой... С тех пор небо Эшфилда сутками было затянуто мрачными слоёными тучами, напоминающими грязные марлевые повязки. Наверное, сейчас, после грозы, там стало ясно. А она здесь, в городе, которого покинуло даже солнце...
Хизер вышла на улицу и зашагала по обочине. Бетон на тротуаре местами растрескался, поэтому приходилось постоянно смотреть под ноги. Наступишь на трещину - убьёшь свою мать, некстати вспомнила она глупую примету. А ей было уже терять некого, так что не будет беды, даже если она вся провалится в разрыв асфальта.
Какой странный город... Хизер не оставляло ощущение, что кто-то за ней следит. Уже когда они въехали в город и она смотрела из машины, ей было не по себе. Да, на губах была улыбка, но улыбалась не она, а Алесса. Хизер же закоулки Тихого Холма были совершенно чужды, как любой другой незнакомый город. Сейчас, слава Богу, Алесса временно утихомирилась, так что Хизер могла ещё раз смаковать свои ощущения от пребывания в покинутом городе. И с каждым шагом это нравилось ей всё меньше. Как будто кто-то есть в тумане, кто бесшумно идёт за тобой по пятам и строит рожи в затылок. Когда она оборачивается, он просто ныряет в волны белого океана и становится невидим. Для него это просто забавная игра – так же кот играется с попавшейся ему в лапы перепуганной мышкой. А что... что будет, когда ему надоест эта игра и он приступит к более активным действиям? Она вспомнила тень, которую видела, когда ехала с Дугласом в мотель.
Чушь какая. Нет тут никого. Хизер прибавила шагу.
У одного из домиков стояла синяя машина. Стёкла выбиты, капот раскрыт. Подойдя ближе, Хизер увидела, что все внутренности раскурочены неизвестными вандалами. Обрывки проводов и шестерёнки были раскиданы по земле вокруг корпуса, из пробитого бака на асфальт вылилось масло и засохло тёмным пятном. Хизер затошнило, словно она увидела мёртвого человека с выпотрошенными внутренностями.
А вот и поворот на Кэррол-стрит. Хизер облегчённо вздохнула. Одна треть пути позади. Пока всё хорошо.
У перекрёстка высился боулинг-кафе. На двери висела категоричная красная табличка: «ЗАКРЫТО». Хизер не любила боулинг (если честно, то не умела играть), так что особо этому не огорчилась. Да и видно было, что заведение третьесортное, как, впрочем, и всё, что она видела в этом городе.
Нет, всё-таки, всё-таки... Ощущение, что некто преследует её, не уходило. Туман, казалось, стал гуще, чем на Натан-авеню. Асфальт пошёл волнами, будто укладчики просто плеснули его на землю, не позаботившись о выравнивании. По обе стороны улицы потянулась высокая проволочная сетка, делающая улицу похожим на канализационную тоннель. И... появились звуки. Повторяющиеся, неживые и металлические. Похожие на тот звук, который она слышала под землёй, убегая от неизвестного монстра. Они нарастали, накачивая Хизер желчью паники.
Я знала, знала, что здесь что-то не так...
Бежать она не стала. Если за ней в самом деле идёт монстр, то этим она дала бы знать, что его обнаружили. И монстр уже не стал бы скрывать своё присутствие. А так она могла хотя бы выиграть несколько лишних метров, поддерживая игру. Я тебя не вижу, и ты меня не видишь.
Первый квартал миновал. Туман вроде стал реже, и звуки почти стихли. Хизер уже начала надеяться на мирный исход, как внезапно максимум в десяти шагах за её спиной раздался душераздирающий собачий вой. Скорее даже не собачий, а волчий. Хизер живо представила себе бурое взлохмоченное создание с длинными острыми клыками, поднимающее остроконечную морду к сияющему над горой месяцу.
Чёрт!
Она побежала. И конечно, тут же зацепилась каблуком о трещину на асфальте и упала на четвереньки.
Чёрт!!!
Пока она пыталась встать, сзади послышалось деликатное шуршание мохнатых лап по земле. Собака. Но она была не одна. Кто-то с ней был. Кто-то гораздо страшнее. Он издавал лязгающие звуки, уже не пытаясь скрыться. И улыбался. Хизер знала, что улыбался.
Это сказка о маленькой девочке, которая одна пошла гулять по городу без разрешения родителей. А ведь она знала, её не раз предупреждали, что гулять одной ОЧЕНЬ опасно. Но она не послушалась, думала, что уже взрослая. И была наказана...
Она поднялась на ноги и побежала дальше. Собака почему-то медлила, хотя могла одним прыжком сомкнуть зубы у неё на лодыжке. Железный лязг не приближался и не отдалялся, находясь на одинаковом расстоянии. Кажется, они всё ещё были не прочь поиграть с добычей...
Слева в тумане засверкали огни. Розовый и жёлтый, переливающиеся по кругу. Это была неоновая вывеска. Яркие цвета смотрелись странно в этом серо-белом мире.
«Небесная ночь». Хизер рванулась в сторону огней. Быстрее, пока они не догадались... Лапы собаки семенили в пяти шагах, сводя с ума. Огни расплывались и двигались, отдалялись. Они убегали. Они не хотели, чтобы Хизер нашла приют под их укрытием.
Тут был узкий проход между двумя кирпичными стенами, облепленными древними плакатами и исписанными разноцветными маркерами. Когда Хизер едва заметила очертания длинной тонкой лестницы, ведущей вверх, к двери «Небесной ночи», за спиной раздался ужасающий металлический скрежет, словно кто-то начал водить железом по поверхности тарелки. Звук щекотал нервы и давил на уши невидимой рукой, вызывая боль и страх. Хизер всё ещё не хотела оглядываться. Спасение было только одно, и оно находилось впереди, под недружелюбным неоновым светом «Небесной ночи».
Она схватилась за поручни лестницы, представляя, как сейчас зубы собаки окажутся на её лодыжках, прокусывая плоть и кости. Но этого не было. Скрежет возрастал, вибрируя и повизгивая, как напоровшаяся на гвоздь бензопила, но адская собака не спешила нападать на Хизер. Она взбежала вверх, спотыкаясь и глотая солёный пот, капающий с кончика носа на губы, готовая в любой момент распрощаться с жизнью. Когда под переливающимися огнями вывески появилась дверь, на которой висела синяя табличка «ОТКРЫТО», она не сразу поверила этому. Такое не может быть, что эти монстры отпустят её просто так. Вот сейчас... через секунду... хрясь, и всё будет кончено.
Дверь скрипнула, открывая её взору полутёмное помещение. Пока Хизер не захлопнула дверь за собой, она не позволяла себе верить, что всё обойдётся. И когда она поняла, что опасность больше не угрожает, она без сил сделала два-три шага и опустилась на низкий стул у лакированного столика.
«Небесная ночь» представляла собой совокупность разбросанных по комнате столиков красного дерева, стойки бара со сверкающим рядом бутылок на прилавке и мини-сцены с металлическим шестом посредине. Хизер живо вообразила, как по ночам клуб наполнялся людьми в смокингах, которые сидели за столами и негромко общались (может, играли в покер), краем глаза наблюдая за полуголой танцовщицей, которая крутилась вокруг шеста – искрящиеся вина в бокалах, лёгкий дымок сигарет и ненавязчивое мелькание смазанных огней, отражающее тени на стенах. Сейчас ничего этот не было. От былого великолепия «Небесной ночи», канувшей в небытие с золотыми деньками города, осталась лишь вызывающе мигающая красноречивая надпись «РАЙ» за стойкой. Под надписью разлеглась символическая женская фигурка, подсеченная розовыми огнями. Хорошо хоть электричество ещё не отключили, иначе не было бы и этого.
Хизер встала и, пошатываясь, пошла к стойке. Она надеялась найти чего-нибудь попить, уж слишком пересохло в горле после вынужденной пробежки. Но с первого взгляда поняла, что ей не удастся ничем поживиться с этой нивы. Бутылки почернели и покрылись плесенью. Пара бокалов на стойке была наполнена тёмной жидкостью, которая пахла, мягко говоря, неаппетитно. Наверное, когда-то это было дорогое красное вино, но теперь... Хизер поморщилась и с укором взглянула в сторону надписи «РАЙ». Рай, да? Какой-то слишком заброшенный...
Где-то за дверью горестно завыла собака, которая сегодня осталась без добычи. Слушая её тоскливый вой, Хизер вспомнила, что она сейчас должна была быть уже в госпитале. А вместо этого она заперта здесь в окружении армии сосудов с протухшими винами. Наверное, Дуглас уже добрался до жилища Леонарда...
Интересно, подумала Хизер, устало опёршись о стойку, а кто вообще такой этот Леонард? Воспоминания Алессы никаких сведений об этом человеке ей не давали, но и так было ясно, что он как-то связан с Клаудией и её ордой. Может, этакий «верховный жрец» их чёртовой организации. Что ж, тогда логично через него выйти на Клаудию, но Хизер сильно беспокоил один вопрос – каким боком в этом оказался замешан Винсент? И какая ему от всего этого выгода? Между человеком в коричневом камзоле и Хизер был только один разговор, но с него она для себя уяснила вполне отчётливо, что Винсент никогда ничего не станет делать просто так. Во всём этом чувствовалась скрытая подоплека. Хизер надеялась узнать больше, поговорив с загадочным Леонардом.
Но для этого нужно хотя бы дойти до госпиталя. А ей ой как не хотелось покидать своё надёжное укрытие. Всего-то ничего – пара сотен метров (по крайней мере, судя по карте), а она изолирована от Брукхэвена зловещей парочкой монстров. Откуда только они берутся? Этот сверлящий разум скрежет и звон металла... Нет, Хизер не хотела встречаться с этим чудовищем снова... и уж тем более – оказаться с ним лицом к лицу. Рвануться через парадные двери – чистой воды безрассудство.
Увидев за сценой дверь чёрного входа, Хизер подошла к нему и попыталась открыть. Безуспешно. С этой стороны заведение запереть не забыли.
Хорошо. Придётся пробиваться.
Она огляделась в поисках чего-либо, худо-бедно годящегося на роль оружия. Эх, будь при ней верная катана, она бы им показала... По крайней мере, собаке уж точно. Но катана осталась лежать на крыше дома рядом с трупом чудовища, убившего отца. В достопочтенном ночном клубе же не нашлось ничего, что могло бы пригодиться девушке. Ну не станешь же стульями по монстрам кидаться, ей-богу... Хизер подавила в себе сухой смешок. Пойти с голыми руками, что ли?
Ну нет. Ты пока ещё не стала супермэншей.
Н-да, пожалуй, это неудачная идея. Но, может, они уже ушли? Хизер с надеждой подняла голову. Они всегда уходили, стоило ей зайти в прибежище... Так может, и эти тоже? Или они до сих пор терпеливо выжидают у подножия лестницы?
Чуть-чуть открыть дверь... Просто посмотреть.
Бездушные петли снова заскрипели, выдавая Хизер с головой. Но слышать скрип было некому. Проход с кирпичными стенами был свободен.
Их нет, с облегчением сказала себе Хизер.
Осторожно, Хизер. Ты же знаешь – они просто обманывают, заставляют тебя потерять бдительность.
Хизер пронаблюдала за пустым проходом ещё несколько минут, пока не решилась спуститься вниз. Она считала каждый шаг, отдаляющий её от мигающей вывески, и до рези в глазах всматривалась в туман. Туман преобразился: на улицу налетел лёгкий утренний ветер, который шевелил тяжёлые белые клубы, заставляя их плыть по земле и беспрестанно менять форму. Поэтому казалось, что вся улица пришла в движение. У Хизер голова пошла кругом от этих плавных метаморфоз, и она крепко держалась за поручни, дабы не потерять равновесие. Монстров не было. И собака тоже не выла.
Как только выйду на улицу, побегу. И будь что будет. Мне нужно добраться до госпиталя.
Хизер сдержала своё обещание. Едва стены, обступавшие её с обоих сторон, разминулись, она бросилась бегом по улице в сторону госпиталя. По бокам снова потянулась железная огораживающая сетка. Она увидела на противоположной стороне улицы корпус массивного грузовика, припаркованного у какого-то здания. У грузовика были сняты все колёса, двери фургона болтались на одном шарнире.
Несмотря на то, что на карте расстояние между «Небесной ночью» и госпиталем Брукхэвен выглядело прямо-таки смешным, Хизер успела запыхаться, пока бежала. Наконец сетчатое ограждение кончилось. Сетку сменил дощатый забор с кое-где выглядывающими чёрными провалами. Чуть дальше Хизер увидела большой трехэтажный дом, покрытый серой краской. Он ей сразу не понравился: дом напоминал старика, больного смертельной болезнью и мрачно взирающего на мир с ядовитой усмешкой на губах. От него так и веяло затхлостью и безнадёгой. Хизер надеялась, что это не есть заветный госпиталь, но, как оказалось, ошиблась. Подбежав поближе, она увидела над дверью монументальную вывеску, на которой было выгравировано: «ГОСПИТАЛЬ БРУКХЭВЕН». Хизер остановилась, тяжело дыша. Ну вот... добралась.
Внутри кто-нибудь есть?..
Она стояла против парадного входа и старалась прислушаться к звукам, идущим изнутри. Вроде было тихо... но когда Хизер напрягала слух, ей начинало казаться, что из-за тяжёлой железной двери слышится странный беспорядочный шум, будто в госпитале идёт какой-то ремонт. Что-то передвигали, роняли и передвигали снова. Подняв взгляд вверх, Хизер увидела, что крыша здания обтянута такой же сеткой, что и улица. В Эшфилде только на одном здании она видела подобное. И это была психиатрическая лечебница. Сеткой натягивали крышу, чтобы пациентам не взбрело в голову спрыгивать с ней на асфальт.
Надеюсь, госпиталь Брукхэвен на деле не сумасшедший дом...
Уже взявшись за ручку, Хизер услышала за спиной далёкий скрежет. Нечто опять ползло по улице, направляясь к ней. На сей раз звук вызвал в Хизер не страх и не панику, а только досаду. Доколе можно?..
- Да пошёл ты, - отрезала она и толкнула дверь, вступая в тёмные просторы госпиталя Брукхэвен.
#93
Любитель
-
- Рождённые
-
- 507 Сообщений:
Ведьма.
Опубликовано 22 Январь 2006 - 13:25
О, блин, дальше самое интересное начнется, больничка! Нет, честное слово, я вот думаю, насколько надо... любить СХ, чтобы писать такие тонны. И ведь интересно писать. Грустная атмосфера в начале, вот этот момент тебе лучше всех удался, правда, очень понравилось, пиши еще. 
#94
Георгий Старков
-
- Заглянувший в кошмар™
-
- 1 706 Сообщений:
Внезапно живой :)
Опубликовано 29 Январь 2006 - 05:39
На этой неделе пришлось сдать целых три экзамена, так что времени почти и не было. Надеюсь, это не очень сильно сказалось на качестве письма.
Главы 7 - 8 (Хизер в госпитале).
7
Коридор застилала тьма, особенно непривычная после молочного блеска тумана. Хизер закрыла за собой дверь и немного постояла у порога, вслушиваясь в тишину. Ничего. Абсолютное молчание, от которого звенит в ушах. В больнице стояла удушливая спёртая атмосфера застоявшегося воздуха с неповторимым привкусом формальдегида. Потолок располагался необычно низко – даже Хизер, особо не вышедшей ростом, приходилось то и дело нервно коситься вверх, чтобы не задеть макушкой лампу. Впрочем, лампы эти всё равно не работали. Здание было обесточено... и обескровлено.
- Есть кто-нибудь? – без особой надежды окликнула Хизер. Голос прокатился до самых дальних уголков пустого госпиталя и вернулся обратно.
Выглядело так, будто больницу год назад закрыли на ремонт, да и забыли. Здесь не было ни души. Грязь, беспорядок и темнота правили балом в отсыревшем здании.
Хизер попыталась отыскать на стене карту больницы. Но не нашла – на информационном табло у входа висели только жалкие ошметки белой бумаги. Карта была кем-то бесцеремонно сорвана до неё.
Леонарда нет.
Хизер не знала, что и думать. С одной стороны, увидев, каков госпиталь Брукхэвен на деле, ей захотелось как можно скорее покинуть это гиблое местечко. Отсутствие объекта поисков было тому замечательной причиной. Но в то же время всё это означало, что она напрасно проделала весь путь и теперь ей остаётся позорно возвращаться в мотель и ждать Дугласа.
В любом случае, решила про себя Хизер, не стоит выскакивать на улицу немедленно. Это осложнено встречей с той скрежещущей тварью. Нужно подождать хотя бы пять минут, пока она не удалится. Присесть, перевести дух...
Она пошла по коридору в поисках скамейки, но, кажется, в интерьере госпиталя не предусматривалось даже таких простых удобств. А может, это были последствия несостоявшегося ремонта: Хизер увидела беспорядочный ворох кресел и деревянных белых скамей в конце коридора. На всей этой груде, доходящей до потолка, лежали грязные матрацы, одним своим грязно-жёлтым видом вызывающие резь в желудке. Хизер разочарованно вздохнула и повернулась, чтобы пойти обратно к выходу.
Но так и не дошла. Потому что увидела провал щели между дверью и косяком справа от себя. Она была уверена - когда она проходила только что, двери всех кабинетов были одинаково заперты. Но сейчас... дверь кабинета главного врача ушла вовнутрь, и в образовавшейся щели был виден уголок шкафчика, расположенного рядом с дверью. Хизер подошла к двери и открыла её полностью. Кроме того самого шкафчика, в кабинете оказался ещё стол с кипой бумаг, раковина и мягкий диван. В кабинете не было окон, поэтому всё виднелось довольно смутно.
Кто здесь?
Хизер подумала, что спросила это вслух, но у неё только шевельнулись губы, не выдавливая ни звука. В больнице затаился глупый шутник, который открыл дверь за её спиной и спрятался где-то в кабинете. Например, там, за диваном...
Хизер подкралась к дивану и заглянула за спинку. В таком узком пространстве поместился бы разве что ребёнок. Но ребёнка не было. Никого не было. Она была одна.
Хизер растерянно огляделась, чувствуя, как у неё засосало под ложечкой. И увидела, как на самом углу столика легла пара белых листочков. Когда она открывала кабинет, их там не было – все документы валялись в центре стола единым хаосом. А теперь...
- Кто? - неконченнный вопрос повис в воздухе.
В ответ еле слышно скрипнула дверь. Хизер дёрнулась в сторону, но тут же заставила себя стоять на месте. Без истерик. Сквозняк, только сквозняк. И нечего так шарахаться.
Но нет... Всё равно. Здесь кто-то был. Хизер кожей ощущала в кабинете незримое, но грозное присутствие. Она всегда чувствовала, если за ней кто-то наблюдал - потому-то в своё время так быстро раскрыла детектива Картланда. И сейчас к ней вернулось то же чувство, что и тогда в торговом центре, но на сей раз оно было сильнее. Кто-то смотрел на неё не отрываясь, едва ли не касаясь её, и взгляд этих глаз был далеко не добрым, а каким-то... похотливым.
Боязливо оглядываясь, Хизер наклонилась над столом и взяла два листа, отложенные в сторону. Отложенные для неё. Для кого же ещё?.. В кабинете доктора было слишком темно, чтобы прочитать, что на них написано, и она с превеликим облегчением вышла в коридор. Наблюдатель двинулся за ней следом, не выпуская из поля зрения, но в широком пространстве его присутствие было хоть менее заметно. Старательно отметая отвратительное ощущение, будто с неё незаметно стягивают одежду, Хизер поднесла к глазам первый листок и стала читать:
Леонард В. Второй этаж, палата S12. Страдает зрительными и слуховыми галлюцинациями, эмоциональной неустойчивостью, навязчивыми идеями. Весьма возможно наличие вялотекущей шизофрении. Для более полной диагностики необходимо продолжить наблюдение. Обычно спокойный и доброжелательный. Сильно развито чувство справедливости, но при перевозбуждении становится неуправляем.
Вот он, тот Леонард, о котором говорил Винсент. Его история болезни. Значит, он всё-таки здесь... Хизер перечитала записку ещё раз. Ещё один псих... И какое дело ей связываться с ним? Чем он сможет ей помочь?
Впрочем, сейчас уже поздно отнекиваться. Нужно найти и выяснить самой.
Второй этаж, палата S12.
На радостях Хизер совсем забыла о втором листе. Торопливо запихнула оба листа в карман и направилась было в противоположный конец коридора, где, как она полагала, находилась лестница между этажами, как почувствовала чьё-то холодное дыхание у себя на шее. Наблюдатель выдохнул только один раз, и Хизер приглушённо вскрикнула. Холод чужого дыхания проник до мозга костей.
Ни о чём не забыла?
Не смея перечить, Хизер снова вынула из кармана скомканную бумагу. По формату это тоже была обычная история болезни. Она приставила палец к неровным прыгающим буквам и стала читать, шевеля губами:
Стэнли К. Второй этаж, палата S07. Обычно пассивен, труслив и эгоистичен. Иногда проявляет одержимую привязанность к какой-нибудь женщине. Как правило, это вызывает в нём приступы жестокости. Может быть опасен.
Хизер дочитала и бессильно уронила бумагу на пол. Наблюдатель на этот раз ничем себя не проявил. Стало быть, он удовлетворён. Пока.
Стэнли К. Ещё одна заблудшая душа, то ли по своей воле, то ли по воле жестокой судьбы избравшая тёмный путь и нашедшая приют в этих стенах. Печально, но зачем ей это?
Надеюсь, госпиталь Брукхэвен на деле не сумасшедший дом, вспомнила Хизер. Увы и ах, похоже, так оно и было.
Идти, идти, идти! И побыстрее, прочь от этого липкого взгляда... Хизер быстро зашагала по коридору, но наблюдатель не отставал. Да что же это такое, в конце концов? Что за чертовщина?..
Ответ ждал её у конца коридора. Дневник лежал на сверкающей металлом больничной каталке, заботливо раскрытый на нужной странице. Хизер сперва заметила даже не сам дневник, а куклу, лежащую рядом. В детстве она любила играться с куклами, у неё было несколько любимиц, с которыми она вместе ложилась спать. Прежде всего, конечно, Мона. Хизер не помнила, как долго побывала у неё Мона и почему она её выбросила, но при мысли о бывшей фаворитке ей почему-то становилось неуютно.
Но эта кукла выглядела весьма трогательно. Возможно, потому, что была полностью самодельной. Чёрные волосики до пояса, розовое платьице и тоненькие ножки, слепленные из воска. Кто бы это ни делал, он вложил в поделку немало труда. Но... почему кукла лежит в столь неподходящем месте?
Хизер подняла дневник. На обложке не было имени владельца. Сильно наклоненным вправо почерком была исписана только одна страница – та, на которой дневник был раскрыт. Остальные листы остались девственно чистыми. Почерк был угловатый, вроде бы и твёрдый, но слова шли волнами, то улетая вверх над строкой, то резко опускаясь вниз. Хизер непроизвольно вздрогнула, увидев среди вороха слов своё имя.
Наконец-то настал этот день - день, когда мы встретимся. Я всегда думал о тебе в этой мрачной камере... всегда, хотя не знал твоего имени и не видел твоего лица. Но теперь я знаю. Знаю, что ты есть та, которую я ждал.
И разве ты тоже не ждала меня? Признайся, ведь потому ты и пришла сюда - спасти меня. О, Хизер, как я люблю тебя.
Я хочу дать тебе свою куклу, которая будет напоминать тебе о нашей встрече, о нашей вечной любви. Ах, я уже вижу твоё улыбающееся лицо.
Стэнли Колмен.
Господи... Как такое возможно? Хизер снова посмотрела на куклу, сиротливо брошенную на каталку. На этот раз она увидела больше, чем в первый раз. Розовая ткань была грязной и рваной, к тому же кое-где на нём засохли капли какой-то слизи. Пряди волос... они слишком походили на настоящие. Возможно, это и были натуральные человеческие. Хизер скривилась. Нет уж, такой подарочек ей ни к чему. Отвратительно. Она бы не прикоснулась к этому даже десятифутовой палкой.
Стэнли Колмен... Неужели это он преследует её по госпиталю, пожирая взглядом? Хизер зябко поёжилась и в который раз украдкой посмотрела назад. Никого не было, но она знала, что это не так. Обитатель палаты S07 стоял сейчас рядом с ней и пускал слюни, а она его не видела. Но он видел. Человек, который, возможно, умер много лет назад, но душа его осталась жить в стенах своего последнего прибежища. Смерть и время в Тихом Холме были понятиями растяжимыми.
Хизер... Бог с ним, c Леонардом. Может, уйдёшь и вернёшься с Дугласом, а?
Жалобный писклявый голосок усталого ребёнка. Хизер узнала бывшего внутреннего собеседника. Опустошающее одиночество быстро давало плоды – она снова была близка к тому, чтобы общаться с воздухом.
В какой-то мере голос был прав. Находиться одной в заброшенной больнице в компании психа, мучимого сексуальными комплексами (пусть даже его призрака), было чревато. Может быть опасен, вспомнила Хизер выписку из истории болезни. Но она была уверена, что, если понадобится, она с ним справится. Да и потом... Стэнли всего лишь призрак, верно? И к тому он вряд ли станет нападать на свою возлюбленную, или кем там он её считает.
Есть дела поважнее.
Хизер вернула дневник на место. Подумала, стоит ли пересилить брезгливость и принять «подарок»... но ещё раз бросила взгляд на поделку и поняла, что ни секунду не сможет пребывать в спокойствии, пока эта дрянь будет лежать в кармане.
Дверь на лестницу нашлась чуть дальше, напротив большой двустворчатой двери, ведущей в палаты. Хизер поднялась сначала на второй этаж и проведала палаты, которые находились там. На всех дверях красовалась буква М. М, а не S. Значит, палата S12 находилась на третьем этаже. Хизер пришлось сделать ещё один подъём по скрипучей лестнице. Стэнли парил где-то рядом, но теперь, когда Хизер уяснила для себя, что к чему, он особого беспокойства не доставлял. Неизбежное зло, и ничего больше. К тому же он был в госпитале не один. Хизер несколько раз уловила в воздухе едва заметное шевеление, будто прямо перед ней проносились туда-сюда толпы невидимок. И каждый раз, когда она чувствовала это, на мельчайшую долю секунды её охватывало странное чувство. Оно длилось настолько коротко, что Хизер даже не успевала осознавать, что происходит, как это кончалось, оставляя за собой лишь недоумение. Когда это повторилось несколько раз, она предположила, что в госпитале есть другие неупокоенные души. В отличие от Стэнли, запавшего на неё, они не проявляли к ней интереса, и она чувствовала их присутствие только в момент непосредственного прикосновения. Может, она и ошибалась, но такое объяснение было не лучше и не хуже, чем любое другое.
На третьем этаже Хизер постигла неудача. Двустворчатая дверь была обита железом и крепко заперта, и она не могла проникнуть в коридор с палатами. Рядом с дверью в сумраке горел красный огонёк кнопочного табло.
Ах да, вспомнила Хизер, оно и понятно. Раз Леонард и Стэнли оба содержались на третьем этаже, то, вероятно, этаж полностью выделен для психбольных. Вот почему эта железная дверь, кнопочная панель и даже автономный генератор (раз свет в здании был отключён, а панель работала, значит, механизм двери питался от отдельного генератора), - чтобы психи не вырвались наружу при случае отключения электроэнергии, что в провинциальных городах тоже не редкость.
Но это означало, что перед ней встала непреодолимая проблема. Хизер растерянно провела ладонью по шершавым резиновым кнопкам с циферками. Код она не знает, спросить не у кого... Может, спуститься и порыться в записках в кабинете врача?
Хизер.
Она услышала своё имя вполне отчётливо. И это не была игра воображения – от дуновения воздуха у неё качнулись волосы на лбу.
Хизер...
Голос – даже не шёпот, а едва слышный выдох, - исходил из-за двери, которая была напротив. Обычная дверь с надписью «Специальная терапия». Хизер не вполне хорошо понимала, что это означает, но звучало ужасно. На ум приходили длинные металлические скальпели и прозрачные стеклянные шприцы в пятьдесят кубиков.
Хизер.
Голос зазвучал настойчивее. Вкрадчивый мужской баритон, змеёй вливающийся в уши. Он гипнотизировал, манил к себе, подчиняя своей воле. Хизер поймала себя на том, что уже безотчётно сделала пару шагов ближе к двери. Как в плохом ужастике, где героиня подчиняется неизвестному зову, чтобы потом из-за двери выскочило чудовище и сожрало её одним махом...
Не ходи! Слышишь – не смей открывать эту дверь!
Там что-то важное. Я чувствую.
Табличка «Специальная терапия» была уже под самым носом. Хизер протянула руку и открыла дверь. Комната за ней оказалась пустой. Голос стих, впитавшись в стены. Хизер видела только белую штукатурку потолка и четыре закрытые кабины на дальней стороне комнаты. С виду они были похожи на урны для голосования или туалетные будки. Но если те обычно запирались изнутри, то на двери трёх из четырёх кабинок, что находились в комнате, висели увесистые железные ключи. С наружной стороны.
Это были камеры для буйных. И только одна из них была открыта.
Он там...
Стараясь перебороть дрожь в коленках, Хизер приоткрыла дверь кабины - совсем чуть-чуть, - но ничего не увидела. Тогда она, набравшись храбрости, распахнула его одним рывком. Обратная сторона двери, как и стены кабинки, была обита толстым слоем поролона. Хизер сразу заметила, что серый поролон всюду искусан, порван и разорван. Кое-где можно было видеть длинные царапины от ногтей, впившихся в войлок. Она попыталась представить себе, каково приходилось человеку, которого запирали в этом квадрате пять на пять футов, когда он оставался наедине с собой и своими больными фантазиями в этой страшной тесноте. Не смогла.
Но в углу лежал дневник. И кукла. Дневник был открыт на исписанной сверху донизу странице. Хизер могла бы поспорить на сто долларов, что остальные листы чистые. А кукла... Нет, это была другая кукла. Платьице другого выреза, и волосы не такие угольно-чёрные, как там, на первом этаже, а с рыжеватым оттенком. Хизер вытянула дневник к себе кончиками пальцев, стараясь не задеть куклу. От страниц пахло плесенью. Чернила выцвели, словно эти слова были написаны давным-давно.
Хизер, любимая... Знаешь, я всегда слежу за тобой. Неважно, где ты и что делаешь, я никогда не потеряю тебя из виду. Я знаю, сейчас ты чувствуешь ужасное одиночество. Тебе осталось только подобрать ключ к этой двери... Чувства не выдержат длинного пути. Мы не виделись так давно. Будь терпеливой - ещё немножко. Я тоже потерплю, несмотря ни на что, хоть и спешу заключить тебя в свои крепкие объятия. А ключ к двери - он за полками, под землёй. Почему там? Спроси этого глупого доктора. Я уверен, он объяснит. Он вообще всё может объяснить, так он о себе возомнил.
Здесь нет ни одного нормального человека. Нет, не здесь, в больнице. Я имею в виду всех, кто находится в Тихом Холме. Кроме меня.
А почему ты не взяла с собой мою куклу?.. Ах, ну да, конечно – ты стесняешься. Хизер, какая же ты милая!
Стэнли Колмен.
На последнем абзаце лицо Хизер перекосила гримаса отвращения. Ей вдруг расхотелось открывать эту заветную дверь. Что... что, если за ней её действительно будет ждать этот безумец? Что, если он ласково заглянет ей в глаза и спросит своим вкрадчивым баритоном: «А где моя кукла, Хизер?». Что она тогда сделает?
Она перечитала дневник ещё раз. Ключ к двери - он за полками, под землёй. Подвал?
Хизер встала и вышла из кабинета специальной терапии. За окнами солнце уже начало заходить, и свет, падающий из окон на пол коридора, заметно померк. Странно – она думала, что приехала в Тихий Холм где-то в полдень, и до заката ещё далеко. Впрочем, время здесь текло по-иному. Учитывая повадки здешней природы, ничего удивительного в том, что она торопила наступление ночи, не было.
Выйдя на лестничную площадку, Хизер стала спускаться вниз. Третий этаж, второй, первый, подвал. Она боялась увидеть помещение, скрытое в абсолютной тьме, но, к её удивлению, подвал был залит ярким электрическим светом. За одним из дверей (все были выкрашены в зелёный цвет) слышалось мерное гудение генератора. Наверно, это и был автономный генератор.
К шуму генератора примешивался ещё один звук, скрипящий, режущий слух. Хизер не могла понять, откуда он доносится, пока не дошла до угла коридора. Там, дальше по коридору, лежала сваленная набок инвалидная коляска. Выглядела она так, будто врезалась в стену на скорости хорошего гоночного болида. Верхнее колесо ещё вращалось, несмотря на поломанный стержень, и издавало тот самый пронзительно-мучительный скрип. Хизер с ужасом увидела кровь, обильно размазанную по колесу и спинке коляски. Первое, что пришло на ум – здесь рядом какой-то калека, которому нужна помощь. Кровавый след, будто тащили тушу мёртвого животного, тянулся по полу дальше и исчезал за очередным поворотом. Хизер направилась туда, глядя под ноги, чтобы не наступить на лужи крови. Они были ещё совсем свежими, кровь даже не свернулась. Когда Хизер выровнялась с коляской, скрип оборвался – колесо медленно рухнуло на пол с торжественным звоном. Хизер снова посмотрела на коляску, испытывая смутную тревогу. Кажется, она уже что-то подобное видела... Ну да, точно такая инвалидная коляска стояла в Хилтоп-центре. На ней тогда ещё сидела обезображенная кукла. Кукла... Кукла встала и пошла, истекая кровью?
Бред. Хизер замедлила шаг; теперь она уже не так горела желанием помочь бедному калеке.
Вот сейчас я заверну за угол... и что там увижу?
В ожидании чего-то страшного Хизер сделала шаг вперёд и с замиранием сердца повернулась влево.
На первый взгляд стена казалась абсолютно красной; столько крови было разбрызгано вокруг. Горячая, дымящаяся кровь на полу, на каждом из стен, на потолке, на двери лифта... Человек не смог бы уйти после потери такого количества живительной жидкости. Этот ушёл, но недалеко. Дверь лифта была закрыта не полностью – из щели вытекала струйка тёмной крови, накапливающаяся у ног Хизер. Солоноватый запах забивал ноздри. Она зажала нос и сделала шаг назад, убегая от подползающей красной жидкости.
Что здесь произошло?
Участок коридора напоминал поле битвы; вперемежку с брызгами крови по всему полу были раскиданы гильзы. Не один и не два, по меньшей мере сотня. Палили, кажется, из автомата. Противоположная стена была разнесена на куски длинной очередью; частицы штукатурки белели на кровавых лужах, как обломки костей. Кто бы ни сидел на коляске, он не хотел умирать. Он хотел спасти свою жизнь... от кого-то. Кого-то, кто напал на него здесь. Но не сумел. Он лежал здесь, внутри кабины лифта, не успевший дотянуться до кнопки, и кровь сочилась из его бездыханного тела. Хизер могла при желании открыть лифт и увидеть его. Но вместо этого она согнулась в три погибели и стала нашаривать за спиной ручку двери. Ручка нашлась на удивление быстро, и она с облегчением ввалилась внутрь. Свет здесь то и дело подмигивал, погружая комнату в кратковременную, но оттого не менее страшную тьму. Когда свет зажигался снова, становилось видно, какой бардак здесь царит: орды высыпанных на пол флаконов с лекарствами (скорее всего, давным-давно просроченными), алюминиевые костыли, кипы грязных медицинских халатов. Апофеозом столпотворения был большой аптечный шкаф с полками, повёрнутый, пожалуй, под самым неудобным углом из возможных. Первое время Хизер не обращала на всё это внимания: она просто сидела, опёршись спиной о дверь, и старалась прийти в себя. Получалось плохо – жуткая кровавая сцена в коридоре стояла перед глазами и не хотела забываться. Дело было не только в крови. Эта коляска... эти следы... они что-то вновь напомнили Хизер, пробуждая в ней Алессу. Это было хуже всего.
Кое-как справившись с ощущениями, встала и бегло огляделась. Ничего интересного. Нужно было возвращаться в коридор и быстро бежать назад, стараясь не смотреть на коляску и испачканные в крови гильзы.
Хизер...
Опять этот противный голос за плечами. Вкрадчивый и настойчивый. Он начинал надоедать, как и её внутренние голоса. Хизер раздражённо обернулась. Что?
Там стоял только шкаф. Громадный аптечный шкаф, смахивающий на здоровяка в толпе дистрофиков. Внутри лежали бинты и медикаменты. В принципе, Хизер не помешало бы немного полечиться (хотя бы пер######нтовать рану на ноге, а то она продолжала навязчиво зудеть, и Хизер иногда беспокоилась, как бы не началось заражение крови), но сейчас было явно не время. Спасибо, Стэнли, такая трогательная забота. Нет, правда. Кстати... не мог бы ты наконец сказать, куда ты всё-таки подевал свой чёртов ключ?
Ключ к двери - он за полками, под землёй.
Шкаф... А на ней полки. И стоит под странным углом - так, что за ним пустое пространство величиной с сундук. Интересно...
Хизер попробовала сдвинуть шкаф в сторону. Сперва у неё не вышло – шкаф, заваленный лекарствами, был очень тяжёлым. Весил, наверное, добрых три-четыре сотни фунтов. Пропотев до одышки, Хизер наконец сообразила, что делать. Она открыла дверь шкафа и вывалила всё содержимое на пол. С возмущённым хлопком лопнули несколько ампул. Жидкости перемешались, издавая шипение, и в воздухе запахло горьким. Когда Хизер вновь приложилась плечом к боковой стенке шкафа, ножки скрипнули, сдирая краску с пола.
Вот так-то лучше.
Когда расстояние между задней панелью и стеной достигло фута, Хизер остановилась и, тяжело дыша, заглянула в проём. К её разочарованию, там ничего не нашлось. Хизер недоумённо посмотрела на грязный, обвешанный серой марлей паутины угол... и в сердцах хлопнула кулаком по стене. Штукатурка прилипла к пальцам острыми треугольными кусками.
Невидимый воздыхатель обманул её. Чёртов извращенец. Ну куда он ещё мог деть этот ключ? Нет, она не будет перекапывать в этом подвале каждое мусорное ведро...
Свет мигнул снова, на этот раз трижды подряд. Хизер услышала, как в соседнем помещении поперхнулся генератор, до этого издававший ровное гудение. Нормальная работа быстро восстановилась, но это был сигнал, что пора выбираться. Источник питания явно дышал на ладан. Хизер окинула угол последним взглядом и отвернулась. Поворачиваясь боком, она мимолётом заметила, как на задней стороне шкафа видны какие-то тёмные потёки. Это могло быть что угодно – очередная паучья сеть, дефект древесины, фекалии насекомых – но Хизер тут же вспомнила уже замозолившую разум запись в дневнике: Ключ к двери - он за полками, под землёй.
Она выгнулась в сторону, чтобы рассмотреть заднюю панель. В последний момент в генераторной что-то громко щелкнуло и свет погас, оставив Хизер лицезреть темноту, но за секунду до этого она успела увидеть четыре корявые цифры, которые расплывались на поверхности древесины: 9457.
8
Солнце зашло. Цифр на кнопках уже не было видно, и Хизер нажимала почти наугад. Сначала девятка, потом четыре, пять и семь. На семёрке табло радостно пискнуло и огонёк сменился на зелёный. Дверь оторвалась от косяка и подалась в наружную сторону.
Хизер не стала сразу заходить в коридор. Этот безумец Колмен писал, что будет ждать его там, и от этого теперь уже нельзя было так просто отмахнуться. Стэнли говорил, что он единственный нормальный человек в городе. Хизер так не считала. И ни капельки не желала общения с «нормальным человеком», который некогда забился за аптечным шкафом в подвале и вывел там своей кровью код к замку.
Но дверь уже была открыта. Отступать было поздно.
Едва зайдя в коридор, Хизер почувствовала запах гнили, который примешивался к здешнему воздуху. Наверное, так должно было пахнуть в моргах. Но почему здесь? Прямо перед ней валялась куча сломанных стульев с оторванными ножками. Дальше располагались палаты. Коридор выглядел неестественно вытянутым в длину, дальнего конца было вообще не видать. S12, напомнила себе Хизер. Палата Леонарда. Проверить – и бегом назад, с чистой совестью. Просто, как апельсин. У неё получится.
Но для этого ей нужно было пройти мимо палаты S07.
На всякий случай подобрав одну из увесистых деревянных ножек, Хизер двинулась по коридору. Темнота, казалось, густела на глазах, и ей это не понравилось. Слева в последних лучах сумерек сверкнула надпись S01. Запах разложения усиливался, вызывая тошноту. Будто... будто здесь где-то притаились мертвецы... Ай...
S03. Выкрашенные белой краской стены и потолок сбивали с толку, позволяя воображению вволю рисовать снующие тут и там фигуры призраков. Хизер хотелось закрыть глаза и просто идти вперёд, но едва она это делала, как её охватывала уверенность, что вот-вот перед ней разверзнется чёрная бездна и она упадёт туда. Глаза приходилось срочно открывать.
S05. Ей кажется, или на том конце что-то начинает неуклюже подниматься с пола, опираясь на тонкие спичечные конечности?
Хизер...
Она вскрикнула, когда чужие пальцы провели по её шее, опускаясь до спины. Когда она обернулась, рука, щупавшая её только что, пропала, превратившись в фантом сумрака, но на коже остался холод от прикосновения. Хизер стояла рядом с палатой S07. Здесь когда-то лежал пациент по имени Стэнли Колмен.
Не отвлекаться, сказала себе Хизер. Иди дальше. Что бы ни случилось, иди дальше, и всё будет хорошо.
Опустив взгляд на пол, она сделала ещё три шага. Потом закричала, потому что услышала дыхание. Дыхание было резким и клокочущим, как предсмертный хрип астматика. Оно взялось без предупреждения из ниоткуда, парализуя волю девушки миллионом блестящих иголок, пронзивших мозг. Каждый выдох приносил с собой невообразимую трупную вонь – запах мёртвого посеревшего мяса, рвущегося при каждом прикосновении. До того, как подняла взгляд, Хизер увидела ноги в высоких красных туфлях со шпильками, и эти ноги шли к ней. Она подалась назад, поднимая голову. И увидела всё остальное.
Женщина была облачена в полуистлевший медицинский халат, висящий на остовах её остроконечных плеч. Глаза её упирались в пол – она была сгорблена почти пополам, как старик, и делала резкие, дёрганые шаги вперёд, опираясь на сломанную костыль, сжатую в руке. Казалось, она вот-вот не сдержит равновесия и рухнет, но она продолжала идти. Воздух со свистом вырывался из её лёгких, порождая то жуткое, невозможное дыхание, отдающее могильными червями. Гораздо выше ростом, чем Хизер, медсестра нависала над ней, как колосс, загораживая всё.
Хизер отступала назад. Она уже не кричала: после первоначального шока она уже успела более-менее прийти в себя, но ноги всё равно казались сложёнными из ватных шариков. Она не могла бежать – только пятиться спиной вперёд черепашьими темпами, не сводя глаз с медсестры, с её коротких неровно стриженых чёрных волос, и слушая дыхание, въедающееся в голову.
Падай, молила она про себя, падай же! Тогда бы она просто развернулась и бросилась бегом. Но медсестра упорно не падала. Наоборот, шаги стали увереннее, теперь она редко делала шаги вкривь и вкось. Медсестра подняла свой костыль и направила острый обломанный конец в сторону Хизер – скорее угроза, чем реальная подготовка к атаке, но у девушки разом зашевелились волосы. Она вспомнила, что тоже держит в руке сломанную ножку стула, и схватилась за спасительное оружие обеими руками, выставив вперёд в защитном жесте. Медсестра продолжала ковылять по белому паркету, оставляя на нём следы грязных подошв.
Она мертва? Теперь, когда у Хизер была возможность напасть на медсестру, она в первую очередь задалась этим вопросом. Если она мертва и это очередной монстр, то можно вести себя, как обычно... но если она жива, то что делать? Несмотря на ту кровавую баню, через которую прошла Хизер, она не хотела никого убивать. И тем более людей. Клаудия – да... но это особый случай.
- Стойте, - хрипло сказала Хизер, чуть замедляя шаг. Но медсестра продолжала тупо ползти вперёд, будто не слышала её вовсе.
- Стойте, слышите?
Кажется, медсестра всё-таки услышала, потому что яростно тыкнула вперёд костылём. Кончик не достал до Хизер футом, зато обдал её потоком гнилостного воздуха. Она почувствовала, как внутри неё опять шевельнулся червячок тёмной половины, на секунду наполнив её неконтролируемым бешенством.
S01. Надпись уже не была видна, Хизер скорее догадалась о ней, чем увидела. Первая палата, и скоро она упрётся в стену. Нужно что-то делать...
Возможно, Хизер так и не решилась бы на нападение и убежала за приоткрытую кодовую дверцу, но как раз в момент решающего выбора медсестра выпрямилась в мощном броске, показав ей своё лицо во всей красе. Лица, в принципе, и не было. Было протухшее мясо с воткнутыми в него двумя белками глаз и редкими прилепленными к нему лоскутками когда-то белой кожи. Были неестественно красные губы, сквозь которые провис длинный язык. ЭТО не могло быть живым. Ни в каком случае. Это было всего лишь очередное бездушное чудовище, принявшее одно из своих бесчисленных образов. И его нельзя было убить. Сколько бы ни рубить, стрелять, жечь его ипостаси... он всегда возвращался.
Именно поэтому, едва завидев лицо мёртвой медсестры, Хизер без колебаний коротко размахнулась и опустила ножку стула на её череп. Такого стремительного поворота событий медсестра не ожидала. Издав тонкий крысиный писк, она повалилась на пол, не успев даже шевельнуть костылём. Хизер не стала медлить и повторила процедуру: из прошлого опыта она знала, что в борьбе за свою жизнь лишняя жестокость лучше, чем недостаточная. Безопаснее. Но она всё-таки прикрыла веки и отвернулась, услышав хруст костей под своими руками. Медсестра затихла.
Слава Богу, в коридоре стало уже совсем темно, и Хизер не видела ни крови, ни размозжённого черепа. Она не выдержала бы вида человеческого тела. Хоть она и уверяла себя, что мёртвая медсестра ничем не отличается от того монстра из канализации, в душе всё равно стало паршиво. Будто она действительно только что жестоко прикончила человека...
Стоп. Хизер, ты забываешь Главный Закон Выживания – не размышлять. Не надо... хорошо?
Она быстро переступила через труп (на этот раз уже точно – труп) и убежала в конец коридора. Скорее, пока не пришли другие... В том, что другие придут, она не сомневалась. Монстр не умер, монстр повержен... на некоторое время. И это время нужно использовать с умом.
Палата S07. На этот раз не было никаких воздыханий за спиной и прикосновений к шее. Ну и слава Богу. Но Хизер всё-таки бросила укоризненный взгляд на запертую дверь. И где же ты, Стэнли? Защитничек... Как только в воздухе запахло опасностью, от него и след простыл. Пассивен и труслив, так, кажется, было написано в истории болезни? В точку.
Коридор здесь кончался. Справа был короткий проход – на стене вырисовывались очертания двери лифта. Правда, так как электричества не было, то он не заинтересовал Хизер. Её больше интересовала левая сторона коридора и троица последних палат. На одной из них висела табличка S12. Это была палата Леонарда. Такая же, как все остальные – ворон из стаи воронов. Хизер поняла, что пришла сюда зря. Заветного Леонарда в палате не было. В палате не было никого. Зато была аккуратно постелённая кровать, тумбочка с флаконами, телефонный аппарат и зарешеченное окно. Тюремная камера, ни дать ни взять.
- Всё, - устало сказала Хизер и рассмеялась. - Прибыли.
Она снова не знала, радоваться или огорчаться, что Леонарда здесь не оказалось. Она искала его, это да. Но после всех злоключений в госпитале, населённом кем угодно, но только не нормальными людьми, она не хотела ещё одной беседы с ещё одним психом. А в том, что Леонард сумасшедший, она уже не сомневалась.
Она уже хотела выйти из палаты обратно и спуститься вниз, пока не подоспела новая порция монстров специально-для-Хизер. Но когда она чуть приоткрыла дверцу, тишину, царящую в палате, взорвала трель звонка. На тумбочке зазвонил телефон.
Хизер обернулась. Телефон звонил бодро и громко, внося оживление в этот мир бездвижности и омертвения. Хизер проследила взглядом по подключённому к аппарату проводу. Подключён к сети, но ведь тока в здании нет. Вряд ли телефон питается от автономного генератора, подумала Хизер. Но работает. Снова какая-то чертовщина.
Она подождала полминуты, подсознательно выжидая, когда он утихомирится. Но звонки раздавались один за другим, не собираясь заканчиваться. Хизер поняла – кто-то знает, что она находится в палате. И отвертеться от разговора не удастся. Нужно снять трубку.
Здравствуй, Хизер. Это я, Стэнли. Ну вот мы и...
Она взяла трубку в руку с опаской – боялась, что её обожжёт жаром или, может, ударит током. Но ничего такого не случилось. Когда она медленно поднесла трубку к уху, грубый мужской голос рявкнул:
- Клаудия?
Клаудия? У Хизер остановилось сердце. Значит, Винсент не соврал...
- Я не Клаудия, - ответила она. – Послушайте...
- Не ври мне, Клаудия! – голос бесцеремонно оборвал её. – Ты всегда пыталась убежать от своих обязанностей! Я надеюсь, ты пришла извиниться? Или же всё ещё не понимаешь собственную глупость?! «Спасение для всего человечества» - ха!
Голос напирал и напирал, как танк, не оставляя шанса на сопротивление. Собеседник выдохнул всю реплику единым махом, не давая Хизер ни секунды на возражения. Это был голос человека, который не привык, чтобы ему перечили. Каждое последующее слово звучало громче и жёстче предыдущего, и в конце человек на том конце провода фактически накрикивал на Хизер, как на собаку.
- Постойте, одну секунду, я всё объясню...
Собеседник громко фыркнул:
- Нет уж, я уже наслушался. Одного я не могу понять – как я допустил, чтобы ты свернула на этот путь? Где я ошибся?!
- Я не Клаудия! – в отчаянии прокричала Хизер в трубку. Наступило молчание. Собеседник тяжело дышал, и Хизер слышала хриплый свист в трубке. Потом он спросил уже более мягко:
- Так ты не Клаудия?
Уф, наконец-то. Хизер облегчённо вздохнула:
- Нет. Меня зовут Хизер.
- Хизер... – голос вторил за ней, как эхо. В нём послышались хищные щенячьи нотки.
- А вы кто?
После непродолжительного молчания (сказать – не сказать?) собеседник неохотно признался:
- Леонард Вульф.
Пока Хизер переваривала это, он мрачно добавил:
- Извини, Хизер. Я думал, что ты моя дочь.
- Что?!
Хизер уставилась на трубку с полуоткрытым ртом. Леонард... Вульф?
Я думал, что ты моя дочь.
Без него Клаудию вам не отыскать.
Винсент знал, что говорил. Когда Хизер поняла, с кем разговаривает, стены палаты поплыли, заставив её без сил присесть на кровать. Но факт оставался фактом. На том конце провода дышал в трубку отец женщины, которую она собиралась убить.
Главы 7 - 8 (Хизер в госпитале).
7
Коридор застилала тьма, особенно непривычная после молочного блеска тумана. Хизер закрыла за собой дверь и немного постояла у порога, вслушиваясь в тишину. Ничего. Абсолютное молчание, от которого звенит в ушах. В больнице стояла удушливая спёртая атмосфера застоявшегося воздуха с неповторимым привкусом формальдегида. Потолок располагался необычно низко – даже Хизер, особо не вышедшей ростом, приходилось то и дело нервно коситься вверх, чтобы не задеть макушкой лампу. Впрочем, лампы эти всё равно не работали. Здание было обесточено... и обескровлено.
- Есть кто-нибудь? – без особой надежды окликнула Хизер. Голос прокатился до самых дальних уголков пустого госпиталя и вернулся обратно.
Выглядело так, будто больницу год назад закрыли на ремонт, да и забыли. Здесь не было ни души. Грязь, беспорядок и темнота правили балом в отсыревшем здании.
Хизер попыталась отыскать на стене карту больницы. Но не нашла – на информационном табло у входа висели только жалкие ошметки белой бумаги. Карта была кем-то бесцеремонно сорвана до неё.
Леонарда нет.
Хизер не знала, что и думать. С одной стороны, увидев, каков госпиталь Брукхэвен на деле, ей захотелось как можно скорее покинуть это гиблое местечко. Отсутствие объекта поисков было тому замечательной причиной. Но в то же время всё это означало, что она напрасно проделала весь путь и теперь ей остаётся позорно возвращаться в мотель и ждать Дугласа.
В любом случае, решила про себя Хизер, не стоит выскакивать на улицу немедленно. Это осложнено встречей с той скрежещущей тварью. Нужно подождать хотя бы пять минут, пока она не удалится. Присесть, перевести дух...
Она пошла по коридору в поисках скамейки, но, кажется, в интерьере госпиталя не предусматривалось даже таких простых удобств. А может, это были последствия несостоявшегося ремонта: Хизер увидела беспорядочный ворох кресел и деревянных белых скамей в конце коридора. На всей этой груде, доходящей до потолка, лежали грязные матрацы, одним своим грязно-жёлтым видом вызывающие резь в желудке. Хизер разочарованно вздохнула и повернулась, чтобы пойти обратно к выходу.
Но так и не дошла. Потому что увидела провал щели между дверью и косяком справа от себя. Она была уверена - когда она проходила только что, двери всех кабинетов были одинаково заперты. Но сейчас... дверь кабинета главного врача ушла вовнутрь, и в образовавшейся щели был виден уголок шкафчика, расположенного рядом с дверью. Хизер подошла к двери и открыла её полностью. Кроме того самого шкафчика, в кабинете оказался ещё стол с кипой бумаг, раковина и мягкий диван. В кабинете не было окон, поэтому всё виднелось довольно смутно.
Кто здесь?
Хизер подумала, что спросила это вслух, но у неё только шевельнулись губы, не выдавливая ни звука. В больнице затаился глупый шутник, который открыл дверь за её спиной и спрятался где-то в кабинете. Например, там, за диваном...
Хизер подкралась к дивану и заглянула за спинку. В таком узком пространстве поместился бы разве что ребёнок. Но ребёнка не было. Никого не было. Она была одна.
Хизер растерянно огляделась, чувствуя, как у неё засосало под ложечкой. И увидела, как на самом углу столика легла пара белых листочков. Когда она открывала кабинет, их там не было – все документы валялись в центре стола единым хаосом. А теперь...
- Кто? - неконченнный вопрос повис в воздухе.
В ответ еле слышно скрипнула дверь. Хизер дёрнулась в сторону, но тут же заставила себя стоять на месте. Без истерик. Сквозняк, только сквозняк. И нечего так шарахаться.
Но нет... Всё равно. Здесь кто-то был. Хизер кожей ощущала в кабинете незримое, но грозное присутствие. Она всегда чувствовала, если за ней кто-то наблюдал - потому-то в своё время так быстро раскрыла детектива Картланда. И сейчас к ней вернулось то же чувство, что и тогда в торговом центре, но на сей раз оно было сильнее. Кто-то смотрел на неё не отрываясь, едва ли не касаясь её, и взгляд этих глаз был далеко не добрым, а каким-то... похотливым.
Боязливо оглядываясь, Хизер наклонилась над столом и взяла два листа, отложенные в сторону. Отложенные для неё. Для кого же ещё?.. В кабинете доктора было слишком темно, чтобы прочитать, что на них написано, и она с превеликим облегчением вышла в коридор. Наблюдатель двинулся за ней следом, не выпуская из поля зрения, но в широком пространстве его присутствие было хоть менее заметно. Старательно отметая отвратительное ощущение, будто с неё незаметно стягивают одежду, Хизер поднесла к глазам первый листок и стала читать:
Леонард В. Второй этаж, палата S12. Страдает зрительными и слуховыми галлюцинациями, эмоциональной неустойчивостью, навязчивыми идеями. Весьма возможно наличие вялотекущей шизофрении. Для более полной диагностики необходимо продолжить наблюдение. Обычно спокойный и доброжелательный. Сильно развито чувство справедливости, но при перевозбуждении становится неуправляем.
Вот он, тот Леонард, о котором говорил Винсент. Его история болезни. Значит, он всё-таки здесь... Хизер перечитала записку ещё раз. Ещё один псих... И какое дело ей связываться с ним? Чем он сможет ей помочь?
Впрочем, сейчас уже поздно отнекиваться. Нужно найти и выяснить самой.
Второй этаж, палата S12.
На радостях Хизер совсем забыла о втором листе. Торопливо запихнула оба листа в карман и направилась было в противоположный конец коридора, где, как она полагала, находилась лестница между этажами, как почувствовала чьё-то холодное дыхание у себя на шее. Наблюдатель выдохнул только один раз, и Хизер приглушённо вскрикнула. Холод чужого дыхания проник до мозга костей.
Ни о чём не забыла?
Не смея перечить, Хизер снова вынула из кармана скомканную бумагу. По формату это тоже была обычная история болезни. Она приставила палец к неровным прыгающим буквам и стала читать, шевеля губами:
Стэнли К. Второй этаж, палата S07. Обычно пассивен, труслив и эгоистичен. Иногда проявляет одержимую привязанность к какой-нибудь женщине. Как правило, это вызывает в нём приступы жестокости. Может быть опасен.
Хизер дочитала и бессильно уронила бумагу на пол. Наблюдатель на этот раз ничем себя не проявил. Стало быть, он удовлетворён. Пока.
Стэнли К. Ещё одна заблудшая душа, то ли по своей воле, то ли по воле жестокой судьбы избравшая тёмный путь и нашедшая приют в этих стенах. Печально, но зачем ей это?
Надеюсь, госпиталь Брукхэвен на деле не сумасшедший дом, вспомнила Хизер. Увы и ах, похоже, так оно и было.
Идти, идти, идти! И побыстрее, прочь от этого липкого взгляда... Хизер быстро зашагала по коридору, но наблюдатель не отставал. Да что же это такое, в конце концов? Что за чертовщина?..
Ответ ждал её у конца коридора. Дневник лежал на сверкающей металлом больничной каталке, заботливо раскрытый на нужной странице. Хизер сперва заметила даже не сам дневник, а куклу, лежащую рядом. В детстве она любила играться с куклами, у неё было несколько любимиц, с которыми она вместе ложилась спать. Прежде всего, конечно, Мона. Хизер не помнила, как долго побывала у неё Мона и почему она её выбросила, но при мысли о бывшей фаворитке ей почему-то становилось неуютно.
Но эта кукла выглядела весьма трогательно. Возможно, потому, что была полностью самодельной. Чёрные волосики до пояса, розовое платьице и тоненькие ножки, слепленные из воска. Кто бы это ни делал, он вложил в поделку немало труда. Но... почему кукла лежит в столь неподходящем месте?
Хизер подняла дневник. На обложке не было имени владельца. Сильно наклоненным вправо почерком была исписана только одна страница – та, на которой дневник был раскрыт. Остальные листы остались девственно чистыми. Почерк был угловатый, вроде бы и твёрдый, но слова шли волнами, то улетая вверх над строкой, то резко опускаясь вниз. Хизер непроизвольно вздрогнула, увидев среди вороха слов своё имя.
Наконец-то настал этот день - день, когда мы встретимся. Я всегда думал о тебе в этой мрачной камере... всегда, хотя не знал твоего имени и не видел твоего лица. Но теперь я знаю. Знаю, что ты есть та, которую я ждал.
И разве ты тоже не ждала меня? Признайся, ведь потому ты и пришла сюда - спасти меня. О, Хизер, как я люблю тебя.
Я хочу дать тебе свою куклу, которая будет напоминать тебе о нашей встрече, о нашей вечной любви. Ах, я уже вижу твоё улыбающееся лицо.
Стэнли Колмен.
Господи... Как такое возможно? Хизер снова посмотрела на куклу, сиротливо брошенную на каталку. На этот раз она увидела больше, чем в первый раз. Розовая ткань была грязной и рваной, к тому же кое-где на нём засохли капли какой-то слизи. Пряди волос... они слишком походили на настоящие. Возможно, это и были натуральные человеческие. Хизер скривилась. Нет уж, такой подарочек ей ни к чему. Отвратительно. Она бы не прикоснулась к этому даже десятифутовой палкой.
Стэнли Колмен... Неужели это он преследует её по госпиталю, пожирая взглядом? Хизер зябко поёжилась и в который раз украдкой посмотрела назад. Никого не было, но она знала, что это не так. Обитатель палаты S07 стоял сейчас рядом с ней и пускал слюни, а она его не видела. Но он видел. Человек, который, возможно, умер много лет назад, но душа его осталась жить в стенах своего последнего прибежища. Смерть и время в Тихом Холме были понятиями растяжимыми.
Хизер... Бог с ним, c Леонардом. Может, уйдёшь и вернёшься с Дугласом, а?
Жалобный писклявый голосок усталого ребёнка. Хизер узнала бывшего внутреннего собеседника. Опустошающее одиночество быстро давало плоды – она снова была близка к тому, чтобы общаться с воздухом.
В какой-то мере голос был прав. Находиться одной в заброшенной больнице в компании психа, мучимого сексуальными комплексами (пусть даже его призрака), было чревато. Может быть опасен, вспомнила Хизер выписку из истории болезни. Но она была уверена, что, если понадобится, она с ним справится. Да и потом... Стэнли всего лишь призрак, верно? И к тому он вряд ли станет нападать на свою возлюбленную, или кем там он её считает.
Есть дела поважнее.
Хизер вернула дневник на место. Подумала, стоит ли пересилить брезгливость и принять «подарок»... но ещё раз бросила взгляд на поделку и поняла, что ни секунду не сможет пребывать в спокойствии, пока эта дрянь будет лежать в кармане.
Дверь на лестницу нашлась чуть дальше, напротив большой двустворчатой двери, ведущей в палаты. Хизер поднялась сначала на второй этаж и проведала палаты, которые находились там. На всех дверях красовалась буква М. М, а не S. Значит, палата S12 находилась на третьем этаже. Хизер пришлось сделать ещё один подъём по скрипучей лестнице. Стэнли парил где-то рядом, но теперь, когда Хизер уяснила для себя, что к чему, он особого беспокойства не доставлял. Неизбежное зло, и ничего больше. К тому же он был в госпитале не один. Хизер несколько раз уловила в воздухе едва заметное шевеление, будто прямо перед ней проносились туда-сюда толпы невидимок. И каждый раз, когда она чувствовала это, на мельчайшую долю секунды её охватывало странное чувство. Оно длилось настолько коротко, что Хизер даже не успевала осознавать, что происходит, как это кончалось, оставляя за собой лишь недоумение. Когда это повторилось несколько раз, она предположила, что в госпитале есть другие неупокоенные души. В отличие от Стэнли, запавшего на неё, они не проявляли к ней интереса, и она чувствовала их присутствие только в момент непосредственного прикосновения. Может, она и ошибалась, но такое объяснение было не лучше и не хуже, чем любое другое.
На третьем этаже Хизер постигла неудача. Двустворчатая дверь была обита железом и крепко заперта, и она не могла проникнуть в коридор с палатами. Рядом с дверью в сумраке горел красный огонёк кнопочного табло.
Ах да, вспомнила Хизер, оно и понятно. Раз Леонард и Стэнли оба содержались на третьем этаже, то, вероятно, этаж полностью выделен для психбольных. Вот почему эта железная дверь, кнопочная панель и даже автономный генератор (раз свет в здании был отключён, а панель работала, значит, механизм двери питался от отдельного генератора), - чтобы психи не вырвались наружу при случае отключения электроэнергии, что в провинциальных городах тоже не редкость.
Но это означало, что перед ней встала непреодолимая проблема. Хизер растерянно провела ладонью по шершавым резиновым кнопкам с циферками. Код она не знает, спросить не у кого... Может, спуститься и порыться в записках в кабинете врача?
Хизер.
Она услышала своё имя вполне отчётливо. И это не была игра воображения – от дуновения воздуха у неё качнулись волосы на лбу.
Хизер...
Голос – даже не шёпот, а едва слышный выдох, - исходил из-за двери, которая была напротив. Обычная дверь с надписью «Специальная терапия». Хизер не вполне хорошо понимала, что это означает, но звучало ужасно. На ум приходили длинные металлические скальпели и прозрачные стеклянные шприцы в пятьдесят кубиков.
Хизер.
Голос зазвучал настойчивее. Вкрадчивый мужской баритон, змеёй вливающийся в уши. Он гипнотизировал, манил к себе, подчиняя своей воле. Хизер поймала себя на том, что уже безотчётно сделала пару шагов ближе к двери. Как в плохом ужастике, где героиня подчиняется неизвестному зову, чтобы потом из-за двери выскочило чудовище и сожрало её одним махом...
Не ходи! Слышишь – не смей открывать эту дверь!
Там что-то важное. Я чувствую.
Табличка «Специальная терапия» была уже под самым носом. Хизер протянула руку и открыла дверь. Комната за ней оказалась пустой. Голос стих, впитавшись в стены. Хизер видела только белую штукатурку потолка и четыре закрытые кабины на дальней стороне комнаты. С виду они были похожи на урны для голосования или туалетные будки. Но если те обычно запирались изнутри, то на двери трёх из четырёх кабинок, что находились в комнате, висели увесистые железные ключи. С наружной стороны.
Это были камеры для буйных. И только одна из них была открыта.
Он там...
Стараясь перебороть дрожь в коленках, Хизер приоткрыла дверь кабины - совсем чуть-чуть, - но ничего не увидела. Тогда она, набравшись храбрости, распахнула его одним рывком. Обратная сторона двери, как и стены кабинки, была обита толстым слоем поролона. Хизер сразу заметила, что серый поролон всюду искусан, порван и разорван. Кое-где можно было видеть длинные царапины от ногтей, впившихся в войлок. Она попыталась представить себе, каково приходилось человеку, которого запирали в этом квадрате пять на пять футов, когда он оставался наедине с собой и своими больными фантазиями в этой страшной тесноте. Не смогла.
Но в углу лежал дневник. И кукла. Дневник был открыт на исписанной сверху донизу странице. Хизер могла бы поспорить на сто долларов, что остальные листы чистые. А кукла... Нет, это была другая кукла. Платьице другого выреза, и волосы не такие угольно-чёрные, как там, на первом этаже, а с рыжеватым оттенком. Хизер вытянула дневник к себе кончиками пальцев, стараясь не задеть куклу. От страниц пахло плесенью. Чернила выцвели, словно эти слова были написаны давным-давно.
Хизер, любимая... Знаешь, я всегда слежу за тобой. Неважно, где ты и что делаешь, я никогда не потеряю тебя из виду. Я знаю, сейчас ты чувствуешь ужасное одиночество. Тебе осталось только подобрать ключ к этой двери... Чувства не выдержат длинного пути. Мы не виделись так давно. Будь терпеливой - ещё немножко. Я тоже потерплю, несмотря ни на что, хоть и спешу заключить тебя в свои крепкие объятия. А ключ к двери - он за полками, под землёй. Почему там? Спроси этого глупого доктора. Я уверен, он объяснит. Он вообще всё может объяснить, так он о себе возомнил.
Здесь нет ни одного нормального человека. Нет, не здесь, в больнице. Я имею в виду всех, кто находится в Тихом Холме. Кроме меня.
А почему ты не взяла с собой мою куклу?.. Ах, ну да, конечно – ты стесняешься. Хизер, какая же ты милая!
Стэнли Колмен.
На последнем абзаце лицо Хизер перекосила гримаса отвращения. Ей вдруг расхотелось открывать эту заветную дверь. Что... что, если за ней её действительно будет ждать этот безумец? Что, если он ласково заглянет ей в глаза и спросит своим вкрадчивым баритоном: «А где моя кукла, Хизер?». Что она тогда сделает?
Она перечитала дневник ещё раз. Ключ к двери - он за полками, под землёй. Подвал?
Хизер встала и вышла из кабинета специальной терапии. За окнами солнце уже начало заходить, и свет, падающий из окон на пол коридора, заметно померк. Странно – она думала, что приехала в Тихий Холм где-то в полдень, и до заката ещё далеко. Впрочем, время здесь текло по-иному. Учитывая повадки здешней природы, ничего удивительного в том, что она торопила наступление ночи, не было.
Выйдя на лестничную площадку, Хизер стала спускаться вниз. Третий этаж, второй, первый, подвал. Она боялась увидеть помещение, скрытое в абсолютной тьме, но, к её удивлению, подвал был залит ярким электрическим светом. За одним из дверей (все были выкрашены в зелёный цвет) слышалось мерное гудение генератора. Наверно, это и был автономный генератор.
К шуму генератора примешивался ещё один звук, скрипящий, режущий слух. Хизер не могла понять, откуда он доносится, пока не дошла до угла коридора. Там, дальше по коридору, лежала сваленная набок инвалидная коляска. Выглядела она так, будто врезалась в стену на скорости хорошего гоночного болида. Верхнее колесо ещё вращалось, несмотря на поломанный стержень, и издавало тот самый пронзительно-мучительный скрип. Хизер с ужасом увидела кровь, обильно размазанную по колесу и спинке коляски. Первое, что пришло на ум – здесь рядом какой-то калека, которому нужна помощь. Кровавый след, будто тащили тушу мёртвого животного, тянулся по полу дальше и исчезал за очередным поворотом. Хизер направилась туда, глядя под ноги, чтобы не наступить на лужи крови. Они были ещё совсем свежими, кровь даже не свернулась. Когда Хизер выровнялась с коляской, скрип оборвался – колесо медленно рухнуло на пол с торжественным звоном. Хизер снова посмотрела на коляску, испытывая смутную тревогу. Кажется, она уже что-то подобное видела... Ну да, точно такая инвалидная коляска стояла в Хилтоп-центре. На ней тогда ещё сидела обезображенная кукла. Кукла... Кукла встала и пошла, истекая кровью?
Бред. Хизер замедлила шаг; теперь она уже не так горела желанием помочь бедному калеке.
Вот сейчас я заверну за угол... и что там увижу?
В ожидании чего-то страшного Хизер сделала шаг вперёд и с замиранием сердца повернулась влево.
На первый взгляд стена казалась абсолютно красной; столько крови было разбрызгано вокруг. Горячая, дымящаяся кровь на полу, на каждом из стен, на потолке, на двери лифта... Человек не смог бы уйти после потери такого количества живительной жидкости. Этот ушёл, но недалеко. Дверь лифта была закрыта не полностью – из щели вытекала струйка тёмной крови, накапливающаяся у ног Хизер. Солоноватый запах забивал ноздри. Она зажала нос и сделала шаг назад, убегая от подползающей красной жидкости.
Что здесь произошло?
Участок коридора напоминал поле битвы; вперемежку с брызгами крови по всему полу были раскиданы гильзы. Не один и не два, по меньшей мере сотня. Палили, кажется, из автомата. Противоположная стена была разнесена на куски длинной очередью; частицы штукатурки белели на кровавых лужах, как обломки костей. Кто бы ни сидел на коляске, он не хотел умирать. Он хотел спасти свою жизнь... от кого-то. Кого-то, кто напал на него здесь. Но не сумел. Он лежал здесь, внутри кабины лифта, не успевший дотянуться до кнопки, и кровь сочилась из его бездыханного тела. Хизер могла при желании открыть лифт и увидеть его. Но вместо этого она согнулась в три погибели и стала нашаривать за спиной ручку двери. Ручка нашлась на удивление быстро, и она с облегчением ввалилась внутрь. Свет здесь то и дело подмигивал, погружая комнату в кратковременную, но оттого не менее страшную тьму. Когда свет зажигался снова, становилось видно, какой бардак здесь царит: орды высыпанных на пол флаконов с лекарствами (скорее всего, давным-давно просроченными), алюминиевые костыли, кипы грязных медицинских халатов. Апофеозом столпотворения был большой аптечный шкаф с полками, повёрнутый, пожалуй, под самым неудобным углом из возможных. Первое время Хизер не обращала на всё это внимания: она просто сидела, опёршись спиной о дверь, и старалась прийти в себя. Получалось плохо – жуткая кровавая сцена в коридоре стояла перед глазами и не хотела забываться. Дело было не только в крови. Эта коляска... эти следы... они что-то вновь напомнили Хизер, пробуждая в ней Алессу. Это было хуже всего.
Кое-как справившись с ощущениями, встала и бегло огляделась. Ничего интересного. Нужно было возвращаться в коридор и быстро бежать назад, стараясь не смотреть на коляску и испачканные в крови гильзы.
Хизер...
Опять этот противный голос за плечами. Вкрадчивый и настойчивый. Он начинал надоедать, как и её внутренние голоса. Хизер раздражённо обернулась. Что?
Там стоял только шкаф. Громадный аптечный шкаф, смахивающий на здоровяка в толпе дистрофиков. Внутри лежали бинты и медикаменты. В принципе, Хизер не помешало бы немного полечиться (хотя бы пер######нтовать рану на ноге, а то она продолжала навязчиво зудеть, и Хизер иногда беспокоилась, как бы не началось заражение крови), но сейчас было явно не время. Спасибо, Стэнли, такая трогательная забота. Нет, правда. Кстати... не мог бы ты наконец сказать, куда ты всё-таки подевал свой чёртов ключ?
Ключ к двери - он за полками, под землёй.
Шкаф... А на ней полки. И стоит под странным углом - так, что за ним пустое пространство величиной с сундук. Интересно...
Хизер попробовала сдвинуть шкаф в сторону. Сперва у неё не вышло – шкаф, заваленный лекарствами, был очень тяжёлым. Весил, наверное, добрых три-четыре сотни фунтов. Пропотев до одышки, Хизер наконец сообразила, что делать. Она открыла дверь шкафа и вывалила всё содержимое на пол. С возмущённым хлопком лопнули несколько ампул. Жидкости перемешались, издавая шипение, и в воздухе запахло горьким. Когда Хизер вновь приложилась плечом к боковой стенке шкафа, ножки скрипнули, сдирая краску с пола.
Вот так-то лучше.
Когда расстояние между задней панелью и стеной достигло фута, Хизер остановилась и, тяжело дыша, заглянула в проём. К её разочарованию, там ничего не нашлось. Хизер недоумённо посмотрела на грязный, обвешанный серой марлей паутины угол... и в сердцах хлопнула кулаком по стене. Штукатурка прилипла к пальцам острыми треугольными кусками.
Невидимый воздыхатель обманул её. Чёртов извращенец. Ну куда он ещё мог деть этот ключ? Нет, она не будет перекапывать в этом подвале каждое мусорное ведро...
Свет мигнул снова, на этот раз трижды подряд. Хизер услышала, как в соседнем помещении поперхнулся генератор, до этого издававший ровное гудение. Нормальная работа быстро восстановилась, но это был сигнал, что пора выбираться. Источник питания явно дышал на ладан. Хизер окинула угол последним взглядом и отвернулась. Поворачиваясь боком, она мимолётом заметила, как на задней стороне шкафа видны какие-то тёмные потёки. Это могло быть что угодно – очередная паучья сеть, дефект древесины, фекалии насекомых – но Хизер тут же вспомнила уже замозолившую разум запись в дневнике: Ключ к двери - он за полками, под землёй.
Она выгнулась в сторону, чтобы рассмотреть заднюю панель. В последний момент в генераторной что-то громко щелкнуло и свет погас, оставив Хизер лицезреть темноту, но за секунду до этого она успела увидеть четыре корявые цифры, которые расплывались на поверхности древесины: 9457.
8
Солнце зашло. Цифр на кнопках уже не было видно, и Хизер нажимала почти наугад. Сначала девятка, потом четыре, пять и семь. На семёрке табло радостно пискнуло и огонёк сменился на зелёный. Дверь оторвалась от косяка и подалась в наружную сторону.
Хизер не стала сразу заходить в коридор. Этот безумец Колмен писал, что будет ждать его там, и от этого теперь уже нельзя было так просто отмахнуться. Стэнли говорил, что он единственный нормальный человек в городе. Хизер так не считала. И ни капельки не желала общения с «нормальным человеком», который некогда забился за аптечным шкафом в подвале и вывел там своей кровью код к замку.
Но дверь уже была открыта. Отступать было поздно.
Едва зайдя в коридор, Хизер почувствовала запах гнили, который примешивался к здешнему воздуху. Наверное, так должно было пахнуть в моргах. Но почему здесь? Прямо перед ней валялась куча сломанных стульев с оторванными ножками. Дальше располагались палаты. Коридор выглядел неестественно вытянутым в длину, дальнего конца было вообще не видать. S12, напомнила себе Хизер. Палата Леонарда. Проверить – и бегом назад, с чистой совестью. Просто, как апельсин. У неё получится.
Но для этого ей нужно было пройти мимо палаты S07.
На всякий случай подобрав одну из увесистых деревянных ножек, Хизер двинулась по коридору. Темнота, казалось, густела на глазах, и ей это не понравилось. Слева в последних лучах сумерек сверкнула надпись S01. Запах разложения усиливался, вызывая тошноту. Будто... будто здесь где-то притаились мертвецы... Ай...
S03. Выкрашенные белой краской стены и потолок сбивали с толку, позволяя воображению вволю рисовать снующие тут и там фигуры призраков. Хизер хотелось закрыть глаза и просто идти вперёд, но едва она это делала, как её охватывала уверенность, что вот-вот перед ней разверзнется чёрная бездна и она упадёт туда. Глаза приходилось срочно открывать.
S05. Ей кажется, или на том конце что-то начинает неуклюже подниматься с пола, опираясь на тонкие спичечные конечности?
Хизер...
Она вскрикнула, когда чужие пальцы провели по её шее, опускаясь до спины. Когда она обернулась, рука, щупавшая её только что, пропала, превратившись в фантом сумрака, но на коже остался холод от прикосновения. Хизер стояла рядом с палатой S07. Здесь когда-то лежал пациент по имени Стэнли Колмен.
Не отвлекаться, сказала себе Хизер. Иди дальше. Что бы ни случилось, иди дальше, и всё будет хорошо.
Опустив взгляд на пол, она сделала ещё три шага. Потом закричала, потому что услышала дыхание. Дыхание было резким и клокочущим, как предсмертный хрип астматика. Оно взялось без предупреждения из ниоткуда, парализуя волю девушки миллионом блестящих иголок, пронзивших мозг. Каждый выдох приносил с собой невообразимую трупную вонь – запах мёртвого посеревшего мяса, рвущегося при каждом прикосновении. До того, как подняла взгляд, Хизер увидела ноги в высоких красных туфлях со шпильками, и эти ноги шли к ней. Она подалась назад, поднимая голову. И увидела всё остальное.
Женщина была облачена в полуистлевший медицинский халат, висящий на остовах её остроконечных плеч. Глаза её упирались в пол – она была сгорблена почти пополам, как старик, и делала резкие, дёрганые шаги вперёд, опираясь на сломанную костыль, сжатую в руке. Казалось, она вот-вот не сдержит равновесия и рухнет, но она продолжала идти. Воздух со свистом вырывался из её лёгких, порождая то жуткое, невозможное дыхание, отдающее могильными червями. Гораздо выше ростом, чем Хизер, медсестра нависала над ней, как колосс, загораживая всё.
Хизер отступала назад. Она уже не кричала: после первоначального шока она уже успела более-менее прийти в себя, но ноги всё равно казались сложёнными из ватных шариков. Она не могла бежать – только пятиться спиной вперёд черепашьими темпами, не сводя глаз с медсестры, с её коротких неровно стриженых чёрных волос, и слушая дыхание, въедающееся в голову.
Падай, молила она про себя, падай же! Тогда бы она просто развернулась и бросилась бегом. Но медсестра упорно не падала. Наоборот, шаги стали увереннее, теперь она редко делала шаги вкривь и вкось. Медсестра подняла свой костыль и направила острый обломанный конец в сторону Хизер – скорее угроза, чем реальная подготовка к атаке, но у девушки разом зашевелились волосы. Она вспомнила, что тоже держит в руке сломанную ножку стула, и схватилась за спасительное оружие обеими руками, выставив вперёд в защитном жесте. Медсестра продолжала ковылять по белому паркету, оставляя на нём следы грязных подошв.
Она мертва? Теперь, когда у Хизер была возможность напасть на медсестру, она в первую очередь задалась этим вопросом. Если она мертва и это очередной монстр, то можно вести себя, как обычно... но если она жива, то что делать? Несмотря на ту кровавую баню, через которую прошла Хизер, она не хотела никого убивать. И тем более людей. Клаудия – да... но это особый случай.
- Стойте, - хрипло сказала Хизер, чуть замедляя шаг. Но медсестра продолжала тупо ползти вперёд, будто не слышала её вовсе.
- Стойте, слышите?
Кажется, медсестра всё-таки услышала, потому что яростно тыкнула вперёд костылём. Кончик не достал до Хизер футом, зато обдал её потоком гнилостного воздуха. Она почувствовала, как внутри неё опять шевельнулся червячок тёмной половины, на секунду наполнив её неконтролируемым бешенством.
S01. Надпись уже не была видна, Хизер скорее догадалась о ней, чем увидела. Первая палата, и скоро она упрётся в стену. Нужно что-то делать...
Возможно, Хизер так и не решилась бы на нападение и убежала за приоткрытую кодовую дверцу, но как раз в момент решающего выбора медсестра выпрямилась в мощном броске, показав ей своё лицо во всей красе. Лица, в принципе, и не было. Было протухшее мясо с воткнутыми в него двумя белками глаз и редкими прилепленными к нему лоскутками когда-то белой кожи. Были неестественно красные губы, сквозь которые провис длинный язык. ЭТО не могло быть живым. Ни в каком случае. Это было всего лишь очередное бездушное чудовище, принявшее одно из своих бесчисленных образов. И его нельзя было убить. Сколько бы ни рубить, стрелять, жечь его ипостаси... он всегда возвращался.
Именно поэтому, едва завидев лицо мёртвой медсестры, Хизер без колебаний коротко размахнулась и опустила ножку стула на её череп. Такого стремительного поворота событий медсестра не ожидала. Издав тонкий крысиный писк, она повалилась на пол, не успев даже шевельнуть костылём. Хизер не стала медлить и повторила процедуру: из прошлого опыта она знала, что в борьбе за свою жизнь лишняя жестокость лучше, чем недостаточная. Безопаснее. Но она всё-таки прикрыла веки и отвернулась, услышав хруст костей под своими руками. Медсестра затихла.
Слава Богу, в коридоре стало уже совсем темно, и Хизер не видела ни крови, ни размозжённого черепа. Она не выдержала бы вида человеческого тела. Хоть она и уверяла себя, что мёртвая медсестра ничем не отличается от того монстра из канализации, в душе всё равно стало паршиво. Будто она действительно только что жестоко прикончила человека...
Стоп. Хизер, ты забываешь Главный Закон Выживания – не размышлять. Не надо... хорошо?
Она быстро переступила через труп (на этот раз уже точно – труп) и убежала в конец коридора. Скорее, пока не пришли другие... В том, что другие придут, она не сомневалась. Монстр не умер, монстр повержен... на некоторое время. И это время нужно использовать с умом.
Палата S07. На этот раз не было никаких воздыханий за спиной и прикосновений к шее. Ну и слава Богу. Но Хизер всё-таки бросила укоризненный взгляд на запертую дверь. И где же ты, Стэнли? Защитничек... Как только в воздухе запахло опасностью, от него и след простыл. Пассивен и труслив, так, кажется, было написано в истории болезни? В точку.
Коридор здесь кончался. Справа был короткий проход – на стене вырисовывались очертания двери лифта. Правда, так как электричества не было, то он не заинтересовал Хизер. Её больше интересовала левая сторона коридора и троица последних палат. На одной из них висела табличка S12. Это была палата Леонарда. Такая же, как все остальные – ворон из стаи воронов. Хизер поняла, что пришла сюда зря. Заветного Леонарда в палате не было. В палате не было никого. Зато была аккуратно постелённая кровать, тумбочка с флаконами, телефонный аппарат и зарешеченное окно. Тюремная камера, ни дать ни взять.
- Всё, - устало сказала Хизер и рассмеялась. - Прибыли.
Она снова не знала, радоваться или огорчаться, что Леонарда здесь не оказалось. Она искала его, это да. Но после всех злоключений в госпитале, населённом кем угодно, но только не нормальными людьми, она не хотела ещё одной беседы с ещё одним психом. А в том, что Леонард сумасшедший, она уже не сомневалась.
Она уже хотела выйти из палаты обратно и спуститься вниз, пока не подоспела новая порция монстров специально-для-Хизер. Но когда она чуть приоткрыла дверцу, тишину, царящую в палате, взорвала трель звонка. На тумбочке зазвонил телефон.
Хизер обернулась. Телефон звонил бодро и громко, внося оживление в этот мир бездвижности и омертвения. Хизер проследила взглядом по подключённому к аппарату проводу. Подключён к сети, но ведь тока в здании нет. Вряд ли телефон питается от автономного генератора, подумала Хизер. Но работает. Снова какая-то чертовщина.
Она подождала полминуты, подсознательно выжидая, когда он утихомирится. Но звонки раздавались один за другим, не собираясь заканчиваться. Хизер поняла – кто-то знает, что она находится в палате. И отвертеться от разговора не удастся. Нужно снять трубку.
Здравствуй, Хизер. Это я, Стэнли. Ну вот мы и...
Она взяла трубку в руку с опаской – боялась, что её обожжёт жаром или, может, ударит током. Но ничего такого не случилось. Когда она медленно поднесла трубку к уху, грубый мужской голос рявкнул:
- Клаудия?
Клаудия? У Хизер остановилось сердце. Значит, Винсент не соврал...
- Я не Клаудия, - ответила она. – Послушайте...
- Не ври мне, Клаудия! – голос бесцеремонно оборвал её. – Ты всегда пыталась убежать от своих обязанностей! Я надеюсь, ты пришла извиниться? Или же всё ещё не понимаешь собственную глупость?! «Спасение для всего человечества» - ха!
Голос напирал и напирал, как танк, не оставляя шанса на сопротивление. Собеседник выдохнул всю реплику единым махом, не давая Хизер ни секунды на возражения. Это был голос человека, который не привык, чтобы ему перечили. Каждое последующее слово звучало громче и жёстче предыдущего, и в конце человек на том конце провода фактически накрикивал на Хизер, как на собаку.
- Постойте, одну секунду, я всё объясню...
Собеседник громко фыркнул:
- Нет уж, я уже наслушался. Одного я не могу понять – как я допустил, чтобы ты свернула на этот путь? Где я ошибся?!
- Я не Клаудия! – в отчаянии прокричала Хизер в трубку. Наступило молчание. Собеседник тяжело дышал, и Хизер слышала хриплый свист в трубке. Потом он спросил уже более мягко:
- Так ты не Клаудия?
Уф, наконец-то. Хизер облегчённо вздохнула:
- Нет. Меня зовут Хизер.
- Хизер... – голос вторил за ней, как эхо. В нём послышались хищные щенячьи нотки.
- А вы кто?
После непродолжительного молчания (сказать – не сказать?) собеседник неохотно признался:
- Леонард Вульф.
Пока Хизер переваривала это, он мрачно добавил:
- Извини, Хизер. Я думал, что ты моя дочь.
- Что?!
Хизер уставилась на трубку с полуоткрытым ртом. Леонард... Вульф?
Я думал, что ты моя дочь.
Без него Клаудию вам не отыскать.
Винсент знал, что говорил. Когда Хизер поняла, с кем разговаривает, стены палаты поплыли, заставив её без сил присесть на кровать. Но факт оставался фактом. На том конце провода дышал в трубку отец женщины, которую она собиралась убить.
#95
Любитель
-
- Рождённые
-
- 507 Сообщений:
Ведьма.
Опубликовано 29 Январь 2006 - 14:09
Обстановка накаляется... Все точно нехорошо кончится))))
#96
X-Hunter
-
- Психи
-
- 3 284 Сообщений:
Patrick Bateman
Опубликовано 30 Январь 2006 - 17:03
Это круто. Жду не дождусь развязки всей этой истории... Чувствуется, что концовка будет хорошей 
А на новелизацию по 4 части тебя хватит?
Очень уж интересно...
А на новелизацию по 4 части тебя хватит?
Очень уж интересно...
#97
Георгий Старков
-
- Заглянувший в кошмар™
-
- 1 706 Сообщений:
Внезапно живой :)
Опубликовано 30 Январь 2006 - 18:36
Цитата
Жду не дождусь развязки всей этой истории... Чувствуется, что концовка будет хорошей.
Насчёт концовки ещё не решил, по ходу будет видно... Но не знаю как вам, а мне всё меньше и меньше нравится то, что получается. Нет, интереса я не потерял, желание писать есть (и ещё какое), но при перечитывании текста ясно вижу, что теряю темп, описания становятся всё более однообразными, текст расползается, и самое ужасное... я потерял Хизер. Раньше, когда писал, передо мной развёртывались всё её мысли и эмоции, будто это происходит со мной, а сейчас как-то всё насильно выходит.
Ну это я так... поплакаться на плечо. :) Будем надеяться, дальше полегчает, может, это лишь влияние экстремальной сессии.
Цитата
А на новелизацию по 4 части тебя хватит?
Теперь уже совершенно точно - нет. После предложения Любителя я попробовал в свободные дни набросать для себя несколько глав и где-то на седьмой главе, после восьми тысяч слов, окончательно и бесповоротно понял, что сие мне не удастся. Ознакомиться чисто для интереса с текстом, который так и не будет завершен, можно, скачав ЭТОТ файл.
#98
Георгий Старков
-
- Заглянувший в кошмар™
-
- 1 706 Сообщений:
Внезапно живой :)
Опубликовано 01 Февраль 2006 - 06:08
Объявление: на этой неделе выкладки не будет, т. к. завтра мне придётся покинуть город. Скорее всего, новая выкладка будет 12 февраля.
#99
xmax
-
- Samael
-
- 4 164 Сообщений:
CEO silenthill.ru
Опубликовано 01 Февраль 2006 - 16:19
Георгий Старков, молодца, так держать! Залил текст на псп и в метро упивался чтением. Странно, что ниразу не проехал свою станцию! Особенно здорово раскрыта первая часть. Стильно, мрачно, безысходно. Так четко мне даже ПА не раскрывал произошедшие события. Ужасно захотелось переиграть. К мелочам придираться не буду, я думаю перечитывая ты и сам заметил некоторые баги (типа сначала Хизер в шортах, потом в юбке и т.п.).
В общем мой тебе респект. Жаль только Сибил. Имхо зря, но ты автор, дело твое
.
Заранее прошу разрешения, для публикации на сайте. С © есстесна!
Особенно здорово раскрыта первая часть. Стильно, мрачно, безысходно. Так четко мне даже ПА не раскрывал произошедшие события. Ужасно захотелось переиграть. К мелочам придираться не буду, я думаю перечитывая ты и сам заметил некоторые баги (типа сначала Хизер в шортах, потом в юбке и т.п.). В общем мой тебе респект. Жаль только Сибил. Имхо зря, но ты автор, дело твое
.Заранее прошу разрешения, для публикации на сайте. С © есстесна!
#100
Георгий Старков
-
- Заглянувший в кошмар™
-
- 1 706 Сообщений:
Внезапно живой :)
Опубликовано 01 Февраль 2006 - 16:24
Цитата
(типа сначала Хизер в шортах, потом в юбке и т.п.)
Да, заметил... Ужас, верно? 8)
Цитата
Заранее прошу разрешения, для публикации на сайте. С © есстесна!
Разумеется, согласен.
Изменено: Георгий Старков, 01 Февраль 2006 - 16:26
#101
Георгий Старков
-
- Заглянувший в кошмар™
-
- 1 706 Сообщений:
Внезапно живой :)
Опубликовано 11 Февраль 2006 - 11:09
Главы 9 - 14 (Хизер в госпитале и мотеле). Двухнедельный норматив.
9
Казалось, прошла целая вечность, пока в динамике не раздался обеспокоенный голос Леонарда:
- Хизер? Ты меня слышишь? Что случилось?
- Клаудия... Она ваша дочь? – Хизер не узнала собственный голос.
- О, так ты её знаешь, - с иронией протянул Леонард, и вдруг его голос взорвался неприкрытой злостью. – Ну так чего сюда притащилась?! Ты одна из её служак, да?
В любое другое время Хизер, если бы с ней так разговаривали, просто повесила бы трубку. Но сейчас она, наоборот, плотнее прижала мембрану к уху.
- Нет, - твёрдо сказала она. – Никогда.
Она вновь увидела прищуренные глаза женщины, её почти отсутствующие брови и скользящую по краям губ улыбку, и положила сжатую в кулак руку на тумбочку.
- Когда я найду её, я...
Она осеклась, осознав, что сболтнула лишнее, но было поздно. Леонард процедил угрожающе тихим голосом:
- Я чувствую ненависть.
- Что?
- За твоими словами стоит гнев, - торжественно объявил Леонард. Хизер могла бы поклясться, что собеседник на том конце замурлыкал, словно кот.
- Ты собираешься убить её, Хизер, не так ли?
Она закрыла глаза.
- Да, - призналась она. Какой смысл отрицать, если он уже всё знает. Пластмассовая трубка в её руках заскрипела, готовая треснуть. – Извините. Но она... она убила моего отца.
Наступило молчание. Хизер ждала новой вспышки ярости. Сейчас он заорёт снова. А может, Леонард просто-напросто бросит трубку, и она никогда больше с ним не поговорит. Так было бы лучше всего.
Но Леонард не бросил трубку и не стал кричать. Он говорил вполне спокойно:
- Клаудия глупа, но она моя дочь. Я ждал её, собирался простить, если она осознает свои ошибки и станет на верный путь. Но теперь я вижу, что уже поздно...
О чём он говорит? Какой верный путь? Кажется, в семье Вульф были неразрешимые внутренние проблемы. Хизер молча слушала густой бас Леонарда, прислонившись к спинке кровати. Невероятно, но после первоначального возбуждения её начало клонить ко сну.
- Хизер? Хизер, ты здесь?
- Да, - сонно отозвалась она, отгоняя дремоту.
- Хизер, ты не можешь мне помочь?
Могу, подумала Хизер, только стоит ли? Этот неуравновешенный тип был опасен. И вдвойне опасен потому, что знал о её намерениях. По-хорошему, Хизер нельзя было подходить к Леонарду Вульфу на расстояние пушечного выстрела, чтобы не схлопотать себе неприятностей.
- Хизер, я не могу найти выход. Меня заперла Клаудия со своей сворой, чтобы я не мешал их делишкам. Чёрт побери, я должен выбраться отсюда и остановить её!
Леонард снова начал кричать. Хизер успокаивающе вскинула свободную руку:
- Хорошо, только не волнуйтесь. Где вы?
Леонард подумал:
- Точно не знаю, но где-то в больнице. Дверь находится в конце коридора второго этажа. Это всё, что я могу сказать.
- Ладно, я найду вас, - уныло ответила Хизер.
- Скорее, - поторопил Леонард. – Помоги мне, и, думаю, я тоже смогу тебе помочь. У меня есть Печать. Пожалуйста...
Пошли короткие гудки. Хизер недоумённо посмотрела в мембрану, испрещённую мелкими дырочками:
- Печать?
Что он имел в виду?
Она положила трубку на место и посмотрела на зарешеченное окно. На улицу спустилась тьма.
Теперь перед ней был выбор: либо положиться на слова Леонарда и разыскать его в здешних катакомбах, либо уйти. Повернуться и уйти из власти этих осточертевших стен. Последний вариант манил своей простотой и относительной безопасностью, но это был ошибочный путь. Потому он и был прост.
Думаю, я смогу тебе помочь, сказал Леонард.
Неужели он действительно пойдёт на то, чтобы содействовать убийству дочери, пусть и имеющей с ним разлады? Нет, нет и ещё раз нет. Это подстава. Он убьёт её, если Хизер в своей бесконечной наивности заявится к нему. Ни один отец...
До вчерашнего дня Хизер поверила бы этому. До вчерашнего дня, когда она пребывала под куполом любви и доброты, возведённой для неё отцом. Но теперь, когда купол рухнул и она увидела за ним бесконечную жестокость мира, она с неохотой признала: скорее всего, Леонард не хитрил и говорил, что думал. Он действительно готов был помочь девушке, которая планировала убить её дочь. Лишь бы она выпустила его из темницы.
Хизер вышла в коридор. Прибавлений полку мёртвых медсестёр не было, по крайней мере, пока; Колмен тоже ничем не отметился. Она прошествовала мимо пустых палат, переступив через разложившийся труп, и вышла на лестничную площадку. Спустившись на второй этаж, Хизер прошла в коридор с палатами. К счастью, здесь не было того удушливого запаха гнили, который стоял этажом выше. Да и сам коридор выглядел как-то опрятнее и чище. Хизер подходила к концу, постукивая в дверь каждой палаты. Леонард не отвечал. Дойдя до конца, Хизер не без усилий открыла дверь, разделяющую блоки палат... и остановилась.
Коридор здесь заканчивался. Заканчивалась и больница. Вместо безликих палат и старательно обелённых стен за дверью был каменный коридор, по бокам которого висели забранные проволочной сеткой фонари. Хизер сразу вспомнила о канализации. Жутко походило на подземный проход, по которому она однажды уже имела честь пройтись.
Она обернулась, уверенная, что за спиной тоже появились низкие каменные своды, освещённые тусклыми огнями, отбрасывающими на стены тени. Но там было всё нормально: палаты, неработающие электрические лампы, темнота...
Я сошла с ума?
Хизер потрогала первую каменную кладку рукой. Не похоже на иллюзию. Но если это один из тех самых «переходов», почему коридор за ней не изменился? Почему с потолка не капает кровь, а под ногами не звенит стальная решётка?
Она сделала один шаг, переходя от госпиталя к каменному коридору. Шаг дался тяжело, будто на границе висела невидимая упругая плёнка, оказывающая сопротивление. Хизер почувствовала укол боли в задней части головы.
Ну... и что?
Она не могла видеть, докуда идёт коридор, потому что в двадцати шагах впереди он поворачивал под прямым углом. Хизер вдруг пришла в голову сумасшедшая мысль: это всё Клаудия. Она хотела посадить своего отца в темницу и добилась, чтобы часть коридора отреставрировали под манер средневековой тюрьмы. Где отцу, по разумению любящей дочери, было самое место.
Она пошла вперёд, считая лампы и постоянно оглядываясь, чтобы не потерять из виду коридор госпиталя. Вид палат придавал ей уверенности – осознание того, что в любой момент она может вернуться обратно, стоит только захотеть. Она тешила себя этой мыслью до того момента, пока после очередного шага за спиной с громыхающим лязгом не упала железная решетка, загородившая проход.
- Эй! – закричала Хизер и бросилась назад. Схватившись за толстые прутья, она принялась трясти решётку со всех сил, но толку не было: тяжёлая конструкция не шелохнулась. Путь назад был отрезан. В свете лампы на потолке чернел неприметный проём, откуда и вывалилась решетка.
Хизер посмотрела на далёкий коридор за металлическими прутьями. Всё... теперь дорога ей только вперёд, вглубь этих сводов. Может быть, теперь она заперта здесь с Леонардом. В какой-то момент её охватил животный страх – ей захотелось кинуться на прутья и дёргать их, толкать, вцепиться в них зубами, чувствуя во рту привкус ржавого металла. Но она удержалась от этого. Если что и могло сейчас помочь ей, это собственное спокойствие и уравновешенность. Хизер покрепче схватилась за ножку стула и пошла дальше, туда, где коридор поворачивал в неизвестность.
За поворотом ничего не было. Всё такой же коридор, только на этот раз бесконечный. По крайней мере, таким он казался – ряд ламп на стенах тянулся, как ёлочная гирлянда, и сливался в пару светящихся ниточек далеко на горизонте. Хизер сжала губы до крови и пошла вперёд. В голове крутилась одна мысль: что, если коридор действительно бесконечен? Тогда она будет идти, идти... пока не отнимутся ноги от усталости и она не упадёт на каменную кладку пола.
Нет...
В опасной близости за плечами упала ещё одна решетка, подняв невидимое облако пыли. Хизер обернулась и несколько секунд тупо смотрела на неё, потом пошла дальше. Она шла, и толстые решетки одна за другой опускались с потолка, заключая её в самую глубокую из когда-либо существовавших на земле темниц. Хизер уже ни о чём не думала – ни о том, как она вернётся назад, ни о том, что ждёт её впереди. Знала только, что сейчас нельзя останавливаться, иначе решетки запрут её с двух сторон в своих объятиях, и она умрёт мучительной смертью в узком пространстве между ними, умрёт здесь...
Обратная сторона.
... на «обратной стороне». Пожалуй, точнее названия было не отыскать для мира, в котором всё было поставлено с ног на голову, который нагло отрицал все истины и законы нормального мира и упивался этим.
Лязг. Стук. Грохот. Лязг. Стук. Грохот... Это когда-нибудь кончится?
Не успела Хизер так подумать, как перед ней, на расстоянии вытянутой руки, опустилась решетка. Она панически обернулась и увидела пыль, умиротворённо кружащуюся у решетки, которая легла сзади.
Ну вот...
- Спокойно, - прошептала Хизер, затравленно оглядываясь. – Здесь должен быть выход.
Но обе решётки – перед ней и за ней, - стояли уверенно и твёрдо, плотно прилегая к стенам. Прутья слишком толстые и близко расположенные друг к другу – не прогнуть и не пролезть. У Хизер потемнело в глазах. Нет, это невозможно... Лазейка должна быть, должна...
Лазейка и в самом деле была. Она расплылась на стене фосфорсцирующим алым двойным кругом с вписанным в него треугольником. Знак разгорался всё ярче – прутья решеток уже отбрасывали на порозовевший каменный пол длинные колыхающиеся тени. На ободе круга и в треугольнике были видны те же закорючки, что и в тех символах, которые Хизер видела раньше – в туалете торгового центра, в подземке... Но этот знак был другим. Хизер смотрела на пульсирующий розовый свет, изливающийся из него, и голова не болела. Но вместо этого появилось чувство необычайной лёгкости, будто вот-вот она оторвётся от земли и воспарит вверх, прямо в небо. Этого не случилось. Но розовый свет снова паутиной оплетал всё, как та болезненная краснота. Хизер не чувствовала боли, и поэтому на этот раз чётко увидела, как стены и прутья постепенно теряют чёткость, растворяются в нахлынувшей стихии. В дымке появились короткие белые сполохи, молниеносно снующие вперёд-назад. Их становилось всё больше и больше, и они издавали негромкое шипение, которое сливалось в шум, напоминающий треск статических помех. Когда нагромождение белых полос вытеснило из этого тесного мира всю красноту, превратив его в сплошные черно-белые вспышки, Хизер поняла, что это экран. Большой телевизионный экран, транслирующий пустой эфир. Пока.
Изображение стало понемногу проясняться, и Хизер с трудом различила посреди экрана силуэт человека. Трудно было сказать, мужчина это или женщина – запись (если это действительно была запись) отличалась ужасным качеством. Человек сидел за столом, уткнувшись лицом, пересечённым мириадами эфирного «снега», в запястья. Он плакал?.. Хизер услышала искажённый, прерывистый голос, доносящийся со всех сторон одновременно:
- ... всё ещё необычно сильный жар... не могла прощупать пульс... но она всё равно дышит, очень тяжело...
Лиза. Как только Хизер это поняла, помехи пошли волной и испарились, придав изображению кристальную ясность. Теперь было отчётливо видно, что на записи женщина. Она сидела, не шевелясь и не поднимая лица, поэтому Хизер видела только её густые рыжие волосы, падающие на плечи. Треск и шипение исчезли, открывая всё то чёрное отчаяние, слышное в голосе женщины:
- Почти вся кожа обуглена. Когда я меняю бинты, я вижу только кровь и гной...
Руки невыносимо жгло. Подняв их, Хизер увидела, что оба запястья покрыты тонкой слизистой коростой, рвущейся при каждом движении. И не только запястья... Всё. Вся рука. Всё тело! Серая гноистая масса лениво сочилась из нарывов и ожогов. Самое ужасное – как Хизер бы ни хотела кричать, губы не двигались. Они спеклись, были сцеплены между собой отвратительным кровавым наростом, который образовался у неё вместо кожи. Что... Что это?! Почему?!
- Почему? – кричала Лиза на экране; по её волосам пробежала первая чёрная трещинка. - Что ещё удерживает этого ребёнка живым?.. Я не могу больше терпеть это!
Мир перевернулся. Хизер не стояла, а лежала на кровати, прикованная к ней толстыми кожаными ремнями. Ощущение было такое, будто вместо лица у неё недвижная каменная маска. Что-то застряло глубоко в носоглотке, оно мешало дышать, заставляя её вдыхать глубже. Но облегчения это не приносило - каждый вдох сопровождался острой колющей болью в груди, от которой её лихорадило без остановки. Чьи-то руки лежали на плече и придавливали к постели. Хизер не видела лица – было не до того. Боль ввинчивалась, как шуруп, накатывала и отпускала, гудела затупевшей бензопилой, вгрызающейся в живую древесину. Сквозь всё это Хизер продолжала слышать голос Лизы, затерянный где-то далеко-далеко:
- ... отпустите... прошу... пожалуйста...
10
Хизер очнулась, лёжа на полу под каменным потолком. Решётка, загораживающая проход, исчезла, открывая путь дальше. Пропал и светящийся знак на стене. Одна из ламп на стене заговорщицки подмигнула ей, когда она подняла голову. Голова была до отказа набита мокрой ватой. Но не болела. Хизер была рада уже этому.
Так как сиюминутная опасность ей, похоже, не грозила, то Хизер встала не сразу. Она несколько минут расслабленно лежала, изучая трещины на кладке потолка, и вспоминала своё недавнее видение. Что это было? Сон? Реальность? Скорее второе, чем первое... «Обратная сторона», кажется, так это называется? И почему эта женщина
(Лиза, Лиза Гарланд, так её зовут)
кажется ей такой знакомой? Хизер провела рукой по лбу, поправляя растрепавшиеся и взмокшие волосы. Лиза. Так вот почему... Она была так добра к ней тогда, когда она лежала, прикованная к больничной койке. Единственная, кто по-настоящему заботилась о ней, любила её...
Хизер мотнула головой. Медсестры не было. И больницы не было. Разумеется, она никогда не лежала ни в каких подземных палатах и не знала ни одной медсестры по имени Лиза. Это снова была Алесса, её воспоминания. Хизер, к своему ужасу, почувствовала, что эти мысли не так неприятны ей, как раньше. И боли не было.
Оно и правильно. В конце концов, вы с Алессой единое целое, как две стороны одной монетки...
Нет. Хизер опёрлась на локти и начала решительно вставать. Как бы там ни было, она не хотела слиться с этой измученной девушкой, в душе которой остались только страх, ненависть и желание умереть. Она не хотела повторять свою судьбу снова... то есть повторять судьбу Шерил, убежавшей от отца в зовущий её лживый туман. Это была её жизнь. Только её, и ничья больше.
Поэтому нужно было сопротивляться.
Странно – в тот раз коридор выглядел бесконечным, но теперь Хизер чётко видела его конец шагах в двадцати. Он кончался низкой, почти квадратной дверью с горящей над ней красной лампой. Хизер побрела в ту сторону, то и дело хватаясь за стены от накатывающей слабости в ногах. И не забыла подобрать отломанную ножку стула, которая лежала у её правой руки.
За дверью была висячая аварийная лестница, поднимающаяся вверх. Не очень высокая – от силы пять-шесть метров. Хизер прищурилась от яркого кроваво-красного света, бьющего в глаза. Что это за место? Почему все лампы такие красные?.. Она с опаской взялась за перекладину и начала взбираться. За лестницей, там, где сгустился сумрак, что-то капало сверху с чавкающим звуком. Хизер старалась не смотреть туда, зная, что ничего хорошего не увидит. Она и думать не забыла о каком-то Леонарде. Единственное, чего она хотела – выбраться из этого кошмарного места. Плевать на всё. Лишь бы вернуться в нормальный, пусть немного и жутковатый, госпиталь.
Источник отвратительного звука приближался. Тяжёлые капли с хлюпаньем срывались прямо на уровне её лица и летели вниз. Хизер старательно отворачивала лицо, пока могла, потом сдалась и обречённо посмотрела вперёд, заранее прикусив язык между зубами, чтобы не закричать.
Женщина была прикована к стене невообразимым образом. Её тело выгнулось дугой, руки заведены за спину, словно её натянули на дыбу. Лицо было опущено вниз и частично прикрыто волосами, которые казались чёрными при красных лампах. Но никакие лампы не могли скрыть мертвенную синюшную бледность лица. Кровь стекалась со складок униформы медсестры к её ногам и капала оттуда тяжёлыми каплями вниз, издавая хлюпанье болотной жижи. Хизер не мигая смотрела на лицо женщины, одновременно страдая от тошноты и мучительных попыток вспомнить, где она видела это лицо. Она видела, где-то... Но даже если так, перекошенное от боли лицо всё равно было неузнаваемо.
Дальше, Хизер. Дальше. Ей уже ничем не поможешь.
Хизер поползла вверх. Поднявшись выше головы несчастной, она в последний раз посмотрела вниз и заметила, как неуловимо дрогнули уголки губ женщины. Хизер вскрикнула и поднесла ладонь ко рту. Она... жива? Господи...
- Вы... вы слышите меня?
Медсестра, прикованная к стене, молчала. Нет, она была мертва. Ей просто показалось. Хизер с тяжёлой душой поставила ногу на следующую перекладину.
Дальше она увидела монстра. То есть не совсем монстра. Она уже пару раз замечала это существо раньше – высокое, обмотанное в длинную грязную рясу, с головой, напоминающей две прижатые друг к другу воздушные шарики. В лифте торгового центра, когда она впервые знакомилась с прелестями «обратной стороны», и в коридоре Хилтоп-центра, выйдя из комнаты со злополучной ванной. Никогда Хизер не была так близка к нему. Существо висело прямо за лестницей, мотая пупырчатой головой, невообразимым образом вцепившись ногами и левой рукой за сплетения ржавых канализационных труб. Правой рукой он беспрестанно крутил скрипящую красную вентиль, приделанную к одной из труб. На Хизер он даже не посмотрел, но это не помешало ей пережить пару неприятных минут, стараясь пролезть мимо незамеченной.
Наконец она оказалась на тесной платформе наверху. Здесь была ещё одна дверь и ещё одна красная лампа. Надеясь на лучшее, Хизер открыла дверь.
- Боже, - вырвалось у неё. Она непроизвольно сделала шаг назад, едва не свалившись вниз с пятиметровой высоты.
За дверью было царство крови. У Хизер потемнело в глазах от обилия тёмной вязкой жидкости. Стены коридора, пол и потолок были слеплены из крови. Кровь стекала вниз по ним и поднималась обратно вверх, нарушая все законы физики. Она ручьями текла под ногами и над головой, звонко журчала на стенах. Не краска, не суррогат, а настоящая человеческая кровь, горячая и не свернувшаяся, будто только что выпущенная из чьей-то вены. В воздухе кружились солёные пары. Крови было много - слишком много для человеческого восприятия, слишком много, слишком... Хизер стало дурно. Она могла бы просто закрыть дверь, но это почему-то не пришло в голову. Она продолжала завороженно смотреть на ужасное зрелище. Теперь она заметила, что стены тоже какие-то странные. Каждый раз, когда по ним прокатывалась очередная волна крови, они вибрировали и мягко вминались внутрь, как... как... Хизер не могла подобрать подходящего слова, пока не увидела, как всё новые порции крови каплями проступают сквозь стены через их поры, чтобы втянуться в общий круговорот. Стены были не просто стенами. Они были живыми, из них сочилась кровь. И тогда эти стены вздрагивали... от боли. Когда Хизер поняла это, земля окончательно ушла из-под её ног. Куда она попала?
Я не вступлю в этот коридор, подумала Хизер, глотая комок в горле.
А придётся! – заорал радостный голос в голове. - Придётся, Хизер! Слышишь – ТЫ НИКУДА НЕ ДЕНЕШЬСЯ!
Нет. Ни за что.
И что ты сделаешь, Хизер? Умрёшь здесь, да? Спустишься вниз и добровольно заточишь себя в той клетке, чтобы безропотно ждать смерти? Да пойми ты в конце концов – таковы правила игры. Чтобы победить, ты должна играть по правилам. По правилам, которые тебе диктуют.
Я не могу. Глаза начали слезиться.
А твой отец смог.
Хизер замерла. Что ты сказал?!
То, что слышала. Он смог. И потому спас себя и тебя, хотя у него был тысяча и один шанс лечь на пол и сдаться. Или, может, ты думаешь, ему было легче, чем тебе?
Лампа над дверью светила, казалось, всё ярче и ярче, распыляя мир вездесущим цветом крови. Под лестницей мычало существо, повисшее на вентилях. А под ней страдала медсестра, приколотая к стене неизвестным садистом. Хизер вдруг поняла, что она не сможет вернуться обратно в той же мере, что и не сможет пойти дальше.
- Будьте вы прокляты, - процедила она, сама не зная кому, и сделала шаг вперёд. Пол вмялся под подошвами, сквозь поры брызнули густые капли крови. Хизер почувствовала себя, будто стоит на шляпе огромного гриба-шампиньона. Она ждала, что вот-вот внешний кожух разойдётся по швам, не выдержав тяжести, она плюхнется в море крови и пойдёт ко дну.
Выждав с минуту, она решилась сделать ещё шаг. Теперь всё вокруг было красным, красным до предела. Хизер пришлось закрыть глаза, чтобы не сойти с ума от обилия некогда запретного цвета. Ещё шаг... Ещё. Уже легче. Она пошла, понурив голову, глубже в это безумие.
11
Хизер попалась по-глупому. В стремлении убежать от вездесущих рек крови, дурманящих своим видом и запахом голову, она дёргала за каждую дверь, которая попадалась ей на пути. Постепенно она начала понимать, что этот кровавый коридор есть не что иное, как искажённая копия третьего этажа госпиталя. Конечно, сходство было гротескным донельзя, но общая планировка расположения дверей палат совпадала. Хизер снова попала на «обратную сторону», но на этот раз кошмар был во сто крат хуже, чем в первый раз в торговом центре. Наверное, это происходило потому, что Алесса в её голове набирала силу. А может, из-за чего-то другого. Одно было хорошо... если «обратная сторона» в торговом центре кишмя кишела мелкими и не очень чудовищами, то таковых здесь не было видно. Впрочем, Хизер особо этому не радовалась. Это означало только то, что в этом мире не смогли выжить даже толстокожие монстры. Что уж говорить о ней... Нужно было как можно скорее найти лазейку, ведущую назад, в нормальный мир. Иначе она могла не выдержать.
Поэтому, когда одна из дверей, залитых кровью (слава Богу, хоть ручка двери была чиста от вязкой жидкости) вдруг поддалась под её рукой, Хизер без колебаний шагнула внутрь. Что там могло ждать? Монстров здесь нет, в этом смысле она в безопасности. А что до всего остального, то, как говорится, хуже некуда.
Но хуже всё-таки могло быть. Хизер поняла ошибку, когда увидела тесное квадратное помещение, стены которого были покрыты ржавчиной. Одну стену занимало большое зеркало. Поверхность была мутной и местами искривленной, но исправно отражала скудный интерьер комнаты – а именно прямоугольный медицинский таз, стоящий прямо перед ним. Таз, предназначенный для стерилизации инструментов, тоже весь покрытый красноватым наростом. В свете красной лампы Хизер увидела в зеркале своё лицо, выступающее из темноты. Глаза были дикими, в них виделся животный страх. Она увидела, что губы постоянно дёргаются, как в нервном тике. Она и не примечала... С каких пор это началось?
Так или иначе, ей здесь не нравилось. Что-то в каморке было не так, и это «что-то» делало пребывание здесь хуже, чем в кровавом коридоре. Хизер повернулась и дёрнула дверь на себя. К её удивлению, она не шелохнулась. Она потянула ручку сильнее, но дверь оставалась на месте. Она была заперта.
Что за чертовщина? Хизер растерянно оглянулась и посмотрела на зеркало. И заметила кое-что, чего не было раньше. Всё было видно довольно плохо при таком сумбурном освещении... но там, в блестящей глубине алюминированной фольги, что-то шевелилось. Хизер прищурилась и сделала шаг вперёд. Да... эта противоположная стена... Она шевелилась и поднималась буграми, будто под ней копошились полчища мелких насекомых. Хизер обернулась. Стена была вполне нормальной, разве что донельзя ржавой и грязной. Но на зеркале всё выглядело иначе: по стене разрасталось красное пятно, тянущее свои тонкие красные щупальца на потолок, на пол, а уже по полу – к самой Хизер. Отражение таза тоже претерпевало странные метаморфозы. По ту сторону стекла пустой таз сам собой наполнялся кровью, и на поверхности появлялись и лопались воздушные пузырьки, расплескивая кровь на пол.
Хизер сорвалась с места и кинулась к двери. Навалившись на запертую дверь, она принялась молотить по нему кулаками с истерическим криком:
- Выпустите! Выпустите меня!
Она не знала, зачем кричит - ведь сама видела только что, что этот мир пустынен, что в нём никого нет... Но не могла не кричать. Страх наполнил её, страх иррациональный и всепоглощающий, как грозовое облако, которое нависает над ночным городом. Хизер потеряла способность соображать. Она обернулась, прислонилась к двери спиной и наблюдала, как за зеркалом комнату заливают галлоны, тонны крови. Видела себя саму, которая забилась в угол и судорожно продолжала нажимать плечами на дверь. А между тем кровь вокруг неё сгущалась и множилась, и казалось, что сейчас это озеро начнёт подниматься, погружая её в себя. Но этого не произошло. Почти дойдя до щиколоток, кровь на отражении начала спадать, втягиваться обратно туда, откуда она вышла. С превеликим облегчением Хизер увидела, как красные щупальца отступают обратно от ног её двойника за стеклом, высыхают и исчезают, собравшись в одно пятно на стене. Таз тоже восстановил свой прежний вид. Хизер закрыла глаза.
Всё. Это была лишь галлюцинация, помутнение.
Но когда она снова открыла глаза, то увидела, что пятно на стене не исчезло, хоть и здорово уменьшилось в размерах. Оно продолжало темнеть посреди ржавчины чёрным кругом. Хизер, не вдыхая, наблюдала за зеркалом.
Пропадай! Исчезни!
Пятно начало увеличиваться вновь. Первые отростки-щупальца оторвались от него и побежали по стенам.
- Нет, - простонала Хизер. Неуловимое движение слева заставило её оторвать взгляд от отражения и посмотреть на реальную стену. Пятно появилось и там. Теперь зеркало не жило самостоятельной жизнью, а отображало реальный ход дел.
Но нет... не совсем. Двойник Хизер, что жил в зазеркалье, начал менять облик. Из-под волос струями закапала кровь, вскоре залившая всё лицо. Кожа на руках и на лице начала отслаиваться, белая жилетка промокла под напором артериальной крови, сочащейся изнутри. Складки юбки прилипли к ногам. Дрожа всем телом, Хизер поднесла к лицу правую руку. Двойник в точности повторил движение, продемонстрировав девушке почерневшую руку с обильно капающей из запястья кровью и длинными обломанными ногтями, которые на глазах отрывались от пальцев.
Сзади щелкнул замок, но Хизер этот звук почти не услышала. Она, как околдованная, водила рукой перед лицом, наблюдая за окровавленной девушкой со слипшимися волосами неопределённого цвета, которая стояла за зеркалом. Она не обращала внимания ни на пульсирующие вены крови, змеёй ползущие к ней, ни на таз, который снова переполнился свежей кровью. До поры до времени двойник копировал все движения Хизер, но потом, видимо, это ему надоело, и он застыл недвижным истуканом, поднося ладонь к щеке. Сквозь пальцы, с которых сползали остатки плоти, на Хизер взирал, шевеля белком, левый глаз двойника, в котором горело желание убивать... и умереть.
Это она, вдруг догадалась Хизер. Алесса. Она заманила меня сюда, чтобы убить.
Понимание стало финальной точкой, вырвавшей её из пут оцепенения. Хизер развернулась на месте и опять приложилась к двери. На сей раз она была открыта - замок был сломан. Она выбежала в коридор с чувством, что убежала с каменной темницы, в которой ей приговорили сидеть до конца жизни. Багровый коридор показался ей безопасным и умиротворяющим. Хизер остановилась, тяжело дыша, посреди коридора. За ней с раздражённым треском захлопнулась дверь палаты. Чёртова девочка! Как ты посмела убежать!
Больше не буду никуда заходить, заклялась Хизер. Никаких экспериментов с палатами. Слишком опасно. Слишком... Нужно найти выход - просто найти выход, и всё. Если она будет идти прямо по коридору, то куда-нибудь, да придёт.
Куда? Да вот хотя бы к лифту...
Лифт, вопреки ожиданиям Хизер, оказался в рабочем состоянии. Наверное, потому, что в этом мире он питался не электричеством, а чем-то другим. Так или иначе, но когда Хизер нажала кнопку, чернеющую на кроваво-красном фоне, двери радушно двинулись в стороны. Хизер увидела за ними тесную ржавую коробку, и ей тут же расхотелось заходить в лифт. Cлишком было похоже на саркофаг или гробницу, ждущую своего обитателя. Хотя, с другой стороны, вряд ли был выбор. В трёх шагах дальше по коридору выросла непробиваемая живая стена.
Разыскав панель с кнопками, Хизер нажала на цифру 1. В ответ она услышала над крышей лифта глухой стук и... ничего не произошло. Лифт не сдвинулся с места. Хизер нахмурилась и переместила палец выше, к цифре 2. Стук сопроводился рокотом заработавшего двигателя. Двери захлопнулись, и лифт начал опускаться вниз. Кабину трясло из стороны в стороны. Сквозь решетчатое окошко проникал ярко-оранжевый отблеск, который напугал Хизер в торговом центре до потери пульса. Но с тех пор многое изменилось. Она теперь не забивалась в угол лифта, не выкрикивала бесполезные мольбы о помощи, а бездвижно стояла в середине кабины, прикрыв глаза, и отсчитывала в уме секунды, двигающие время вперёд, к моменту, когда она выберется из плена этой коробки.
На этот раз путешествие обошлось без сюрпризов вроде радиоприёмников, падающих с потолка. Лифт исправно доставил Хизер до пункта назначения. Двери открылись, и за ними были не ручьи тёплой крови, а вполне безобидный коридор. Грязный и сырой, проржавевший до миллиметра, и вместо пола здесь была натянута железная сетка – но Хизер всё равно испытала облегчение. Её уже серьёзно мутило при виде красного цвета, и она была счастлива видеть почти родные тёмно-оранжевые оттенки.
Было на втором этаже ещё кое-что, заслуживающее внимания. Где-то там, за палатами, звонил телефон.
Хизер ни на секунду не засомневалась, что звонят ей. Она здесь одна – кому ещё звонить? Она вышла из лифта и пошла по коридору, стараясь вслушаться в жизнерадостную трель, которая разносилась по зданию. Кажется, источник звука находился даже не в коридоре, а там, ещё дальше.
Двустворчатая дверь, отгораживающая палаты от служебных помещений, была открыта. С этого места звонок слышался громче – он исходил из одного из помещений на северной оконечности. Здесь стены сменялись несколькими рядами сеток, что делало коридор похожим на часть тюремного комплекса. Не хватало только толпы заключённых, протягивающих через дыры сетки к ней свои хищные пальцы. Впрочем, их легко было вообразить. Дойдя до конца, Хизер увидела две закрытые двери. Трель исходила справа. С тех пор, как она услышала звонок, прошло не менее трёх-четырёх минут, но звонящий не вешал трубку, что говорило о его недюжинном терпении... или знании, что Хизер здесь и рано или поздно подойдёт к аппарату.
В комнате стояли высокие продолговатые шкафчики, выглядящие так, что казалось – чуть тронь, и всё развалится к чертям. Хизер догадалась, что в нормальном мире это был гардероб, куда медперсонал складывал одежду и личные вещи. Но на «обратной стороне» не было ни медперсонала, ни людей вообще, поэтому шкафчики пустовали. Впрочем, Хизер увидела, что из-за хлипкой дверцы одного из дальних шкафчиков на пол капает красная жидкость.
Телефон звонил в одном из шкафчиков. Однозначно определить, где именно, было трудно, и поэтому Хизер сначала открыла несколько неправильных шкафчиков. Когда она наконец открыла ту самую дверцу, то увидела внутри, конечно же, телефонный аппарат. Самый обычный, настенный, сородичи которой висят в залах ожидания вокзалов. Чёрная полированная трубка висела сбоку и вздрагивала при каждом звонке. Под кнопочной панелью мигал красный огонёк. Хизер представила лампочку глазом, наблюдающим за ней, и приложила к ней ладонь, закрывая обзор. И тут же каждая из дырочек на динамике корпуса превратилась в крохотный самостоятельный глаз, и они уставились на неё немигающим взором. Теперь наблюдателей стало несть числа. Хизер признала своё поражение и убрала ладонь. Огонёк горел по-прежнему ровно и меланхолично.
Кто может звонить? Я тут одна...
Чтобы не терзаться думами почём зря, она сняла трубку. Поднесла к уху, но не успела ничего сказать – её опередил дребезжащий пьяный голос, который запел дурным фальцетом:
- С днём рождения тебя, с днём рождения тебя, с днём рождения, дорогая...
Он запнулся и скороговоркой вывел:
- Ой, я забыл твоё имя. Как тебя зовут?
- Кто вы? – спросила Хизер. От удивления на ум ничего больше не приходило.
Голос рассмеялся во весь голос. Смех его был столь же ужасен, как и пение:
- О, хорошо, спасибо. Так вот... С днём рождения, дорогая Кто Вы, с днём рождения тебя! С тридцать первой годовщиной!
В динамике послышалось громкое бравурное хлопанье в ладони. Судя по редкости хлопков, собеседник старался в одиночку. Хизер в ярости вскочила:
- Это вы, Леонард?
Конечно, он, кто же ещё. Большой любитель говорить по сломанным больничным телефонам. Он заманил её сюда, в это неживое царство, и теперь решил над ней понасмехаться.
Голос, однако же, сказал:
- Леонард? Это имя убийцы, а не моё.
- Стэнли? – спросила Хизер уже неуверенно. Голос не замедлил с ответом:
- Какая жалость... Но я не твой возлюбленный. Он сейчас под землёй, его новое имя – номер семь. Мне кажется, оно ему подходит гораздо больше, чем прежнее.
Он опять разразился противным смехом. Хизер поморщилась. Какой отвратительный фальцет... Будто кто-то намеренно фальшивит, чтобы не дать узнать себя. И ведь, сколько он ни старался, она знает его! Слышала не далее, чем сегодня. Но кто? Кто?..
- Но тебе об этом беспокоиться не стоит, - сказал голос, вдоволь насмеявшись. – Ведь сегодня твой день рождения, и мы будем отмечать его с шиком! А?
- Слушайте, вас кто-то ввёл в заблуждение, - Хизер очень хотелось бросить трубку, но проклятая пластмасса словно въелась в кожу ладони. – Сегодня не мой день...
Голос прервал её:
- Тсс... Я не ошибаюсь. Сегодня тебе исполняется ровно двадцать четыре года. И у меня для тебя есть подарок.
Это неправильно, подумала Хизер. Раньше он говорил, что мне... то есть той, за кого он меня принимает, тридцать один год. Облегчения мысль не принесла. Наоборот – вспомнилось до мельчайших подробностей, как она вытаскивала дробовик из обёртки в заброшенном вагоне. И прохладные слова, нацарапанные на открытке: С днём рождения.
- Что ты хочешь? – вкрадчиво спросил собеседник. - Сделать кому-то больно – или самому почувствовать боль? Выбирай. Но помни – в любом случае ты получишь то, что больше всего ненавидишь.
На последнем предложении тон резко изменился. Теперь собеседник на том конце почти не пытался изменить голос, и Хизер уловила в нём несколько до боли знакомых масляных нот. Пока она старалась припомнить и выкатить этот аргумент в глаз собеседнику, тот сухонько поздравил ещё раз:
- С днём рождения.
И оборвал связь. Теперь у Хизер не осталось сомнений, кто подложил ей ту двустволку в станции Хейзел-стрит. С тридцать первой годовщиной! Сегодня тебе исполняется ровно двадцать четыре года...
- Но ты не прав, - упрямо сказала Хизер в пустую мембрану. – Сегодня не мой день рождения.
Сказала, но не была уверена. Она больше не была уверена ни в чём.
9
Казалось, прошла целая вечность, пока в динамике не раздался обеспокоенный голос Леонарда:
- Хизер? Ты меня слышишь? Что случилось?
- Клаудия... Она ваша дочь? – Хизер не узнала собственный голос.
- О, так ты её знаешь, - с иронией протянул Леонард, и вдруг его голос взорвался неприкрытой злостью. – Ну так чего сюда притащилась?! Ты одна из её служак, да?
В любое другое время Хизер, если бы с ней так разговаривали, просто повесила бы трубку. Но сейчас она, наоборот, плотнее прижала мембрану к уху.
- Нет, - твёрдо сказала она. – Никогда.
Она вновь увидела прищуренные глаза женщины, её почти отсутствующие брови и скользящую по краям губ улыбку, и положила сжатую в кулак руку на тумбочку.
- Когда я найду её, я...
Она осеклась, осознав, что сболтнула лишнее, но было поздно. Леонард процедил угрожающе тихим голосом:
- Я чувствую ненависть.
- Что?
- За твоими словами стоит гнев, - торжественно объявил Леонард. Хизер могла бы поклясться, что собеседник на том конце замурлыкал, словно кот.
- Ты собираешься убить её, Хизер, не так ли?
Она закрыла глаза.
- Да, - призналась она. Какой смысл отрицать, если он уже всё знает. Пластмассовая трубка в её руках заскрипела, готовая треснуть. – Извините. Но она... она убила моего отца.
Наступило молчание. Хизер ждала новой вспышки ярости. Сейчас он заорёт снова. А может, Леонард просто-напросто бросит трубку, и она никогда больше с ним не поговорит. Так было бы лучше всего.
Но Леонард не бросил трубку и не стал кричать. Он говорил вполне спокойно:
- Клаудия глупа, но она моя дочь. Я ждал её, собирался простить, если она осознает свои ошибки и станет на верный путь. Но теперь я вижу, что уже поздно...
О чём он говорит? Какой верный путь? Кажется, в семье Вульф были неразрешимые внутренние проблемы. Хизер молча слушала густой бас Леонарда, прислонившись к спинке кровати. Невероятно, но после первоначального возбуждения её начало клонить ко сну.
- Хизер? Хизер, ты здесь?
- Да, - сонно отозвалась она, отгоняя дремоту.
- Хизер, ты не можешь мне помочь?
Могу, подумала Хизер, только стоит ли? Этот неуравновешенный тип был опасен. И вдвойне опасен потому, что знал о её намерениях. По-хорошему, Хизер нельзя было подходить к Леонарду Вульфу на расстояние пушечного выстрела, чтобы не схлопотать себе неприятностей.
- Хизер, я не могу найти выход. Меня заперла Клаудия со своей сворой, чтобы я не мешал их делишкам. Чёрт побери, я должен выбраться отсюда и остановить её!
Леонард снова начал кричать. Хизер успокаивающе вскинула свободную руку:
- Хорошо, только не волнуйтесь. Где вы?
Леонард подумал:
- Точно не знаю, но где-то в больнице. Дверь находится в конце коридора второго этажа. Это всё, что я могу сказать.
- Ладно, я найду вас, - уныло ответила Хизер.
- Скорее, - поторопил Леонард. – Помоги мне, и, думаю, я тоже смогу тебе помочь. У меня есть Печать. Пожалуйста...
Пошли короткие гудки. Хизер недоумённо посмотрела в мембрану, испрещённую мелкими дырочками:
- Печать?
Что он имел в виду?
Она положила трубку на место и посмотрела на зарешеченное окно. На улицу спустилась тьма.
Теперь перед ней был выбор: либо положиться на слова Леонарда и разыскать его в здешних катакомбах, либо уйти. Повернуться и уйти из власти этих осточертевших стен. Последний вариант манил своей простотой и относительной безопасностью, но это был ошибочный путь. Потому он и был прост.
Думаю, я смогу тебе помочь, сказал Леонард.
Неужели он действительно пойдёт на то, чтобы содействовать убийству дочери, пусть и имеющей с ним разлады? Нет, нет и ещё раз нет. Это подстава. Он убьёт её, если Хизер в своей бесконечной наивности заявится к нему. Ни один отец...
До вчерашнего дня Хизер поверила бы этому. До вчерашнего дня, когда она пребывала под куполом любви и доброты, возведённой для неё отцом. Но теперь, когда купол рухнул и она увидела за ним бесконечную жестокость мира, она с неохотой признала: скорее всего, Леонард не хитрил и говорил, что думал. Он действительно готов был помочь девушке, которая планировала убить её дочь. Лишь бы она выпустила его из темницы.
Хизер вышла в коридор. Прибавлений полку мёртвых медсестёр не было, по крайней мере, пока; Колмен тоже ничем не отметился. Она прошествовала мимо пустых палат, переступив через разложившийся труп, и вышла на лестничную площадку. Спустившись на второй этаж, Хизер прошла в коридор с палатами. К счастью, здесь не было того удушливого запаха гнили, который стоял этажом выше. Да и сам коридор выглядел как-то опрятнее и чище. Хизер подходила к концу, постукивая в дверь каждой палаты. Леонард не отвечал. Дойдя до конца, Хизер не без усилий открыла дверь, разделяющую блоки палат... и остановилась.
Коридор здесь заканчивался. Заканчивалась и больница. Вместо безликих палат и старательно обелённых стен за дверью был каменный коридор, по бокам которого висели забранные проволочной сеткой фонари. Хизер сразу вспомнила о канализации. Жутко походило на подземный проход, по которому она однажды уже имела честь пройтись.
Она обернулась, уверенная, что за спиной тоже появились низкие каменные своды, освещённые тусклыми огнями, отбрасывающими на стены тени. Но там было всё нормально: палаты, неработающие электрические лампы, темнота...
Я сошла с ума?
Хизер потрогала первую каменную кладку рукой. Не похоже на иллюзию. Но если это один из тех самых «переходов», почему коридор за ней не изменился? Почему с потолка не капает кровь, а под ногами не звенит стальная решётка?
Она сделала один шаг, переходя от госпиталя к каменному коридору. Шаг дался тяжело, будто на границе висела невидимая упругая плёнка, оказывающая сопротивление. Хизер почувствовала укол боли в задней части головы.
Ну... и что?
Она не могла видеть, докуда идёт коридор, потому что в двадцати шагах впереди он поворачивал под прямым углом. Хизер вдруг пришла в голову сумасшедшая мысль: это всё Клаудия. Она хотела посадить своего отца в темницу и добилась, чтобы часть коридора отреставрировали под манер средневековой тюрьмы. Где отцу, по разумению любящей дочери, было самое место.
Она пошла вперёд, считая лампы и постоянно оглядываясь, чтобы не потерять из виду коридор госпиталя. Вид палат придавал ей уверенности – осознание того, что в любой момент она может вернуться обратно, стоит только захотеть. Она тешила себя этой мыслью до того момента, пока после очередного шага за спиной с громыхающим лязгом не упала железная решетка, загородившая проход.
- Эй! – закричала Хизер и бросилась назад. Схватившись за толстые прутья, она принялась трясти решётку со всех сил, но толку не было: тяжёлая конструкция не шелохнулась. Путь назад был отрезан. В свете лампы на потолке чернел неприметный проём, откуда и вывалилась решетка.
Хизер посмотрела на далёкий коридор за металлическими прутьями. Всё... теперь дорога ей только вперёд, вглубь этих сводов. Может быть, теперь она заперта здесь с Леонардом. В какой-то момент её охватил животный страх – ей захотелось кинуться на прутья и дёргать их, толкать, вцепиться в них зубами, чувствуя во рту привкус ржавого металла. Но она удержалась от этого. Если что и могло сейчас помочь ей, это собственное спокойствие и уравновешенность. Хизер покрепче схватилась за ножку стула и пошла дальше, туда, где коридор поворачивал в неизвестность.
За поворотом ничего не было. Всё такой же коридор, только на этот раз бесконечный. По крайней мере, таким он казался – ряд ламп на стенах тянулся, как ёлочная гирлянда, и сливался в пару светящихся ниточек далеко на горизонте. Хизер сжала губы до крови и пошла вперёд. В голове крутилась одна мысль: что, если коридор действительно бесконечен? Тогда она будет идти, идти... пока не отнимутся ноги от усталости и она не упадёт на каменную кладку пола.
Нет...
В опасной близости за плечами упала ещё одна решетка, подняв невидимое облако пыли. Хизер обернулась и несколько секунд тупо смотрела на неё, потом пошла дальше. Она шла, и толстые решетки одна за другой опускались с потолка, заключая её в самую глубокую из когда-либо существовавших на земле темниц. Хизер уже ни о чём не думала – ни о том, как она вернётся назад, ни о том, что ждёт её впереди. Знала только, что сейчас нельзя останавливаться, иначе решетки запрут её с двух сторон в своих объятиях, и она умрёт мучительной смертью в узком пространстве между ними, умрёт здесь...
Обратная сторона.
... на «обратной стороне». Пожалуй, точнее названия было не отыскать для мира, в котором всё было поставлено с ног на голову, который нагло отрицал все истины и законы нормального мира и упивался этим.
Лязг. Стук. Грохот. Лязг. Стук. Грохот... Это когда-нибудь кончится?
Не успела Хизер так подумать, как перед ней, на расстоянии вытянутой руки, опустилась решетка. Она панически обернулась и увидела пыль, умиротворённо кружащуюся у решетки, которая легла сзади.
Ну вот...
- Спокойно, - прошептала Хизер, затравленно оглядываясь. – Здесь должен быть выход.
Но обе решётки – перед ней и за ней, - стояли уверенно и твёрдо, плотно прилегая к стенам. Прутья слишком толстые и близко расположенные друг к другу – не прогнуть и не пролезть. У Хизер потемнело в глазах. Нет, это невозможно... Лазейка должна быть, должна...
Лазейка и в самом деле была. Она расплылась на стене фосфорсцирующим алым двойным кругом с вписанным в него треугольником. Знак разгорался всё ярче – прутья решеток уже отбрасывали на порозовевший каменный пол длинные колыхающиеся тени. На ободе круга и в треугольнике были видны те же закорючки, что и в тех символах, которые Хизер видела раньше – в туалете торгового центра, в подземке... Но этот знак был другим. Хизер смотрела на пульсирующий розовый свет, изливающийся из него, и голова не болела. Но вместо этого появилось чувство необычайной лёгкости, будто вот-вот она оторвётся от земли и воспарит вверх, прямо в небо. Этого не случилось. Но розовый свет снова паутиной оплетал всё, как та болезненная краснота. Хизер не чувствовала боли, и поэтому на этот раз чётко увидела, как стены и прутья постепенно теряют чёткость, растворяются в нахлынувшей стихии. В дымке появились короткие белые сполохи, молниеносно снующие вперёд-назад. Их становилось всё больше и больше, и они издавали негромкое шипение, которое сливалось в шум, напоминающий треск статических помех. Когда нагромождение белых полос вытеснило из этого тесного мира всю красноту, превратив его в сплошные черно-белые вспышки, Хизер поняла, что это экран. Большой телевизионный экран, транслирующий пустой эфир. Пока.
Изображение стало понемногу проясняться, и Хизер с трудом различила посреди экрана силуэт человека. Трудно было сказать, мужчина это или женщина – запись (если это действительно была запись) отличалась ужасным качеством. Человек сидел за столом, уткнувшись лицом, пересечённым мириадами эфирного «снега», в запястья. Он плакал?.. Хизер услышала искажённый, прерывистый голос, доносящийся со всех сторон одновременно:
- ... всё ещё необычно сильный жар... не могла прощупать пульс... но она всё равно дышит, очень тяжело...
Лиза. Как только Хизер это поняла, помехи пошли волной и испарились, придав изображению кристальную ясность. Теперь было отчётливо видно, что на записи женщина. Она сидела, не шевелясь и не поднимая лица, поэтому Хизер видела только её густые рыжие волосы, падающие на плечи. Треск и шипение исчезли, открывая всё то чёрное отчаяние, слышное в голосе женщины:
- Почти вся кожа обуглена. Когда я меняю бинты, я вижу только кровь и гной...
Руки невыносимо жгло. Подняв их, Хизер увидела, что оба запястья покрыты тонкой слизистой коростой, рвущейся при каждом движении. И не только запястья... Всё. Вся рука. Всё тело! Серая гноистая масса лениво сочилась из нарывов и ожогов. Самое ужасное – как Хизер бы ни хотела кричать, губы не двигались. Они спеклись, были сцеплены между собой отвратительным кровавым наростом, который образовался у неё вместо кожи. Что... Что это?! Почему?!
- Почему? – кричала Лиза на экране; по её волосам пробежала первая чёрная трещинка. - Что ещё удерживает этого ребёнка живым?.. Я не могу больше терпеть это!
Мир перевернулся. Хизер не стояла, а лежала на кровати, прикованная к ней толстыми кожаными ремнями. Ощущение было такое, будто вместо лица у неё недвижная каменная маска. Что-то застряло глубоко в носоглотке, оно мешало дышать, заставляя её вдыхать глубже. Но облегчения это не приносило - каждый вдох сопровождался острой колющей болью в груди, от которой её лихорадило без остановки. Чьи-то руки лежали на плече и придавливали к постели. Хизер не видела лица – было не до того. Боль ввинчивалась, как шуруп, накатывала и отпускала, гудела затупевшей бензопилой, вгрызающейся в живую древесину. Сквозь всё это Хизер продолжала слышать голос Лизы, затерянный где-то далеко-далеко:
- ... отпустите... прошу... пожалуйста...
10
Хизер очнулась, лёжа на полу под каменным потолком. Решётка, загораживающая проход, исчезла, открывая путь дальше. Пропал и светящийся знак на стене. Одна из ламп на стене заговорщицки подмигнула ей, когда она подняла голову. Голова была до отказа набита мокрой ватой. Но не болела. Хизер была рада уже этому.
Так как сиюминутная опасность ей, похоже, не грозила, то Хизер встала не сразу. Она несколько минут расслабленно лежала, изучая трещины на кладке потолка, и вспоминала своё недавнее видение. Что это было? Сон? Реальность? Скорее второе, чем первое... «Обратная сторона», кажется, так это называется? И почему эта женщина
(Лиза, Лиза Гарланд, так её зовут)
кажется ей такой знакомой? Хизер провела рукой по лбу, поправляя растрепавшиеся и взмокшие волосы. Лиза. Так вот почему... Она была так добра к ней тогда, когда она лежала, прикованная к больничной койке. Единственная, кто по-настоящему заботилась о ней, любила её...
Хизер мотнула головой. Медсестры не было. И больницы не было. Разумеется, она никогда не лежала ни в каких подземных палатах и не знала ни одной медсестры по имени Лиза. Это снова была Алесса, её воспоминания. Хизер, к своему ужасу, почувствовала, что эти мысли не так неприятны ей, как раньше. И боли не было.
Оно и правильно. В конце концов, вы с Алессой единое целое, как две стороны одной монетки...
Нет. Хизер опёрлась на локти и начала решительно вставать. Как бы там ни было, она не хотела слиться с этой измученной девушкой, в душе которой остались только страх, ненависть и желание умереть. Она не хотела повторять свою судьбу снова... то есть повторять судьбу Шерил, убежавшей от отца в зовущий её лживый туман. Это была её жизнь. Только её, и ничья больше.
Поэтому нужно было сопротивляться.
Странно – в тот раз коридор выглядел бесконечным, но теперь Хизер чётко видела его конец шагах в двадцати. Он кончался низкой, почти квадратной дверью с горящей над ней красной лампой. Хизер побрела в ту сторону, то и дело хватаясь за стены от накатывающей слабости в ногах. И не забыла подобрать отломанную ножку стула, которая лежала у её правой руки.
За дверью была висячая аварийная лестница, поднимающаяся вверх. Не очень высокая – от силы пять-шесть метров. Хизер прищурилась от яркого кроваво-красного света, бьющего в глаза. Что это за место? Почему все лампы такие красные?.. Она с опаской взялась за перекладину и начала взбираться. За лестницей, там, где сгустился сумрак, что-то капало сверху с чавкающим звуком. Хизер старалась не смотреть туда, зная, что ничего хорошего не увидит. Она и думать не забыла о каком-то Леонарде. Единственное, чего она хотела – выбраться из этого кошмарного места. Плевать на всё. Лишь бы вернуться в нормальный, пусть немного и жутковатый, госпиталь.
Источник отвратительного звука приближался. Тяжёлые капли с хлюпаньем срывались прямо на уровне её лица и летели вниз. Хизер старательно отворачивала лицо, пока могла, потом сдалась и обречённо посмотрела вперёд, заранее прикусив язык между зубами, чтобы не закричать.
Женщина была прикована к стене невообразимым образом. Её тело выгнулось дугой, руки заведены за спину, словно её натянули на дыбу. Лицо было опущено вниз и частично прикрыто волосами, которые казались чёрными при красных лампах. Но никакие лампы не могли скрыть мертвенную синюшную бледность лица. Кровь стекалась со складок униформы медсестры к её ногам и капала оттуда тяжёлыми каплями вниз, издавая хлюпанье болотной жижи. Хизер не мигая смотрела на лицо женщины, одновременно страдая от тошноты и мучительных попыток вспомнить, где она видела это лицо. Она видела, где-то... Но даже если так, перекошенное от боли лицо всё равно было неузнаваемо.
Дальше, Хизер. Дальше. Ей уже ничем не поможешь.
Хизер поползла вверх. Поднявшись выше головы несчастной, она в последний раз посмотрела вниз и заметила, как неуловимо дрогнули уголки губ женщины. Хизер вскрикнула и поднесла ладонь ко рту. Она... жива? Господи...
- Вы... вы слышите меня?
Медсестра, прикованная к стене, молчала. Нет, она была мертва. Ей просто показалось. Хизер с тяжёлой душой поставила ногу на следующую перекладину.
Дальше она увидела монстра. То есть не совсем монстра. Она уже пару раз замечала это существо раньше – высокое, обмотанное в длинную грязную рясу, с головой, напоминающей две прижатые друг к другу воздушные шарики. В лифте торгового центра, когда она впервые знакомилась с прелестями «обратной стороны», и в коридоре Хилтоп-центра, выйдя из комнаты со злополучной ванной. Никогда Хизер не была так близка к нему. Существо висело прямо за лестницей, мотая пупырчатой головой, невообразимым образом вцепившись ногами и левой рукой за сплетения ржавых канализационных труб. Правой рукой он беспрестанно крутил скрипящую красную вентиль, приделанную к одной из труб. На Хизер он даже не посмотрел, но это не помешало ей пережить пару неприятных минут, стараясь пролезть мимо незамеченной.
Наконец она оказалась на тесной платформе наверху. Здесь была ещё одна дверь и ещё одна красная лампа. Надеясь на лучшее, Хизер открыла дверь.
- Боже, - вырвалось у неё. Она непроизвольно сделала шаг назад, едва не свалившись вниз с пятиметровой высоты.
За дверью было царство крови. У Хизер потемнело в глазах от обилия тёмной вязкой жидкости. Стены коридора, пол и потолок были слеплены из крови. Кровь стекала вниз по ним и поднималась обратно вверх, нарушая все законы физики. Она ручьями текла под ногами и над головой, звонко журчала на стенах. Не краска, не суррогат, а настоящая человеческая кровь, горячая и не свернувшаяся, будто только что выпущенная из чьей-то вены. В воздухе кружились солёные пары. Крови было много - слишком много для человеческого восприятия, слишком много, слишком... Хизер стало дурно. Она могла бы просто закрыть дверь, но это почему-то не пришло в голову. Она продолжала завороженно смотреть на ужасное зрелище. Теперь она заметила, что стены тоже какие-то странные. Каждый раз, когда по ним прокатывалась очередная волна крови, они вибрировали и мягко вминались внутрь, как... как... Хизер не могла подобрать подходящего слова, пока не увидела, как всё новые порции крови каплями проступают сквозь стены через их поры, чтобы втянуться в общий круговорот. Стены были не просто стенами. Они были живыми, из них сочилась кровь. И тогда эти стены вздрагивали... от боли. Когда Хизер поняла это, земля окончательно ушла из-под её ног. Куда она попала?
Я не вступлю в этот коридор, подумала Хизер, глотая комок в горле.
А придётся! – заорал радостный голос в голове. - Придётся, Хизер! Слышишь – ТЫ НИКУДА НЕ ДЕНЕШЬСЯ!
Нет. Ни за что.
И что ты сделаешь, Хизер? Умрёшь здесь, да? Спустишься вниз и добровольно заточишь себя в той клетке, чтобы безропотно ждать смерти? Да пойми ты в конце концов – таковы правила игры. Чтобы победить, ты должна играть по правилам. По правилам, которые тебе диктуют.
Я не могу. Глаза начали слезиться.
А твой отец смог.
Хизер замерла. Что ты сказал?!
То, что слышала. Он смог. И потому спас себя и тебя, хотя у него был тысяча и один шанс лечь на пол и сдаться. Или, может, ты думаешь, ему было легче, чем тебе?
Лампа над дверью светила, казалось, всё ярче и ярче, распыляя мир вездесущим цветом крови. Под лестницей мычало существо, повисшее на вентилях. А под ней страдала медсестра, приколотая к стене неизвестным садистом. Хизер вдруг поняла, что она не сможет вернуться обратно в той же мере, что и не сможет пойти дальше.
- Будьте вы прокляты, - процедила она, сама не зная кому, и сделала шаг вперёд. Пол вмялся под подошвами, сквозь поры брызнули густые капли крови. Хизер почувствовала себя, будто стоит на шляпе огромного гриба-шампиньона. Она ждала, что вот-вот внешний кожух разойдётся по швам, не выдержав тяжести, она плюхнется в море крови и пойдёт ко дну.
Выждав с минуту, она решилась сделать ещё шаг. Теперь всё вокруг было красным, красным до предела. Хизер пришлось закрыть глаза, чтобы не сойти с ума от обилия некогда запретного цвета. Ещё шаг... Ещё. Уже легче. Она пошла, понурив голову, глубже в это безумие.
11
Хизер попалась по-глупому. В стремлении убежать от вездесущих рек крови, дурманящих своим видом и запахом голову, она дёргала за каждую дверь, которая попадалась ей на пути. Постепенно она начала понимать, что этот кровавый коридор есть не что иное, как искажённая копия третьего этажа госпиталя. Конечно, сходство было гротескным донельзя, но общая планировка расположения дверей палат совпадала. Хизер снова попала на «обратную сторону», но на этот раз кошмар был во сто крат хуже, чем в первый раз в торговом центре. Наверное, это происходило потому, что Алесса в её голове набирала силу. А может, из-за чего-то другого. Одно было хорошо... если «обратная сторона» в торговом центре кишмя кишела мелкими и не очень чудовищами, то таковых здесь не было видно. Впрочем, Хизер особо этому не радовалась. Это означало только то, что в этом мире не смогли выжить даже толстокожие монстры. Что уж говорить о ней... Нужно было как можно скорее найти лазейку, ведущую назад, в нормальный мир. Иначе она могла не выдержать.
Поэтому, когда одна из дверей, залитых кровью (слава Богу, хоть ручка двери была чиста от вязкой жидкости) вдруг поддалась под её рукой, Хизер без колебаний шагнула внутрь. Что там могло ждать? Монстров здесь нет, в этом смысле она в безопасности. А что до всего остального, то, как говорится, хуже некуда.
Но хуже всё-таки могло быть. Хизер поняла ошибку, когда увидела тесное квадратное помещение, стены которого были покрыты ржавчиной. Одну стену занимало большое зеркало. Поверхность была мутной и местами искривленной, но исправно отражала скудный интерьер комнаты – а именно прямоугольный медицинский таз, стоящий прямо перед ним. Таз, предназначенный для стерилизации инструментов, тоже весь покрытый красноватым наростом. В свете красной лампы Хизер увидела в зеркале своё лицо, выступающее из темноты. Глаза были дикими, в них виделся животный страх. Она увидела, что губы постоянно дёргаются, как в нервном тике. Она и не примечала... С каких пор это началось?
Так или иначе, ей здесь не нравилось. Что-то в каморке было не так, и это «что-то» делало пребывание здесь хуже, чем в кровавом коридоре. Хизер повернулась и дёрнула дверь на себя. К её удивлению, она не шелохнулась. Она потянула ручку сильнее, но дверь оставалась на месте. Она была заперта.
Что за чертовщина? Хизер растерянно оглянулась и посмотрела на зеркало. И заметила кое-что, чего не было раньше. Всё было видно довольно плохо при таком сумбурном освещении... но там, в блестящей глубине алюминированной фольги, что-то шевелилось. Хизер прищурилась и сделала шаг вперёд. Да... эта противоположная стена... Она шевелилась и поднималась буграми, будто под ней копошились полчища мелких насекомых. Хизер обернулась. Стена была вполне нормальной, разве что донельзя ржавой и грязной. Но на зеркале всё выглядело иначе: по стене разрасталось красное пятно, тянущее свои тонкие красные щупальца на потолок, на пол, а уже по полу – к самой Хизер. Отражение таза тоже претерпевало странные метаморфозы. По ту сторону стекла пустой таз сам собой наполнялся кровью, и на поверхности появлялись и лопались воздушные пузырьки, расплескивая кровь на пол.
Хизер сорвалась с места и кинулась к двери. Навалившись на запертую дверь, она принялась молотить по нему кулаками с истерическим криком:
- Выпустите! Выпустите меня!
Она не знала, зачем кричит - ведь сама видела только что, что этот мир пустынен, что в нём никого нет... Но не могла не кричать. Страх наполнил её, страх иррациональный и всепоглощающий, как грозовое облако, которое нависает над ночным городом. Хизер потеряла способность соображать. Она обернулась, прислонилась к двери спиной и наблюдала, как за зеркалом комнату заливают галлоны, тонны крови. Видела себя саму, которая забилась в угол и судорожно продолжала нажимать плечами на дверь. А между тем кровь вокруг неё сгущалась и множилась, и казалось, что сейчас это озеро начнёт подниматься, погружая её в себя. Но этого не произошло. Почти дойдя до щиколоток, кровь на отражении начала спадать, втягиваться обратно туда, откуда она вышла. С превеликим облегчением Хизер увидела, как красные щупальца отступают обратно от ног её двойника за стеклом, высыхают и исчезают, собравшись в одно пятно на стене. Таз тоже восстановил свой прежний вид. Хизер закрыла глаза.
Всё. Это была лишь галлюцинация, помутнение.
Но когда она снова открыла глаза, то увидела, что пятно на стене не исчезло, хоть и здорово уменьшилось в размерах. Оно продолжало темнеть посреди ржавчины чёрным кругом. Хизер, не вдыхая, наблюдала за зеркалом.
Пропадай! Исчезни!
Пятно начало увеличиваться вновь. Первые отростки-щупальца оторвались от него и побежали по стенам.
- Нет, - простонала Хизер. Неуловимое движение слева заставило её оторвать взгляд от отражения и посмотреть на реальную стену. Пятно появилось и там. Теперь зеркало не жило самостоятельной жизнью, а отображало реальный ход дел.
Но нет... не совсем. Двойник Хизер, что жил в зазеркалье, начал менять облик. Из-под волос струями закапала кровь, вскоре залившая всё лицо. Кожа на руках и на лице начала отслаиваться, белая жилетка промокла под напором артериальной крови, сочащейся изнутри. Складки юбки прилипли к ногам. Дрожа всем телом, Хизер поднесла к лицу правую руку. Двойник в точности повторил движение, продемонстрировав девушке почерневшую руку с обильно капающей из запястья кровью и длинными обломанными ногтями, которые на глазах отрывались от пальцев.
Сзади щелкнул замок, но Хизер этот звук почти не услышала. Она, как околдованная, водила рукой перед лицом, наблюдая за окровавленной девушкой со слипшимися волосами неопределённого цвета, которая стояла за зеркалом. Она не обращала внимания ни на пульсирующие вены крови, змеёй ползущие к ней, ни на таз, который снова переполнился свежей кровью. До поры до времени двойник копировал все движения Хизер, но потом, видимо, это ему надоело, и он застыл недвижным истуканом, поднося ладонь к щеке. Сквозь пальцы, с которых сползали остатки плоти, на Хизер взирал, шевеля белком, левый глаз двойника, в котором горело желание убивать... и умереть.
Это она, вдруг догадалась Хизер. Алесса. Она заманила меня сюда, чтобы убить.
Понимание стало финальной точкой, вырвавшей её из пут оцепенения. Хизер развернулась на месте и опять приложилась к двери. На сей раз она была открыта - замок был сломан. Она выбежала в коридор с чувством, что убежала с каменной темницы, в которой ей приговорили сидеть до конца жизни. Багровый коридор показался ей безопасным и умиротворяющим. Хизер остановилась, тяжело дыша, посреди коридора. За ней с раздражённым треском захлопнулась дверь палаты. Чёртова девочка! Как ты посмела убежать!
Больше не буду никуда заходить, заклялась Хизер. Никаких экспериментов с палатами. Слишком опасно. Слишком... Нужно найти выход - просто найти выход, и всё. Если она будет идти прямо по коридору, то куда-нибудь, да придёт.
Куда? Да вот хотя бы к лифту...
Лифт, вопреки ожиданиям Хизер, оказался в рабочем состоянии. Наверное, потому, что в этом мире он питался не электричеством, а чем-то другим. Так или иначе, но когда Хизер нажала кнопку, чернеющую на кроваво-красном фоне, двери радушно двинулись в стороны. Хизер увидела за ними тесную ржавую коробку, и ей тут же расхотелось заходить в лифт. Cлишком было похоже на саркофаг или гробницу, ждущую своего обитателя. Хотя, с другой стороны, вряд ли был выбор. В трёх шагах дальше по коридору выросла непробиваемая живая стена.
Разыскав панель с кнопками, Хизер нажала на цифру 1. В ответ она услышала над крышей лифта глухой стук и... ничего не произошло. Лифт не сдвинулся с места. Хизер нахмурилась и переместила палец выше, к цифре 2. Стук сопроводился рокотом заработавшего двигателя. Двери захлопнулись, и лифт начал опускаться вниз. Кабину трясло из стороны в стороны. Сквозь решетчатое окошко проникал ярко-оранжевый отблеск, который напугал Хизер в торговом центре до потери пульса. Но с тех пор многое изменилось. Она теперь не забивалась в угол лифта, не выкрикивала бесполезные мольбы о помощи, а бездвижно стояла в середине кабины, прикрыв глаза, и отсчитывала в уме секунды, двигающие время вперёд, к моменту, когда она выберется из плена этой коробки.
На этот раз путешествие обошлось без сюрпризов вроде радиоприёмников, падающих с потолка. Лифт исправно доставил Хизер до пункта назначения. Двери открылись, и за ними были не ручьи тёплой крови, а вполне безобидный коридор. Грязный и сырой, проржавевший до миллиметра, и вместо пола здесь была натянута железная сетка – но Хизер всё равно испытала облегчение. Её уже серьёзно мутило при виде красного цвета, и она была счастлива видеть почти родные тёмно-оранжевые оттенки.
Было на втором этаже ещё кое-что, заслуживающее внимания. Где-то там, за палатами, звонил телефон.
Хизер ни на секунду не засомневалась, что звонят ей. Она здесь одна – кому ещё звонить? Она вышла из лифта и пошла по коридору, стараясь вслушаться в жизнерадостную трель, которая разносилась по зданию. Кажется, источник звука находился даже не в коридоре, а там, ещё дальше.
Двустворчатая дверь, отгораживающая палаты от служебных помещений, была открыта. С этого места звонок слышался громче – он исходил из одного из помещений на северной оконечности. Здесь стены сменялись несколькими рядами сеток, что делало коридор похожим на часть тюремного комплекса. Не хватало только толпы заключённых, протягивающих через дыры сетки к ней свои хищные пальцы. Впрочем, их легко было вообразить. Дойдя до конца, Хизер увидела две закрытые двери. Трель исходила справа. С тех пор, как она услышала звонок, прошло не менее трёх-четырёх минут, но звонящий не вешал трубку, что говорило о его недюжинном терпении... или знании, что Хизер здесь и рано или поздно подойдёт к аппарату.
В комнате стояли высокие продолговатые шкафчики, выглядящие так, что казалось – чуть тронь, и всё развалится к чертям. Хизер догадалась, что в нормальном мире это был гардероб, куда медперсонал складывал одежду и личные вещи. Но на «обратной стороне» не было ни медперсонала, ни людей вообще, поэтому шкафчики пустовали. Впрочем, Хизер увидела, что из-за хлипкой дверцы одного из дальних шкафчиков на пол капает красная жидкость.
Телефон звонил в одном из шкафчиков. Однозначно определить, где именно, было трудно, и поэтому Хизер сначала открыла несколько неправильных шкафчиков. Когда она наконец открыла ту самую дверцу, то увидела внутри, конечно же, телефонный аппарат. Самый обычный, настенный, сородичи которой висят в залах ожидания вокзалов. Чёрная полированная трубка висела сбоку и вздрагивала при каждом звонке. Под кнопочной панелью мигал красный огонёк. Хизер представила лампочку глазом, наблюдающим за ней, и приложила к ней ладонь, закрывая обзор. И тут же каждая из дырочек на динамике корпуса превратилась в крохотный самостоятельный глаз, и они уставились на неё немигающим взором. Теперь наблюдателей стало несть числа. Хизер признала своё поражение и убрала ладонь. Огонёк горел по-прежнему ровно и меланхолично.
Кто может звонить? Я тут одна...
Чтобы не терзаться думами почём зря, она сняла трубку. Поднесла к уху, но не успела ничего сказать – её опередил дребезжащий пьяный голос, который запел дурным фальцетом:
- С днём рождения тебя, с днём рождения тебя, с днём рождения, дорогая...
Он запнулся и скороговоркой вывел:
- Ой, я забыл твоё имя. Как тебя зовут?
- Кто вы? – спросила Хизер. От удивления на ум ничего больше не приходило.
Голос рассмеялся во весь голос. Смех его был столь же ужасен, как и пение:
- О, хорошо, спасибо. Так вот... С днём рождения, дорогая Кто Вы, с днём рождения тебя! С тридцать первой годовщиной!
В динамике послышалось громкое бравурное хлопанье в ладони. Судя по редкости хлопков, собеседник старался в одиночку. Хизер в ярости вскочила:
- Это вы, Леонард?
Конечно, он, кто же ещё. Большой любитель говорить по сломанным больничным телефонам. Он заманил её сюда, в это неживое царство, и теперь решил над ней понасмехаться.
Голос, однако же, сказал:
- Леонард? Это имя убийцы, а не моё.
- Стэнли? – спросила Хизер уже неуверенно. Голос не замедлил с ответом:
- Какая жалость... Но я не твой возлюбленный. Он сейчас под землёй, его новое имя – номер семь. Мне кажется, оно ему подходит гораздо больше, чем прежнее.
Он опять разразился противным смехом. Хизер поморщилась. Какой отвратительный фальцет... Будто кто-то намеренно фальшивит, чтобы не дать узнать себя. И ведь, сколько он ни старался, она знает его! Слышала не далее, чем сегодня. Но кто? Кто?..
- Но тебе об этом беспокоиться не стоит, - сказал голос, вдоволь насмеявшись. – Ведь сегодня твой день рождения, и мы будем отмечать его с шиком! А?
- Слушайте, вас кто-то ввёл в заблуждение, - Хизер очень хотелось бросить трубку, но проклятая пластмасса словно въелась в кожу ладони. – Сегодня не мой день...
Голос прервал её:
- Тсс... Я не ошибаюсь. Сегодня тебе исполняется ровно двадцать четыре года. И у меня для тебя есть подарок.
Это неправильно, подумала Хизер. Раньше он говорил, что мне... то есть той, за кого он меня принимает, тридцать один год. Облегчения мысль не принесла. Наоборот – вспомнилось до мельчайших подробностей, как она вытаскивала дробовик из обёртки в заброшенном вагоне. И прохладные слова, нацарапанные на открытке: С днём рождения.
- Что ты хочешь? – вкрадчиво спросил собеседник. - Сделать кому-то больно – или самому почувствовать боль? Выбирай. Но помни – в любом случае ты получишь то, что больше всего ненавидишь.
На последнем предложении тон резко изменился. Теперь собеседник на том конце почти не пытался изменить голос, и Хизер уловила в нём несколько до боли знакомых масляных нот. Пока она старалась припомнить и выкатить этот аргумент в глаз собеседнику, тот сухонько поздравил ещё раз:
- С днём рождения.
И оборвал связь. Теперь у Хизер не осталось сомнений, кто подложил ей ту двустволку в станции Хейзел-стрит. С тридцать первой годовщиной! Сегодня тебе исполняется ровно двадцать четыре года...
- Но ты не прав, - упрямо сказала Хизер в пустую мембрану. – Сегодня не мой день рождения.
Сказала, но не была уверена. Она больше не была уверена ни в чём.
Изменено: Георгий Старков, 11 Февраль 2006 - 11:12
#102
Георгий Старков
-
- Заглянувший в кошмар™
-
- 1 706 Сообщений:
Внезапно живой :)
Опубликовано 11 Февраль 2006 - 11:14
... продолжение предыдущего поста.
12
Обещанный подарок ждал Хизер на коридоре. На стене была выведена надпись «С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ» чем-то, очень напоминающим кровь. А скорее всего, это и была кровь. Под надписью на решетчатом полу примостился продолговатый деревянный ящик. На этот раз никакой подарочной фольги. Хизер могла бы сказать, что телефонный собеседник скряга. А ещё, открыв ящик, она могла бы заявить, что с фантазией у него тоже негусто – дарить дважды одну и ту же вещь было не очень оригинальной затеей. Зато довольно практичной – в этом обладателю фальцета нельзя было отказать. Отливающим синим ствол дробовика, выглядывающий из ящика, смотрелся феерически после хождений с катаной и сломанной ножкой стула. Хизер взяла ружьё в руки и привычным движением проверила заряд – по одному патрону в каждом стволу. Два смертоносных заряда картечи, две ниточки, за которые если хорошо схватиться, то они могут спасти ей жизнь. Хизер даже почувствовала нечто отдалённо напоминающее благодарность тому, кто ей это подкинул. Это была хорошая компенсация за те минуты бессмысленной болтовни.
Хотя... если подумать, не такой уж и бессмысленной. Что ты хочешь: сделать кому-то больно – или самому почувствовать боль? Выбирай. Но помни – в любом случае ты получишь то, что больше всего ненавидишь.
И это была правда. Хизер держала в руках как нельзя более подходящий инструментарий, чтобы сделать кому-либо больно. Этого она не желала. С другой стороны, у неё был выбор – оставить «подарок» на месте, как есть. Это неизбежно грозило тем, что ту самую чашу боли придётся испить ей самой. Этого Хизер тоже не хотела, хотя так, наверное, с точки зрения нравственности (боже, какое глупое слово) было правильнее.
Выбирай.
Хизер прижала приклад к груди и пошла вперёд. Оружие ей было необходимо - в любой момент из тьмы больничных коридоров к ней мог заявиться очередной монстр. Чёрт с ним, с проповедником в трубке. Умереть здесь, так и не отыскав Клаудию, было бы непозволительной роскошью.
Служебный лифт – вернее, большая клетка для хищников, бог знает каким образом подключённая к механизму – был менее строптивым, чем коридорный. Когда Хизер нажала на кнопку первого этажа (цифр на потрескавшихся кусках резины круглой формы не было, она просто догадалась, что это вторая кнопка снизу, учитывая подвал), лифт тронулся вниз с таким рвением, что Хизер схватилась за прутья клетки, дабы не упасть. На долю секунду ей показалось, что отказал трос и лифт свободно падает в шахту. Но через секунду скорость падения замедлилась. Лифт остановился на первом этаже, который – о счастье – выглядел почти так же, как в нормальном мире. «Обратную сторону» выдавали только стены, заляпанные кровью, и соскобленная местами штукатурка, за которыми виднелась решетка. Монстров не было, но Хизер держала ружьё наготове. Она обошла служебную часть здания, держа путь на выход. Там её ждал неприятный сюрприз. Дверь, ведущая наружу, была на месте, но с таким же успехом там могла бы быть кирпичная стена. Выход был намертво замурован - косяк замазан спёкшейся серой жижей, а на самой двери крест-накрест приколочены стальные рейки, покрытые окисью. Хизер посмотрела на окна, но они не могли ей ничем помочь. С виду стекло было обтянуто чёрной шалью, но она знала, что если попробовать надавить на них, то руки упрутся в каменную твердь. И никакие усилия не помогут, потому что там, за стенами - ничто. Госпиталь Брукхэвен был выдернут с мясом от остального мира и брошен в море цвета крови.
Ну и что будем делать?
В душе запорхала первая ласточка паники. Хизер собралась с мыслями и ссутулилась, чтобы не дать распространиться самому ненужному сейчас чувству.
Что-то она пропустила. До сих пор ей удавалось как-то вырваться из плена этих трущоб, но возвращение происходило не само собой. В первый раз она убила большого червя. Во второй раз... заклинание. Да, она произнесла заклинание из детской сказки. Может, и сейчас сработает?
- TU FUI, - сказала Хизер, удивляясь, как она запомнила мудрёное выражение, - EGO ERIS.
Ничего не получилось. Пол не дрогнул, лампы не зажглись. В госпитале Тихого Холма правили иные законы, чем в офисном центре Эшфилда.
Что делать сейчас? Куда идти? Неужели ей придётся облазить все этажи, исследовать каждый сантиметр огромного здания? И к тому же этот третий этаж, льющийся реками крови... Заходить там в каждую палату, сходя с ума от обилия багровых оттенков? Видеть потрескавшиеся зеркала, за стеклами которых живут своенравные двойники? Эта пытка была бы дьявольски изощрённой.
Хорошо. Исследуем сначала первые два этажа. Осторожно обследую все не запертые комнаты. А потом... я спущусь в подвал и проверю там всё, чего бы мне это ни стоило. Если встретятся чудовища, то буду отстреливаться. Всем всё ясно?
Хизер сознательно не стала думать о том, что будет делать дальше, если поиски не дадут успеха. Ободрённая, что приняла какое-то решение, она направилась в коридор с палатами, держа дробовик наперевес.
Перед первой палатой (C1, но сейчас на двери никакой надписи не было в помине) она остановилась и спустила ружьё с предохранителя. Внутри мог быть кто угодно – от мёртвой медсестры до того типа, который звонил ей по телефону. Она открыла дверь и отскочила назад, поднимая ствол. Палата была пуста. На койке лежал грязный матрац. Из дыр на полосатой ткани выглядывала ватная обивка. Ещё одна, переносная, койка, была прислонена к стене, и над нею часовней высилась капельница. На койке лежало что-то, накрытое окровавленной белой простынёй. Что-то очень маленькое и пухлое. Это не мог быть человек. У Хизер не возникло ни малейшего желания поднять покрывало и удовлетворить своё любопытство. Она вздохнула и вошла в палату. Постояла в центре, огляделась по сторонам, но ничего интересного не заметила. Чисто.
Хизер пошла дальше, мысленно вычеркнув из длинного списка палату C1. Вторая и третья палаты были заперты. Её это только порадовало. Но вот четвёртая... Ещё до того, как коснулась ручки двери, Хизер увидела, что из-за замочной скважины исходит рдяный желтоватый свет.
Там что-то было.
Она остановилась и вскинула приклад на плечо. Руки едва заметно дрожали. Затаив дыхание, Хизер выждала, пока дрожь не уймётся и ствол перестанет шататься. Когда это наконец случилось, она отсчитала про себя до трёх и резко потянула дверь на себя.
Комната не была похожа на больничную палату. То есть... вся атрибутика была на месте – койки, капельница, даже ширма для раздевания – но кто-то хорошо постарался, чтобы сделать из комнатушки довольно успешное подобие церкви. Словно тут жил какой-то религиозный фанатик... Прямо напротив двери у стены располагался алтарь – медицинский стол, накрытый белой клеенкой и обставленный свечами, излучающими терпкий жёлтый свет. Они освещали нож с запачканным кровью лезвием, лежащий в стороне, и два чёрных кубка – кажется, из обсидиана. В кубки были вставлены крупные свечи, их расплавленный воск мерно стекал на дно.
Но в первую очередь Хизер обратила внимание не на алтарь. Её взгляд притянула ширма из плотной серой ткани. Собственно, в самой ширме не было ничего необычного, но вот знак, что был нанесён на неё... Это был тот самый символ, что преследовал её с начала кошмара, с кабинки туалета в торговом центре. И он по-прежнему действовал, туманя ей голову и пробуждая боль. Если в других местах знак смотрелся чуждо и неуклюже, то здесь и сейчас ей было самое место. Хизер даже показалось, что цельная картина импровизированной церквушки была бы неполной без ореола из трёх внутренних и двух внешних кругов. Знак светился, и его розовое свечение, смешанное с жёлтым сиянием свеч, создавал жутковатый контраст с меланхоличным серым фоном.
Хизер отвела глаза от ширмы и подошла к алтарю. Свечи были почти целыми – они были зажжены только что. Они не могли зажечься сами, так?
Хизер переключила внимание на нож. Обоюдоострый немного изогнутый кинжал с коротким лезвием, от одного взгляда на который сводит зубы. Лезвие было заточено до зеленоватого блеска. Кровь смотрелась довольно свежей, но её было всего ничего – только на самом кончике.
Чего-то здесь не хватало...
Нет, подумала Хизер. Она ошиблась. Этот алтарь... это не церковь. Не храм божий, не место для благоговейного поклонения Всевышнему. Здесь всё было подготовлено заклания. Для кровавого жертвоприношения. Этот ритуальный нож, эти кубки, чтобы налить туда кровь жертвы. Всё расставлено по местам в ожидании предстоящего, но, похоже, дело не было доведено до конца. Нож не успел как следует отведать вкус крови, и свечи горели зря. Обсидиановые кубки пустовали. В воздухе палаты парили незавершённость и невысказанность.
Хизер отставила дробовик и взяла нож в руку, любуясь переливчатым огнём нержавеющей стали. Как мило. Они оставили это для неё. Чтобы она, а не кто-то другой, омыла алтарь кровью. Такова была цена возвращения в реальный мир. С каждым разом всё выше.
Вопрос был в том, откуда взять кровь. И какую – чужую... или свою?
Что ты хочешь: сделать кому-то больно – или самому почувствовать боль? Выбирай.
Сталь жадно сверкнула, и Хизер увидела на её идеально гладкой поверхности своё перекошенное отражение.
... но помни – в любом случае ты получишь то, что больше всего ненавидишь.
- Ты прав, сукин сын, - процедила Хизер сквозь зубы, болезненно улыбаясь. – Как же ты прав.
Она почти не почувствовала боли, когда лезвие коснулось левой руки чуть выше запястья. Металл рассёк кожу, как стекло режет масло, и погрузилось глубже. Над ней появились первые скромные капли крови. За ними последовали другие. Кровь потекла по ладони, срываясь вниз, в услужливо подставленный кубок из обсидиана. Несколько капель попало на пламя свечи, и оно сгинуло, издав влажный треск. Стало темнее.
Крови уже было достаточно, даже более чем. Но нож... он хотел уйти ещё ниже, войти во вкус и достать до кости, чтобы проткнуть её одним нежным движением, как мужчина, проникающий в лоно своей возлюбленной. Вена возмущённо запульсировала, выталкивая новые порции крови, собирающиеся в кубке. И в тот момент, когда нож готов был перерезать на эту то исчезающую, то появляющуюся ниточку, Хизер опомнилась и судорожно вынула лезвие из раны. С её глаз пропал затуманенный блеск, и девушка уставилась на своё запястье в неподдельном ужасе. Господи, да она же истекает кровью! Нужно остановить кровотечение... Она согнула локоть и прижала ладонь левой руки к ране. Но кровь проступала сквозь пальцы, набухала, продолжала катиться вниз. На какое-то мгновение Хизер была уверена, что кровь так и не остановится, она будет продолжать идти до последней капли. Она сползла на пол, сжимая рану до жгучей боли, и что-то шептала похолодевшими губами. Скоро кровь перестала идти, но Хизер сидела ещё минут пять, боясь пошевелиться и тем самым вызвать новое извержение. Когда она осмелилась оторвать ладонь с запястья и посмотреть на рану, там уже была тонкая гибкая короста. Она остановилась очень вовремя – ещё полсекунды, и сталь перерезала бы вену.
Перестаралась...
Зачем я это сделала, недоумевала Хизер, поднимаясь на ноги. Зачем? У меня же и в мыслях не было совершать подобное. До последней секунды, когда вдруг острое лезвие ножа не стало таким желанным и манящим...
Может быть, это сделала не я вовсе, а...
Крови ушло не так много, чтобы ощутимо сказаться на самочувствии. Но у Хизер всё равно кружилась голова. Вероятно, это было не из-за потери крови, а из-за мыслей о том, что могло бы произойти, не приди она в себя вовремя. Сглотнув слюну, она наклонилась над алтарём, с отвращением глядя на наполовину наполненный кубок. Ей не хотелось бы, чтобы все эти усилия пропали зря. Что-то должно было произойти.
Кровь в кубке остывала. Свечи таяли. И... ничего. Хизер почувствовала, как отчаяние захлёстывает её. Всё напрасно? Может, нужно лить и во второй кубок? Она протянула руку, чтобы вылить немного крови из первого кубка, но трясущиеся пальцы имели свой норов. Вместо того чтобы обхватить кубок за ножку, они грубо задели его за край, и он опрокинулся. Кровь обагрила клеёнку и с готовностью потекла на пол тонкой журчащей струёй.
- Чтоб тебя! – вскричала Хизер, швыряя кубок в угол. Лужа крови внизу начала удлиняться, от неё оторвалась тонкая красная струя и потянулась к двери. Должно быть, пол палаты был немного накренен в ту сторону. Хизер закрыла лицо руками, кляня себя последними словами. Вот и всё. Всё испортила. Подставляйте другую руку, мэм. И не бойтесь, это не больно.
Шорох. Тихий, но ясно слышный.
Хизер вскинула голову, сразу вспомнив о дробовике. Негоже забывать, где она находится. К счастью, двустволка безмятежно стояла у ног, прислонённая к алтарю. Когда ружьё оказалось у неё в руках, она быстро оглядела палату. Никого не было, и ничего не изменилось. Алтарь, свечи, знак, глазеющий из ширмы.
Совсем-совсем ничего?
Хизер испытующе посмотрела на ближайшую свечу. Ну да, всё, как и прежде. Жёлтое пламя, растопленный воск катится по бокам. Но почему язык огня такой длинный и яркий? Казалось, он трещит и искрится, как сухие полена в камине. Раньше свеча горела тускло и бесцветно, как... как всё вокруг.
Вот оно что. Хизер посмотрела по сторонам снова. На этот раз она увидела больше. Например, что знак на ширме изменил окрас со светло-розового на красный. Что все свечи, поставленные в палате, стали светить на порядок ярче. Что исчез непонятный гнет незавершённости, давивший на неё со времени вступления в палату.
Кровь на алтаре. Она не сворачивалась. Красные капли на клеенке влажно блестели, не собираясь застывать. Поражённая догадкой, Хизер обернулась и проследила за той струёй, что текла к двери. Она становилась всё тоньше и светлее, пока не сталкивалась с большой дырой, появившейся перед дверью. Там струя исчезала, впадая в чёрную пропасть.
Не веря увиденному, Хизер подошла к дыре. Обложенный кафелем участок пола пропал, превратившись в ничто, в дыру. Дыра имела вытянутую овальную форму, и дна его не было видно. Всё тонуло в черноте. Но с краю к ней была прикреплена висячая железная лестница, напоминающая пожарную.
Хизер посмотрела на алтарь, на ноющую руку. Значит, нужно было оросить кровью сам алтарь. Как она сразу не догадалась...
Спускаться, держа дробовик наперевес, оказалось неожиданно трудно. Боязни темноты, неизвестности и замкнутого пространства перемешались, создавая неповторимый коктейль. Ружьё давило на руки, лишая сил. Хизер вся промокла, пока не услышала внутри шум воды. Она на минуту остановилась и прислушалась. Вода текла бурным потоком и, кажется, куда-то впадала, судя по меняющемуся характеру звуков в одном из направлений. Канализация.
Конец лестницы погружался прямо в воду, доходящей до щиколоток. Хизер немного поколебалась, потом махнула рукой и спрыгнула в воду. Вода оказалась тёплой и не очень грязной. Сапожки, хоть и качественные, но не были предназначены для хождения по таким местам: под подошву закрались первые противные капли.
Видимость была очень плохая: сколько Хизер ни щурилась, ничего толком разглядеть не удалось. Кажется, над коллектором – или что это тут – была натянута проволочная сетка. Хизер ойкнула и отскочила, когда что-то мягкое и мокрое коснулось щеки. Через пару шагов это «что-то» снова задело её лицо. На этот раз Хизер с содроганием пощупала его и поняла: это ткань. На сетке застревал всякий мусор, тут и там свисающий вниз. Так как Хизер не особо хотела прикасаться к этим прелестям, она замерла на месте, изучая место и приучая глаза к темноте. Снова появилось чувство, будто она под прицелом. Но если здесь кто-то и был, шум воды заглушал все звуки.
Впрочем, похоже, она догадывалась, чьё это прибежище...
- Хизер.
Мужской голос гулко разнёсся по канализации, многократно отражаясь от стен. Хизер посмотрела по сторонам, но не смогла определить, откуда он доносится. Говорящий мог с равным успехом находиться как слева от неё, так и справа. А мог вообще стоять за спиной.
- Да, - осторожно отозвалась она. – Леонард? Вы где?
Где-то рядом плеснула вода. Хизер опять не поняла, где именно.
- Спасибо, - в голосе Леонарда звучала благодарность. Он говорил тихо и миролюбиво, но стены коллектора прибавляли его тону зычности и уверенности. – Наконец-то я смогу выбраться... Теперь нелепой мечте Клаудии не сбыться.
Он фыркнул, оставаясь невидимым. Хизер показалось, что в слева, где поток воды впадал в сток, что-то пошевелилось. Она до боли в глазницах всматривалась в сумрак, но не смогла ничего увидеть. Леонард оставался невидимым призраком, голос его парил над ней:
- «Спасение для всего человечества». Смех, да и только. Да, думаю, сейчас самое время избавиться от неё.
Хизер не понравились эти слова. Ещё ей не понравилось, что Леонард не собирается выйти к ней. Доброжелательность собеседника катилась по наклонной вниз, рассыпаясь на глазах. Такой человек быстро забывал добрые дела, всё воспринимая как должное. И тон уже следующего предложения стал ледяным:
- С какой стати мы должны даровать спасение неверующим?
Он явно ждал ответа. Хизер непонимающе моргнула:
- О чём вы? Я думала...
- О наших планах, конечно! – горячо прервал Леонард. – Неужели ты не понимаешь, какая глупость вся эта затея моей дочери? Да, Бог милосерден - но лишь для тех, кто сделал свой выбор. Правильный выбор. Мы единственные, кто слышит Его глас, и нам, только нам, будут даны ключи от Рая!
На слове «Рай» он перешёл на крик. Всё вокруг зазвенело и заклокотало. Вода у левой стены забурлила с удвоенной силой. Хизер захотелось заткнуть уши, закрыть глаза и убежать, лезть со всей силы обратно вверх. Кем бы ни был Леонард Вульф, она поняла, что он ей не поможет. Он оказался одним из этих безумцев, лепечущих про своего Бога и приход вечного Рая. А что касается раздоров отца и дочери касательно архиважных религиозных вопросов, то Хизер до этого не было никакого дела. Её охватило горькое разочарование, когда она поняла тщетность своих блужданий по госпиталю.
Словно уловив её мысли, Леонард вдруг замолчал и подозрительно спросил:
- А ты? Ты так не думаешь, Хизер?
- Да, конечно, - без энтузиазма отозвалась она, отворачиваясь от того места, где предположительно находился Леонард. – В-общем, вы теперь свободны. Можете выйти и думать о чём заблагорассудится. А я, пожалуй, пойду.
Громогласный рык сотряс сырые стены, когда Хизер взялась за первую перекладину лестницы. По её спине прокатилась волна холода; Хизер замерла, едва не уронив драгоценный дробовик в воду.
- Что это означает?!
Зря она сюда пришла. Однозначно, зря. Хизер снова повернулась лицом к невидимому собеседнику.
- Я говорю, - терпеливо сказала она, - что я не разделяю ваших взглядов. Мне не нужно ни капли этого вашего хвалёного Рая.
- Так ты... – Леонард задохнулся от собственного гнева, - так ты... НЕВЕРУЮЩАЯ? Ты обманула меня?
Вроде бы он не двигался с места (шума воды не было), но Хизер почуяла, как в воздухе вокруг сгущается опасность. Она незаметно положила руку на ствол и двинула вниз рычажок предохранителя.
- Нет. Я никого не хотела обмануть. Мы просто ошибались друг в друге.
Она не сдержала горькую презрительную улыбку:
- Я надеялась, что вы нормальный человек, вот и всё.
За её плечами, совсем близко, кто-то в ярости хватил кулаком по водной глади. Несколько капель попали на её шею. Хизер судорожно развернулась, поднимая ствол дробовика. Прятать оружие уже не имело смысла. Разговор принимал совсем нежеланный оборот.
- Ты хотела обмануть меня и смыться с Печатью, - констатировал Леонард. – Еретичка! Ты хочешь убить Бога!
От истеричного крика у Хизер заложило уши. С натянутой над головой сетки сорвалось какое-то тряпьё и упало в воду с мягким чавканьем.
Не слышит меня. Он опасен...
Хизер сделала последнюю попытку достучаться до слепоглухонемого:
- Я же сказала – я не пыталась никого обмануть. К чему мне это?
И, воспользовавшись секундной тишиной, спешно добавила:
- И что это за Печать такая?
На этот раз он её услышал. Но дело от этого лучше не стало. Всё это время Леонард, оказывается, скрывался под водой. Вот почему голос смещался то туда, то сюда – он просто переплывал с места на место. Теперь он грузно встал – неестественно большой чёрный силуэт справа, угрожающе покачивающий руками. Хизер увидела, что руки у Леонарда различной длины и оканчиваются не пальцами, а... что это? Ласты?!
- Не строй из себя невинного козлёнка, - сказал он. – Я вижу тебя насквозь, все твои поганые намерения. Больше ты меня не обманешь.
Он сделал шаг вперёд, и Хизер автоматически отступила назад, отдаляясь от лестницы. Леонард что-то задумал. Всё равно она не успела бы вскарабкаться по мокрой лестнице. Хизер попыталась нацелить ружьё на человека, но безликий силуэт упорно уходил из мушки, хотя и не делал попыток увильнуть. Её вдруг обуял страх, но не за себя.
Неужели мне придётся... убить его? Убить человека?
- Печать моя, - Леонард сделал ещё шаг, оказавшись на чуть более светлой территории и притесняя Хизер к водостоку. - Я был выбран Богом быть хранителем. Я не отдам тебе её.
Какой странной формы у него голова... будто клубень репы... и непропорционально сложённое тело...
- Единственное, что ты от меня получишь – это страшную смерть!
Следующим шагом Леонард оказался у лестницы, в хорошо просматриваемой точке коллектора. И Хизер наконец получила возможность увидеть человека, которого она так рьяно искала и нашла, рискуя жизнью.
Только это был не совсем человек. Совсем не человек.
- Господи... – вырвалось у неё.
Существо под лестницей вперило в неё взгляд своих пустых глазниц. Лицо представляло собой недвижную маску цвета ржавчины с узкой прорезью рта. Носа, ушей и волос не было и в помине. Голова, покрытая прозрачной слизью, шла буграми, напоминая перезревший кукурузный початок. Руки доходили до колен и на их концах были, как Хизер и предполагала, не кисти, а рыбьи ласты. Всё тело Леонарда напоминало рыбье – такое же склизлое и покрытое мелкой чешуёй. Слишком широкая грудь, короткие широко расставленные ножки...
- Леонард, это вы?
Монстр замахнулся ластами и проревел, с сипением выталкивая воздух через узкие ноздри:
- Смерть всем, кто не верит в Бога!
Тут что, совсем не осталось нормальных людей?
Хизер посмотрела на ребристое лицо чудовища, на его треугольный подбородок, трясущийся, как в припадке. И вдруг на неё напало звенящее спокойствие. Ружьё в руке перестало шататься, страх и удивление куда-то пропали. На губах даже появилось нечто напоминающее измученную улыбку. Она окинула Ревущее-Мечущее критическим взором с ног до головы.
- Впрочем, - вслух сказала она, плотнее прижимая приклад к правому плечу, - я вижу, ты и на человека-то не шибко тянешь. Достойный папаша для Клаудии.
Леонард не ответил. Он шёл, шёл и шёл, тупо вышагивал в воде, приближаясь к ней. Хизер могла бы убить чудовище на месте, но даже сейчас, когда она увидела истинное обличье Леонарда Вульфа, она не хотела стрелять. Если бы он просто повизжал и ушёл с миром, то ничего и не было бы. Но, похоже, тот серьёзно решил разобраться с «еретичкой», посмевшей посягнуть на его любимого Бога, и без малейшего колебания шёл вслед. Хотя и должен был отлично видеть дробовик, сжатый в её руке.
Тупик. Хизер почувствовала: ещё шаг, и большие колёса засосут её, увлекут вниз, предварительно пропустив через мясорубку. Она остановилась. Остановился и монстр, снова ставший чёрной фигурой. Секунду-другую они ждали, что предпримет противник, потом Леонард проворно нырнул под воду, мелькнул там едва различимой тенью и исчез. Хизер поняла, что допустила ошибку. Теперь перевес был на стороне чудовища, который чувствовал себя в этом месте, как... рыба в воде. А она осталась в темноте и на расстоянии вытянутой руки от смертоносного механизма. Обратно возвращаться к лестнице тоже не могла – тогда Леонард уж точно схватил бы её за щиколотки и увлёк под воду. Силы в борьбе были бы неравны.
Поэтому Хизер осталась на месте, дёргая стволом из стороны в сторону, где грезились чешуйчатые чудища, выплывающие из-под воды. Леонард был здесь. Нет, там, на другой стороне, обволакивал её ноги своими щупальцами, чтобы сбить с ног. Но всякий раз, присмотревшись, Хизер видела только бурлящую пенистую воду, текущую вперёд.
Леонард выжидал, чтобы заставить её потерять бдительность. И набросился по прошествии десяти минут, когда Хизер начала подумывать о том, чтобы всё-таки перебраться к более светлому месту. Набросился без ухищрений, в лобовую, материализовавшись в трёх шагах от неё, и застал врасплох, несмотря на все предосторожности. Одна из ласт свернулась трубочкой вокруг ствола дробовика, стараясь вырвать ружьё, а другая с силой заехала по лицу, задев левый глаз. Хизер закричала от боли, но так и не выпустила двустволку, отчаянно пытаясь нащупать потерянный курок. Вместе с тем Леонард методично проталкивал её назад, во власть больших колёс. Он был силён, даже очень силён. В какой-то момент Хизер думала, что она покойница, и приготовилась умереть, балансируя на самой грани водостока. Что-то вспыхнуло перед глазами, залив коллектор чистым белым светом, и она поняла: это смерть. Вот так старушка и приходит. Как в отпечатанном негативе, она увидела в этой вспышке сетку над коллектором, разваливающиеся кирпичики на стенах и клиновидную живую маску вместо лица Леонарда. Потом вспышка погасла, и она почувствовала, как давление ослабло. Остро запахло порохом. Последним усилием Хизер вывернулась из-под навалившегося на него туловища монстра и плюхнулась в воду, нелепо вытянув руки перед собой, чтобы не уронить ружьё. Леонард же нырнул в воду...
... нет, не нырнул, а упал. Свалился, как подкошенный. Хизер услышала тяжёлый всплеск воды и потом громкий стон. Человеческий стон. Чешуйчатая туша ушла под воду, но спина всё равно выпирала из поверхности. Течение подхватило ставшее безвольным тело и начало проталкивать к водостоку. Хизер смотрела на это расширенными глазами, не пытаясь встать. Юбка и жилетка пропитались водой, но она не чувствовала холода. И не чувствовала, как из разбереденной раны на запястье щедро закапала кровь.
Тело Леонарда отбросило в самый край, и выплывшая рука коснулась колеса, вращающегося вовнутрь. Его развернуло под странным углом, втягивая под колесо. Леонард не кричал, не шевелился, наверное, был уже мёртв... по крайней мере, Хизер надеялась. К счастью, не было хруста костей и звука раздавливаемой плоти, иначе она бы не выдержала. Просто длинное тело монстра всё больше уходило под воду, теряясь из виду, громче загудело колесо, с усилием поворачивающееся вокруг оси, шум потока претерпел изменения в более тихую сторону... и всё. Через минуту колесо восстановило нормальную работу, вернувшись в привычный ритм, и уже ничто в коллекторе не говорило о том, что здесь только что присутствовал освобождённый из заточения хранитель Печати по имени Леонард Вульф.
13
Винсент чувствовал презрение. И ещё – радость от того, какое впечатление произвела новость на её союзницу. Союзницу, да, с усмешкой подумал он, глядя, как задрожали тонкие губы Клаудии. Он не имел ничего против, если она умрёт сию же секунду здесь же.
А ведь совсем недавно всё было нормально. Если не война, то хотя бы мирное сосуществование. Клаудия занималась своим делом, он – своим. Каждый во благо себе. Пока не нашлась эта взбаламошная девчонка и Клаудия не тронулась окончательно...
- Ты... Зачем? Зачем ты подослал её к моему отцу?
Надо же, какая трогательная забота о папаше. Аж готова разрыдаться. Уж кто-кто, а Винсент хорошо знал, что судьба отца волнует Клаудию Вульф в последнюю очередь. Но он подхватил правила этой знакомой игры и со своей стороны сделал вид, что донельзя удивлён:
- А что такого?
- Ты не понимаешь? Из-за тебя он...
- Но это же хорошо, не так ли? Значит, он был избран Богом, как всегда и говорил. Я только помог исполнить его мечту.
Клаудия выпрямилась; губы перестали дрожать, но глаза всё ещё влажно блестели. Она смерила Винсента пронизывающим ледяным взглядом, от которого ему всегда становилось не по себе:
- Те, кто насмехаются над Богом, не получат спасения. Ты отправишься в ад, Винсент. Ты никогда не почувствуешь радостей вечного Рая.
Рай, ад... Раньше Винсент благополучно пропускал эти её бредни мимо ушей, но в последнее время это раздражало его всё больше. Возможно, потому, что он чувствовал: пройдёт немного времени... и её слова могут действительно сбыться. Если сидеть без дела и ждать...
Впервые он понял это, когда увидел фото потенциальной Богоматери, данное ему старым детективом. Тогда он увидел больше, чем обычную немного неряшливо одетую девушку, и здорово струхнул, хотя и не подал виду. Показать Клаудии свой страх было бы ошибкой. Большой ошибкой.
Поэтому он теперь невозмутимо парировал:
- А тебя, значит, Он спасёт? Не смеши меня.
- Да что ты знаешь об этом? – тихо взорвалась Клаудия. Ободранные обои на стенах на мгновение прогнулись под волной невидимой энергии. Винсент не обратил на это никакого внимания. Клаудия не всегда контролировала себя и порой выкидывала подобные штучки. Но фокусы были вполне безобидными и скорее забавляли Винсента. Он завидовал ей, представляя вечерами у себя на кровати, какую власть он бы получил с её силой.
А вот та, другая...
- Я знаю всё о радостях этого мира, - ответил он. – И хочу найти своё счастье, пока я ещё здесь. Неужели это непонятно?
Во взгляде женщины появилось сочувствие и снисхождение. Бедный пропащий парень, мне его уже не спасти. Вот это Винсент ненавидел больше всего. Ему немедленно захотелось ответить тем же, вылить грязь в её душу... Это он умел. Он подчёркнуто тщательно поправил и так безупречно сидящие очки и холодно улыбнулся, поднимаясь с пыльной кровати:
- Ты спрашиваешь, зачем я сделал это?.. Но ты ведь ненавидела своего отца, так? Я видел, как он ругал тебя, бил, и ты плакала. И он бил тебя снова. Я это помню, а ты?.. Память о его жестокости навечно осталась в моей голове.
- Да! – вскричала Клаудия, сжимая и разжимая кулаки. Винсент почувствовал, что ещё немного, и очки оплавятся под её горящим взором, но не отводил глаза. – Да! Я ненавидела! Но ты знаешь, что подобное было не со мной одной. То же самое происходит каждый день... каждый час в любом месте, где ступала нога человека. Вот почему нам нужен Бог и Его вечный Рай. Нам всем нужны.
Благими намерениями вымощена дорога в ад. Винсент это помнил. Ну тогда, самодовольно подумал он, путёвка в ад мне не грозит. Чем бы эта женщина в чёрном балахоне не грозила.
- Ты похожа на ребёнка, плачущего от недостатка любви, - сказал он сухо, зная, каково Клаудии слышать от него такие слова. – Вот почему ты до сих пор одна. Ты не повзрослела ни на йоту с тех пор, как забивалась под стол, прячась от отца.
В комнате повисла тишина. В это же время в полумиле от места, где они находились, и двадцатью футами ниже Хизер направляла дробовик на чудовище из коллектора. Клаудия устало закрыла глаза как раз в тот момент, когда палец задел курок и каменные стены озарила вспышка выстрела.
- Ты не понимаешь, - глухо сказала она, отводя взгляд от довольного жизнью Винсента. – Никто из вас не понимает.
14
Через окно в палату проникал желтовато-грязный свет, полосами падающий на кафель пола. Закат угадывался даже через слой тумана, облегающий город, и незримый дух вечера создавал своеобразный уют и умиротворение в комнате с раскиданными по углам койками. Хизер села, преодолевая сонную истому, которая тянула её обратно в сладкое беспамятство. Когда она шевельнула ногами, дробовик, лежащий на голени, упал и ударился о пол. Предохранитель был по-прежнему опущен, но удар был недостаточно сильным, чтобы спровоцировать выстрел.
Хизер огляделась. С виду всё нормально. Белая штукатурка на стенах, лампы, провода, тающий вечерний свет за окном... Нет ржавчины и крови, и никакой преждевременной темноты. Обычный госпиталь, правда, заброшенный. Вернулась, значит.
Она встала. Юбка прилипла к ноге, с подола капала вода с зеленым оттенком. Ходить было неудобно, но приходилось. Вода... Если вдуматься, то никакой воды в помине не было в радиусе пятидесяти шагов. Но Хизер об этом не стала размышлять. Все эти прелести. Все эти игры с «обратной стороной». Надоело. Радоваться нужно, что жива.
Радоваться не получалось. Когда она сделала шаг, предатель в голове услужливо напомнил: ну да, жива... зато Леонард мёртв. Хороший обмен?
Леонард не был человеком. Просто монстр, разве что нормально говорящий да умеющий использовать телефонный аппарат. Хизер с тяжестью парировала крамольную мысль и почувствовала, как под ногой что-то звякнуло и покатилось по полу. Это был круглый плоский диск, его она задела носком сапога. Должно быть, завалялся рядом. Она проследила, как диск юркнул под одну из оголённых коек, ударился там о стену и упал. Когда она извлекла его и поднесла к свету, то увидела на одной его стороне багровый знак. Это был правильный треугольник, вписанный в двойной круг. Знак был вдоль и поперёк испрещён рунами. Хизер уже видела его в госпитале. Когда начался переход на «обратную сторону»...
Сам диск, похоже, был сделан из слоновой кости - белоснежный лёгкий материал, не металл, но и не дерево. Тщательно отполированный и вычищенный. Откуда это здесь оказалось? И что это?
У меня есть Печать.
Уж не этой ли вещицей бредил, лелея, как зеницу ока, покойный Леонард Вульф? А что, может быть... Вульф считал себя Хранителем Печати и, кажется, в каждом прохожем видел злоумышленника, мечтающего спереть Печать.
Хизер немного посмотрела на диск, потом засунула её в карман жилетки. Наверное, это что-то важное, раз Леонард о нём так пёкся. В любом случае, не мешает. И то, что диск лежал как раз рядом с ней, когда она очнулась, тоже о чём-то говорит, верно? В этом городе не было вещей, лишённых смысла.
Ну что, Леонард, спи спокойно. Ты боялся, что я обману тебя и отберу твою Печать. Так и вышло.
Прекратить, властно приказала Хизер. Немедленно! Самобичевание сейчас было не к месту. Совсем не к месту. Содеянного не воротишь... к тому же, повторила она, Леонард Вульф не был человеком.
Она вышла из палаты C4 в коридор. Он показался ей ещё более обшарпанным, чем прежде. Нет, это не было закрытие на ремонт. Госпиталь Брукхэвен канул в Лету окончательно. Не ходить больше строгим медсёстрам в белых халатах по коридорам, и не стонать умирающим в отделе интенсивной терапии. Теперь здесь жили только призраки. Хизер почему-то была рада, что в госпиталь Брукхэвен больше не ступит нога человека. Это место было отравлено.
Как, впрочем, и весь город.
Она пришла к двери входа, в которую несколько часов назад вошла с искренней надеждой, что госпиталь развеет все её сомнения и подскажет единственно верный путь. А вышло совсем наоборот. Она только зря потеряла время с этим Леонардом. Не считая того, что стала
(будем называть вещи своими именами, о’кей?)
убийцей. Наверное, Хизер беспокоилась бы по этому поводу больше, не будь в её ближайших планах лишение жизни ещё одного человека. Я стала персональным истр######телем семьи Вульфов, мрачно подумала она и вышла на улицу, поминая скрежещущего монстра с воющим поводырём.
Сейчас на улице никого не было. Сгущалась тьма. Хизер хотела добраться до мотеля, пока не стемнело, поэтому сразу взяла быстрый темп ходьбы. Родной город – это, конечно, мило, но только не с приходом темноты. Она знала, что ничего хорошего ночью в опустевших кварталах не прибавится.
Дуглас, наверное, уже вернулся. Сидит, ждёт... Хотя, вдруг подумала Хизер, будь она на его месте, то вряд ли смогла бы спокойно ждать, увидев, что попутчицы до сих пор нет. По всем правилам детектив должен был тут же сорваться с места и прибыть в госпиталь на поиски. Но этого не наблюдалось. Означало ли это, что...
- Надеюсь, с ним всё в порядке, - пробормотала Хизер, отрешённо глядя на мигание огней «Небесной ночи» за туманом. Но уверенности в голосе не было. Да уж... Дуглас хотел помочь, а пока только доставляет ей лишнюю головную боль. Кажется, судьба у него такая...
Когда Хизер дошла до знакомого перекрёстка Натан-авеню – Кэррол-стрит, вдалеке со стороны озера послышался звук. Этот звук она не спутала бы ни с чем другим. Преследователь не желал отставать. Он почуял её присутствие на улице и снова держал путь в сторону девушки, издавая скрежет трущихся друг о друга ржавых труб. Хизер добавила прыти, но скрежет, казалось, летел над улицей со скоростью хорошего автомобиля, быстро настигая. Она прикинула расстояние до мотеля, сравнила со скоростью преследователя, и поняла: не успеть.
Хизер остановилась. Ей в голову пришла одна саднящая мысль: до каких пор она будет убегать? Ну хорошо, допустим, на этот раз ей удастся разминуться с ним, добежать до мотеля и вломиться в номер. Но ведь рано или поздно придётся выйти. Выйти и снова услышать его приближение. Чудовище твёрдо решило не оставлять её, так или добиться своего... так не проще ли решить этот вопрос здесь и сейчас, пока у неё есть надёжное оружие? А то в другой раз она может оказаться с голыми руками. И тогда будет хуже.
Она отошла к синему палисаднику у обочины и развернулась. Скрежет на секунду замедлил приближение, словно почуяв решимость девушки. Потом рьяно бросился вперёд, произрастая в стороны и прибавляя в громкости. Он накатывал на неё, как пар, вырывающийся из жерла вулкана. Уже рядом... Хизер завертела головой, уже жалея о своём опрометчивом героизме. Что она о нём знает? Вдруг это не просто монстр, а... что-то невероятное? Как тогда, в подземном коридоре, когда за ней гналось исчадие ада в полном смысле слова. Что она сделает тогда? Выронит ружьё и станет молить о пощаде?
В полутьме будто бы был виден силуэт. Но слишком эфемерный, чтобы Хизер дёрнула курок. Скрежет заполонил улицу, сея панику и нерешительность. Несколько раз Хизер удержала себя от желания пальнуть по густому туману перед собой. И когда нервы были на пределе, она наконец увидела. На этот раз не черно-белую галлюцинацию, а до отвращения реальное существо.
Вот оно кто. Это был всего лишь паук, или, по крайней мере, что-то очень похожее на паука. Ростом с телёнка, он двигался действительно быстро, перeбирая лапами, напоминающими боевые пики, по асфальту. В середине сплетения лап виделся толстый чёрный комок плоти – тельце, состоящее из двух прикреплённых друг к другу полушаров (так показалось Хизер). Верхняя половина тела паука безостановочно вращалась относительно нижней, издавая так запавший в её душу железный скрежет. Глаз Хизер не различила.
И что, ЭТО всё?..
Наверное, слово «разочарование» звучало в этой ситуации глупо, но Хизер почувствовала именно разочарование. И ещё презрение к себе. Паук-переросток. И от него она убегала, задыхаясь до асфиксии. Его она панически боялась, как неименуемого древнего божества. Этого насекомого. Если уж на то пошло, то собачка, сопровождавшая его у госпиталя, выглядела на порядок более зловеще.
Пора было исправить досадную ошибку.
Хизер почти не почувствовала отдачи. А ведь, подумала она, видя, как дрогнул ствол, в первый раз в подземке чуть ли не окочурилась от боли. Быстро же притерпелась.
Промахнуться картечью с такого расстояния, пусть и в сумраке, было мудрено. Скрежет оборвался; лапы заскользили по земле, царапнули по асфальту и разошлись в стороны, не удерживая разворошенное мохнатое тело. Мокрый от крови сгусток шлёпнулся у ног Хизер.
- Сам напросился, - сказала она, поддев его носком сапожка и убедившись, что паук мёртв. – Незачем было меня преследовать.
Дробовик снова стал ненужной ношей. Хизер бросила его у мёртвого тела, мысленно попрощавшись с подарком. Теперь путь был очищен. Она почувствовала себя в относительной безопасности и продолжила идти к мотелю.
Машины Дугласа у здания не было, но в номере, где они остановились, горел свет. Почти уже совсем стемнело, и единственное освещённое окно здания притягивало взгляд издалека. Шторы были задёрнуты, за газовой тканью угадывался силуэт человека, стоящего в середине комнаты.
Кто там может быть?
Может, незадачливый детектив снова врезался в фонарный столб (что-то он такое говорил, кажется) и вернулся на место встречи на своих двоих? Или, может...
В любом случае, это было странно. Зря Хизер выбросила ружьё. Сгодилось бы хотя бы для запугивания.
Она немного потопталась у входа, прикидывая дальнейшие варианты действий, но потом таки набралась смелости и нарочито уверенно распахнула дверь.
Человек в коричневом камзоле стоял спиной к ней и разглядывал мутную картину, висящую над кроватью. Услышав скрип открываемой двери, он быстро оглянулся. Хизер могла бы поклясться, что в первое мгновение на его лице читалось раздражение, чуть ли не бешенство человека, которого оторвали от любимого занятия. Но не успела она как следует разглядеть физиономию, как она неузнаваемо преобразилась – теперь Винсент смотрел на неё со смущённой полуулыбкой, нервно сплетая пальцы. Как мальчик, пойманный за непристойным занятием.
Хизер быстро вошла в номер и закрыла за собой дверь.
- Где Дуглас? – отрывисто спросила она, оглядывая комнату. Вроде бы всё было так же, как и тогда, когда она уходила, и Винсент ничего не трогал... но её не оставляло странное ощущение, будто что-то в каморке изменилось. Будто, кроме Винсента, здесь присутствовал ещё кто-то, прячущийся, скажем, в гардеробе или под кроватью. Ну или только что был, и его дух не успел выветриться...
- Он ушёл, - сказал Винсент. – Я встречался с ним, он просил передать тебе, что...
Хизер прервала его:
- Кто-то был здесь только что?
- Да ну что ты, - Винсент жестом указал на пустующий номер: мол, посмотри сама, дурочка. – Никого не было, только я. И Дуглас полчаса назад, конечно. Так ты хочешь услышать, что он просил тебе передать?
Хизер не поверила ему, но прямых признаков, позволяющих уличить Винсента во лжи, не было. Поэтому она сказала:
- Да, конечно. А что он сказал?
Винсент поднял указательный палец, как оратор, намеревающийся сказать что-то очень важное, кульминационное:
- Церковь на другой стороне озера.
- Церковь? – переспросила Хизер, перекатывая слово во рту, как леденец. Леденец оказался солёным и невкусным. Вернулись мысли об алтаре, вокруг которого благоговейно склонились люди без лица. И больше ничего.
- Интересно, что он имел в виду?
- А, так ты не знаешь? – оживился Винсент. Вентилятор под потолком лениво вращался, обдувая его приглаженные волосы. – Это место, где сейчас должна находиться Клаудия. Ты ведь искала её, не так ли?
Ты отлично знаешь, что да, сварливо подумала Хизер. И молча кивнула. Винсент закрыл глаза, словно рисуя в воображении маршрут, ведущий к церкви:
- Церковь там, на северной стороне озера. Если пойдёшь, то лучше всего через парк развлечений. Возможно, сейчас это вообще единственный вариант.
Сказал он это небрежным тоном, но Хизер почувствовала в его словах железное указание: Не пытайся увиливать, Хизер. Иди ровно так, как скажу я. Ради твоего же блага. Она не имела понятия, с какой это стати на северную часть города можно попасть только через парк развлечений. Но Винсент так говорил. Что ж, ему было видней.
- Отправляйся на северо-запад по Натан-авеню, - рука Винсента очертила в воздухе изогнутую кривую. – Достаточно далеко, но, думаю, немного ближе, нежели до неба.
Он натянуто рассмеялся своей немудрёной шутке и взглянул на Хизер, словно надеясь увидеть на её губах хотя бы тень улыбки. Она не улыбалась. Стояла и настороженно смотрела на него. Когда Винсент разочарованно замолчал, она коротко спросила:
- Это всё?
Он кивнул, блеснув стёклами очков:
- Ага.
Зачем Дуглас отправился в церковь? Почему туда, а не к ней в госпиталь? Хизер почувствовала, как в ней заново начинает пробуждаться недоверие к пожилому детективу. Что же получается – пока она металась по тем багровым коридорам, сходя с ума, Картланд вернулся из пустого дома Леонарда, поговорил с Винсентом (и даже притащил эту личность в номер) и спокойно поехал в обиталище Клаудии? Это последнее беспокоило Хизер больше всего. Что задумал детектив? Увести женщину из-под удара жаждущей мести девушки, не дав свершиться преступлению? Или, может...
Послушай, Хизер... Я не знаю, что с тобой стряслось. И уж конечно не нахожусь ни на чьей стороне.
Ой ли? Вдруг это не так? Хизер как-то не задумывалась о таком варианте...
Найти Святую. Убить её?
Фотокарточка...
Что за глупые мысли! Дуглас не может... просто не может так поступить! Он искренне хотел ей помочь. Если он против неё, то у него было миллион шансов хорошо напакостить ей. Потом, раз детектив действительно ведёт игру за её спиной, зачем ему оставлять сообщение о том, куда он отправился?
Это раз. А если Дуглас на её стороне, то явиться к Клаудии с его стороны было глупо вдвойне. Почти самоубийство. Тем самым детектив подвергал свою жизнь серьёзной опасности.
Так или иначе, но Хизер сейчас нужно было отправляться в эту церковь на той стороне озера. И чем быстрее, тем лучше. Возможно, ей удастся встретиться с Клаудией до Дугласа... хотя маловероятно. Вот так было бы лучше всего. Одна к одной, без свидетелей, без прохожих, без детективов, которые непременно попытаются вмешаться. Тет-а-тет.
Хизер глубоко задумалась и даже перестала замечать Винсента, который напряжённо наблюдал за её лицом. Когда он негромко кашлянул, давая о себе знать, она опомнилась и кивнула ему:
- Спасибо. Я, пожалуй, сделаю так, как ты сказал.
- Счастливого пути, - добродушно напутствовал Винсент. Сам он не собирался никуда идти – оставался на месте бездвижным манекеном. Хизер была этому рада. Уж лучше совсем без спутника, чем с таким, как мистер Вэ.
Дойдя до двери, она остановилась. Оглянулась и с подозрительным прищуром посмотрела на Винсента, на его тёмно-зелёные глаза, один из которых был чуть скошен в сторону, и спросила:
- Дуглас точно просил мне это передать?
Он обиженно нахмурился:
- Конечно... Ты что, не веришь мне?
Хизер не нашла, что ответить. Поэтому она просто пожала плечами и вышла на улицу. Там уже была ночь.
12
Обещанный подарок ждал Хизер на коридоре. На стене была выведена надпись «С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ» чем-то, очень напоминающим кровь. А скорее всего, это и была кровь. Под надписью на решетчатом полу примостился продолговатый деревянный ящик. На этот раз никакой подарочной фольги. Хизер могла бы сказать, что телефонный собеседник скряга. А ещё, открыв ящик, она могла бы заявить, что с фантазией у него тоже негусто – дарить дважды одну и ту же вещь было не очень оригинальной затеей. Зато довольно практичной – в этом обладателю фальцета нельзя было отказать. Отливающим синим ствол дробовика, выглядывающий из ящика, смотрелся феерически после хождений с катаной и сломанной ножкой стула. Хизер взяла ружьё в руки и привычным движением проверила заряд – по одному патрону в каждом стволу. Два смертоносных заряда картечи, две ниточки, за которые если хорошо схватиться, то они могут спасти ей жизнь. Хизер даже почувствовала нечто отдалённо напоминающее благодарность тому, кто ей это подкинул. Это была хорошая компенсация за те минуты бессмысленной болтовни.
Хотя... если подумать, не такой уж и бессмысленной. Что ты хочешь: сделать кому-то больно – или самому почувствовать боль? Выбирай. Но помни – в любом случае ты получишь то, что больше всего ненавидишь.
И это была правда. Хизер держала в руках как нельзя более подходящий инструментарий, чтобы сделать кому-либо больно. Этого она не желала. С другой стороны, у неё был выбор – оставить «подарок» на месте, как есть. Это неизбежно грозило тем, что ту самую чашу боли придётся испить ей самой. Этого Хизер тоже не хотела, хотя так, наверное, с точки зрения нравственности (боже, какое глупое слово) было правильнее.
Выбирай.
Хизер прижала приклад к груди и пошла вперёд. Оружие ей было необходимо - в любой момент из тьмы больничных коридоров к ней мог заявиться очередной монстр. Чёрт с ним, с проповедником в трубке. Умереть здесь, так и не отыскав Клаудию, было бы непозволительной роскошью.
Служебный лифт – вернее, большая клетка для хищников, бог знает каким образом подключённая к механизму – был менее строптивым, чем коридорный. Когда Хизер нажала на кнопку первого этажа (цифр на потрескавшихся кусках резины круглой формы не было, она просто догадалась, что это вторая кнопка снизу, учитывая подвал), лифт тронулся вниз с таким рвением, что Хизер схватилась за прутья клетки, дабы не упасть. На долю секунду ей показалось, что отказал трос и лифт свободно падает в шахту. Но через секунду скорость падения замедлилась. Лифт остановился на первом этаже, который – о счастье – выглядел почти так же, как в нормальном мире. «Обратную сторону» выдавали только стены, заляпанные кровью, и соскобленная местами штукатурка, за которыми виднелась решетка. Монстров не было, но Хизер держала ружьё наготове. Она обошла служебную часть здания, держа путь на выход. Там её ждал неприятный сюрприз. Дверь, ведущая наружу, была на месте, но с таким же успехом там могла бы быть кирпичная стена. Выход был намертво замурован - косяк замазан спёкшейся серой жижей, а на самой двери крест-накрест приколочены стальные рейки, покрытые окисью. Хизер посмотрела на окна, но они не могли ей ничем помочь. С виду стекло было обтянуто чёрной шалью, но она знала, что если попробовать надавить на них, то руки упрутся в каменную твердь. И никакие усилия не помогут, потому что там, за стенами - ничто. Госпиталь Брукхэвен был выдернут с мясом от остального мира и брошен в море цвета крови.
Ну и что будем делать?
В душе запорхала первая ласточка паники. Хизер собралась с мыслями и ссутулилась, чтобы не дать распространиться самому ненужному сейчас чувству.
Что-то она пропустила. До сих пор ей удавалось как-то вырваться из плена этих трущоб, но возвращение происходило не само собой. В первый раз она убила большого червя. Во второй раз... заклинание. Да, она произнесла заклинание из детской сказки. Может, и сейчас сработает?
- TU FUI, - сказала Хизер, удивляясь, как она запомнила мудрёное выражение, - EGO ERIS.
Ничего не получилось. Пол не дрогнул, лампы не зажглись. В госпитале Тихого Холма правили иные законы, чем в офисном центре Эшфилда.
Что делать сейчас? Куда идти? Неужели ей придётся облазить все этажи, исследовать каждый сантиметр огромного здания? И к тому же этот третий этаж, льющийся реками крови... Заходить там в каждую палату, сходя с ума от обилия багровых оттенков? Видеть потрескавшиеся зеркала, за стеклами которых живут своенравные двойники? Эта пытка была бы дьявольски изощрённой.
Хорошо. Исследуем сначала первые два этажа. Осторожно обследую все не запертые комнаты. А потом... я спущусь в подвал и проверю там всё, чего бы мне это ни стоило. Если встретятся чудовища, то буду отстреливаться. Всем всё ясно?
Хизер сознательно не стала думать о том, что будет делать дальше, если поиски не дадут успеха. Ободрённая, что приняла какое-то решение, она направилась в коридор с палатами, держа дробовик наперевес.
Перед первой палатой (C1, но сейчас на двери никакой надписи не было в помине) она остановилась и спустила ружьё с предохранителя. Внутри мог быть кто угодно – от мёртвой медсестры до того типа, который звонил ей по телефону. Она открыла дверь и отскочила назад, поднимая ствол. Палата была пуста. На койке лежал грязный матрац. Из дыр на полосатой ткани выглядывала ватная обивка. Ещё одна, переносная, койка, была прислонена к стене, и над нею часовней высилась капельница. На койке лежало что-то, накрытое окровавленной белой простынёй. Что-то очень маленькое и пухлое. Это не мог быть человек. У Хизер не возникло ни малейшего желания поднять покрывало и удовлетворить своё любопытство. Она вздохнула и вошла в палату. Постояла в центре, огляделась по сторонам, но ничего интересного не заметила. Чисто.
Хизер пошла дальше, мысленно вычеркнув из длинного списка палату C1. Вторая и третья палаты были заперты. Её это только порадовало. Но вот четвёртая... Ещё до того, как коснулась ручки двери, Хизер увидела, что из-за замочной скважины исходит рдяный желтоватый свет.
Там что-то было.
Она остановилась и вскинула приклад на плечо. Руки едва заметно дрожали. Затаив дыхание, Хизер выждала, пока дрожь не уймётся и ствол перестанет шататься. Когда это наконец случилось, она отсчитала про себя до трёх и резко потянула дверь на себя.
Комната не была похожа на больничную палату. То есть... вся атрибутика была на месте – койки, капельница, даже ширма для раздевания – но кто-то хорошо постарался, чтобы сделать из комнатушки довольно успешное подобие церкви. Словно тут жил какой-то религиозный фанатик... Прямо напротив двери у стены располагался алтарь – медицинский стол, накрытый белой клеенкой и обставленный свечами, излучающими терпкий жёлтый свет. Они освещали нож с запачканным кровью лезвием, лежащий в стороне, и два чёрных кубка – кажется, из обсидиана. В кубки были вставлены крупные свечи, их расплавленный воск мерно стекал на дно.
Но в первую очередь Хизер обратила внимание не на алтарь. Её взгляд притянула ширма из плотной серой ткани. Собственно, в самой ширме не было ничего необычного, но вот знак, что был нанесён на неё... Это был тот самый символ, что преследовал её с начала кошмара, с кабинки туалета в торговом центре. И он по-прежнему действовал, туманя ей голову и пробуждая боль. Если в других местах знак смотрелся чуждо и неуклюже, то здесь и сейчас ей было самое место. Хизер даже показалось, что цельная картина импровизированной церквушки была бы неполной без ореола из трёх внутренних и двух внешних кругов. Знак светился, и его розовое свечение, смешанное с жёлтым сиянием свеч, создавал жутковатый контраст с меланхоличным серым фоном.
Хизер отвела глаза от ширмы и подошла к алтарю. Свечи были почти целыми – они были зажжены только что. Они не могли зажечься сами, так?
Хизер переключила внимание на нож. Обоюдоострый немного изогнутый кинжал с коротким лезвием, от одного взгляда на который сводит зубы. Лезвие было заточено до зеленоватого блеска. Кровь смотрелась довольно свежей, но её было всего ничего – только на самом кончике.
Чего-то здесь не хватало...
Нет, подумала Хизер. Она ошиблась. Этот алтарь... это не церковь. Не храм божий, не место для благоговейного поклонения Всевышнему. Здесь всё было подготовлено заклания. Для кровавого жертвоприношения. Этот ритуальный нож, эти кубки, чтобы налить туда кровь жертвы. Всё расставлено по местам в ожидании предстоящего, но, похоже, дело не было доведено до конца. Нож не успел как следует отведать вкус крови, и свечи горели зря. Обсидиановые кубки пустовали. В воздухе палаты парили незавершённость и невысказанность.
Хизер отставила дробовик и взяла нож в руку, любуясь переливчатым огнём нержавеющей стали. Как мило. Они оставили это для неё. Чтобы она, а не кто-то другой, омыла алтарь кровью. Такова была цена возвращения в реальный мир. С каждым разом всё выше.
Вопрос был в том, откуда взять кровь. И какую – чужую... или свою?
Что ты хочешь: сделать кому-то больно – или самому почувствовать боль? Выбирай.
Сталь жадно сверкнула, и Хизер увидела на её идеально гладкой поверхности своё перекошенное отражение.
... но помни – в любом случае ты получишь то, что больше всего ненавидишь.
- Ты прав, сукин сын, - процедила Хизер сквозь зубы, болезненно улыбаясь. – Как же ты прав.
Она почти не почувствовала боли, когда лезвие коснулось левой руки чуть выше запястья. Металл рассёк кожу, как стекло режет масло, и погрузилось глубже. Над ней появились первые скромные капли крови. За ними последовали другие. Кровь потекла по ладони, срываясь вниз, в услужливо подставленный кубок из обсидиана. Несколько капель попало на пламя свечи, и оно сгинуло, издав влажный треск. Стало темнее.
Крови уже было достаточно, даже более чем. Но нож... он хотел уйти ещё ниже, войти во вкус и достать до кости, чтобы проткнуть её одним нежным движением, как мужчина, проникающий в лоно своей возлюбленной. Вена возмущённо запульсировала, выталкивая новые порции крови, собирающиеся в кубке. И в тот момент, когда нож готов был перерезать на эту то исчезающую, то появляющуюся ниточку, Хизер опомнилась и судорожно вынула лезвие из раны. С её глаз пропал затуманенный блеск, и девушка уставилась на своё запястье в неподдельном ужасе. Господи, да она же истекает кровью! Нужно остановить кровотечение... Она согнула локоть и прижала ладонь левой руки к ране. Но кровь проступала сквозь пальцы, набухала, продолжала катиться вниз. На какое-то мгновение Хизер была уверена, что кровь так и не остановится, она будет продолжать идти до последней капли. Она сползла на пол, сжимая рану до жгучей боли, и что-то шептала похолодевшими губами. Скоро кровь перестала идти, но Хизер сидела ещё минут пять, боясь пошевелиться и тем самым вызвать новое извержение. Когда она осмелилась оторвать ладонь с запястья и посмотреть на рану, там уже была тонкая гибкая короста. Она остановилась очень вовремя – ещё полсекунды, и сталь перерезала бы вену.
Перестаралась...
Зачем я это сделала, недоумевала Хизер, поднимаясь на ноги. Зачем? У меня же и в мыслях не было совершать подобное. До последней секунды, когда вдруг острое лезвие ножа не стало таким желанным и манящим...
Может быть, это сделала не я вовсе, а...
Крови ушло не так много, чтобы ощутимо сказаться на самочувствии. Но у Хизер всё равно кружилась голова. Вероятно, это было не из-за потери крови, а из-за мыслей о том, что могло бы произойти, не приди она в себя вовремя. Сглотнув слюну, она наклонилась над алтарём, с отвращением глядя на наполовину наполненный кубок. Ей не хотелось бы, чтобы все эти усилия пропали зря. Что-то должно было произойти.
Кровь в кубке остывала. Свечи таяли. И... ничего. Хизер почувствовала, как отчаяние захлёстывает её. Всё напрасно? Может, нужно лить и во второй кубок? Она протянула руку, чтобы вылить немного крови из первого кубка, но трясущиеся пальцы имели свой норов. Вместо того чтобы обхватить кубок за ножку, они грубо задели его за край, и он опрокинулся. Кровь обагрила клеёнку и с готовностью потекла на пол тонкой журчащей струёй.
- Чтоб тебя! – вскричала Хизер, швыряя кубок в угол. Лужа крови внизу начала удлиняться, от неё оторвалась тонкая красная струя и потянулась к двери. Должно быть, пол палаты был немного накренен в ту сторону. Хизер закрыла лицо руками, кляня себя последними словами. Вот и всё. Всё испортила. Подставляйте другую руку, мэм. И не бойтесь, это не больно.
Шорох. Тихий, но ясно слышный.
Хизер вскинула голову, сразу вспомнив о дробовике. Негоже забывать, где она находится. К счастью, двустволка безмятежно стояла у ног, прислонённая к алтарю. Когда ружьё оказалось у неё в руках, она быстро оглядела палату. Никого не было, и ничего не изменилось. Алтарь, свечи, знак, глазеющий из ширмы.
Совсем-совсем ничего?
Хизер испытующе посмотрела на ближайшую свечу. Ну да, всё, как и прежде. Жёлтое пламя, растопленный воск катится по бокам. Но почему язык огня такой длинный и яркий? Казалось, он трещит и искрится, как сухие полена в камине. Раньше свеча горела тускло и бесцветно, как... как всё вокруг.
Вот оно что. Хизер посмотрела по сторонам снова. На этот раз она увидела больше. Например, что знак на ширме изменил окрас со светло-розового на красный. Что все свечи, поставленные в палате, стали светить на порядок ярче. Что исчез непонятный гнет незавершённости, давивший на неё со времени вступления в палату.
Кровь на алтаре. Она не сворачивалась. Красные капли на клеенке влажно блестели, не собираясь застывать. Поражённая догадкой, Хизер обернулась и проследила за той струёй, что текла к двери. Она становилась всё тоньше и светлее, пока не сталкивалась с большой дырой, появившейся перед дверью. Там струя исчезала, впадая в чёрную пропасть.
Не веря увиденному, Хизер подошла к дыре. Обложенный кафелем участок пола пропал, превратившись в ничто, в дыру. Дыра имела вытянутую овальную форму, и дна его не было видно. Всё тонуло в черноте. Но с краю к ней была прикреплена висячая железная лестница, напоминающая пожарную.
Хизер посмотрела на алтарь, на ноющую руку. Значит, нужно было оросить кровью сам алтарь. Как она сразу не догадалась...
Спускаться, держа дробовик наперевес, оказалось неожиданно трудно. Боязни темноты, неизвестности и замкнутого пространства перемешались, создавая неповторимый коктейль. Ружьё давило на руки, лишая сил. Хизер вся промокла, пока не услышала внутри шум воды. Она на минуту остановилась и прислушалась. Вода текла бурным потоком и, кажется, куда-то впадала, судя по меняющемуся характеру звуков в одном из направлений. Канализация.
Конец лестницы погружался прямо в воду, доходящей до щиколоток. Хизер немного поколебалась, потом махнула рукой и спрыгнула в воду. Вода оказалась тёплой и не очень грязной. Сапожки, хоть и качественные, но не были предназначены для хождения по таким местам: под подошву закрались первые противные капли.
Видимость была очень плохая: сколько Хизер ни щурилась, ничего толком разглядеть не удалось. Кажется, над коллектором – или что это тут – была натянута проволочная сетка. Хизер ойкнула и отскочила, когда что-то мягкое и мокрое коснулось щеки. Через пару шагов это «что-то» снова задело её лицо. На этот раз Хизер с содроганием пощупала его и поняла: это ткань. На сетке застревал всякий мусор, тут и там свисающий вниз. Так как Хизер не особо хотела прикасаться к этим прелестям, она замерла на месте, изучая место и приучая глаза к темноте. Снова появилось чувство, будто она под прицелом. Но если здесь кто-то и был, шум воды заглушал все звуки.
Впрочем, похоже, она догадывалась, чьё это прибежище...
- Хизер.
Мужской голос гулко разнёсся по канализации, многократно отражаясь от стен. Хизер посмотрела по сторонам, но не смогла определить, откуда он доносится. Говорящий мог с равным успехом находиться как слева от неё, так и справа. А мог вообще стоять за спиной.
- Да, - осторожно отозвалась она. – Леонард? Вы где?
Где-то рядом плеснула вода. Хизер опять не поняла, где именно.
- Спасибо, - в голосе Леонарда звучала благодарность. Он говорил тихо и миролюбиво, но стены коллектора прибавляли его тону зычности и уверенности. – Наконец-то я смогу выбраться... Теперь нелепой мечте Клаудии не сбыться.
Он фыркнул, оставаясь невидимым. Хизер показалось, что в слева, где поток воды впадал в сток, что-то пошевелилось. Она до боли в глазницах всматривалась в сумрак, но не смогла ничего увидеть. Леонард оставался невидимым призраком, голос его парил над ней:
- «Спасение для всего человечества». Смех, да и только. Да, думаю, сейчас самое время избавиться от неё.
Хизер не понравились эти слова. Ещё ей не понравилось, что Леонард не собирается выйти к ней. Доброжелательность собеседника катилась по наклонной вниз, рассыпаясь на глазах. Такой человек быстро забывал добрые дела, всё воспринимая как должное. И тон уже следующего предложения стал ледяным:
- С какой стати мы должны даровать спасение неверующим?
Он явно ждал ответа. Хизер непонимающе моргнула:
- О чём вы? Я думала...
- О наших планах, конечно! – горячо прервал Леонард. – Неужели ты не понимаешь, какая глупость вся эта затея моей дочери? Да, Бог милосерден - но лишь для тех, кто сделал свой выбор. Правильный выбор. Мы единственные, кто слышит Его глас, и нам, только нам, будут даны ключи от Рая!
На слове «Рай» он перешёл на крик. Всё вокруг зазвенело и заклокотало. Вода у левой стены забурлила с удвоенной силой. Хизер захотелось заткнуть уши, закрыть глаза и убежать, лезть со всей силы обратно вверх. Кем бы ни был Леонард Вульф, она поняла, что он ей не поможет. Он оказался одним из этих безумцев, лепечущих про своего Бога и приход вечного Рая. А что касается раздоров отца и дочери касательно архиважных религиозных вопросов, то Хизер до этого не было никакого дела. Её охватило горькое разочарование, когда она поняла тщетность своих блужданий по госпиталю.
Словно уловив её мысли, Леонард вдруг замолчал и подозрительно спросил:
- А ты? Ты так не думаешь, Хизер?
- Да, конечно, - без энтузиазма отозвалась она, отворачиваясь от того места, где предположительно находился Леонард. – В-общем, вы теперь свободны. Можете выйти и думать о чём заблагорассудится. А я, пожалуй, пойду.
Громогласный рык сотряс сырые стены, когда Хизер взялась за первую перекладину лестницы. По её спине прокатилась волна холода; Хизер замерла, едва не уронив драгоценный дробовик в воду.
- Что это означает?!
Зря она сюда пришла. Однозначно, зря. Хизер снова повернулась лицом к невидимому собеседнику.
- Я говорю, - терпеливо сказала она, - что я не разделяю ваших взглядов. Мне не нужно ни капли этого вашего хвалёного Рая.
- Так ты... – Леонард задохнулся от собственного гнева, - так ты... НЕВЕРУЮЩАЯ? Ты обманула меня?
Вроде бы он не двигался с места (шума воды не было), но Хизер почуяла, как в воздухе вокруг сгущается опасность. Она незаметно положила руку на ствол и двинула вниз рычажок предохранителя.
- Нет. Я никого не хотела обмануть. Мы просто ошибались друг в друге.
Она не сдержала горькую презрительную улыбку:
- Я надеялась, что вы нормальный человек, вот и всё.
За её плечами, совсем близко, кто-то в ярости хватил кулаком по водной глади. Несколько капель попали на её шею. Хизер судорожно развернулась, поднимая ствол дробовика. Прятать оружие уже не имело смысла. Разговор принимал совсем нежеланный оборот.
- Ты хотела обмануть меня и смыться с Печатью, - констатировал Леонард. – Еретичка! Ты хочешь убить Бога!
От истеричного крика у Хизер заложило уши. С натянутой над головой сетки сорвалось какое-то тряпьё и упало в воду с мягким чавканьем.
Не слышит меня. Он опасен...
Хизер сделала последнюю попытку достучаться до слепоглухонемого:
- Я же сказала – я не пыталась никого обмануть. К чему мне это?
И, воспользовавшись секундной тишиной, спешно добавила:
- И что это за Печать такая?
На этот раз он её услышал. Но дело от этого лучше не стало. Всё это время Леонард, оказывается, скрывался под водой. Вот почему голос смещался то туда, то сюда – он просто переплывал с места на место. Теперь он грузно встал – неестественно большой чёрный силуэт справа, угрожающе покачивающий руками. Хизер увидела, что руки у Леонарда различной длины и оканчиваются не пальцами, а... что это? Ласты?!
- Не строй из себя невинного козлёнка, - сказал он. – Я вижу тебя насквозь, все твои поганые намерения. Больше ты меня не обманешь.
Он сделал шаг вперёд, и Хизер автоматически отступила назад, отдаляясь от лестницы. Леонард что-то задумал. Всё равно она не успела бы вскарабкаться по мокрой лестнице. Хизер попыталась нацелить ружьё на человека, но безликий силуэт упорно уходил из мушки, хотя и не делал попыток увильнуть. Её вдруг обуял страх, но не за себя.
Неужели мне придётся... убить его? Убить человека?
- Печать моя, - Леонард сделал ещё шаг, оказавшись на чуть более светлой территории и притесняя Хизер к водостоку. - Я был выбран Богом быть хранителем. Я не отдам тебе её.
Какой странной формы у него голова... будто клубень репы... и непропорционально сложённое тело...
- Единственное, что ты от меня получишь – это страшную смерть!
Следующим шагом Леонард оказался у лестницы, в хорошо просматриваемой точке коллектора. И Хизер наконец получила возможность увидеть человека, которого она так рьяно искала и нашла, рискуя жизнью.
Только это был не совсем человек. Совсем не человек.
- Господи... – вырвалось у неё.
Существо под лестницей вперило в неё взгляд своих пустых глазниц. Лицо представляло собой недвижную маску цвета ржавчины с узкой прорезью рта. Носа, ушей и волос не было и в помине. Голова, покрытая прозрачной слизью, шла буграми, напоминая перезревший кукурузный початок. Руки доходили до колен и на их концах были, как Хизер и предполагала, не кисти, а рыбьи ласты. Всё тело Леонарда напоминало рыбье – такое же склизлое и покрытое мелкой чешуёй. Слишком широкая грудь, короткие широко расставленные ножки...
- Леонард, это вы?
Монстр замахнулся ластами и проревел, с сипением выталкивая воздух через узкие ноздри:
- Смерть всем, кто не верит в Бога!
Тут что, совсем не осталось нормальных людей?
Хизер посмотрела на ребристое лицо чудовища, на его треугольный подбородок, трясущийся, как в припадке. И вдруг на неё напало звенящее спокойствие. Ружьё в руке перестало шататься, страх и удивление куда-то пропали. На губах даже появилось нечто напоминающее измученную улыбку. Она окинула Ревущее-Мечущее критическим взором с ног до головы.
- Впрочем, - вслух сказала она, плотнее прижимая приклад к правому плечу, - я вижу, ты и на человека-то не шибко тянешь. Достойный папаша для Клаудии.
Леонард не ответил. Он шёл, шёл и шёл, тупо вышагивал в воде, приближаясь к ней. Хизер могла бы убить чудовище на месте, но даже сейчас, когда она увидела истинное обличье Леонарда Вульфа, она не хотела стрелять. Если бы он просто повизжал и ушёл с миром, то ничего и не было бы. Но, похоже, тот серьёзно решил разобраться с «еретичкой», посмевшей посягнуть на его любимого Бога, и без малейшего колебания шёл вслед. Хотя и должен был отлично видеть дробовик, сжатый в её руке.
Тупик. Хизер почувствовала: ещё шаг, и большие колёса засосут её, увлекут вниз, предварительно пропустив через мясорубку. Она остановилась. Остановился и монстр, снова ставший чёрной фигурой. Секунду-другую они ждали, что предпримет противник, потом Леонард проворно нырнул под воду, мелькнул там едва различимой тенью и исчез. Хизер поняла, что допустила ошибку. Теперь перевес был на стороне чудовища, который чувствовал себя в этом месте, как... рыба в воде. А она осталась в темноте и на расстоянии вытянутой руки от смертоносного механизма. Обратно возвращаться к лестнице тоже не могла – тогда Леонард уж точно схватил бы её за щиколотки и увлёк под воду. Силы в борьбе были бы неравны.
Поэтому Хизер осталась на месте, дёргая стволом из стороны в сторону, где грезились чешуйчатые чудища, выплывающие из-под воды. Леонард был здесь. Нет, там, на другой стороне, обволакивал её ноги своими щупальцами, чтобы сбить с ног. Но всякий раз, присмотревшись, Хизер видела только бурлящую пенистую воду, текущую вперёд.
Леонард выжидал, чтобы заставить её потерять бдительность. И набросился по прошествии десяти минут, когда Хизер начала подумывать о том, чтобы всё-таки перебраться к более светлому месту. Набросился без ухищрений, в лобовую, материализовавшись в трёх шагах от неё, и застал врасплох, несмотря на все предосторожности. Одна из ласт свернулась трубочкой вокруг ствола дробовика, стараясь вырвать ружьё, а другая с силой заехала по лицу, задев левый глаз. Хизер закричала от боли, но так и не выпустила двустволку, отчаянно пытаясь нащупать потерянный курок. Вместе с тем Леонард методично проталкивал её назад, во власть больших колёс. Он был силён, даже очень силён. В какой-то момент Хизер думала, что она покойница, и приготовилась умереть, балансируя на самой грани водостока. Что-то вспыхнуло перед глазами, залив коллектор чистым белым светом, и она поняла: это смерть. Вот так старушка и приходит. Как в отпечатанном негативе, она увидела в этой вспышке сетку над коллектором, разваливающиеся кирпичики на стенах и клиновидную живую маску вместо лица Леонарда. Потом вспышка погасла, и она почувствовала, как давление ослабло. Остро запахло порохом. Последним усилием Хизер вывернулась из-под навалившегося на него туловища монстра и плюхнулась в воду, нелепо вытянув руки перед собой, чтобы не уронить ружьё. Леонард же нырнул в воду...
... нет, не нырнул, а упал. Свалился, как подкошенный. Хизер услышала тяжёлый всплеск воды и потом громкий стон. Человеческий стон. Чешуйчатая туша ушла под воду, но спина всё равно выпирала из поверхности. Течение подхватило ставшее безвольным тело и начало проталкивать к водостоку. Хизер смотрела на это расширенными глазами, не пытаясь встать. Юбка и жилетка пропитались водой, но она не чувствовала холода. И не чувствовала, как из разбереденной раны на запястье щедро закапала кровь.
Тело Леонарда отбросило в самый край, и выплывшая рука коснулась колеса, вращающегося вовнутрь. Его развернуло под странным углом, втягивая под колесо. Леонард не кричал, не шевелился, наверное, был уже мёртв... по крайней мере, Хизер надеялась. К счастью, не было хруста костей и звука раздавливаемой плоти, иначе она бы не выдержала. Просто длинное тело монстра всё больше уходило под воду, теряясь из виду, громче загудело колесо, с усилием поворачивающееся вокруг оси, шум потока претерпел изменения в более тихую сторону... и всё. Через минуту колесо восстановило нормальную работу, вернувшись в привычный ритм, и уже ничто в коллекторе не говорило о том, что здесь только что присутствовал освобождённый из заточения хранитель Печати по имени Леонард Вульф.
13
Винсент чувствовал презрение. И ещё – радость от того, какое впечатление произвела новость на её союзницу. Союзницу, да, с усмешкой подумал он, глядя, как задрожали тонкие губы Клаудии. Он не имел ничего против, если она умрёт сию же секунду здесь же.
А ведь совсем недавно всё было нормально. Если не война, то хотя бы мирное сосуществование. Клаудия занималась своим делом, он – своим. Каждый во благо себе. Пока не нашлась эта взбаламошная девчонка и Клаудия не тронулась окончательно...
- Ты... Зачем? Зачем ты подослал её к моему отцу?
Надо же, какая трогательная забота о папаше. Аж готова разрыдаться. Уж кто-кто, а Винсент хорошо знал, что судьба отца волнует Клаудию Вульф в последнюю очередь. Но он подхватил правила этой знакомой игры и со своей стороны сделал вид, что донельзя удивлён:
- А что такого?
- Ты не понимаешь? Из-за тебя он...
- Но это же хорошо, не так ли? Значит, он был избран Богом, как всегда и говорил. Я только помог исполнить его мечту.
Клаудия выпрямилась; губы перестали дрожать, но глаза всё ещё влажно блестели. Она смерила Винсента пронизывающим ледяным взглядом, от которого ему всегда становилось не по себе:
- Те, кто насмехаются над Богом, не получат спасения. Ты отправишься в ад, Винсент. Ты никогда не почувствуешь радостей вечного Рая.
Рай, ад... Раньше Винсент благополучно пропускал эти её бредни мимо ушей, но в последнее время это раздражало его всё больше. Возможно, потому, что он чувствовал: пройдёт немного времени... и её слова могут действительно сбыться. Если сидеть без дела и ждать...
Впервые он понял это, когда увидел фото потенциальной Богоматери, данное ему старым детективом. Тогда он увидел больше, чем обычную немного неряшливо одетую девушку, и здорово струхнул, хотя и не подал виду. Показать Клаудии свой страх было бы ошибкой. Большой ошибкой.
Поэтому он теперь невозмутимо парировал:
- А тебя, значит, Он спасёт? Не смеши меня.
- Да что ты знаешь об этом? – тихо взорвалась Клаудия. Ободранные обои на стенах на мгновение прогнулись под волной невидимой энергии. Винсент не обратил на это никакого внимания. Клаудия не всегда контролировала себя и порой выкидывала подобные штучки. Но фокусы были вполне безобидными и скорее забавляли Винсента. Он завидовал ей, представляя вечерами у себя на кровати, какую власть он бы получил с её силой.
А вот та, другая...
- Я знаю всё о радостях этого мира, - ответил он. – И хочу найти своё счастье, пока я ещё здесь. Неужели это непонятно?
Во взгляде женщины появилось сочувствие и снисхождение. Бедный пропащий парень, мне его уже не спасти. Вот это Винсент ненавидел больше всего. Ему немедленно захотелось ответить тем же, вылить грязь в её душу... Это он умел. Он подчёркнуто тщательно поправил и так безупречно сидящие очки и холодно улыбнулся, поднимаясь с пыльной кровати:
- Ты спрашиваешь, зачем я сделал это?.. Но ты ведь ненавидела своего отца, так? Я видел, как он ругал тебя, бил, и ты плакала. И он бил тебя снова. Я это помню, а ты?.. Память о его жестокости навечно осталась в моей голове.
- Да! – вскричала Клаудия, сжимая и разжимая кулаки. Винсент почувствовал, что ещё немного, и очки оплавятся под её горящим взором, но не отводил глаза. – Да! Я ненавидела! Но ты знаешь, что подобное было не со мной одной. То же самое происходит каждый день... каждый час в любом месте, где ступала нога человека. Вот почему нам нужен Бог и Его вечный Рай. Нам всем нужны.
Благими намерениями вымощена дорога в ад. Винсент это помнил. Ну тогда, самодовольно подумал он, путёвка в ад мне не грозит. Чем бы эта женщина в чёрном балахоне не грозила.
- Ты похожа на ребёнка, плачущего от недостатка любви, - сказал он сухо, зная, каково Клаудии слышать от него такие слова. – Вот почему ты до сих пор одна. Ты не повзрослела ни на йоту с тех пор, как забивалась под стол, прячась от отца.
В комнате повисла тишина. В это же время в полумиле от места, где они находились, и двадцатью футами ниже Хизер направляла дробовик на чудовище из коллектора. Клаудия устало закрыла глаза как раз в тот момент, когда палец задел курок и каменные стены озарила вспышка выстрела.
- Ты не понимаешь, - глухо сказала она, отводя взгляд от довольного жизнью Винсента. – Никто из вас не понимает.
14
Через окно в палату проникал желтовато-грязный свет, полосами падающий на кафель пола. Закат угадывался даже через слой тумана, облегающий город, и незримый дух вечера создавал своеобразный уют и умиротворение в комнате с раскиданными по углам койками. Хизер села, преодолевая сонную истому, которая тянула её обратно в сладкое беспамятство. Когда она шевельнула ногами, дробовик, лежащий на голени, упал и ударился о пол. Предохранитель был по-прежнему опущен, но удар был недостаточно сильным, чтобы спровоцировать выстрел.
Хизер огляделась. С виду всё нормально. Белая штукатурка на стенах, лампы, провода, тающий вечерний свет за окном... Нет ржавчины и крови, и никакой преждевременной темноты. Обычный госпиталь, правда, заброшенный. Вернулась, значит.
Она встала. Юбка прилипла к ноге, с подола капала вода с зеленым оттенком. Ходить было неудобно, но приходилось. Вода... Если вдуматься, то никакой воды в помине не было в радиусе пятидесяти шагов. Но Хизер об этом не стала размышлять. Все эти прелести. Все эти игры с «обратной стороной». Надоело. Радоваться нужно, что жива.
Радоваться не получалось. Когда она сделала шаг, предатель в голове услужливо напомнил: ну да, жива... зато Леонард мёртв. Хороший обмен?
Леонард не был человеком. Просто монстр, разве что нормально говорящий да умеющий использовать телефонный аппарат. Хизер с тяжестью парировала крамольную мысль и почувствовала, как под ногой что-то звякнуло и покатилось по полу. Это был круглый плоский диск, его она задела носком сапога. Должно быть, завалялся рядом. Она проследила, как диск юркнул под одну из оголённых коек, ударился там о стену и упал. Когда она извлекла его и поднесла к свету, то увидела на одной его стороне багровый знак. Это был правильный треугольник, вписанный в двойной круг. Знак был вдоль и поперёк испрещён рунами. Хизер уже видела его в госпитале. Когда начался переход на «обратную сторону»...
Сам диск, похоже, был сделан из слоновой кости - белоснежный лёгкий материал, не металл, но и не дерево. Тщательно отполированный и вычищенный. Откуда это здесь оказалось? И что это?
У меня есть Печать.
Уж не этой ли вещицей бредил, лелея, как зеницу ока, покойный Леонард Вульф? А что, может быть... Вульф считал себя Хранителем Печати и, кажется, в каждом прохожем видел злоумышленника, мечтающего спереть Печать.
Хизер немного посмотрела на диск, потом засунула её в карман жилетки. Наверное, это что-то важное, раз Леонард о нём так пёкся. В любом случае, не мешает. И то, что диск лежал как раз рядом с ней, когда она очнулась, тоже о чём-то говорит, верно? В этом городе не было вещей, лишённых смысла.
Ну что, Леонард, спи спокойно. Ты боялся, что я обману тебя и отберу твою Печать. Так и вышло.
Прекратить, властно приказала Хизер. Немедленно! Самобичевание сейчас было не к месту. Совсем не к месту. Содеянного не воротишь... к тому же, повторила она, Леонард Вульф не был человеком.
Она вышла из палаты C4 в коридор. Он показался ей ещё более обшарпанным, чем прежде. Нет, это не было закрытие на ремонт. Госпиталь Брукхэвен канул в Лету окончательно. Не ходить больше строгим медсёстрам в белых халатах по коридорам, и не стонать умирающим в отделе интенсивной терапии. Теперь здесь жили только призраки. Хизер почему-то была рада, что в госпиталь Брукхэвен больше не ступит нога человека. Это место было отравлено.
Как, впрочем, и весь город.
Она пришла к двери входа, в которую несколько часов назад вошла с искренней надеждой, что госпиталь развеет все её сомнения и подскажет единственно верный путь. А вышло совсем наоборот. Она только зря потеряла время с этим Леонардом. Не считая того, что стала
(будем называть вещи своими именами, о’кей?)
убийцей. Наверное, Хизер беспокоилась бы по этому поводу больше, не будь в её ближайших планах лишение жизни ещё одного человека. Я стала персональным истр######телем семьи Вульфов, мрачно подумала она и вышла на улицу, поминая скрежещущего монстра с воющим поводырём.
Сейчас на улице никого не было. Сгущалась тьма. Хизер хотела добраться до мотеля, пока не стемнело, поэтому сразу взяла быстрый темп ходьбы. Родной город – это, конечно, мило, но только не с приходом темноты. Она знала, что ничего хорошего ночью в опустевших кварталах не прибавится.
Дуглас, наверное, уже вернулся. Сидит, ждёт... Хотя, вдруг подумала Хизер, будь она на его месте, то вряд ли смогла бы спокойно ждать, увидев, что попутчицы до сих пор нет. По всем правилам детектив должен был тут же сорваться с места и прибыть в госпиталь на поиски. Но этого не наблюдалось. Означало ли это, что...
- Надеюсь, с ним всё в порядке, - пробормотала Хизер, отрешённо глядя на мигание огней «Небесной ночи» за туманом. Но уверенности в голосе не было. Да уж... Дуглас хотел помочь, а пока только доставляет ей лишнюю головную боль. Кажется, судьба у него такая...
Когда Хизер дошла до знакомого перекрёстка Натан-авеню – Кэррол-стрит, вдалеке со стороны озера послышался звук. Этот звук она не спутала бы ни с чем другим. Преследователь не желал отставать. Он почуял её присутствие на улице и снова держал путь в сторону девушки, издавая скрежет трущихся друг о друга ржавых труб. Хизер добавила прыти, но скрежет, казалось, летел над улицей со скоростью хорошего автомобиля, быстро настигая. Она прикинула расстояние до мотеля, сравнила со скоростью преследователя, и поняла: не успеть.
Хизер остановилась. Ей в голову пришла одна саднящая мысль: до каких пор она будет убегать? Ну хорошо, допустим, на этот раз ей удастся разминуться с ним, добежать до мотеля и вломиться в номер. Но ведь рано или поздно придётся выйти. Выйти и снова услышать его приближение. Чудовище твёрдо решило не оставлять её, так или добиться своего... так не проще ли решить этот вопрос здесь и сейчас, пока у неё есть надёжное оружие? А то в другой раз она может оказаться с голыми руками. И тогда будет хуже.
Она отошла к синему палисаднику у обочины и развернулась. Скрежет на секунду замедлил приближение, словно почуяв решимость девушки. Потом рьяно бросился вперёд, произрастая в стороны и прибавляя в громкости. Он накатывал на неё, как пар, вырывающийся из жерла вулкана. Уже рядом... Хизер завертела головой, уже жалея о своём опрометчивом героизме. Что она о нём знает? Вдруг это не просто монстр, а... что-то невероятное? Как тогда, в подземном коридоре, когда за ней гналось исчадие ада в полном смысле слова. Что она сделает тогда? Выронит ружьё и станет молить о пощаде?
В полутьме будто бы был виден силуэт. Но слишком эфемерный, чтобы Хизер дёрнула курок. Скрежет заполонил улицу, сея панику и нерешительность. Несколько раз Хизер удержала себя от желания пальнуть по густому туману перед собой. И когда нервы были на пределе, она наконец увидела. На этот раз не черно-белую галлюцинацию, а до отвращения реальное существо.
Вот оно кто. Это был всего лишь паук, или, по крайней мере, что-то очень похожее на паука. Ростом с телёнка, он двигался действительно быстро, перeбирая лапами, напоминающими боевые пики, по асфальту. В середине сплетения лап виделся толстый чёрный комок плоти – тельце, состоящее из двух прикреплённых друг к другу полушаров (так показалось Хизер). Верхняя половина тела паука безостановочно вращалась относительно нижней, издавая так запавший в её душу железный скрежет. Глаз Хизер не различила.
И что, ЭТО всё?..
Наверное, слово «разочарование» звучало в этой ситуации глупо, но Хизер почувствовала именно разочарование. И ещё презрение к себе. Паук-переросток. И от него она убегала, задыхаясь до асфиксии. Его она панически боялась, как неименуемого древнего божества. Этого насекомого. Если уж на то пошло, то собачка, сопровождавшая его у госпиталя, выглядела на порядок более зловеще.
Пора было исправить досадную ошибку.
Хизер почти не почувствовала отдачи. А ведь, подумала она, видя, как дрогнул ствол, в первый раз в подземке чуть ли не окочурилась от боли. Быстро же притерпелась.
Промахнуться картечью с такого расстояния, пусть и в сумраке, было мудрено. Скрежет оборвался; лапы заскользили по земле, царапнули по асфальту и разошлись в стороны, не удерживая разворошенное мохнатое тело. Мокрый от крови сгусток шлёпнулся у ног Хизер.
- Сам напросился, - сказала она, поддев его носком сапожка и убедившись, что паук мёртв. – Незачем было меня преследовать.
Дробовик снова стал ненужной ношей. Хизер бросила его у мёртвого тела, мысленно попрощавшись с подарком. Теперь путь был очищен. Она почувствовала себя в относительной безопасности и продолжила идти к мотелю.
Машины Дугласа у здания не было, но в номере, где они остановились, горел свет. Почти уже совсем стемнело, и единственное освещённое окно здания притягивало взгляд издалека. Шторы были задёрнуты, за газовой тканью угадывался силуэт человека, стоящего в середине комнаты.
Кто там может быть?
Может, незадачливый детектив снова врезался в фонарный столб (что-то он такое говорил, кажется) и вернулся на место встречи на своих двоих? Или, может...
В любом случае, это было странно. Зря Хизер выбросила ружьё. Сгодилось бы хотя бы для запугивания.
Она немного потопталась у входа, прикидывая дальнейшие варианты действий, но потом таки набралась смелости и нарочито уверенно распахнула дверь.
Человек в коричневом камзоле стоял спиной к ней и разглядывал мутную картину, висящую над кроватью. Услышав скрип открываемой двери, он быстро оглянулся. Хизер могла бы поклясться, что в первое мгновение на его лице читалось раздражение, чуть ли не бешенство человека, которого оторвали от любимого занятия. Но не успела она как следует разглядеть физиономию, как она неузнаваемо преобразилась – теперь Винсент смотрел на неё со смущённой полуулыбкой, нервно сплетая пальцы. Как мальчик, пойманный за непристойным занятием.
Хизер быстро вошла в номер и закрыла за собой дверь.
- Где Дуглас? – отрывисто спросила она, оглядывая комнату. Вроде бы всё было так же, как и тогда, когда она уходила, и Винсент ничего не трогал... но её не оставляло странное ощущение, будто что-то в каморке изменилось. Будто, кроме Винсента, здесь присутствовал ещё кто-то, прячущийся, скажем, в гардеробе или под кроватью. Ну или только что был, и его дух не успел выветриться...
- Он ушёл, - сказал Винсент. – Я встречался с ним, он просил передать тебе, что...
Хизер прервала его:
- Кто-то был здесь только что?
- Да ну что ты, - Винсент жестом указал на пустующий номер: мол, посмотри сама, дурочка. – Никого не было, только я. И Дуглас полчаса назад, конечно. Так ты хочешь услышать, что он просил тебе передать?
Хизер не поверила ему, но прямых признаков, позволяющих уличить Винсента во лжи, не было. Поэтому она сказала:
- Да, конечно. А что он сказал?
Винсент поднял указательный палец, как оратор, намеревающийся сказать что-то очень важное, кульминационное:
- Церковь на другой стороне озера.
- Церковь? – переспросила Хизер, перекатывая слово во рту, как леденец. Леденец оказался солёным и невкусным. Вернулись мысли об алтаре, вокруг которого благоговейно склонились люди без лица. И больше ничего.
- Интересно, что он имел в виду?
- А, так ты не знаешь? – оживился Винсент. Вентилятор под потолком лениво вращался, обдувая его приглаженные волосы. – Это место, где сейчас должна находиться Клаудия. Ты ведь искала её, не так ли?
Ты отлично знаешь, что да, сварливо подумала Хизер. И молча кивнула. Винсент закрыл глаза, словно рисуя в воображении маршрут, ведущий к церкви:
- Церковь там, на северной стороне озера. Если пойдёшь, то лучше всего через парк развлечений. Возможно, сейчас это вообще единственный вариант.
Сказал он это небрежным тоном, но Хизер почувствовала в его словах железное указание: Не пытайся увиливать, Хизер. Иди ровно так, как скажу я. Ради твоего же блага. Она не имела понятия, с какой это стати на северную часть города можно попасть только через парк развлечений. Но Винсент так говорил. Что ж, ему было видней.
- Отправляйся на северо-запад по Натан-авеню, - рука Винсента очертила в воздухе изогнутую кривую. – Достаточно далеко, но, думаю, немного ближе, нежели до неба.
Он натянуто рассмеялся своей немудрёной шутке и взглянул на Хизер, словно надеясь увидеть на её губах хотя бы тень улыбки. Она не улыбалась. Стояла и настороженно смотрела на него. Когда Винсент разочарованно замолчал, она коротко спросила:
- Это всё?
Он кивнул, блеснув стёклами очков:
- Ага.
Зачем Дуглас отправился в церковь? Почему туда, а не к ней в госпиталь? Хизер почувствовала, как в ней заново начинает пробуждаться недоверие к пожилому детективу. Что же получается – пока она металась по тем багровым коридорам, сходя с ума, Картланд вернулся из пустого дома Леонарда, поговорил с Винсентом (и даже притащил эту личность в номер) и спокойно поехал в обиталище Клаудии? Это последнее беспокоило Хизер больше всего. Что задумал детектив? Увести женщину из-под удара жаждущей мести девушки, не дав свершиться преступлению? Или, может...
Послушай, Хизер... Я не знаю, что с тобой стряслось. И уж конечно не нахожусь ни на чьей стороне.
Ой ли? Вдруг это не так? Хизер как-то не задумывалась о таком варианте...
Найти Святую. Убить её?
Фотокарточка...
Что за глупые мысли! Дуглас не может... просто не может так поступить! Он искренне хотел ей помочь. Если он против неё, то у него было миллион шансов хорошо напакостить ей. Потом, раз детектив действительно ведёт игру за её спиной, зачем ему оставлять сообщение о том, куда он отправился?
Это раз. А если Дуглас на её стороне, то явиться к Клаудии с его стороны было глупо вдвойне. Почти самоубийство. Тем самым детектив подвергал свою жизнь серьёзной опасности.
Так или иначе, но Хизер сейчас нужно было отправляться в эту церковь на той стороне озера. И чем быстрее, тем лучше. Возможно, ей удастся встретиться с Клаудией до Дугласа... хотя маловероятно. Вот так было бы лучше всего. Одна к одной, без свидетелей, без прохожих, без детективов, которые непременно попытаются вмешаться. Тет-а-тет.
Хизер глубоко задумалась и даже перестала замечать Винсента, который напряжённо наблюдал за её лицом. Когда он негромко кашлянул, давая о себе знать, она опомнилась и кивнула ему:
- Спасибо. Я, пожалуй, сделаю так, как ты сказал.
- Счастливого пути, - добродушно напутствовал Винсент. Сам он не собирался никуда идти – оставался на месте бездвижным манекеном. Хизер была этому рада. Уж лучше совсем без спутника, чем с таким, как мистер Вэ.
Дойдя до двери, она остановилась. Оглянулась и с подозрительным прищуром посмотрела на Винсента, на его тёмно-зелёные глаза, один из которых был чуть скошен в сторону, и спросила:
- Дуглас точно просил мне это передать?
Он обиженно нахмурился:
- Конечно... Ты что, не веришь мне?
Хизер не нашла, что ответить. Поэтому она просто пожала плечами и вышла на улицу. Там уже была ночь.
Изменено: Георгий Старков, 11 Февраль 2006 - 11:16
#103
Георгий Старков
-
- Заглянувший в кошмар™
-
- 1 706 Сообщений:
Внезапно живой :)
Опубликовано 20 Февраль 2006 - 18:18
Главы 15 - 18 (Хизер в парке развлечений). В воскресенье не смог выложить из-за проблем в форуме.
15
Как только Хизер увидела приторно-цветастую вывеску парка развлечений, она поняла: это оно. То самое место, где она была в своём сне. В том кошмаре, после которого всё началось.
Она стояла у решетчатых ворот, больше похожих на тюремные, и вспоминала, казалось бы, уже навсегда забытый сон. Сон, в котором были окровавленные розовые кролики из мягкого плюша, одинокий гудок паровоза и покореженные рельсы. Где была она сама, напуганная, ничего не понимающая и одержимая одной мыслью: идти вперёд, бежать от этого безумия. Кошмар совершил полный круг, чтобы воплотиться в реальность. Хизер видела над собой ту же вывеску с белыми лошадками, которая была во сне.
Парк развлечений Лейксайд. Огни потушены, миниатюрные поезда, кораблики и лошадки спят глубоким летаргическим сном. Ей предстояло в одиночку пробраться через их молчаливое скопление. И по пути восстанавливать в памяти по крупицам свой вчерашний сон... который ничем хорошим не кончался. Хизер не помнила точно, но во сне произошло что-то ужасное.
Оставалось надеяться, что жизнь подкорректирует предначертанное в лучшую сторону. Но надежды было мало.
Хизер открыла ворота. Они давно проржавели и с трудом вращались на шарнирах. Парк тоже был заброшен - мёртв и не дышал, как госпиталь Брукхэвен. Неужели все заведения города умирают такой же медленной смертью?
Она ступила в территорию парка. Пусто, ветрено... но вроде бы безопасно. Если не поддаваться гнетущему влиянию пустых аттракционов. Хизер сделала первый шаг...
И в животе что-то шевельнулось, превратив все внутренности в расплавленную кашицу.
Хизер вскрикнула и упала на колени, согнувшись пополам. Нечто в животе снова пришло в движение, и новая волна боли лишила девушку возможности видеть и слышать, окутав знакомым красным покрывалом. На этот раз в мареве, в котором она находилась, не было видно девушки по имени Алесса. Хизер была одна с разрывающей её болью, по крайней мере, так казалось поначалу. Но потом... когда боль немного поутихла и исчезло ощущение, что через тело пропускают ток высокого напряжения, Хизер почувствовала чьё-то присутствие. Но она не могла его видеть: присутствие было... внутри неё. Внутри. Что-то живое, которое шевелилось в её чреве. Он дышал. Дышал через её горло и видел её глазами. Это продолжалось недолго, максимум три-четыре секунды, но это время было самым ужасным. Хизер потеряла способность даже чувствовать боль, сотрясающую её тело; она словно видела себя со стороны, бесцеремонно вытолкнутая тем, что в неё поселилось. Не Алесса. Не битва разумов, дерущихся за одно тело. На сей раз это имело совсем другую природу.
Это был не человек.
Потом он пропал так же быстро, как появился. Хизер втянуло, как на резиновом шнурке, обратно в содрогаемое катаклизмом тело. Она почти с облегчением ощутила стихающую боль в животе. Боль была неприятна, но она знаменовала её возвращение в собственное тело. К тому же боль быстро исчезала, увлекая за собой красноту.
Когда всё прошло и пол под ногами снова стал твёрдым и надёжным, Хизер решилась поднять голову. И не удивилась, увидев, что всё вокруг снова переменилось. Парк, и до того не блиставший, стал напоминать кладбище непонятных проржавевших механизмов, щерящихся на неё беззубыми ртами. Под подошвой звенела решетка. На стены зданий налетел застарелый слой ржавчины. В воздухе витал тяжёлый запах, напоминающий машинное масло. Вывеска над головой накренилась; надпись было не разобрать. Не говоря уже о рисунке.
Приступ выбросил Хизер на "обратную сторону". Вот теперь пейзаж стал как две капли похожим на тот проклятый сон. Хизер вмиг узнала розовые пушистые тельца, лежащие на скамейках впереди. Это были плюшевые кролики. Отсюда мордашки были не видны, но Хизер знала, что они испачканы кровью.
- О чёрт... - только и смогла вымолвить она. Оглянулась, втайне надеясь покинуть парк Лейксайд тем же путём, по которому пришла, но выход исчез. Забор из острых металлических прутьев тянулся высоко в небо и оканчивался там острыми треугольными пиками.
Путь был один.
Над скамейкой горели фонари, стилизованные под старый добрый девятнадцатый век. Хотя Хизер и обходила кроликов далеко стороной, она всё равно уловила смрадный запах, исходящий из неподвижных тел. Будто они действительно умерли и гниют...
Вдруг Хизер пришла в голову звенящая мысль. Недаром кролики такие большие, в натуральную человеческую величину. Может, в этих костюмах кто-то...
Уж не собираешься ли ты проверить?
Конечно, нет. Поджав губы, Хизер прошествовала мимо скамеек, углубляясь в просторы парка развлечений. Она хотела идти как можно быстрее, чтобы миновать страшное место, но слишком быстро не получалось: тут и там на решетчатом полу появились зияющие дыры без дна. Их было сложно увидеть, особенно вдали от фонарей. Так что Хизер приходилось прощупывать каждый свой шаг перед тем, как выставить ногу. Это было даже хорошо - отвлекало от пышного великолепия, которое окружало её и пыталось подмять её разум под себя.
После трех минут ходьбы она наткнулась на сплошной дощатый забор с крохотной дверью. Забор был не к месту и не ко времени, его вообще не должно было здесь быть. За ним могло быть что угодно. Хизер немного приоткрыла скрипящую дверь. Было темно, ничего не различить. Она открыла дверь пошире и всё равно ничего не увидела. Ни искорки огня... хотя нет, далеко-далеко впереди был виден скромный луч фонаря или лампы. Наверное, туда и следовало держать путь.
Нет, стоп. Хизер, уже начавшая переступать через порог, замерла. Впечатление такое, будто это тоже было во сне. Она так же опрометчиво бросилась вперёд, к манящему свету, и... что-то произошло. Какие-то тени в темноте, сильный удар в грудь, и она упала. Да, так и было.
Она только что едва не наступила дважды на одни и те же грабли. Этот сон... раз всё повторяется, то он приснился ей не просто так. Она должна извлечь урок из обрывков воспоминаний и не допускать ошибок. Возможно, это спасёт ей жизнь.
Свет равнодушно горел вдалеке. Преодолеть расстояние за один марш-бросок не представлялось возможным. Хизер осторожно переступила через порог, вся превратившись в один большой локатор. Звук собственного прерывистого дыхания сбивал с толку. Темнота справа. Темнота слева. Тишина везде.
Никого...
Хизер закрыла дверь за собой, слившись с обступающей её темнотой. Она надеялась, что так её видно хуже возможным наблюдателям. Хотя темнота вряд ли будет преградой, если гипотетические недоброжелатели действительно следят за ней. Но всё равно... Меньше шума, меньше движения, меньше света. Здесь никого нет, я лишь дуновение ветра.
Хизер намеревалась идти прямиком к свету, но через несколько шагов столкнулась с низкой, до пояса, балюстрадой, за которым разверзлась пустота (то есть наверняка разверзлась - она не могла видеть, только догадываться). Она тихо обходила балюстраду по периметру, впрочем, держась на приличном расстоянии от края - если она будет жаться к обрыву, то хватит маленького толчка в спину, чтобы она перевалилась через край.
У Хизер было ощущение, что с другой стороны громоздятся маленькие домики, где в былые золотые деньки можно было задешево узнать своё будущее, прикупить фирменных сувенирчиков Тихого Холма, ну и, конечно, сфотографироваться на память с розовыми кроликами. Всё то, на что посетители при входе не обращают внимания, глядя на аттракционы и розыгрыши, зато потом, на выходе, их не оттащить от этих домиков. Хизер почти видела эти беседки, киоски и шатры - со всеми узорами и пёстрыми толпами очередей у входа. Странно, подумала она, ведь я не могу знать, что там, справа от меня, так откуда... Может, видела во сне? Что-то не припомнится...
Свет приближался. Медленно, зато неотвратимо. Яркая стоваттная лампа. Под ней вырисовывалась ещё одна дощатая дверь с торчащим обрывком пеньковой верёвки вместо ручки. Когда Хизер уже готовилась праздновать победу, лучи вдруг померкли в её глазах: их преградила чья-то широкая фигура. Фигура постояла, отчётливо вырисовываясь на фоне жёлтого сияния, и грузно прошествовала мимо. Хизер узнала его. Ей пришлось зажать рот ладонью, чтобы не закричать. Это он!
Продолговатая грушевидная голова. Руки-палицы, болтающиеся у ног. Из них торчат длинные шипы...
Это был он - первый монстр, которого убила Хизер. Думала, что убила. Но он вернулся. Он был жив и, судя по всему, здоров.
На этот раз у неё не было пистолета, который мог её спасти...
Кажется, монстр пока не заметил Хизер. Хотя, кто знает? Он ушёл в темноту, став невидимкой, один Бог знает, где он и что предпринимает. Возможно, как раз в этот момент он наносит ей удар в грудь своей шипастой палицей.
Хизер застыла, не зная, что делать. Сердце бешено колотилось. Затаиться и ждать, пока чудовище не отдалится? Или вобрать воздуха в грудь и сыграть на скорость, прорываться к двери? Варианты были одинаково рискованны. Она начала склоняться в пользу первой версии, когда на её лицо снова пала тень. На этот раз тень пронеслась с быстротой молнии, но Хизер успела увидеть проскочившую прямо под лампой собаку. Милую такую псину, всю пер######нтованную и с разрезанной надвое головой.
Что за... У Хизер упало сердце. У них тут что, собрание какое-то, что ли?
Судя по всему, так и было. Иначе чем объяснить появление на арене ещё одного монстра - того самого, которого Хизер наградила зарядом картечи по дороге в мотель. Пробирающего нервы скрежета не было, но существо, проползшее перед лампой, было вполне узнаваемо. Паучьи лапки и раздвоенное мохнатое туловище. В воображении Хизер паук двигался прямо на неё, чтобы отомстить за былые причинённые ему неудобства. Он её видел, увидел и узнал... Но нет, паук тоже проворно прошмыгнул дальше, не обратив на неё внимания. Они словно куда-то спешили, выстроившись в ряд, как солдаты на поле боя.
Хизер подождала ещё минуту. Больше чудовищ не было. От продолжительной напряжённой обездвиженности у неё начали затекать мышцы рук и ног. Она сделала осторожное шевеление в сторону двери. Было тихо. Монстры ушли.
Пошла!
Хизер подбежала к двери, мысленно гонимая полчищами белесых теней, и трясущимися пальцами старалась ухватиться за верёвку. Торчащий жёсткий обрывок всё время убегал, на даваясь в руки. Казалось бы, такой пустяк, но задача стала для Хизер почти неразрешимой. Она чертыхалась, судорожно сжимала и разжимала ладонь, но верёвка невообразимым образом всё время проскальзывала между пальцами. Когда она почти готова была расплакаться, кончик наконец оказался в ладони. Хизер дёрнула дверь на себя и юркнула внутрь, благодаря судьбу. Закрывая дверь, она не выдержала - оглянулась.
Монстры были там. Их не было отчётливо видно, но массивные туши угадывались в зернистой темноте, разбавленной светом лампы. Они не шли за Хизер, не гнались - просто стояли, загораживая путь назад, и молча смотрели на неё. Это испугало девушку ничуть не меньше, чем если бы чудовища надвигались на неё. Почему они не двигаются? Что с ними? Застыли и безмятежно взирают, как привратники у ворот ада...
Дверь хлопнула перед носом. Хизер опёрлась лбом о его шершавую поверхность и глубоко задышала. Спокойно. Ты ещё жива.
Она посмотрела вперёд. Здесь было так же темно, но Хизер откуда-то знала - монстры её больше не потревожат. По крайней мере, в парке Лейксайд. Впереди безучастно мигала огнями жёлтая вывеска. Единственная, хотя аттракционов в этой части должно было быть немерено. Всевозможные карусели, чёртовы колёса, тиры... Но вывеска светилась только одна, и скошенные буквы гласили: "ГОРНАЯ ПОЕЗДКА". Хизер узнала её. Эту неопрятную вывеску она тоже видела во сне. За ней должна была быть длинная винтовая лестница, поднимающаяся вверх...
Всё было так. Единственное отличие - у подножия лестницы стояла будка, где продавались билеты на аттракцион, но Хизер не думала, что ей сейчас требуется их приобретать. Она поднималась вверх по узкой и очень неудобной лестнице по ступенькам, которые то и дело тревожно поскрипывали под ногами. Вся конструкция выглядела шаткой и ненадёжной. Хизер тешила себя мыслью, что это сделано нарочно - на самом деле лестница надёжна, как скала, и её части прочно сварены друг к другу. А ветхий вид и угрожающие звуки - ещё один способ пощекотать нервы посетителей, вогнать их в холодный пот ещё до того, как они сядут на кресло и поезд тронется с места. Организаторы таких развлечений считали, что чем ближе будет клиент к инфаркту, тем будет веселее. У Хизер был иной взгляд на подобные забавы.
Лестница оказалась необычно высокой - Хизер совершила не меньше семи-восьми оборотов вокруг центральной колонны, прежде чем оказалась на верхней площадке. Справа от неё, рядом с площадкой, пролегала полоса рельсов, висящая на приличной высоте над землёй. Рельсы были довольно широки, и на кончиках шпал, стилизованных под гнилое дерево, горели смутные зелёные огоньки. Наверное, они должны были изображать фосфор, испускаемый старой древесиной. Всё выглядело, как настоящее... Хизер даже на секунду показалось, что это не бутафория и рельсы так же ветхи, какими кажутся.
Аттракцион находился в рабочем состоянии - об этом свидетельствовал работающий где-то впереди звук мотора и подрагивание рельсов под колёсами путешествующего по ним поезда с прицепленным составом. Наверняка поезд был пуст - кому могло взбрести в голову покататься на горках в такое время в таком месте? Наверное, жуткое зрелище - пустой механизм, раз за разом выделывающий холостые круги меж фальшивых горных хребтов (они тоже были очень похожи на настоящие - муниципалитет не поскупился на оборудование парка). Время ночных развлечений, вдруг подумала Хизер, неотрывно глядя на рельсы. Вряд ли она смогла бы объяснить, что означают эти слова.
Она ступает на эту подрагивающую железную конструкцию и чувствует, как сталь немного прогибается под её тяжестью. Отметая ощущение, что шаткая структура под ногами вот-вот развалится, она идёт вперёд, туда, где рельсы понемногу опускаются вниз, к земле, и ни о чём не думает...
Что? Что было потом? Это же был почти конец сна! Хизер помнила короткую белую вспышку, собственный крик, повисший во мгле, потом сон стал разрушаться, и на ум пришло это проклятое имя: Алесса. Оно заставило забыть всё. Позже её разбудил тот приятный парень.
Зачем она туда пошла? Оно, конечно, это только сон, и логики в нём мало по определению, но...
Она не помнила. И опять у неё только один способ узнать всё. Хизер вздохнула. Всё её путешествие напоминало клубок нити, который распутывался понемногу по мере того, как она тянула за ниточку. Одно действие вело к другому, столь же хорошо запланированному неизвестным кукловодом и не оставляющему ей никакого выбора. В который раз. Она ощущала себя крысой, которую заперли в клетке и заставляют пробираться по запутанному лабиринту, ударяя током каждый раз, когда она пытается упрямиться. Заставляя делать нелогичные, ужасные вещи, лишённые смысла. Тяни за клубок, тебе говорят. Тяни!
Узнать на опыте. Испытать на себе.
Как бы случайно не оборвать ту ниточку жизни...
Хизер ждала, пока мимо неё пронесётся поезд, чтобы не рисковать быть раздавленным, сделав три-четыре шага по полотну. Но поезд не приходил. Поезд запаздывал. Состав кружил где-то рядом, но не показывался в глаза. Она слышала стук колёс и пыхтение двигателя. Где-то там...
Нет, даже с оглядкой на кукловода это чистой воды суицид - соваться на рельсы при включённом механизме. Вот если как-нибудь отключить питание, тогда можно было бы осторожно проползти метров тридцать и спрыгнуть там, где рельсы едва не касаются земли. А так...
Так вот же она, будка управления. Хизер только сейчас заметила в конце площадки маленькую будку, внутри которой горел свет. Наверное, оттуда вся эта махина и регулировалась. Чтобы посадить там наблюдающего, который в случае ЧП остановил бы двигатель...
В будке был пульт, похожий на тот, которым открываются двери гаража. Рядом с пультом стоял серебристый кофейник и валялась пачка печенья. Детективный роман в зелёной обложке был раскрыт на половине. Всё выглядело так, словно наблюдатель покинул пост на минуту, отлучившись по делам.
На панели пульта горел зелёный огонёк. Ниже была лампа красного цвета, но она не горела. Хизер немного изучила пульт; разобраться в нехитром устройстве не составило труда. В машинном отделении канализации всё было сложнее на порядок. Этот большой рычаг, должно быть, и регулирует подачу питания. Хизер потянула его вниз. Огни на панели мигнули и поменялись местами: теперь зажёгся красный, а зелёный пропал. Звук мотора, всё ещё воющий за грядой "гор", затих. Аттракцион прекратил работу.
Прежде чем вернуться к рельсам, Хизер задержала взгляд на печеньях. И только сглотнула слюну, осознав, насколько же ей хочется есть. Ещё бы - ведь она не брала в рот ни крошки ещё со вчерашнего вечера. С тех пор прошло двадцать четыре часа. Но голод всё же был не настолько сильным, чтобы она решилась отведать яства парка Лейксайд. У неё было подозрение, что еда, подобранная из этих мест, действует не хуже дозы стрихнина. Вот когда всё закончится, тогда и можно будет поесть. Хизер успела забыть маленькие радости жизни...
Она подошла к кромке площадки, там, где рельсы тянулись параллельно краю. Полотно перестало дрожать, но зелёные призрачные огни по-прежнему горели по краям шпал. Оно и лучше, подумала Хизер. А то в этой темноте и не различишь, где рельсы, а где пустота...
Самым страшным был момент перелезания с платформы на рельсы. Хотя делать головоломные прыжки не было надобности, Хизер всё равно здорово понервничала, ставя ногу на полосу железа, выкрашенную под дерево. Рельсы нехотя прогнулись - точь-в-точь, как во сне, но выдержали. Встать во весь рост Хизер не решилась, боясь потерять равновесие. Отсюда до земли было девять или десять метров. Она опустилась на колени и поползла по железнодорожной полосе, торопливо отталкиваясь руками от шпал. Зелёный огонёк плясал на кончиках её пальцев, когда она сжимала железные рейки.
В голову лезли плохие мысли. Тот сон... Нет, она всё предусмотрела. Аттракцион не работает. Она в безопасности... по крайней мере, что касается того ревущего поезда. А что ещё ей может грозить?
Хизер сместилась с платформы довольно далеко - на десяток метров, когда, наконец, осмелилась поднять глаза с рельсов. Лучше бы она этого не делала. Пейзаж был теперь не просто похож на сон - он был из того сна. Молчаливое нагромождение горных хребтов, краснеющих на свете оставшегося позади фонаря. Искореженные рельсы, выгнутые впереди под невообразимым углом.
Что бы ни произошло... это было здесь. Хизер перестала ползти вперёд и замерла в ожидании чего-то страшного. Руки вцепились в шпалы мёртвой хваткой.
Не останавливайся! Ползи!
Разумом она понимала, что она только играет на руку своему сну, что она должна делать всё не так, как во сне, чтобы с ней не стряслось то же самое, что и тогда, но не могла заставить себя пошевелиться. Она стояла на четвереньках, дрожа всем телом, и с возрастающим ужасом всматривалась в пустоту впереди.
Что это? Какой-то шум? Нет... скорее движение. Полотно задрожало под Хизер. Прежде чем она успела понять, что произошло, где-то совсем близко заревел пробудившийся от сладкого сна мотор. В темноте вспыхнул единственный глаз фары паровоза.
Не может быть! Я отключила его!
Свет приближался. Приближался на умопомрачительной скорости, сметая всё на своём пути. Хизер была уверена, что рельсы, по которым пронёсся состав, несколько секунд висят в оцепенении и потом разваливаются на части. Она вспомнила свой сон. До последней точки.
Паровоз издаёт предупреждающий гудок, словно тот, кто сидит в головной части, нажал на кнопку сигнала, увидев девушку, забравшуюся на полосу. Но не замедляет скорости. Хизер охватывает ужас - она смотрит вниз, но видит там бездонную мазутную чернь. Свет бьёт в глаза, зелёные огни на шпалах меркнут от его сияния. Выхода нет. Хизер кричит, так и не решившись спрыгнуть. Потом паровоз налетает на неё, вдавливает в шпалы кисти рук, потом всё остальное, и без остановки мчится прочь, оставив после себя одно пульсирующее слово: АЛЕССА.
Паровоз и в самом деле издал гудок. Громкий, раскатистый, от которого содрогнулись бутафорские горы. Он не собирался останавливаться. Хизер судорожно посмотрела вниз, но ничего не увидела. Парк развлечений был облачён в костюм, сотканный из ткани цвета ночи. Высота - шесть-семь метров. Если прыгнуть, то в лепёшку...
Передняя фара поезда отчаянно замигала, бросая Хизер то в свет, то в тень.
Что делать? ЧТО ДЕЛАТЬ?!! Я не могу... Хизер подняла голову и посмотрела навстречу бьющему в глаза снопу света.
Мгновением позже в темноте раздался короткий пронзительный крик, оборвавшийся в середине. Состав с пустыми вагонами не замедлил движения - он проехал дальше, чтобы продолжать возить своих невидимых пассажиров по грядам гор и доставлять им незабываемые ощущения.
16
Большие синие чашечки, некогда кружившиеся в замысловатом танце, заставляя ребятишек прихлопывать ладошками в восторженном упоении, сегодня вечером не двигались. Они грустно висели на концах изъеденных временем и бесконечными дождями стальных стержней и смотрели на площадку. Там тоже ничего не было. Только ночной ветер да два человека, встретившиеся в этом странном окружении. Они молча изучали друг друга с противоположных углов площадки и не спешили пойти навстречу друг другу. Один из них - пожилой человек в коричневом плаще - держал в руках оголённый пистолет. Другой - высокая женщина в глухом чёрном одеянии и длинными светлыми волосами до пояса - ничем не была вооружена, но не испытывала никаких неудобств перед человеком в пистолете. Потому что она была вооружена верой. И уверенностью в том, что делает. Ни того, ни другого у человека в плаще не было.
- Я нанял тебя, чтобы ты нашла девушку, - сказала женщина. - Ты это сделал и получил награду. Так что тебе ещё нужно?
- Вы меня обманули, леди, - холодно констатировал детектив Картланд. - А я не люблю, когда меня используют.
На лице Клаудии ничего не изменилось:
- Обманула? В чём я тебя обманула?
- В том, что Хизер у вас похитили, - Картланд подтянул подол плаща. Непонятно почему, но он нервничал перед своей бывшей клиенткой. Даже сейчас, стоя перед ней с заряжённым пистолетом. Её глаза... он никогда не отводил взгляд от собеседника, считая это проявлением слабости и вообще плохим тоном, но разговаривая с Клаудией, это нестерпимо хотелось это сделать.
- Это не обман, - Клаудия покачала головой; кроны деревьев за её спиной колыхались в такт её движению. - Она была нашей. Тот недостойный человек, Гарри Мейсон, выкрал её у нас и прятал у себя все семнадцать лет.
- Возможно, - согласился детектив. - Но она была счастлива с ним. А теперь, благодаря вам, она ещё долго не сможет смеяться.
- Это только потому, что он промыл ей мозги, - глаза Клаудии негодующе блеснули, и чаши на карусели неслышно скрипнули. - Её истинная сущность сейчас спит... но начинает пробуждаться. Внутри этой девушки живёт Бог. Но когда Алесса, мать Божья, пробудится окончательно...
Алесса - это и есть Хизер. Картланд это знал, Клаудия просветила его насчёт этого уже на первой их встрече. Но тогда это казалось рядовым делом, одним из тех "спокойнячков", которые можно быстро завершить и получить причитающийся гонорар. Старому человеку в копилку перед тем, как уйти на окончательный отдых. Теперь всё стало с ног на голову. С тех пор, как Дуглас понял, что с его лёгкой руки произошло что-то непоправимое... и он должен той девушке, Хизер, больше, чем жизнь.
Поэтому Дуглас Картланд, частный детектив, проживающий в солнечной Калифорнии, не жалел о том, что делает. Всю жизнь он не вмешивался в чужие дела. Этого требовала щепетильная профессия. Но когда-то всё нужно было начинать.
- Что тогда? - спросил он эту женщину, которая говорила о Боге.
Клаудия мечтательно полузакрыла глаза:
- Наступит вечный Рай.
- Хм, и что это за Рай? - скептически спросил детектив. Он сам не верил в Рай. Ни в вечный, ни во временный. Потому что прожил на свете достаточно, чтобы понять, что любой рай будет лишь фикцией. Тем же тщательно замаскированным адом.
- Место без боли, - видно было, что женщине сами мысли о грядущем доставляют сладостное наслаждение. - Место, где не будет голода, болезней и старости. Царство без зависти и войн, где все будут жить по воле Божьей.
- "Ни того, ни другого, ничего", - Картланд задумчиво огляделся вокруг. - Идеально вылизано, не находишь? Рай для кастрированных овечек, не больше. Я бы сказал, жить там будет скучновато.
Клаудия исподлобья смотрела на него, и на бескровном лице женщины появилось странное выражение: она сжала губы, словно в приступе обиды и горечи. Но их оттеняла проступающая среди едва заметных морщин жалость. Жалость к человеку, который нелепо размахивал перед ней оружием.
- Мне тебя жаль. Ты так и не понял...
Она начала оборачиваться к двери, ведущей из парка, чтобы уйти, и тогда детектив заметил мелькнувшие под подолом длинного чёрного платья голые пятки. Клаудия ходила разутой в ночном парке по холодному стальному помосту. Это обстоятельство почему-то побеспокоило его больше всего.
Нельзя дать ей уйти. Ты знаешь, что делать.
Картланд поднял руку с пистолетом и нацелил ствол на Клаудию. Она остановилась на полушаге, но не из-за боязни выстрела: казалось, женщина в шоке просто оттого, что этот старик смог поднять на неё оружие.
- Ты собираешься убить меня? - удивлённо спросила она, видя, как детектив щелкает затвором. - Неужели это так легко для тебя?
- Я делал это раньше, - сухо сказал Картланд, стараясь не выдавать дрожь в пальцах.
- Тогда, - услышал он в ответ тихий, почти неслышимый голос, - мне тебя действительно жаль.
Выровняв ствол, он вновь взглянул на женщину. В последний раз перед тем, как совершить задуманное. Увидел её ледяной взгляд и понял, что проиграл. Вчистую. Во взгляде женщины осталось только презрение - презрение к тщедушному созданию, пытающемуся остановить необратимое.
Синие игрушечные чаши опять качнулись на своих стержнях, издав негромкий скрип, сотрясший ржавый воздух. Не дожидаясь, пока отзвуки этого скрипа растворятся в тишине, Дуглас Картланд нажал на курок.
15
Как только Хизер увидела приторно-цветастую вывеску парка развлечений, она поняла: это оно. То самое место, где она была в своём сне. В том кошмаре, после которого всё началось.
Она стояла у решетчатых ворот, больше похожих на тюремные, и вспоминала, казалось бы, уже навсегда забытый сон. Сон, в котором были окровавленные розовые кролики из мягкого плюша, одинокий гудок паровоза и покореженные рельсы. Где была она сама, напуганная, ничего не понимающая и одержимая одной мыслью: идти вперёд, бежать от этого безумия. Кошмар совершил полный круг, чтобы воплотиться в реальность. Хизер видела над собой ту же вывеску с белыми лошадками, которая была во сне.
Парк развлечений Лейксайд. Огни потушены, миниатюрные поезда, кораблики и лошадки спят глубоким летаргическим сном. Ей предстояло в одиночку пробраться через их молчаливое скопление. И по пути восстанавливать в памяти по крупицам свой вчерашний сон... который ничем хорошим не кончался. Хизер не помнила точно, но во сне произошло что-то ужасное.
Оставалось надеяться, что жизнь подкорректирует предначертанное в лучшую сторону. Но надежды было мало.
Хизер открыла ворота. Они давно проржавели и с трудом вращались на шарнирах. Парк тоже был заброшен - мёртв и не дышал, как госпиталь Брукхэвен. Неужели все заведения города умирают такой же медленной смертью?
Она ступила в территорию парка. Пусто, ветрено... но вроде бы безопасно. Если не поддаваться гнетущему влиянию пустых аттракционов. Хизер сделала первый шаг...
И в животе что-то шевельнулось, превратив все внутренности в расплавленную кашицу.
Хизер вскрикнула и упала на колени, согнувшись пополам. Нечто в животе снова пришло в движение, и новая волна боли лишила девушку возможности видеть и слышать, окутав знакомым красным покрывалом. На этот раз в мареве, в котором она находилась, не было видно девушки по имени Алесса. Хизер была одна с разрывающей её болью, по крайней мере, так казалось поначалу. Но потом... когда боль немного поутихла и исчезло ощущение, что через тело пропускают ток высокого напряжения, Хизер почувствовала чьё-то присутствие. Но она не могла его видеть: присутствие было... внутри неё. Внутри. Что-то живое, которое шевелилось в её чреве. Он дышал. Дышал через её горло и видел её глазами. Это продолжалось недолго, максимум три-четыре секунды, но это время было самым ужасным. Хизер потеряла способность даже чувствовать боль, сотрясающую её тело; она словно видела себя со стороны, бесцеремонно вытолкнутая тем, что в неё поселилось. Не Алесса. Не битва разумов, дерущихся за одно тело. На сей раз это имело совсем другую природу.
Это был не человек.
Потом он пропал так же быстро, как появился. Хизер втянуло, как на резиновом шнурке, обратно в содрогаемое катаклизмом тело. Она почти с облегчением ощутила стихающую боль в животе. Боль была неприятна, но она знаменовала её возвращение в собственное тело. К тому же боль быстро исчезала, увлекая за собой красноту.
Когда всё прошло и пол под ногами снова стал твёрдым и надёжным, Хизер решилась поднять голову. И не удивилась, увидев, что всё вокруг снова переменилось. Парк, и до того не блиставший, стал напоминать кладбище непонятных проржавевших механизмов, щерящихся на неё беззубыми ртами. Под подошвой звенела решетка. На стены зданий налетел застарелый слой ржавчины. В воздухе витал тяжёлый запах, напоминающий машинное масло. Вывеска над головой накренилась; надпись было не разобрать. Не говоря уже о рисунке.
Приступ выбросил Хизер на "обратную сторону". Вот теперь пейзаж стал как две капли похожим на тот проклятый сон. Хизер вмиг узнала розовые пушистые тельца, лежащие на скамейках впереди. Это были плюшевые кролики. Отсюда мордашки были не видны, но Хизер знала, что они испачканы кровью.
- О чёрт... - только и смогла вымолвить она. Оглянулась, втайне надеясь покинуть парк Лейксайд тем же путём, по которому пришла, но выход исчез. Забор из острых металлических прутьев тянулся высоко в небо и оканчивался там острыми треугольными пиками.
Путь был один.
Над скамейкой горели фонари, стилизованные под старый добрый девятнадцатый век. Хотя Хизер и обходила кроликов далеко стороной, она всё равно уловила смрадный запах, исходящий из неподвижных тел. Будто они действительно умерли и гниют...
Вдруг Хизер пришла в голову звенящая мысль. Недаром кролики такие большие, в натуральную человеческую величину. Может, в этих костюмах кто-то...
Уж не собираешься ли ты проверить?
Конечно, нет. Поджав губы, Хизер прошествовала мимо скамеек, углубляясь в просторы парка развлечений. Она хотела идти как можно быстрее, чтобы миновать страшное место, но слишком быстро не получалось: тут и там на решетчатом полу появились зияющие дыры без дна. Их было сложно увидеть, особенно вдали от фонарей. Так что Хизер приходилось прощупывать каждый свой шаг перед тем, как выставить ногу. Это было даже хорошо - отвлекало от пышного великолепия, которое окружало её и пыталось подмять её разум под себя.
После трех минут ходьбы она наткнулась на сплошной дощатый забор с крохотной дверью. Забор был не к месту и не ко времени, его вообще не должно было здесь быть. За ним могло быть что угодно. Хизер немного приоткрыла скрипящую дверь. Было темно, ничего не различить. Она открыла дверь пошире и всё равно ничего не увидела. Ни искорки огня... хотя нет, далеко-далеко впереди был виден скромный луч фонаря или лампы. Наверное, туда и следовало держать путь.
Нет, стоп. Хизер, уже начавшая переступать через порог, замерла. Впечатление такое, будто это тоже было во сне. Она так же опрометчиво бросилась вперёд, к манящему свету, и... что-то произошло. Какие-то тени в темноте, сильный удар в грудь, и она упала. Да, так и было.
Она только что едва не наступила дважды на одни и те же грабли. Этот сон... раз всё повторяется, то он приснился ей не просто так. Она должна извлечь урок из обрывков воспоминаний и не допускать ошибок. Возможно, это спасёт ей жизнь.
Свет равнодушно горел вдалеке. Преодолеть расстояние за один марш-бросок не представлялось возможным. Хизер осторожно переступила через порог, вся превратившись в один большой локатор. Звук собственного прерывистого дыхания сбивал с толку. Темнота справа. Темнота слева. Тишина везде.
Никого...
Хизер закрыла дверь за собой, слившись с обступающей её темнотой. Она надеялась, что так её видно хуже возможным наблюдателям. Хотя темнота вряд ли будет преградой, если гипотетические недоброжелатели действительно следят за ней. Но всё равно... Меньше шума, меньше движения, меньше света. Здесь никого нет, я лишь дуновение ветра.
Хизер намеревалась идти прямиком к свету, но через несколько шагов столкнулась с низкой, до пояса, балюстрадой, за которым разверзлась пустота (то есть наверняка разверзлась - она не могла видеть, только догадываться). Она тихо обходила балюстраду по периметру, впрочем, держась на приличном расстоянии от края - если она будет жаться к обрыву, то хватит маленького толчка в спину, чтобы она перевалилась через край.
У Хизер было ощущение, что с другой стороны громоздятся маленькие домики, где в былые золотые деньки можно было задешево узнать своё будущее, прикупить фирменных сувенирчиков Тихого Холма, ну и, конечно, сфотографироваться на память с розовыми кроликами. Всё то, на что посетители при входе не обращают внимания, глядя на аттракционы и розыгрыши, зато потом, на выходе, их не оттащить от этих домиков. Хизер почти видела эти беседки, киоски и шатры - со всеми узорами и пёстрыми толпами очередей у входа. Странно, подумала она, ведь я не могу знать, что там, справа от меня, так откуда... Может, видела во сне? Что-то не припомнится...
Свет приближался. Медленно, зато неотвратимо. Яркая стоваттная лампа. Под ней вырисовывалась ещё одна дощатая дверь с торчащим обрывком пеньковой верёвки вместо ручки. Когда Хизер уже готовилась праздновать победу, лучи вдруг померкли в её глазах: их преградила чья-то широкая фигура. Фигура постояла, отчётливо вырисовываясь на фоне жёлтого сияния, и грузно прошествовала мимо. Хизер узнала его. Ей пришлось зажать рот ладонью, чтобы не закричать. Это он!
Продолговатая грушевидная голова. Руки-палицы, болтающиеся у ног. Из них торчат длинные шипы...
Это был он - первый монстр, которого убила Хизер. Думала, что убила. Но он вернулся. Он был жив и, судя по всему, здоров.
На этот раз у неё не было пистолета, который мог её спасти...
Кажется, монстр пока не заметил Хизер. Хотя, кто знает? Он ушёл в темноту, став невидимкой, один Бог знает, где он и что предпринимает. Возможно, как раз в этот момент он наносит ей удар в грудь своей шипастой палицей.
Хизер застыла, не зная, что делать. Сердце бешено колотилось. Затаиться и ждать, пока чудовище не отдалится? Или вобрать воздуха в грудь и сыграть на скорость, прорываться к двери? Варианты были одинаково рискованны. Она начала склоняться в пользу первой версии, когда на её лицо снова пала тень. На этот раз тень пронеслась с быстротой молнии, но Хизер успела увидеть проскочившую прямо под лампой собаку. Милую такую псину, всю пер######нтованную и с разрезанной надвое головой.
Что за... У Хизер упало сердце. У них тут что, собрание какое-то, что ли?
Судя по всему, так и было. Иначе чем объяснить появление на арене ещё одного монстра - того самого, которого Хизер наградила зарядом картечи по дороге в мотель. Пробирающего нервы скрежета не было, но существо, проползшее перед лампой, было вполне узнаваемо. Паучьи лапки и раздвоенное мохнатое туловище. В воображении Хизер паук двигался прямо на неё, чтобы отомстить за былые причинённые ему неудобства. Он её видел, увидел и узнал... Но нет, паук тоже проворно прошмыгнул дальше, не обратив на неё внимания. Они словно куда-то спешили, выстроившись в ряд, как солдаты на поле боя.
Хизер подождала ещё минуту. Больше чудовищ не было. От продолжительной напряжённой обездвиженности у неё начали затекать мышцы рук и ног. Она сделала осторожное шевеление в сторону двери. Было тихо. Монстры ушли.
Пошла!
Хизер подбежала к двери, мысленно гонимая полчищами белесых теней, и трясущимися пальцами старалась ухватиться за верёвку. Торчащий жёсткий обрывок всё время убегал, на даваясь в руки. Казалось бы, такой пустяк, но задача стала для Хизер почти неразрешимой. Она чертыхалась, судорожно сжимала и разжимала ладонь, но верёвка невообразимым образом всё время проскальзывала между пальцами. Когда она почти готова была расплакаться, кончик наконец оказался в ладони. Хизер дёрнула дверь на себя и юркнула внутрь, благодаря судьбу. Закрывая дверь, она не выдержала - оглянулась.
Монстры были там. Их не было отчётливо видно, но массивные туши угадывались в зернистой темноте, разбавленной светом лампы. Они не шли за Хизер, не гнались - просто стояли, загораживая путь назад, и молча смотрели на неё. Это испугало девушку ничуть не меньше, чем если бы чудовища надвигались на неё. Почему они не двигаются? Что с ними? Застыли и безмятежно взирают, как привратники у ворот ада...
Дверь хлопнула перед носом. Хизер опёрлась лбом о его шершавую поверхность и глубоко задышала. Спокойно. Ты ещё жива.
Она посмотрела вперёд. Здесь было так же темно, но Хизер откуда-то знала - монстры её больше не потревожат. По крайней мере, в парке Лейксайд. Впереди безучастно мигала огнями жёлтая вывеска. Единственная, хотя аттракционов в этой части должно было быть немерено. Всевозможные карусели, чёртовы колёса, тиры... Но вывеска светилась только одна, и скошенные буквы гласили: "ГОРНАЯ ПОЕЗДКА". Хизер узнала её. Эту неопрятную вывеску она тоже видела во сне. За ней должна была быть длинная винтовая лестница, поднимающаяся вверх...
Всё было так. Единственное отличие - у подножия лестницы стояла будка, где продавались билеты на аттракцион, но Хизер не думала, что ей сейчас требуется их приобретать. Она поднималась вверх по узкой и очень неудобной лестнице по ступенькам, которые то и дело тревожно поскрипывали под ногами. Вся конструкция выглядела шаткой и ненадёжной. Хизер тешила себя мыслью, что это сделано нарочно - на самом деле лестница надёжна, как скала, и её части прочно сварены друг к другу. А ветхий вид и угрожающие звуки - ещё один способ пощекотать нервы посетителей, вогнать их в холодный пот ещё до того, как они сядут на кресло и поезд тронется с места. Организаторы таких развлечений считали, что чем ближе будет клиент к инфаркту, тем будет веселее. У Хизер был иной взгляд на подобные забавы.
Лестница оказалась необычно высокой - Хизер совершила не меньше семи-восьми оборотов вокруг центральной колонны, прежде чем оказалась на верхней площадке. Справа от неё, рядом с площадкой, пролегала полоса рельсов, висящая на приличной высоте над землёй. Рельсы были довольно широки, и на кончиках шпал, стилизованных под гнилое дерево, горели смутные зелёные огоньки. Наверное, они должны были изображать фосфор, испускаемый старой древесиной. Всё выглядело, как настоящее... Хизер даже на секунду показалось, что это не бутафория и рельсы так же ветхи, какими кажутся.
Аттракцион находился в рабочем состоянии - об этом свидетельствовал работающий где-то впереди звук мотора и подрагивание рельсов под колёсами путешествующего по ним поезда с прицепленным составом. Наверняка поезд был пуст - кому могло взбрести в голову покататься на горках в такое время в таком месте? Наверное, жуткое зрелище - пустой механизм, раз за разом выделывающий холостые круги меж фальшивых горных хребтов (они тоже были очень похожи на настоящие - муниципалитет не поскупился на оборудование парка). Время ночных развлечений, вдруг подумала Хизер, неотрывно глядя на рельсы. Вряд ли она смогла бы объяснить, что означают эти слова.
Она ступает на эту подрагивающую железную конструкцию и чувствует, как сталь немного прогибается под её тяжестью. Отметая ощущение, что шаткая структура под ногами вот-вот развалится, она идёт вперёд, туда, где рельсы понемногу опускаются вниз, к земле, и ни о чём не думает...
Что? Что было потом? Это же был почти конец сна! Хизер помнила короткую белую вспышку, собственный крик, повисший во мгле, потом сон стал разрушаться, и на ум пришло это проклятое имя: Алесса. Оно заставило забыть всё. Позже её разбудил тот приятный парень.
Зачем она туда пошла? Оно, конечно, это только сон, и логики в нём мало по определению, но...
Она не помнила. И опять у неё только один способ узнать всё. Хизер вздохнула. Всё её путешествие напоминало клубок нити, который распутывался понемногу по мере того, как она тянула за ниточку. Одно действие вело к другому, столь же хорошо запланированному неизвестным кукловодом и не оставляющему ей никакого выбора. В который раз. Она ощущала себя крысой, которую заперли в клетке и заставляют пробираться по запутанному лабиринту, ударяя током каждый раз, когда она пытается упрямиться. Заставляя делать нелогичные, ужасные вещи, лишённые смысла. Тяни за клубок, тебе говорят. Тяни!
Узнать на опыте. Испытать на себе.
Как бы случайно не оборвать ту ниточку жизни...
Хизер ждала, пока мимо неё пронесётся поезд, чтобы не рисковать быть раздавленным, сделав три-четыре шага по полотну. Но поезд не приходил. Поезд запаздывал. Состав кружил где-то рядом, но не показывался в глаза. Она слышала стук колёс и пыхтение двигателя. Где-то там...
Нет, даже с оглядкой на кукловода это чистой воды суицид - соваться на рельсы при включённом механизме. Вот если как-нибудь отключить питание, тогда можно было бы осторожно проползти метров тридцать и спрыгнуть там, где рельсы едва не касаются земли. А так...
Так вот же она, будка управления. Хизер только сейчас заметила в конце площадки маленькую будку, внутри которой горел свет. Наверное, оттуда вся эта махина и регулировалась. Чтобы посадить там наблюдающего, который в случае ЧП остановил бы двигатель...
В будке был пульт, похожий на тот, которым открываются двери гаража. Рядом с пультом стоял серебристый кофейник и валялась пачка печенья. Детективный роман в зелёной обложке был раскрыт на половине. Всё выглядело так, словно наблюдатель покинул пост на минуту, отлучившись по делам.
На панели пульта горел зелёный огонёк. Ниже была лампа красного цвета, но она не горела. Хизер немного изучила пульт; разобраться в нехитром устройстве не составило труда. В машинном отделении канализации всё было сложнее на порядок. Этот большой рычаг, должно быть, и регулирует подачу питания. Хизер потянула его вниз. Огни на панели мигнули и поменялись местами: теперь зажёгся красный, а зелёный пропал. Звук мотора, всё ещё воющий за грядой "гор", затих. Аттракцион прекратил работу.
Прежде чем вернуться к рельсам, Хизер задержала взгляд на печеньях. И только сглотнула слюну, осознав, насколько же ей хочется есть. Ещё бы - ведь она не брала в рот ни крошки ещё со вчерашнего вечера. С тех пор прошло двадцать четыре часа. Но голод всё же был не настолько сильным, чтобы она решилась отведать яства парка Лейксайд. У неё было подозрение, что еда, подобранная из этих мест, действует не хуже дозы стрихнина. Вот когда всё закончится, тогда и можно будет поесть. Хизер успела забыть маленькие радости жизни...
Она подошла к кромке площадки, там, где рельсы тянулись параллельно краю. Полотно перестало дрожать, но зелёные призрачные огни по-прежнему горели по краям шпал. Оно и лучше, подумала Хизер. А то в этой темноте и не различишь, где рельсы, а где пустота...
Самым страшным был момент перелезания с платформы на рельсы. Хотя делать головоломные прыжки не было надобности, Хизер всё равно здорово понервничала, ставя ногу на полосу железа, выкрашенную под дерево. Рельсы нехотя прогнулись - точь-в-точь, как во сне, но выдержали. Встать во весь рост Хизер не решилась, боясь потерять равновесие. Отсюда до земли было девять или десять метров. Она опустилась на колени и поползла по железнодорожной полосе, торопливо отталкиваясь руками от шпал. Зелёный огонёк плясал на кончиках её пальцев, когда она сжимала железные рейки.
В голову лезли плохие мысли. Тот сон... Нет, она всё предусмотрела. Аттракцион не работает. Она в безопасности... по крайней мере, что касается того ревущего поезда. А что ещё ей может грозить?
Хизер сместилась с платформы довольно далеко - на десяток метров, когда, наконец, осмелилась поднять глаза с рельсов. Лучше бы она этого не делала. Пейзаж был теперь не просто похож на сон - он был из того сна. Молчаливое нагромождение горных хребтов, краснеющих на свете оставшегося позади фонаря. Искореженные рельсы, выгнутые впереди под невообразимым углом.
Что бы ни произошло... это было здесь. Хизер перестала ползти вперёд и замерла в ожидании чего-то страшного. Руки вцепились в шпалы мёртвой хваткой.
Не останавливайся! Ползи!
Разумом она понимала, что она только играет на руку своему сну, что она должна делать всё не так, как во сне, чтобы с ней не стряслось то же самое, что и тогда, но не могла заставить себя пошевелиться. Она стояла на четвереньках, дрожа всем телом, и с возрастающим ужасом всматривалась в пустоту впереди.
Что это? Какой-то шум? Нет... скорее движение. Полотно задрожало под Хизер. Прежде чем она успела понять, что произошло, где-то совсем близко заревел пробудившийся от сладкого сна мотор. В темноте вспыхнул единственный глаз фары паровоза.
Не может быть! Я отключила его!
Свет приближался. Приближался на умопомрачительной скорости, сметая всё на своём пути. Хизер была уверена, что рельсы, по которым пронёсся состав, несколько секунд висят в оцепенении и потом разваливаются на части. Она вспомнила свой сон. До последней точки.
Паровоз издаёт предупреждающий гудок, словно тот, кто сидит в головной части, нажал на кнопку сигнала, увидев девушку, забравшуюся на полосу. Но не замедляет скорости. Хизер охватывает ужас - она смотрит вниз, но видит там бездонную мазутную чернь. Свет бьёт в глаза, зелёные огни на шпалах меркнут от его сияния. Выхода нет. Хизер кричит, так и не решившись спрыгнуть. Потом паровоз налетает на неё, вдавливает в шпалы кисти рук, потом всё остальное, и без остановки мчится прочь, оставив после себя одно пульсирующее слово: АЛЕССА.
Паровоз и в самом деле издал гудок. Громкий, раскатистый, от которого содрогнулись бутафорские горы. Он не собирался останавливаться. Хизер судорожно посмотрела вниз, но ничего не увидела. Парк развлечений был облачён в костюм, сотканный из ткани цвета ночи. Высота - шесть-семь метров. Если прыгнуть, то в лепёшку...
Передняя фара поезда отчаянно замигала, бросая Хизер то в свет, то в тень.
Что делать? ЧТО ДЕЛАТЬ?!! Я не могу... Хизер подняла голову и посмотрела навстречу бьющему в глаза снопу света.
Мгновением позже в темноте раздался короткий пронзительный крик, оборвавшийся в середине. Состав с пустыми вагонами не замедлил движения - он проехал дальше, чтобы продолжать возить своих невидимых пассажиров по грядам гор и доставлять им незабываемые ощущения.
16
Большие синие чашечки, некогда кружившиеся в замысловатом танце, заставляя ребятишек прихлопывать ладошками в восторженном упоении, сегодня вечером не двигались. Они грустно висели на концах изъеденных временем и бесконечными дождями стальных стержней и смотрели на площадку. Там тоже ничего не было. Только ночной ветер да два человека, встретившиеся в этом странном окружении. Они молча изучали друг друга с противоположных углов площадки и не спешили пойти навстречу друг другу. Один из них - пожилой человек в коричневом плаще - держал в руках оголённый пистолет. Другой - высокая женщина в глухом чёрном одеянии и длинными светлыми волосами до пояса - ничем не была вооружена, но не испытывала никаких неудобств перед человеком в пистолете. Потому что она была вооружена верой. И уверенностью в том, что делает. Ни того, ни другого у человека в плаще не было.
- Я нанял тебя, чтобы ты нашла девушку, - сказала женщина. - Ты это сделал и получил награду. Так что тебе ещё нужно?
- Вы меня обманули, леди, - холодно констатировал детектив Картланд. - А я не люблю, когда меня используют.
На лице Клаудии ничего не изменилось:
- Обманула? В чём я тебя обманула?
- В том, что Хизер у вас похитили, - Картланд подтянул подол плаща. Непонятно почему, но он нервничал перед своей бывшей клиенткой. Даже сейчас, стоя перед ней с заряжённым пистолетом. Её глаза... он никогда не отводил взгляд от собеседника, считая это проявлением слабости и вообще плохим тоном, но разговаривая с Клаудией, это нестерпимо хотелось это сделать.
- Это не обман, - Клаудия покачала головой; кроны деревьев за её спиной колыхались в такт её движению. - Она была нашей. Тот недостойный человек, Гарри Мейсон, выкрал её у нас и прятал у себя все семнадцать лет.
- Возможно, - согласился детектив. - Но она была счастлива с ним. А теперь, благодаря вам, она ещё долго не сможет смеяться.
- Это только потому, что он промыл ей мозги, - глаза Клаудии негодующе блеснули, и чаши на карусели неслышно скрипнули. - Её истинная сущность сейчас спит... но начинает пробуждаться. Внутри этой девушки живёт Бог. Но когда Алесса, мать Божья, пробудится окончательно...
Алесса - это и есть Хизер. Картланд это знал, Клаудия просветила его насчёт этого уже на первой их встрече. Но тогда это казалось рядовым делом, одним из тех "спокойнячков", которые можно быстро завершить и получить причитающийся гонорар. Старому человеку в копилку перед тем, как уйти на окончательный отдых. Теперь всё стало с ног на голову. С тех пор, как Дуглас понял, что с его лёгкой руки произошло что-то непоправимое... и он должен той девушке, Хизер, больше, чем жизнь.
Поэтому Дуглас Картланд, частный детектив, проживающий в солнечной Калифорнии, не жалел о том, что делает. Всю жизнь он не вмешивался в чужие дела. Этого требовала щепетильная профессия. Но когда-то всё нужно было начинать.
- Что тогда? - спросил он эту женщину, которая говорила о Боге.
Клаудия мечтательно полузакрыла глаза:
- Наступит вечный Рай.
- Хм, и что это за Рай? - скептически спросил детектив. Он сам не верил в Рай. Ни в вечный, ни во временный. Потому что прожил на свете достаточно, чтобы понять, что любой рай будет лишь фикцией. Тем же тщательно замаскированным адом.
- Место без боли, - видно было, что женщине сами мысли о грядущем доставляют сладостное наслаждение. - Место, где не будет голода, болезней и старости. Царство без зависти и войн, где все будут жить по воле Божьей.
- "Ни того, ни другого, ничего", - Картланд задумчиво огляделся вокруг. - Идеально вылизано, не находишь? Рай для кастрированных овечек, не больше. Я бы сказал, жить там будет скучновато.
Клаудия исподлобья смотрела на него, и на бескровном лице женщины появилось странное выражение: она сжала губы, словно в приступе обиды и горечи. Но их оттеняла проступающая среди едва заметных морщин жалость. Жалость к человеку, который нелепо размахивал перед ней оружием.
- Мне тебя жаль. Ты так и не понял...
Она начала оборачиваться к двери, ведущей из парка, чтобы уйти, и тогда детектив заметил мелькнувшие под подолом длинного чёрного платья голые пятки. Клаудия ходила разутой в ночном парке по холодному стальному помосту. Это обстоятельство почему-то побеспокоило его больше всего.
Нельзя дать ей уйти. Ты знаешь, что делать.
Картланд поднял руку с пистолетом и нацелил ствол на Клаудию. Она остановилась на полушаге, но не из-за боязни выстрела: казалось, женщина в шоке просто оттого, что этот старик смог поднять на неё оружие.
- Ты собираешься убить меня? - удивлённо спросила она, видя, как детектив щелкает затвором. - Неужели это так легко для тебя?
- Я делал это раньше, - сухо сказал Картланд, стараясь не выдавать дрожь в пальцах.
- Тогда, - услышал он в ответ тихий, почти неслышимый голос, - мне тебя действительно жаль.
Выровняв ствол, он вновь взглянул на женщину. В последний раз перед тем, как совершить задуманное. Увидел её ледяной взгляд и понял, что проиграл. Вчистую. Во взгляде женщины осталось только презрение - презрение к тщедушному созданию, пытающемуся остановить необратимое.
Синие игрушечные чаши опять качнулись на своих стержнях, издав негромкий скрип, сотрясший ржавый воздух. Не дожидаясь, пока отзвуки этого скрипа растворятся в тишине, Дуглас Картланд нажал на курок.
#104
Георгий Старков
-
- Заглянувший в кошмар™
-
- 1 706 Сообщений:
Внезапно живой :)
Опубликовано 20 Февраль 2006 - 18:19
17
Когда поезд приблизился настолько, что лучи его фар вдавливались в лицо, как горячая резиновая маска, а жар от колёс, трущихся о рельсы, начал обжигать кожу рук, Хизер ясно поняла: это судьба. От которой, как известно, не увильнёшь. Сопротивление бесполезно. Кошмар в торговом центре описывал последние секунды её короткой неудавшейся жизни. С этими мыслями она перекувыркнулась в левую сторону и упала, раскинув руки, в плотную мглу. Летела, чувствуя себя вольной птицей, ровно настолько, чтобы успеть перебрать в уме все лучшие моменты жизни (пикники, что они с папой устраивали на весенних лужайках, коробка с отцовским подарком на верхнем ящике шкафа, шоколадные мороженые, которые она любила, несмотря на то, что они влияли на фигуру не лучшим образом, и прозрачные кубики льда, которые она вкладывала в вечно ломающийся холодильник), потом был сухой и болезненный удар в грудь, прервавший эту невероятно красочную киноленту. Вжжик! - плёнка оторвалась от кинопроектора и смоталась в тугой рулон, оставшись где-то позади. Хизер потеряла сознание.
Придя в себя, она не поверила, что жива. Конечно, мертва, как же может быть иначе? Она кулем свалилась Бог знает с какого метра над поверхностью земли, абсолютно не подготовленная, так какой тут может быть вопрос? Но боль в очередной раз свидетельствовала об её возвращении в мир живых. Вокруг было темно - хоть глаз выколи, и Хизер представила, что окружена вихрем ночных бабочек, описывающих неровные круги вокруг её особы. Но эта фантазия ничем не помогла ответить на вопрос, где она оказалась и - главное - с какой милости здесь, а не на небесах?
Не вставая, она нащупала рукой поверхность, на которой лежит. Нечто гладкое и шероховатое и чуть мягкое. Это "чуть мягкое", должно быть, её спасло - без него Хизер пришлось бы долго собирать свои косточки. Не железная решётка пола, это однозначно. Но тогда...
Крыша. Ну да, верно - это крыша одной из тех будок и киосков, предназначенных для выуживания денег из карманов посетителей. Хизер переместилась чуть вправо, почувствовав острую боль в области ушибленной грудины, и выглянула за край. Её предположения оказались верны - она и в самом деле лежала на будке для продажи билетов в очередной оплот праздного развлечения. Прямоугольник восемь на пять футов, а она попала точно по центру, как ядро, пущенное рукой опытного пушкаря. Это было удачное падение. Подозрительно удачное, подумала Хизер. Она никогда не выигрывала в лотереях больше пяти долларов, но... сколько таких невероятно удачливых случаев у неё было за последние часы? А сколько у неё было возможностей отойти в лучший мир? Каковы шансы?
После мучительных пяти минут Хизер нашла в себе силы и уверенность, чтобы спрыгнуть вниз. Расстояние до земли было небольшое, но она всё-таки приглушённо вскрикнула, когда ноги выразили своё недовольство сим акробатическим трюком. Ещё побаливала грудь (должно быть, там уже всё в синяках), особенно в том месте, где находился вдавленный в кожу серебряный кулон, но боль не зверствовала с такой силой. Осмотревшись, Хизер заметила, что рана на запястье опять раскрылась и из него лениво сочится кровь. М-да, так и истечь кровью недолго. Она с силой придавила вену и держала, пока кровь не перестала идти.
На боковой стороне будки была нарисована зелёная рука, указывающая вперёд. Хизер посмотрела в ту сторону и увидела знакомую дощатую дверь. Впрочем, нет, это была другая дверь. Вела в очередной аттракцион. Хизер задрала голову, увидела полосу рельсов над собой и немного поразмыслила. Она вошла в парк с северо-запада, шла в основном на запад... а теперь, если верить расположению рельсов, то зелёная рука указывает на юг - другой конец парка. Как раз то, что ей нужно. Скорее бы уже уйти из этого места.
Надеюсь, с усмешкой подумала Хизер, хоть там не нужно будет никуда забираться.
Рядом с дверью висела табличка с остроконечными готическими буквами. Хизер прочитала на свете фонаря, декорированного под оплывшую свечу:
Дом ужасов Борли
Редкий парк развлечений обходился без подобного аттракциона. В сущности, дома ужасов были такими же обязательными элементами уважающего себя парка, как, скажем, карусели или комнаты смеха. Хизер в детстве бывала в нескольких таких заведениях; они на неё особого впечатления не произвели. Возможно, потому, что она тогда уже знала весь механизм тщательно подготовленного "ужаса" - ряженые актёры и примитивные скрипучие механизмы, выкрашенные под "страшные" вещи (обычно они любили делать таких зелёненьких скелетов с торчащими изо рта зубами - скорее забавных, чем внушающих страх). Так или иначе, Хизер в этих домах не было страшно ни капельки. Даже скучно.
Но теперь ей стало не по себе. Парк развлечений Лейксайд был не рядовым магазинчиком развлечений. Чёрт побери, ведь это Тихий Холм, какой тут "рядовой"! И Хизер хорошо понимала, что не стоит в этом жутком месте соваться в дом ужасов. Но из тесной площадки, куда она попала, другого выхода не было. Впрочем, выход всегда есть - можно было пойти не по дороге, а протискиваться сквозь плотно посаженные колючие кусты, украшающие парк, раздирая коду и последние остатки одежды. И ещё остаётся вопрос, куда попадёшь после этого увлекательного путешествия. В-общем, Хизер сделала вывод, что дело того не стоит. В конце концов, весь парк олицетворяет оживший кошмар, и в этом аттракционе не лучше и не хуже, чем в любой другой его точке. Потом, ведь ей совсем необязательно заходить в сам особняк. Никто не мешает ей схитрить - обойти здание и направиться прямиком к заднему дворику. Там-то выход наверняка есть.
Хизер отворила дверь забора, которая поддалась удивительно легко, будто шарниры были намазаны маслом. Прямо за дверью начиналась узкая, посыпанная гравием дорожка, которая извивалась ужом посреди низкой остроконечной ограды. Кладбище... Стилизация, но мастерски выполненная. Ряды могильных камней, некоторые из которых до половины утопают в земле. Хизер даже начала было чувствовать запах могильной земли, витающий над ними, но отмела это ощущение как несуразное. Какой тут запах? Это же бутафория. Вот - в пяти шагах высится нарядный обелиск, рекламирующий аттракцион. Из нарисованного домика с чёрными окнами-дверями струится зелёный огонь, и костлявые руки вылезают из дымохода, возводя пальцы к небу.
Но Хизер всё равно ступала очень осторожно, почти на цыпочках, словно боясь разбудить мёртвых. Она аккуратно повторила все изгибы дорожки, чтобы добраться до самого особняка и убедиться - обходного пути нет. Фасад здания был втиснут в высокий забор без единой щели. Сам дом поражал воображение - это ж сколько надо вложить средств, чтобы построить его таким красивым? Конечно, о вторых этажах и часовых башнях речь не шла, но... Остроконечная крыша в стиле средневековой готики. Каменная кладка - настоящая каменная кладка, а не кирпичная. Окна с изящными дубовыми ставнями. Ни один из "домов ужасов", виденных Хизер ранее, и в подмётки не годился этому красавцу. Если бы ей показали одно только здание и сказали, что в нём в самом деле обитают духи, она бы безоговорочно поверила (при том, что обычно не принимала всерьёз такие байки). Место казалось просто созданным для эфемерных силуэтов, бесшумно скользящих по мрачным коридорам.
Да, обходного пути не было, и Хизер решила в очередной раз поиграть с судьбой. Тем более что внутри дома приветственно горел свет: аттракцион работал. Не возвращаться же назад.
- Я люблю дома ужасов, - заявила она вслух. Конечно, это не было правдой. Просто так увереннее, если внушаешь себе, что действительно любишь. С этими словами она прошла в прихожую, открыв лёгкую и бесшумную дверь. Как только дверь закрылась за ней, квадратное помещение заполнил весёлый бодрый голос, от которого она чуть не закричала:
- Ну что же, добро пожаловать в Дом ужасов Борли! Вы сами это выбрали... Уверены, то не боитесь?
Уф... Это ведущий. Успокоившись, Хизер огляделась, но нигде не заметила микрофона. Наверное, он был спрятан за обоями. В самой прихожей ничего ужасающего не было: довольно милая, выкрашенная в светлых тонах комнатка с двумя дверями, расположенными диаметрально противоположно. Под потолком горела люстра - не очень мощная, но и не слабая. Почти домашний интерьер... Хизер вспомнила про свой дом, и в груди прошла волна ноющей боли. А голос из ниоткуда продолжал вещать:
- Вы не представляете, как мы рады вашему приходу! Нас так давно никто не посещал... Заходите и осмотритесь - мы с нетерпением ждём.
Голос, похоже, был записан на магнитную ленту; временами он трещал и терял чёткость. Что, впрочем, не оттеняло издевательски жизнерадостного тона человека.
Что ж, пока всё хорошо. Хизер сделала то, о чём её попросили, и оказалась в следующей комнате. Когда она отпустила дверь, за спиной тихо щелкнул запираемый замок. Она вздрогнула. Зачем это? Ах да, опять нагнетают...
Это комната уже не была столь мирной. У окна стоял длинный обеденный стол с полной сервировкой - белые накрахмаленные тарелки, серебряные приборы и красивые бронзовые подсвечники. Но за столом никто не сидел. Стулья, скучившиеся у стола, были повалены на пол, у некоторых порвалась обивка, обнажив солому внутри. По тарелкам и чашкам старательно накропили красную жидкость, напоминающую разбрызганную кровь. "Кровь" была и на стенах - там, где висели фамильные портреты, лица всех членов семьи были заляпаны им так, что ничего не было видно. Кровавый след тянулся от стола к противоположной стене (кто-то ползал?) и превращался в большую красную лужу под неровной, корявой надписью на обоях: "НА ПОМОЩ". Последняя буква была не дописана - писавший явно не дождался желаемой помощи...
- Помогите! - закричал кто-то над головой Хизер, заставив её съёжиться. - На помощь! Кто-нибудь...
- Слышите эти голоса? - вкрадчиво пер######л вопли знакомый голос ведущего. - Они неспроста. Четыре человека, все члены семьи были изрублены на кусочки здесь, в этой самой комнате главой семейства.
Они просто запугивают. Хизер выпрямила спину. Кровь, ну конечно... просто томатный сок. Уж она-то теперь может отличить, где настоящая кровь, а где нет. И это "НА ПОМОЩ" на стене смотрится банально. Не страшно...
Хотя она должна была признать, что сделано всё весьма грамотно. Такого она видела в прежних "домах".
Крики сменились всхлипами и приглушёнными рыданиями. Очень натуральными - у Хизер аж сжалось сердце. Потом, когда плачущий перешёл на крик ужаса, она поняла, что это ребёнок. Кажется, совсем малолетний...
- Детский плач, - сочувственно проговорил ведущий. - Ужасно... Убийцу поймали, он и не пытался скрыться. И знаете, что он сказал, когда его спросили: "Зачем вы это сделали"? Знаете?
- Наверное, что-то вроде: "Я должен был", они всегда так говорят в фильмах, - равнодушно сказала Хизер, дёргая дверь, ведущую в следующую комнату. Кровавая надпись "НА ПОМОЩ" блестела совсем рядом, от него исходил тошнотворный солоноватый запах. Ручка не поворачивалась - эта дверь тоже была заперта. Хизер прошиб холодный пот.
- "Потому, что я должен был", - торжественно объявил голос, но Хизер неспособна была радоваться своей догадливости. Опять ловушка? Почему здесь всё закрыто?!
- Ну ладно, я вру, - миролюбиво признался ведущий. - Нагоняю пургу, вот что. Я просто хотел вас напугать, но вы держитесь молодцом. Хотя, для честности скажу, один человек всё-таки здесь умер... Повесился.
За большим окном, которая занимала почти всю стену, вспыхнула синяя молния, озарив покачивающийся за стеклом силуэт. Человек мерно качался под веткой дерева, и толстая верёвка тянулась от его шеи вверх к стволу. Прогрохотал гром, сквозь его какофонию Хизер расслышала щелчок замка. Дверь открылась, и она в очередной раз вздохнула с облегчением. Кажется, идея в том, что пока не услышишь всю историю, не уйдёшь из комнаты. Разумно. Хизер с неохотой признала, что на этот раз они смогли-таки пустить мороз по спине.
Искусственная вспышка угасла, и "повешенный" за окном исчез во тьме. Зато остались тарелки и подсвечники и кровь на них. Хизер всё ещё не оправилась от предыдущего страха, и, наверное, поэтому вдруг подумала: А вдруг это правда? Нет, насчёт четырёх убитых бред полный, но сказ о повешенном чем-то задел её. Чем-то таким...
Будто она где-то уже слышала эту историю...
Хм, скептически высказался мистер Здравый Смысл, вроде бы ведущий сказал, что пошутил. Если ты такая наивная, что готова принять россказни этого шута за чистую монету, может, тебя убедит хоть чистосердечное признание?
Наивная, согласилась Хизер, открывая дверь в следующую комнату. Какая же я всё-таки наивная...
Помещение напоминало библиотеку. Все четыре стены облегали высокие стеллажи, забитые книгами. Похоже, к ним давно никто не прикасался - обложки помутнели и покрылись шалью паутины. Впрочем, присмотревшись, Хизер увидела, что большинство книг сделаны из папье-маше и искусно раскрашены под цвет пыли. То же касалось и паутины. Здесь всё было бутафорским.
У одного из стеллажей что-то негромко, но очень зловеще скрипнуло. Хизер тотчас обратила взор туда и увидела кресло-качалку, которое стояло, обращённое к ней спиной. Оно мерно качалось, издавая скрип, и на ней кто-то сидел. Хизер видела на макушке человека лысину, обрамлённую клоком седых волос. Прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, что это просто кукла. Манекен. Он продолжал качаться на своём кресле, и Хизер пошла дальше, почему-то не отрывая от него глаза. Хотя она и уверяла себя, что столь банальной вещью, как кукла на кресле, её не напугать, ей всё равно казалось, что стоит отвести взгляд, как это бездушное пластмассовое тело шевельнётся и оторвёт руки от подлокотников.
Воздух в библиотеке был затхлый до першения в груди. Хизер потянула за ручку ближайшей двери, но она не открылась. Значит, вторая дверь... Дверь находилась в глубине библиотеки. Проход, разумеется, предусмотрительно проходил на расстояние вытянутой руки от куклы.
Сгорбленная старческая фигура на кресле совершала однообразные движения. Вперёд-назад, вперёд-назад... Равнодушно и умиротворённо, будто пытаясь обмануть девушку. Сейчас, когда она попадёт в поле его досягаемости, он схватит её за руку и разразится каркающим смехом...
Хизер смотрела только на синий пластмассовый затылок и ни на что другое, готовая в любой момент отскочить в сторону. Дверь приближалась очень медленно, а манекен был уже рядом. Вот, сейчас она сделает шаг и увидит его лицо. Хизер была уверена, что глаза будут широко открыты и вытаращены на неё.
БУМ!
С потолка свалилось что-то тяжёлое и больно ударило крадущуюся Хизер по позвонкам спины. Она ожидала подвоха, но только не с этой стороны. Поэтому не смогла ничего сделать в свою защиту, кроме как зайтись в визгливом крике пойманной в сети добычи и пасть на пол. Напавший не спешил повторять атаку. Хизер судорожно отползла назад на несколько шагов и оглянулась. Над ней у правой руки чёртовой куклы вверх тормашками висело мёртвое тело. Ну или что-то похожее. Тело было всё в крови; даже сейчас густые красные капли срывались с кончиков волос.
Тьфу ты, сплюнула Хизер, поднимаясь на ноги. Леденящий страх подействовал подобно флюсу - после вспышки ужаса и последующего облегчения комната уже не казалась настолько страшной. Даже этот мертвец, который выглядел ну совсем как настоящий.
- Это Дэнни, - поведал ведущий из-за своих застенок. - Не очень общительный молодой человек, хотя, как видите, весьма дружелюбный. Он так ждал встречи с вами... Раньше Дэнни жил в Новом Орлеане, но решил влиться в нашу скромную компанию после неудачи.
Сам Дэнни никак не отреагировал, когда его представили гостье. Продолжал висеть неразделанной тушей в бойне, и небогатое освещение комнаты бросало на его лицо жуткие сероватые тени. Хизер присмотрелась к нему внимательнее. Странно... Разве куклу можно так сделать? У него были все признаки настоящего человека... мёртвого. Даже запах крови, которую Хизер после визита "обратной стороны" госпиталя Брухэвен не спутала бы ни с чем. Часть дурацкого аттракциона? Или...
Она могла развеять сомнения, просто прикоснувшись к телу. Но не стала. За спиной щелкнул открываемый замок первой двери, и она быстро зашагала к нему, от души радуясь, что ей не пришлось пробивать дорогу ко второй двери через терновники кукол и трупов.
Следующая комната приготовила для неё весьма странный интерьер, не вписывающийся в гармонию дома девятнадцатого столетия. Коридор проходил между камерами, забранными решёткой. За прутьями были видны одноместные жёсткие нары, унитазы, на полу лежали рваные клочья газет и ещё Бог знает что. Хизер сделала шаг, и под ногами протестующе скрипнула половица.
- Особняк очень стар, - предупредил ведущий. - Смотрите под ноги, когда ступаете. Иногда пол проваливается, а там... пустота. Не хотелось бы, чтобы это случилось с вами.
Пол хрустел вполне натурально, и Хизер очень хотела внять совету ведущего и не ходить по этому коридору. Но было одно "но" - другого прохода попросту не существовало. Оставалось уповать на извращённую фантазию тех, кто создал этот дом, и вышагивать вперёд, стараясь ставить ноги как можно дальше друг от друга. Но половицы с каждым разом скрипели всё громче, и, казалось, нервно пружинили под ногами. Сама не замечая, Хизер цеплялась на каждом шагу за решётки. Когда она дошла до середины коридора, верхний потолок вдруг сорвался и с жужжанием полетел всей многотонной громадиной на голову Хизер. Она успела увидеть широкую чёрную тень, мелькнувшую над ней, острые кончики пик, которыми был усыпан потолок, и с криком пригнуться вниз, понимая, что если это её не спасёт. Но, слава Богу, потолок прекратил падение футах в восьми над уровнем пола. Наточенные серебристые кончики застыли, силясь дотянуться до головы девушки. Здание дрогнуло от мощного удара.
Ведущий казался искренне раздосадованным:
- Я же говорил, это место просто разваливается. Механизм сломан... Если бы он был исправен, уверяю вас, потолок бы не остановился.
Хизер уже взяла в толк, что это очередной розыгрыш, но не стала делать вид, что ей не страшно. Пропади всё пропадом, ей было страшно, страшно до слёз, до тошноты, плевать на гордость и смелость, она мечтала только о том, чтобы целой и невредимой выбраться из стен этого проклятого особняка. И была неимоверно рада увидеть зелёную табличку с надписью "ВЫХОД" над конце коридора. Давно пора. Она бегом подбежала к двери и схватилась за ручку. Заперто.
- Не так быстро, - лукаво рассмеялся ведущий. Если бы он был рядом с ней, Хизер не раздумывая вцепилась бы ему в глотку. - Там выход. Ну что же, мы показали всё, что могли. Надеемся, старались что не зря и прогулка вам понравилась. Приходите ещё. Или, если хотите...
- Да, да, да! - прокричала Хизер, задрав голову к потолку. - Я вернусь, всё, что угодно, только открой эту чёртову дверь!
Она почувствовала, что коридор темнеет и как она сходит с ума. Камеры вытянулись в длину и поплыли. Ведущий продолжал как ни в чём не бывало:
- Или, если хотите, мы сами можем наведаться к вам...
Освободительный щелчок в замочной скважине. Хизер распахнула дверь, приложившись плечом. Прощайте.
- Что...
Ничего не понимая, она посмотрела на длинный светлый коридор с теми же обоями, которые были в прихожей. Где выход?
- Здесь должен был быть выход, - мрачно сказал ведущий. Хизер снова вскрикнула: ей показалось, что голос раздался прямо за её спиной. Монотонность и приглушённость голоса, свойственная записи, пропала, и речь ведущего теперь звучала не хуже, чем её собственный голос. И тон тоже изменился: от былого напущенного веселья и беззаботности не осталось и следа. Ведущий цедил слова по одному, так, будто придерживал рвущуюся наружу злобу:
- Но, кажется, никто не хочет, чтобы вы уходили. Вы всем нравитесь, Хизер, вы такая милая. Оставайтесь. Они хотят, чтобы вы остались с ними навсегда. Соглашайтесь, ведь смерть гораздо легче жизни...
Её обуял животный ужас, когда она услышала собственное имя. Как она только не понимала... Думала, что всё розыгрыш, бутафория. Как бы не так. Сзади раздалось шипение, будто плавится железо. Хизер обернулась как ужаленная. Через тонкую щель под дверью в коридор начало сочиться кроваво-красное сияние. На том месте, где сияние коснулось жёлтого линолеума, показался дымок. Запахло горелым.
Это был НЕ розыгрыш. Хизер сорвалась с места и стремглав бросилась вперёд по коридору. Жилетка на спине опять моментально промокла от пота, но на этот раз это было не только от волнения: сзади девушку настигал невыносимый, обжигающий жар, давящий в спину и несущий её вперёд. Не поскользнуться, повторяла про себя Хизер, только не упасть. Она была уверена - секундное промедление, и эта красная волна настигнет её, вомнёт в себя. Она не представляла, что с ней будет тогда... возможно, её обугленные кости остались бы лежать в коридоре дома ужасов Борли. Может, не осталось бы даже костей - только невидимый прах, впитавшийся в воздух. И вездесущий ведущий в следующий раз, когда в эти стены забредёт посетитель, радостно рассказывал бы ему: "По этому коридору раньше шла девушка по имени Хизер. Она родом из здешних мест, и присоединилась к нам после того, как умер её отец. Сначала хотела от нас убежать... потом передумала".
Хизер проигрывала. Коридор начал извиваться между стен, как змея, запертая в тесной коробке. Хизер натыкалась то на левый поворот, то на правый, и при этом катастрофически теряла скорость. Сияние настигало её. Она уже видела боковым зрением его отблески на стенах, и то, как быстро чернеют обои при приближении красного света. У неё начало сбиваться дыхание. Ноги всё чаще подкашивались, отказываясь двигаться дальше. А чёртов коридор тем временем выделывал и вовсе невозможные кульбиты, сворачиваяь в узлы. Казалось, он тоже играл против неё, намеренно запутывая. Хизер мельком заметила, что на стенах местами под обоями краснеет каменная стена, словно рёбра под содранной кожей. Тут и там стены коридора были захвачены разросшимся плющом, который в жаре вспыхивал жёлтым огнём, как спичка. Хизер бежала. Лампы попадались реже и реже, и в конце концов единственным источником света в коридоре со странно изогнутыми наружу стенами стало догоняющее её сияние. Она бежала, бежала всё медленнее, и после очередного крутого поворота увидела впереди дубовую дверь выхода с узорами в чопорном тюдоровском стиле. С невразумительным криком девушка навалилась на дверь, вытолкнула её наружу и увидела темноту, разбавленную тусклыми огнями аукционов. Это был южный двор парка. Не оглядываясь, Хизер захлопнула дверь спиной и зажмурилась, ожидая удара огня. Но этого не случилось. Она выпуталась в очередной раз; благополучно вышла из дома ужасов Борли, пройдя через все аттракционы.
- Господи, - выдохнула она, оседая на землю. Носки сапожек были оплавлены, а спина мучительно жгла; кажется, на ней образовалось изрядное количество волдырей. Хизер машинально провела рукой по затылку и с недоумением увидела на пальцах частицы пепла. Кончики волос были опалены. Излишне приветливые обитатели особняка таки оставили на ней свою метку.
Ну вот, обречённо подумала она. Всё хуже и хуже. Парк Лейксайд невзлюбил Хизер с первых секунд её пребывания на территории, и теперь, после стольких злоключений, это чувство было взаимно. И она, когда перевела дух и поднялась, с радостью увидела, что в этой части парка несравненно меньше всяких хитроумных развлекательных приспособлений. Выход был близко. Кажется, это был двор каруселей, судя по разбросанным тут и там поломанным конструкциям, насаженным на стержни.
Увидев калитку в южной части площадки, Хизер направилась туда. За решетчатой загородкой виднелись застывшие на разном расстоянии от земли синие чаши, некоторые из которых швырнуло о землю неведомой силой.
18
Дуглас был там. Сидел на земле, склонив голову и бессильно опёршись спиной о перегородку карусели. Одинокий. Окровавленный. Холодный...
- Дуглас! - в ужасе вскричала Хизер и подбежала к нему. К её безмерной радости, детектив открыл глаза, услышав своё имя, и устало посмотрел на неё. Он был жив.
- Ты опоздала, - сказал он.
Опоздала на что? Опустив взгляд, Хизер увидела, что кровь проистекает из-под брюк Дугласа. Кровотечение остановилось, но вся земля в пределах полуметра была смочена запёкшейся кровью. Господи...
- Тебя ранили?
- Правая нога не слушается, - ответил Дуглас. Попробовал в доказательство своих слов шевельнуть ногой, но болезненно поморщился и прекратил напрасные усилия. - Кажется, сломана.
- Не пытайся встать, - сказала Хизер и начала торопливо вспоминать, где в этих местах может быть телефон. Наверное, в будке, где продают билеты, или в одном из магазинчиков. - Я сейчас вызову скорую.
Она уже хотела на всех парах побежать обратно, когда детектив остановил её:
- Погоди. Не думаю, что скорая приедет.
Господи, о чём я думаю? Хизер совсем забыла, где находится. Да уж... Эх, Дуглас, Дуглас, ну что с тобой делать?
Она повернулась к Дугласу и стала внимательно смотреть на его лицо. Детективу стало неуютно под её осуждающим взором, и он неуклюже пролепетал:
- Не волнуйся, мне это не впервой. Я привык...
- Ты... ты старый дурак! - тихо взорвалась Хизер. - Так глупо пораниться...
Она чувствовала себя чудовищем, накрикивая на человека, который много старше её самой и к тому же серьёзно ранен, но не могла сделать иначе. Привык он, видите ли. А о ней он думал? Если бы его убили здесь из-за неё... как она смогла бы жить дальше с таким грузом?
- Прости, - промолвил Дуглас. - Я хотел...
- Зачем ты это делаешь? - в сердцах спросила Хизер. - Зачем ты рискуешь собой ради меня? Ну скажи мне, почему ты притащился сюда? Что мне делать, если ты умрёшь?
Дуглас решительно выпрямил спину, на мгновение став тем самым непробиваемым детективом Картландом, с которым она разговаривала в торговом центре:
- Лучше подумаем о том, что нам делать, если этот Бог родится.
- Да ладно... - небрежно сказала Хизер. - Разве может Бог таких трущоб быть сколько-либо сильным?
Она ждала, что Дуглас согласится с ней, скажет, что они победят... но он, проклятый, лишь многозначительно молчал, соскребая пальцем ржавчину с решётки под ногами. Хизер беспомощно огляделась, ища поддержку у окружающего пейзажа. Но парк Лейксайд ей ничем в этом не помог. Скорее наоборот - Хизер увидела киоск для продажи попкорна, накренившийся вбок под странным углом. Присмотревшись, она поняла причину этого - под киоском лежал раздавленным большой розовый кролик, вздымающий один из его краев. Морда была сплющена под массивной конструкцией, и из-под порвавшейся ткани на решетку вытекла кровь. Совсем небольшая лужица, но Хизер это увидела. Там, внутри пухлого костюма, лежал человек. Мёртвый...
Она вздохнула и отвела глаза. Дуглас продолжал молча играться с узорами ржавчины. Парк спал, убаюкиваемый свистом ночного ветра. Хизер поняла, что рассчитывать придётся только на саму себя.
- Не думаю, что этот Бог так силён, - сказала она. - В конце концов, если отец смог Его победить, то, возможно, я тоже...
Дуглас снова посмотрел на неё и мрачно сказал:
- Но всё равно, что-то случится.
Детектив, как всегда, отлично умел поднять настроение в трудную минуту. Но Хизер не могла не признать, что он говорит правду - то, что думает. В отличие от неё. Она до сих пор не могла разобраться в своих мыслях и чувствах. Они были слишком сложными и запутанными для семнадцати лет.
Что-то случится. Так сказал Дуглас. Хизер подумала: а что может случиться? Родится Бог... он принесёт вечный Рай для всех людей, если верить Клаудии. Но она этого не увидит...
- Кто знает, - осторожно сказала она, - может, это не так уж и плохо...
И тут же прикусила язык. О чём она болтает?.. Однажды этот Бог уже рождался, и что хорошего это принесло миру? Так стоит ли ждать от него разумного, доброго, вечного на этот раз?
На этот раз Дуглас отреагировал живо:
- Если всё, что я видел за прошедшие сутки, произошло из-за этого Бога, то я больше не хочу о Нём ничего слышать. И не желаю, чтобы кто-нибудь слышал. По-твоему, это достаточная причина, чтобы рисковать своей жизнью? По мне - да...
И после небольшой паузы он добавил с горькой усмешкой на устах:
- И потом, я ведь старый дурак...
- Слушай, - Хизер решительно присела перед детективом, - ты только не думай, что я какая-то там суперменша или что-то такое, хорошо?
- Знаешь, я всегда хотел быть суперменом, - мечтательно улыбнулся Дуглас. - В детстве мысли только об этом и были. Наверное, потому и выбрал свою профессию. Так что, думаю, этот случай неплохой шанс исполнить мечты... Лучше поздно, чем никогда. И, кроме того...
Он вдруг замялся и почему-то спрятал глаза, опять начиная мучить ржавый налёт на решетке. Но Хизер не дала ему просто так уйти:
- И что?
- Я хочу тебе помочь, - признался детектив. Хизер поразмыслила над его словами и качнула головой:
- Ты мне ничем не обязан. Это моя жизнь.
Дуглас смолчал. Хизер поднялась на ноги. Удивительно, но туман, затягивающий город, начал рассеиваться. Она даже могла различить самые яркие звёзды сквозь белесую пелену над головой. Над горизонтом на юге встала луна, которая сегодня имела медно-красный цвет.
- Ты напоминаешь мне сына.
Слова прозвучали глухо и обыденно. Дуглас сидел на земле так же недвижно, и глаза были полузакрыты.
А ты знаешь, что можешь умереть?
Ничего. Никто не будет плакать на могиле.
Хизер повернулась к нему и выговорила по словам:
- Ты говорил, что никто не будет плакать...
- Мёртвые не плачут.
Вот оно что... Хизер хотела ойкнуть и извиниться, но почему-то не сделала ни того, ни другого. Стояла и слушала, как рассказывает Дуглас:
- Глупый мальчик попался при ограблении банка. Что-то у него там пошло не так, и он не успел скрыться... Подоспела полиция. Он попытался прорваться, и его застрелили. Я узнал только на следующий день...
Голос у него не дрожал и не прерывался - просто становился тише и тише, пока не перешёл на шёпот. Хизер молчала, молчала, потом спросила:
- Почему он это сделал?
- Возможно, ограбление было единственным выходом. Кто знает? Я всё равно никогда уже не узнаю...
Некоторое время оба вслушивались в шум ветра, который набирал силу, потом Дуглас встряхнул плечами, сбрасывая оцепенение:
- Прости. Я не должен был тебе это говорить.
Хизер попыталась отшутиться:
- Ну, если бы ты сравнил меня с дочерью, может, тогда было бы ещё нормально...
Дуглас измученно улыбнулся и откинулся на перегородку, закрыв глаза. Хизер поняла, что он устал. Она разговаривала с ним слишком много. Теперь требовалось оставить его в покое.
- Слушай, я всё устрою, - серьёзно сказала она, стараясь придать голосу уверенность. - Ты оставайся здесь, отдохни. Я вернусь, когда всё будет кончено. О'кей?
- Уверена, что справишься? - спросил Дуглас, не открывая глаза. Голос охрип и ослабел. Кажется, дела обстояли хуже, чем он выглядел.
- Эй, без проблем, - бодро откликнулась Хизер, мрачно глядя на ввалившиеся щёки детектива. Не умирай, хотела добавить она, но это прозвучало бы слишком мрачно. Иногда лучше молчать...
Она вздохнула, встала и пошла к калитке, которая виднелась в дальнем конце площадки. За ним, кажется, располагался очередной аттракцион. Хизер надеялась, что он окажется последним. Парк ей надоел.
Сделав шесть шагов, она остановилась, почувствовав до боли знакомое ощущение на спине - будто кто-то неотрывно смотрит за ней, кто-то чужой и злой... Дуглас не мог так смотреть. Не мог. А вот его пистолет...
- Что ты делаешь?!
Она услышала щелчок предохранителя. Чувство не пропадало. Ствол "Ремингтона" по-прежнему смотрел ей в спину, готовый в любой момент громыхнуть огнём. Огнём боли, смерти и... забытья.
Дрожащий, на грани хрипоты, голос Дугласа:
- Может быть, единственный способ покончить с этим раз и навсегда - убить тебя. Прямо здесь.
Хизер знала это, не раз задумывалась над этим. В плане Клаудии она была необходимым элементом, и без неё распалась бы вся цепочка. Никакого Бога и вечного Рая, никаких больше страданий. Легко и просто... Но Хизер также знала, что это решение будет лишь временным. Семнадцать лет назад всё это уже было. Затея Далии Гиллеспи провалилась... но теперь всё повторялось вновь. Зародыш Бога, однажды зачатый в Алессе, уже не мог исчезнуть просто так. Он кочевал, выбирая себе новых жертв. Если не Алесса, то Хизер. Если не Хизер, то кто-либо другой. Бог будет в другой девушке, которая появится из ниоткуда в момент её смерти, и этой ничего не подозревающей девушки много-много лет спустя обычный воскресный день превратится в оживший кошмар. Всё повторялось, делало полный оборот и снова заходило в круг, как красные вентили, которых неустанно вертел тот получеловек-полумонстр, преследующий Хизер.
Была ещё одна причина, из-за которой нужно было пройти весь путь до конца. Хизер хотела жить. Она не сомневалась в этом ни на секунду. И в этом состояло её главное отличие от Алессы, только и мечтающей, чтобы умереть. Умереть окончательно и уже не пробуждаться. И сейчас, когда её жизнь и смерть зависели только от воли Дугласа, Хизер снова раздвоилась на две противоборствующие половинки. Одна её половина, которая принадлежала Алессе, страстно желала выстрела, предвкушала последующую за ним заключительную боль... потом спасительная темнота. А другая половина требовала отпрыгнуть в сторону, уйти из-под прицела и выхватить оружие у детектива. "В чём дело? - бесновалась она, видя, как девушка остаётся на месте, покорившись судьбе. - Разучилась отстаивать свою жизнь? После всего, что случилось?!"
Всё это было слишком сложно. Пусть Дуглас сам решает. Хизер выпрямила плечи и закрыла глаза. Если уж умирать, то здесь и сейчас, а не под когтями очередного монстра в какой-нибудь клоаке, где её даже не найдут.
- Да, - грустно сказала она, наблюдая за игрой разноцветных огней под веками. - Может быть, ты прав...
Наступило молчание. "Ремингтон" злобно следил за Хизер, но никак не мог решиться.
Стреляй! Стреляй же! Не мучай больше...
Нет, Дуглас. Не стреляй. Я хочу жить. И мне нужно отомстить за отца.
Дуглас глухо застонал и опустил руку. Железная рукоятка зазвенела, ударившись о решётку.
- Возьми мой пистолет, Хизер. Тебе он нужнее.
Детектив почти полностью сполз на землю. Его знобило, и, похоже, неотвратимо клонило ко сну. Хизер молча подошла и подобрала выроненный пистолет. В магазине было пять патронов.
- Извини, - пробормотал Дуглас, проваливаясь в сон. - Я бы так хотел с тобой пойти... Но нога...
- Да ладно, - отмахнулась Хизер, кладя оружие в карман жилетки. - Считай, что нашёл уважительную причину. Отдыхай. Я всё сделаю.
И потом, после непродолжительного молчания, всё-таки не сдержалась и добавила:
- Не умри без меня.
Но Дуглас эти её слова уже не услышал.
Когда поезд приблизился настолько, что лучи его фар вдавливались в лицо, как горячая резиновая маска, а жар от колёс, трущихся о рельсы, начал обжигать кожу рук, Хизер ясно поняла: это судьба. От которой, как известно, не увильнёшь. Сопротивление бесполезно. Кошмар в торговом центре описывал последние секунды её короткой неудавшейся жизни. С этими мыслями она перекувыркнулась в левую сторону и упала, раскинув руки, в плотную мглу. Летела, чувствуя себя вольной птицей, ровно настолько, чтобы успеть перебрать в уме все лучшие моменты жизни (пикники, что они с папой устраивали на весенних лужайках, коробка с отцовским подарком на верхнем ящике шкафа, шоколадные мороженые, которые она любила, несмотря на то, что они влияли на фигуру не лучшим образом, и прозрачные кубики льда, которые она вкладывала в вечно ломающийся холодильник), потом был сухой и болезненный удар в грудь, прервавший эту невероятно красочную киноленту. Вжжик! - плёнка оторвалась от кинопроектора и смоталась в тугой рулон, оставшись где-то позади. Хизер потеряла сознание.
Придя в себя, она не поверила, что жива. Конечно, мертва, как же может быть иначе? Она кулем свалилась Бог знает с какого метра над поверхностью земли, абсолютно не подготовленная, так какой тут может быть вопрос? Но боль в очередной раз свидетельствовала об её возвращении в мир живых. Вокруг было темно - хоть глаз выколи, и Хизер представила, что окружена вихрем ночных бабочек, описывающих неровные круги вокруг её особы. Но эта фантазия ничем не помогла ответить на вопрос, где она оказалась и - главное - с какой милости здесь, а не на небесах?
Не вставая, она нащупала рукой поверхность, на которой лежит. Нечто гладкое и шероховатое и чуть мягкое. Это "чуть мягкое", должно быть, её спасло - без него Хизер пришлось бы долго собирать свои косточки. Не железная решётка пола, это однозначно. Но тогда...
Крыша. Ну да, верно - это крыша одной из тех будок и киосков, предназначенных для выуживания денег из карманов посетителей. Хизер переместилась чуть вправо, почувствовав острую боль в области ушибленной грудины, и выглянула за край. Её предположения оказались верны - она и в самом деле лежала на будке для продажи билетов в очередной оплот праздного развлечения. Прямоугольник восемь на пять футов, а она попала точно по центру, как ядро, пущенное рукой опытного пушкаря. Это было удачное падение. Подозрительно удачное, подумала Хизер. Она никогда не выигрывала в лотереях больше пяти долларов, но... сколько таких невероятно удачливых случаев у неё было за последние часы? А сколько у неё было возможностей отойти в лучший мир? Каковы шансы?
После мучительных пяти минут Хизер нашла в себе силы и уверенность, чтобы спрыгнуть вниз. Расстояние до земли было небольшое, но она всё-таки приглушённо вскрикнула, когда ноги выразили своё недовольство сим акробатическим трюком. Ещё побаливала грудь (должно быть, там уже всё в синяках), особенно в том месте, где находился вдавленный в кожу серебряный кулон, но боль не зверствовала с такой силой. Осмотревшись, Хизер заметила, что рана на запястье опять раскрылась и из него лениво сочится кровь. М-да, так и истечь кровью недолго. Она с силой придавила вену и держала, пока кровь не перестала идти.
На боковой стороне будки была нарисована зелёная рука, указывающая вперёд. Хизер посмотрела в ту сторону и увидела знакомую дощатую дверь. Впрочем, нет, это была другая дверь. Вела в очередной аттракцион. Хизер задрала голову, увидела полосу рельсов над собой и немного поразмыслила. Она вошла в парк с северо-запада, шла в основном на запад... а теперь, если верить расположению рельсов, то зелёная рука указывает на юг - другой конец парка. Как раз то, что ей нужно. Скорее бы уже уйти из этого места.
Надеюсь, с усмешкой подумала Хизер, хоть там не нужно будет никуда забираться.
Рядом с дверью висела табличка с остроконечными готическими буквами. Хизер прочитала на свете фонаря, декорированного под оплывшую свечу:
Дом ужасов Борли
Редкий парк развлечений обходился без подобного аттракциона. В сущности, дома ужасов были такими же обязательными элементами уважающего себя парка, как, скажем, карусели или комнаты смеха. Хизер в детстве бывала в нескольких таких заведениях; они на неё особого впечатления не произвели. Возможно, потому, что она тогда уже знала весь механизм тщательно подготовленного "ужаса" - ряженые актёры и примитивные скрипучие механизмы, выкрашенные под "страшные" вещи (обычно они любили делать таких зелёненьких скелетов с торчащими изо рта зубами - скорее забавных, чем внушающих страх). Так или иначе, Хизер в этих домах не было страшно ни капельки. Даже скучно.
Но теперь ей стало не по себе. Парк развлечений Лейксайд был не рядовым магазинчиком развлечений. Чёрт побери, ведь это Тихий Холм, какой тут "рядовой"! И Хизер хорошо понимала, что не стоит в этом жутком месте соваться в дом ужасов. Но из тесной площадки, куда она попала, другого выхода не было. Впрочем, выход всегда есть - можно было пойти не по дороге, а протискиваться сквозь плотно посаженные колючие кусты, украшающие парк, раздирая коду и последние остатки одежды. И ещё остаётся вопрос, куда попадёшь после этого увлекательного путешествия. В-общем, Хизер сделала вывод, что дело того не стоит. В конце концов, весь парк олицетворяет оживший кошмар, и в этом аттракционе не лучше и не хуже, чем в любой другой его точке. Потом, ведь ей совсем необязательно заходить в сам особняк. Никто не мешает ей схитрить - обойти здание и направиться прямиком к заднему дворику. Там-то выход наверняка есть.
Хизер отворила дверь забора, которая поддалась удивительно легко, будто шарниры были намазаны маслом. Прямо за дверью начиналась узкая, посыпанная гравием дорожка, которая извивалась ужом посреди низкой остроконечной ограды. Кладбище... Стилизация, но мастерски выполненная. Ряды могильных камней, некоторые из которых до половины утопают в земле. Хизер даже начала было чувствовать запах могильной земли, витающий над ними, но отмела это ощущение как несуразное. Какой тут запах? Это же бутафория. Вот - в пяти шагах высится нарядный обелиск, рекламирующий аттракцион. Из нарисованного домика с чёрными окнами-дверями струится зелёный огонь, и костлявые руки вылезают из дымохода, возводя пальцы к небу.
Но Хизер всё равно ступала очень осторожно, почти на цыпочках, словно боясь разбудить мёртвых. Она аккуратно повторила все изгибы дорожки, чтобы добраться до самого особняка и убедиться - обходного пути нет. Фасад здания был втиснут в высокий забор без единой щели. Сам дом поражал воображение - это ж сколько надо вложить средств, чтобы построить его таким красивым? Конечно, о вторых этажах и часовых башнях речь не шла, но... Остроконечная крыша в стиле средневековой готики. Каменная кладка - настоящая каменная кладка, а не кирпичная. Окна с изящными дубовыми ставнями. Ни один из "домов ужасов", виденных Хизер ранее, и в подмётки не годился этому красавцу. Если бы ей показали одно только здание и сказали, что в нём в самом деле обитают духи, она бы безоговорочно поверила (при том, что обычно не принимала всерьёз такие байки). Место казалось просто созданным для эфемерных силуэтов, бесшумно скользящих по мрачным коридорам.
Да, обходного пути не было, и Хизер решила в очередной раз поиграть с судьбой. Тем более что внутри дома приветственно горел свет: аттракцион работал. Не возвращаться же назад.
- Я люблю дома ужасов, - заявила она вслух. Конечно, это не было правдой. Просто так увереннее, если внушаешь себе, что действительно любишь. С этими словами она прошла в прихожую, открыв лёгкую и бесшумную дверь. Как только дверь закрылась за ней, квадратное помещение заполнил весёлый бодрый голос, от которого она чуть не закричала:
- Ну что же, добро пожаловать в Дом ужасов Борли! Вы сами это выбрали... Уверены, то не боитесь?
Уф... Это ведущий. Успокоившись, Хизер огляделась, но нигде не заметила микрофона. Наверное, он был спрятан за обоями. В самой прихожей ничего ужасающего не было: довольно милая, выкрашенная в светлых тонах комнатка с двумя дверями, расположенными диаметрально противоположно. Под потолком горела люстра - не очень мощная, но и не слабая. Почти домашний интерьер... Хизер вспомнила про свой дом, и в груди прошла волна ноющей боли. А голос из ниоткуда продолжал вещать:
- Вы не представляете, как мы рады вашему приходу! Нас так давно никто не посещал... Заходите и осмотритесь - мы с нетерпением ждём.
Голос, похоже, был записан на магнитную ленту; временами он трещал и терял чёткость. Что, впрочем, не оттеняло издевательски жизнерадостного тона человека.
Что ж, пока всё хорошо. Хизер сделала то, о чём её попросили, и оказалась в следующей комнате. Когда она отпустила дверь, за спиной тихо щелкнул запираемый замок. Она вздрогнула. Зачем это? Ах да, опять нагнетают...
Это комната уже не была столь мирной. У окна стоял длинный обеденный стол с полной сервировкой - белые накрахмаленные тарелки, серебряные приборы и красивые бронзовые подсвечники. Но за столом никто не сидел. Стулья, скучившиеся у стола, были повалены на пол, у некоторых порвалась обивка, обнажив солому внутри. По тарелкам и чашкам старательно накропили красную жидкость, напоминающую разбрызганную кровь. "Кровь" была и на стенах - там, где висели фамильные портреты, лица всех членов семьи были заляпаны им так, что ничего не было видно. Кровавый след тянулся от стола к противоположной стене (кто-то ползал?) и превращался в большую красную лужу под неровной, корявой надписью на обоях: "НА ПОМОЩ". Последняя буква была не дописана - писавший явно не дождался желаемой помощи...
- Помогите! - закричал кто-то над головой Хизер, заставив её съёжиться. - На помощь! Кто-нибудь...
- Слышите эти голоса? - вкрадчиво пер######л вопли знакомый голос ведущего. - Они неспроста. Четыре человека, все члены семьи были изрублены на кусочки здесь, в этой самой комнате главой семейства.
Они просто запугивают. Хизер выпрямила спину. Кровь, ну конечно... просто томатный сок. Уж она-то теперь может отличить, где настоящая кровь, а где нет. И это "НА ПОМОЩ" на стене смотрится банально. Не страшно...
Хотя она должна была признать, что сделано всё весьма грамотно. Такого она видела в прежних "домах".
Крики сменились всхлипами и приглушёнными рыданиями. Очень натуральными - у Хизер аж сжалось сердце. Потом, когда плачущий перешёл на крик ужаса, она поняла, что это ребёнок. Кажется, совсем малолетний...
- Детский плач, - сочувственно проговорил ведущий. - Ужасно... Убийцу поймали, он и не пытался скрыться. И знаете, что он сказал, когда его спросили: "Зачем вы это сделали"? Знаете?
- Наверное, что-то вроде: "Я должен был", они всегда так говорят в фильмах, - равнодушно сказала Хизер, дёргая дверь, ведущую в следующую комнату. Кровавая надпись "НА ПОМОЩ" блестела совсем рядом, от него исходил тошнотворный солоноватый запах. Ручка не поворачивалась - эта дверь тоже была заперта. Хизер прошиб холодный пот.
- "Потому, что я должен был", - торжественно объявил голос, но Хизер неспособна была радоваться своей догадливости. Опять ловушка? Почему здесь всё закрыто?!
- Ну ладно, я вру, - миролюбиво признался ведущий. - Нагоняю пургу, вот что. Я просто хотел вас напугать, но вы держитесь молодцом. Хотя, для честности скажу, один человек всё-таки здесь умер... Повесился.
За большим окном, которая занимала почти всю стену, вспыхнула синяя молния, озарив покачивающийся за стеклом силуэт. Человек мерно качался под веткой дерева, и толстая верёвка тянулась от его шеи вверх к стволу. Прогрохотал гром, сквозь его какофонию Хизер расслышала щелчок замка. Дверь открылась, и она в очередной раз вздохнула с облегчением. Кажется, идея в том, что пока не услышишь всю историю, не уйдёшь из комнаты. Разумно. Хизер с неохотой признала, что на этот раз они смогли-таки пустить мороз по спине.
Искусственная вспышка угасла, и "повешенный" за окном исчез во тьме. Зато остались тарелки и подсвечники и кровь на них. Хизер всё ещё не оправилась от предыдущего страха, и, наверное, поэтому вдруг подумала: А вдруг это правда? Нет, насчёт четырёх убитых бред полный, но сказ о повешенном чем-то задел её. Чем-то таким...
Будто она где-то уже слышала эту историю...
Хм, скептически высказался мистер Здравый Смысл, вроде бы ведущий сказал, что пошутил. Если ты такая наивная, что готова принять россказни этого шута за чистую монету, может, тебя убедит хоть чистосердечное признание?
Наивная, согласилась Хизер, открывая дверь в следующую комнату. Какая же я всё-таки наивная...
Помещение напоминало библиотеку. Все четыре стены облегали высокие стеллажи, забитые книгами. Похоже, к ним давно никто не прикасался - обложки помутнели и покрылись шалью паутины. Впрочем, присмотревшись, Хизер увидела, что большинство книг сделаны из папье-маше и искусно раскрашены под цвет пыли. То же касалось и паутины. Здесь всё было бутафорским.
У одного из стеллажей что-то негромко, но очень зловеще скрипнуло. Хизер тотчас обратила взор туда и увидела кресло-качалку, которое стояло, обращённое к ней спиной. Оно мерно качалось, издавая скрип, и на ней кто-то сидел. Хизер видела на макушке человека лысину, обрамлённую клоком седых волос. Прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, что это просто кукла. Манекен. Он продолжал качаться на своём кресле, и Хизер пошла дальше, почему-то не отрывая от него глаза. Хотя она и уверяла себя, что столь банальной вещью, как кукла на кресле, её не напугать, ей всё равно казалось, что стоит отвести взгляд, как это бездушное пластмассовое тело шевельнётся и оторвёт руки от подлокотников.
Воздух в библиотеке был затхлый до першения в груди. Хизер потянула за ручку ближайшей двери, но она не открылась. Значит, вторая дверь... Дверь находилась в глубине библиотеки. Проход, разумеется, предусмотрительно проходил на расстояние вытянутой руки от куклы.
Сгорбленная старческая фигура на кресле совершала однообразные движения. Вперёд-назад, вперёд-назад... Равнодушно и умиротворённо, будто пытаясь обмануть девушку. Сейчас, когда она попадёт в поле его досягаемости, он схватит её за руку и разразится каркающим смехом...
Хизер смотрела только на синий пластмассовый затылок и ни на что другое, готовая в любой момент отскочить в сторону. Дверь приближалась очень медленно, а манекен был уже рядом. Вот, сейчас она сделает шаг и увидит его лицо. Хизер была уверена, что глаза будут широко открыты и вытаращены на неё.
БУМ!
С потолка свалилось что-то тяжёлое и больно ударило крадущуюся Хизер по позвонкам спины. Она ожидала подвоха, но только не с этой стороны. Поэтому не смогла ничего сделать в свою защиту, кроме как зайтись в визгливом крике пойманной в сети добычи и пасть на пол. Напавший не спешил повторять атаку. Хизер судорожно отползла назад на несколько шагов и оглянулась. Над ней у правой руки чёртовой куклы вверх тормашками висело мёртвое тело. Ну или что-то похожее. Тело было всё в крови; даже сейчас густые красные капли срывались с кончиков волос.
Тьфу ты, сплюнула Хизер, поднимаясь на ноги. Леденящий страх подействовал подобно флюсу - после вспышки ужаса и последующего облегчения комната уже не казалась настолько страшной. Даже этот мертвец, который выглядел ну совсем как настоящий.
- Это Дэнни, - поведал ведущий из-за своих застенок. - Не очень общительный молодой человек, хотя, как видите, весьма дружелюбный. Он так ждал встречи с вами... Раньше Дэнни жил в Новом Орлеане, но решил влиться в нашу скромную компанию после неудачи.
Сам Дэнни никак не отреагировал, когда его представили гостье. Продолжал висеть неразделанной тушей в бойне, и небогатое освещение комнаты бросало на его лицо жуткие сероватые тени. Хизер присмотрелась к нему внимательнее. Странно... Разве куклу можно так сделать? У него были все признаки настоящего человека... мёртвого. Даже запах крови, которую Хизер после визита "обратной стороны" госпиталя Брухэвен не спутала бы ни с чем. Часть дурацкого аттракциона? Или...
Она могла развеять сомнения, просто прикоснувшись к телу. Но не стала. За спиной щелкнул открываемый замок первой двери, и она быстро зашагала к нему, от души радуясь, что ей не пришлось пробивать дорогу ко второй двери через терновники кукол и трупов.
Следующая комната приготовила для неё весьма странный интерьер, не вписывающийся в гармонию дома девятнадцатого столетия. Коридор проходил между камерами, забранными решёткой. За прутьями были видны одноместные жёсткие нары, унитазы, на полу лежали рваные клочья газет и ещё Бог знает что. Хизер сделала шаг, и под ногами протестующе скрипнула половица.
- Особняк очень стар, - предупредил ведущий. - Смотрите под ноги, когда ступаете. Иногда пол проваливается, а там... пустота. Не хотелось бы, чтобы это случилось с вами.
Пол хрустел вполне натурально, и Хизер очень хотела внять совету ведущего и не ходить по этому коридору. Но было одно "но" - другого прохода попросту не существовало. Оставалось уповать на извращённую фантазию тех, кто создал этот дом, и вышагивать вперёд, стараясь ставить ноги как можно дальше друг от друга. Но половицы с каждым разом скрипели всё громче, и, казалось, нервно пружинили под ногами. Сама не замечая, Хизер цеплялась на каждом шагу за решётки. Когда она дошла до середины коридора, верхний потолок вдруг сорвался и с жужжанием полетел всей многотонной громадиной на голову Хизер. Она успела увидеть широкую чёрную тень, мелькнувшую над ней, острые кончики пик, которыми был усыпан потолок, и с криком пригнуться вниз, понимая, что если это её не спасёт. Но, слава Богу, потолок прекратил падение футах в восьми над уровнем пола. Наточенные серебристые кончики застыли, силясь дотянуться до головы девушки. Здание дрогнуло от мощного удара.
Ведущий казался искренне раздосадованным:
- Я же говорил, это место просто разваливается. Механизм сломан... Если бы он был исправен, уверяю вас, потолок бы не остановился.
Хизер уже взяла в толк, что это очередной розыгрыш, но не стала делать вид, что ей не страшно. Пропади всё пропадом, ей было страшно, страшно до слёз, до тошноты, плевать на гордость и смелость, она мечтала только о том, чтобы целой и невредимой выбраться из стен этого проклятого особняка. И была неимоверно рада увидеть зелёную табличку с надписью "ВЫХОД" над конце коридора. Давно пора. Она бегом подбежала к двери и схватилась за ручку. Заперто.
- Не так быстро, - лукаво рассмеялся ведущий. Если бы он был рядом с ней, Хизер не раздумывая вцепилась бы ему в глотку. - Там выход. Ну что же, мы показали всё, что могли. Надеемся, старались что не зря и прогулка вам понравилась. Приходите ещё. Или, если хотите...
- Да, да, да! - прокричала Хизер, задрав голову к потолку. - Я вернусь, всё, что угодно, только открой эту чёртову дверь!
Она почувствовала, что коридор темнеет и как она сходит с ума. Камеры вытянулись в длину и поплыли. Ведущий продолжал как ни в чём не бывало:
- Или, если хотите, мы сами можем наведаться к вам...
Освободительный щелчок в замочной скважине. Хизер распахнула дверь, приложившись плечом. Прощайте.
- Что...
Ничего не понимая, она посмотрела на длинный светлый коридор с теми же обоями, которые были в прихожей. Где выход?
- Здесь должен был быть выход, - мрачно сказал ведущий. Хизер снова вскрикнула: ей показалось, что голос раздался прямо за её спиной. Монотонность и приглушённость голоса, свойственная записи, пропала, и речь ведущего теперь звучала не хуже, чем её собственный голос. И тон тоже изменился: от былого напущенного веселья и беззаботности не осталось и следа. Ведущий цедил слова по одному, так, будто придерживал рвущуюся наружу злобу:
- Но, кажется, никто не хочет, чтобы вы уходили. Вы всем нравитесь, Хизер, вы такая милая. Оставайтесь. Они хотят, чтобы вы остались с ними навсегда. Соглашайтесь, ведь смерть гораздо легче жизни...
Её обуял животный ужас, когда она услышала собственное имя. Как она только не понимала... Думала, что всё розыгрыш, бутафория. Как бы не так. Сзади раздалось шипение, будто плавится железо. Хизер обернулась как ужаленная. Через тонкую щель под дверью в коридор начало сочиться кроваво-красное сияние. На том месте, где сияние коснулось жёлтого линолеума, показался дымок. Запахло горелым.
Это был НЕ розыгрыш. Хизер сорвалась с места и стремглав бросилась вперёд по коридору. Жилетка на спине опять моментально промокла от пота, но на этот раз это было не только от волнения: сзади девушку настигал невыносимый, обжигающий жар, давящий в спину и несущий её вперёд. Не поскользнуться, повторяла про себя Хизер, только не упасть. Она была уверена - секундное промедление, и эта красная волна настигнет её, вомнёт в себя. Она не представляла, что с ней будет тогда... возможно, её обугленные кости остались бы лежать в коридоре дома ужасов Борли. Может, не осталось бы даже костей - только невидимый прах, впитавшийся в воздух. И вездесущий ведущий в следующий раз, когда в эти стены забредёт посетитель, радостно рассказывал бы ему: "По этому коридору раньше шла девушка по имени Хизер. Она родом из здешних мест, и присоединилась к нам после того, как умер её отец. Сначала хотела от нас убежать... потом передумала".
Хизер проигрывала. Коридор начал извиваться между стен, как змея, запертая в тесной коробке. Хизер натыкалась то на левый поворот, то на правый, и при этом катастрофически теряла скорость. Сияние настигало её. Она уже видела боковым зрением его отблески на стенах, и то, как быстро чернеют обои при приближении красного света. У неё начало сбиваться дыхание. Ноги всё чаще подкашивались, отказываясь двигаться дальше. А чёртов коридор тем временем выделывал и вовсе невозможные кульбиты, сворачиваяь в узлы. Казалось, он тоже играл против неё, намеренно запутывая. Хизер мельком заметила, что на стенах местами под обоями краснеет каменная стена, словно рёбра под содранной кожей. Тут и там стены коридора были захвачены разросшимся плющом, который в жаре вспыхивал жёлтым огнём, как спичка. Хизер бежала. Лампы попадались реже и реже, и в конце концов единственным источником света в коридоре со странно изогнутыми наружу стенами стало догоняющее её сияние. Она бежала, бежала всё медленнее, и после очередного крутого поворота увидела впереди дубовую дверь выхода с узорами в чопорном тюдоровском стиле. С невразумительным криком девушка навалилась на дверь, вытолкнула её наружу и увидела темноту, разбавленную тусклыми огнями аукционов. Это был южный двор парка. Не оглядываясь, Хизер захлопнула дверь спиной и зажмурилась, ожидая удара огня. Но этого не случилось. Она выпуталась в очередной раз; благополучно вышла из дома ужасов Борли, пройдя через все аттракционы.
- Господи, - выдохнула она, оседая на землю. Носки сапожек были оплавлены, а спина мучительно жгла; кажется, на ней образовалось изрядное количество волдырей. Хизер машинально провела рукой по затылку и с недоумением увидела на пальцах частицы пепла. Кончики волос были опалены. Излишне приветливые обитатели особняка таки оставили на ней свою метку.
Ну вот, обречённо подумала она. Всё хуже и хуже. Парк Лейксайд невзлюбил Хизер с первых секунд её пребывания на территории, и теперь, после стольких злоключений, это чувство было взаимно. И она, когда перевела дух и поднялась, с радостью увидела, что в этой части парка несравненно меньше всяких хитроумных развлекательных приспособлений. Выход был близко. Кажется, это был двор каруселей, судя по разбросанным тут и там поломанным конструкциям, насаженным на стержни.
Увидев калитку в южной части площадки, Хизер направилась туда. За решетчатой загородкой виднелись застывшие на разном расстоянии от земли синие чаши, некоторые из которых швырнуло о землю неведомой силой.
18
Дуглас был там. Сидел на земле, склонив голову и бессильно опёршись спиной о перегородку карусели. Одинокий. Окровавленный. Холодный...
- Дуглас! - в ужасе вскричала Хизер и подбежала к нему. К её безмерной радости, детектив открыл глаза, услышав своё имя, и устало посмотрел на неё. Он был жив.
- Ты опоздала, - сказал он.
Опоздала на что? Опустив взгляд, Хизер увидела, что кровь проистекает из-под брюк Дугласа. Кровотечение остановилось, но вся земля в пределах полуметра была смочена запёкшейся кровью. Господи...
- Тебя ранили?
- Правая нога не слушается, - ответил Дуглас. Попробовал в доказательство своих слов шевельнуть ногой, но болезненно поморщился и прекратил напрасные усилия. - Кажется, сломана.
- Не пытайся встать, - сказала Хизер и начала торопливо вспоминать, где в этих местах может быть телефон. Наверное, в будке, где продают билеты, или в одном из магазинчиков. - Я сейчас вызову скорую.
Она уже хотела на всех парах побежать обратно, когда детектив остановил её:
- Погоди. Не думаю, что скорая приедет.
Господи, о чём я думаю? Хизер совсем забыла, где находится. Да уж... Эх, Дуглас, Дуглас, ну что с тобой делать?
Она повернулась к Дугласу и стала внимательно смотреть на его лицо. Детективу стало неуютно под её осуждающим взором, и он неуклюже пролепетал:
- Не волнуйся, мне это не впервой. Я привык...
- Ты... ты старый дурак! - тихо взорвалась Хизер. - Так глупо пораниться...
Она чувствовала себя чудовищем, накрикивая на человека, который много старше её самой и к тому же серьёзно ранен, но не могла сделать иначе. Привык он, видите ли. А о ней он думал? Если бы его убили здесь из-за неё... как она смогла бы жить дальше с таким грузом?
- Прости, - промолвил Дуглас. - Я хотел...
- Зачем ты это делаешь? - в сердцах спросила Хизер. - Зачем ты рискуешь собой ради меня? Ну скажи мне, почему ты притащился сюда? Что мне делать, если ты умрёшь?
Дуглас решительно выпрямил спину, на мгновение став тем самым непробиваемым детективом Картландом, с которым она разговаривала в торговом центре:
- Лучше подумаем о том, что нам делать, если этот Бог родится.
- Да ладно... - небрежно сказала Хизер. - Разве может Бог таких трущоб быть сколько-либо сильным?
Она ждала, что Дуглас согласится с ней, скажет, что они победят... но он, проклятый, лишь многозначительно молчал, соскребая пальцем ржавчину с решётки под ногами. Хизер беспомощно огляделась, ища поддержку у окружающего пейзажа. Но парк Лейксайд ей ничем в этом не помог. Скорее наоборот - Хизер увидела киоск для продажи попкорна, накренившийся вбок под странным углом. Присмотревшись, она поняла причину этого - под киоском лежал раздавленным большой розовый кролик, вздымающий один из его краев. Морда была сплющена под массивной конструкцией, и из-под порвавшейся ткани на решетку вытекла кровь. Совсем небольшая лужица, но Хизер это увидела. Там, внутри пухлого костюма, лежал человек. Мёртвый...
Она вздохнула и отвела глаза. Дуглас продолжал молча играться с узорами ржавчины. Парк спал, убаюкиваемый свистом ночного ветра. Хизер поняла, что рассчитывать придётся только на саму себя.
- Не думаю, что этот Бог так силён, - сказала она. - В конце концов, если отец смог Его победить, то, возможно, я тоже...
Дуглас снова посмотрел на неё и мрачно сказал:
- Но всё равно, что-то случится.
Детектив, как всегда, отлично умел поднять настроение в трудную минуту. Но Хизер не могла не признать, что он говорит правду - то, что думает. В отличие от неё. Она до сих пор не могла разобраться в своих мыслях и чувствах. Они были слишком сложными и запутанными для семнадцати лет.
Что-то случится. Так сказал Дуглас. Хизер подумала: а что может случиться? Родится Бог... он принесёт вечный Рай для всех людей, если верить Клаудии. Но она этого не увидит...
- Кто знает, - осторожно сказала она, - может, это не так уж и плохо...
И тут же прикусила язык. О чём она болтает?.. Однажды этот Бог уже рождался, и что хорошего это принесло миру? Так стоит ли ждать от него разумного, доброго, вечного на этот раз?
На этот раз Дуглас отреагировал живо:
- Если всё, что я видел за прошедшие сутки, произошло из-за этого Бога, то я больше не хочу о Нём ничего слышать. И не желаю, чтобы кто-нибудь слышал. По-твоему, это достаточная причина, чтобы рисковать своей жизнью? По мне - да...
И после небольшой паузы он добавил с горькой усмешкой на устах:
- И потом, я ведь старый дурак...
- Слушай, - Хизер решительно присела перед детективом, - ты только не думай, что я какая-то там суперменша или что-то такое, хорошо?
- Знаешь, я всегда хотел быть суперменом, - мечтательно улыбнулся Дуглас. - В детстве мысли только об этом и были. Наверное, потому и выбрал свою профессию. Так что, думаю, этот случай неплохой шанс исполнить мечты... Лучше поздно, чем никогда. И, кроме того...
Он вдруг замялся и почему-то спрятал глаза, опять начиная мучить ржавый налёт на решетке. Но Хизер не дала ему просто так уйти:
- И что?
- Я хочу тебе помочь, - признался детектив. Хизер поразмыслила над его словами и качнула головой:
- Ты мне ничем не обязан. Это моя жизнь.
Дуглас смолчал. Хизер поднялась на ноги. Удивительно, но туман, затягивающий город, начал рассеиваться. Она даже могла различить самые яркие звёзды сквозь белесую пелену над головой. Над горизонтом на юге встала луна, которая сегодня имела медно-красный цвет.
- Ты напоминаешь мне сына.
Слова прозвучали глухо и обыденно. Дуглас сидел на земле так же недвижно, и глаза были полузакрыты.
А ты знаешь, что можешь умереть?
Ничего. Никто не будет плакать на могиле.
Хизер повернулась к нему и выговорила по словам:
- Ты говорил, что никто не будет плакать...
- Мёртвые не плачут.
Вот оно что... Хизер хотела ойкнуть и извиниться, но почему-то не сделала ни того, ни другого. Стояла и слушала, как рассказывает Дуглас:
- Глупый мальчик попался при ограблении банка. Что-то у него там пошло не так, и он не успел скрыться... Подоспела полиция. Он попытался прорваться, и его застрелили. Я узнал только на следующий день...
Голос у него не дрожал и не прерывался - просто становился тише и тише, пока не перешёл на шёпот. Хизер молчала, молчала, потом спросила:
- Почему он это сделал?
- Возможно, ограбление было единственным выходом. Кто знает? Я всё равно никогда уже не узнаю...
Некоторое время оба вслушивались в шум ветра, который набирал силу, потом Дуглас встряхнул плечами, сбрасывая оцепенение:
- Прости. Я не должен был тебе это говорить.
Хизер попыталась отшутиться:
- Ну, если бы ты сравнил меня с дочерью, может, тогда было бы ещё нормально...
Дуглас измученно улыбнулся и откинулся на перегородку, закрыв глаза. Хизер поняла, что он устал. Она разговаривала с ним слишком много. Теперь требовалось оставить его в покое.
- Слушай, я всё устрою, - серьёзно сказала она, стараясь придать голосу уверенность. - Ты оставайся здесь, отдохни. Я вернусь, когда всё будет кончено. О'кей?
- Уверена, что справишься? - спросил Дуглас, не открывая глаза. Голос охрип и ослабел. Кажется, дела обстояли хуже, чем он выглядел.
- Эй, без проблем, - бодро откликнулась Хизер, мрачно глядя на ввалившиеся щёки детектива. Не умирай, хотела добавить она, но это прозвучало бы слишком мрачно. Иногда лучше молчать...
Она вздохнула, встала и пошла к калитке, которая виднелась в дальнем конце площадки. За ним, кажется, располагался очередной аттракцион. Хизер надеялась, что он окажется последним. Парк ей надоел.
Сделав шесть шагов, она остановилась, почувствовав до боли знакомое ощущение на спине - будто кто-то неотрывно смотрит за ней, кто-то чужой и злой... Дуглас не мог так смотреть. Не мог. А вот его пистолет...
- Что ты делаешь?!
Она услышала щелчок предохранителя. Чувство не пропадало. Ствол "Ремингтона" по-прежнему смотрел ей в спину, готовый в любой момент громыхнуть огнём. Огнём боли, смерти и... забытья.
Дрожащий, на грани хрипоты, голос Дугласа:
- Может быть, единственный способ покончить с этим раз и навсегда - убить тебя. Прямо здесь.
Хизер знала это, не раз задумывалась над этим. В плане Клаудии она была необходимым элементом, и без неё распалась бы вся цепочка. Никакого Бога и вечного Рая, никаких больше страданий. Легко и просто... Но Хизер также знала, что это решение будет лишь временным. Семнадцать лет назад всё это уже было. Затея Далии Гиллеспи провалилась... но теперь всё повторялось вновь. Зародыш Бога, однажды зачатый в Алессе, уже не мог исчезнуть просто так. Он кочевал, выбирая себе новых жертв. Если не Алесса, то Хизер. Если не Хизер, то кто-либо другой. Бог будет в другой девушке, которая появится из ниоткуда в момент её смерти, и этой ничего не подозревающей девушки много-много лет спустя обычный воскресный день превратится в оживший кошмар. Всё повторялось, делало полный оборот и снова заходило в круг, как красные вентили, которых неустанно вертел тот получеловек-полумонстр, преследующий Хизер.
Была ещё одна причина, из-за которой нужно было пройти весь путь до конца. Хизер хотела жить. Она не сомневалась в этом ни на секунду. И в этом состояло её главное отличие от Алессы, только и мечтающей, чтобы умереть. Умереть окончательно и уже не пробуждаться. И сейчас, когда её жизнь и смерть зависели только от воли Дугласа, Хизер снова раздвоилась на две противоборствующие половинки. Одна её половина, которая принадлежала Алессе, страстно желала выстрела, предвкушала последующую за ним заключительную боль... потом спасительная темнота. А другая половина требовала отпрыгнуть в сторону, уйти из-под прицела и выхватить оружие у детектива. "В чём дело? - бесновалась она, видя, как девушка остаётся на месте, покорившись судьбе. - Разучилась отстаивать свою жизнь? После всего, что случилось?!"
Всё это было слишком сложно. Пусть Дуглас сам решает. Хизер выпрямила плечи и закрыла глаза. Если уж умирать, то здесь и сейчас, а не под когтями очередного монстра в какой-нибудь клоаке, где её даже не найдут.
- Да, - грустно сказала она, наблюдая за игрой разноцветных огней под веками. - Может быть, ты прав...
Наступило молчание. "Ремингтон" злобно следил за Хизер, но никак не мог решиться.
Стреляй! Стреляй же! Не мучай больше...
Нет, Дуглас. Не стреляй. Я хочу жить. И мне нужно отомстить за отца.
Дуглас глухо застонал и опустил руку. Железная рукоятка зазвенела, ударившись о решётку.
- Возьми мой пистолет, Хизер. Тебе он нужнее.
Детектив почти полностью сполз на землю. Его знобило, и, похоже, неотвратимо клонило ко сну. Хизер молча подошла и подобрала выроненный пистолет. В магазине было пять патронов.
- Извини, - пробормотал Дуглас, проваливаясь в сон. - Я бы так хотел с тобой пойти... Но нога...
- Да ладно, - отмахнулась Хизер, кладя оружие в карман жилетки. - Считай, что нашёл уважительную причину. Отдыхай. Я всё сделаю.
И потом, после непродолжительного молчания, всё-таки не сдержалась и добавила:
- Не умри без меня.
Но Дуглас эти её слова уже не услышал.
#105
Георгий Старков
-
- Заглянувший в кошмар™
-
- 1 706 Сообщений:
Внезапно живой :)
Опубликовано 23 Февраль 2006 - 08:14
А конец приближается, и я начинаю задумываться, какую концовку логичнее будет пристроить... Есть идеи? :)
