19 ответов в теме

[Aleha]

Полгода уже не писал - забыл уж как это делается.
В рассказе я попытался создать реалистичный мир, то, чего не хватало в Сайленте, на мой взгляд. Здесь будет целый город людей, хотя это не значит, что все они нормальные.

Дождь, что лил всю дорогу домой, наконец прекратился. На земле остались лужицы сероватой воды и вязкая, поглощающая ботинки, грязь.
Впереди, за невысоким холмом, уже показались шпили Библиотеки: старинное и красивое здание, что ютилось в лощине. Казалось, что земля прогнулась под мощью этого строения. Знания… его веками копили люди, и хотя здесь сосредоточена лишь толика, жизни не хватить, чтобы прочесть их все.
Прохлада и полутьма внутренностей Библиотеки всегда вызывали у меня тоску, ностальгию. Почему? Не знаю. На самом деле, когда погружаешься в громаду здания, чувствуешь себя жалким муравьём… и это неописуемо.
– Стоять! – резкий, словно удар хлыста, окрик, и удар в спину.
Я повалился в объятья земли. На зубах заскрипела грязь.
– Не поднимать голову! – последовал удар, по рёбрам.
– Что происходит? – сказав, я чуть не захлебнулся водой из лужи: тяжелый ботинок вдавил лицо ещё глубже в грязь. – Да какого… – удар чем-то тяжёлым лишил сознания.
…Очнулся на окраине города. Шпили Библиотеки остались позади, возвращаться не было никакого желания. Измятая и грязная одежда, не менее помятое тело. И пустота в голове, словно там царил вакуум. «За неделю отсутствия город стал иными, словно меня не было несколько лет». Улыбка проскользнула по лицу и я начал спускаться в город. Рядом тянулись полуразрушенные заводы и позабытые грандиозные стройки прошлых лет. Городок уже не давно не растёт, скорее чахнет под грузом отравы работающих предприятий. Да и те функционируют словно чахоточные больные: внутренности изъедены, но подштукатуренная внешность ещё держится. При этих мыслях моя улыбка стала чуть грустной – ведь это мой родной дом, так или иначе.
Вскоре я увидел домишки трущоб. Полуоблезшие, они ютились поближе друг к другу, словно боясь замёрзнуть. Через несколько минут показались нормальные домики, хотя и они выглядели старухами с неоднократными подтяжками лица. До сих пор не понимаю, что держит меня здесь, может друзья. Пожалуй, да. Более никто.
В городе, не смотря на светлый вечерний час, ни души. Разбираться со всей этой чертовщиной у меня не осталось уже сил. Я вошёл в квартиру и завалился спать. Последняя мысль, перед тем как заснуть – я подумаю об этом завтра.
* * *
Утро началось с совершеннейшего cюра. Ведущие местных новостей словно сошли с ума. Они передавали репортажи из разных частей города, и везде царил хаос. В объективы телекамер то и дело попадали люди с горящими, совершенно животными глазами, они разбивали витрины магазинов, тащили, что только могли унести. Мелькала нарезка сцен насилия, которое учиняли горожане; мужик ударил девушку и поволок куда-то за волосы, парень размозжил булыжником голову тщедушного старика, женщина разодрала лицо маленькой девочки. Более всего пугало то, что это происходило под безразличными взглядами операторов, которые даже не пытались вмешаться, а лишь старались запечатлеть самый сочный кусочек.
Я выключил телевизор и бросился наружу.
Кругом было грязно: осколки, огрызки камней, какие-то вещи. То и дело слышались истошные крики, удары, хруст; вот рядом пробежал человек в окровавленной одежде, за ним неслось ещё несколько с обезумевшими глазами.
Ветер швырнул мне под ноги обрывок газеты. Я поднял и прочёл: «Мир сошёл с ума», остальное было не разобрать. «Мир сошёл с ума» – попробовал я фразу на вкус, – «Пожалуй за неделю, пока меня здесь не было что-то пошло не так». Наверное…
Я совершенно не отдавал себе отчёта, что делаю, всё было словно в полусне. Происходящее напоминало сюжет какого-нибудь фильма или галлюциногенный бред наркомана. Кровь, смерть, насилие – я, словно те операторы, был абсолютно безразличен к этому. В определённых ситуациях мозг просто отключается, и это одна из них.
Я поднял голову: на крышу дома взобрался человек с всклокоченными волосами и истошно закричал:
– Бог покарал вас, мерзкие твари. Теперь вам не спастись от Его возмездия. Суд Его будет жесток. И все, слышите, все вы сдохните в муках. – Он расхохотался. Но смех длился недолго: вслед за звоном разбитого стекла из окна вылетел булыжник, описал в воздухе дугу и врезался в висок проповедника. Несколько капель крови сорвались с губ, и тело безвольным мешком упало на землю, конвульсивно дёрнулось и затихло.
Я согнулся пополам, меня вырвало. Вязкая, воняющая масса стекала по стенке дома, оставляя влажный след, а во рту тошнотворный кислый привкус.
Мир сошёл с ума. Пожалуй, это так. Я даже не удивился, когда разогнувшись увидел над собой девушку с совершенно мёртвыми, безвольными глазами и пустой бутылкой в руке. Я даже не поднял руки, чтобы защититься: бутылка разбилось о мою голову; мир почернел, встал на дыбы и затих.
* * *
Какие-то обрывки слов, эмоций, переживаний. Всполохи: красный, оранжевый, зелёный, фиолетовый – смешались в калейдоскопе сновидения. Люди, которых я знал или давно позабыл – они рвались из меня наружу. Суеверные говорят, что, сфотографировав человека, ты крадёшь душу. А я люблю фотографии даже больше самих людей, которые запечатлены на них. Частенько меня называют ненормальным, да я и сам так считаю. Ведь когда человек принимает в себе какую-то сторону, у него появляется возможность проявляться совершенно по-другому. Не случайно сумасшедшие становятся таковыми только потому, что считают себя абсолютно здоровыми. Это не про меня.
Я попытался открыть глаза – не получилось. Веки будто слиплись и, словно рефлекс, потекли слезы. Теперь я, наконец, смог открыть глаза. Мягкий полумрак и мягкие подушки под головой, за окном монотонный шум – наверное дождь. Голова раскалывается. Рядом аппарат отсчитывает удары моего сердца, другой поставляет кислород в лёгкие. За дверями раздаются лёгкие шаги.
Картина прошедших событий вспоминается лишь разрозненными кусками. Какие-то обрывки: удар, пробуждение, крики, кровь и снова удар. Сплошной мрак над остальным, такое чувство, будто это происходило не со мной. Я отчётливо помню, как возвращался в город, но как попал в больницу, понять не могу. Попытался поднять голову, но от боли вновь отключился.
И снова утро, и снова боль, и снова дождь, и опять ничего не могу вспомнить.
В палату входит сестра с приклеенной улыбкой:
– Как мы сегодня себя чувствуем, м-м-м?
Я растерялся:
– Подождите, я ничего не могу вспомнить. Как я попал суда?
Она смешно наморщила лоб, будто вспоминая о девичьей фамилии своей бабки:
– У вас черепно-мозговая травма и лёгкое сотрясение. Через пару дней вас выпишут. – Она поспешно развернулась и вышла прочь.
– Эй, постойте, так как же я попал сюда? – мой крик услышала лишь пустота.
Но раздумывать о случившемся у меня просто не осталось времени – в комнату буквально ворвался, несмотря на протесты медсестёр, мой друг – Стэн. Здоровенный детина, который немедленно попытался заключить меня в медвежьи объятья, но тут же одёрнул себя, вспомнив о моём состоянии.
– Здорово, старина. Слыхал потрепало тебя маленько? – он громадно улыбнулся.
Я тоже не сдержал улыбку. Ведь сколько одна лишь улыбка может сотворить в мире. Продолжать решил в том же шутливом тоне, что и Стэн:
– Было дело. Да выкарабкался. А сколько я провалялся в отключке?
– Дня четыре. – улыбку словно стёрли с его лица. – Ты что-нибудь помнишь? – он напрягся, будто опасаясь ответа.
Я помотал головой:
– Нет. Только какие-то несуразные обрывки, больше ничего.
Стэн немного расслабился:
– Ну ладно. Я тут принёс кое-чего. Знаю эту больничную кухню. – Он поставил на стол пакет, набитый всякой всячиной.
Друг пристально посмотрел на меня и добавил:
– С тобой тут хотят побеседовать, эти, ну понимаешь…
– Нет, не понимаю. – Я начал злиться. Даже не знаю почему: может, потому что ни черта не мог вспомнить, может из-за сотрясения.
Он помедлил:
– Из отдела дознавателей. Знаешь, четыре дня назад был парад в честь дня города, и случилась какая-то чертовщина. Ни с того ни с сего начали умирать люди. Понимаешь, они шли и вдруг начали падать замертво. Но несколько человек из сотен лишь потеряло сознание. Вот только… – В этот момент в дверь вошёл человек совершенно неприметной внешности в невзрачном бежевом свитерке и чёрных брюках.
Он поднял руку вверх, прося Стэна замолчать:
– Пожалуй с этого момента, я продолжу за вас, если вы конечно не возражаете? – Он наигранно изобразил участие. Стэн лишь поперхнулся злостью и вышел наружу.
– Как здоровьице? – голос его был тошнотворным, а тонкие, словно птичьи, пальцы с нестриженными ногтями и пронзающий взгляд довершали отталкивающий портрет.
– Не жалуюсь. – отрезал я.
– И правильно – жаловаться последнее дело. – довольно заметил он. – Ну да ладно, к делу. – посерьёзнел дознаватель. – Что вы помните из событий, что произошли четыре дня назад?
Они что, все сговорились? Да что же произошло несколько дней назад? И почему я ничего не помню? Вопросы, вопросы… В голове их накопился целый сонм. Лучше сохранять хладнокровие – дознаватель сам расскажет всё, что нужно.
– Ничего, абсолютно ничего.
– Ну что ж. Не хотим говорить? Ладно, я освежу вашу память. – Он открыл блокнот.
Официальным тоном продолжил:
– Третьего августа в городе начался необъяснимый феномен. У многих людей отмечалось помутнение рассудка, четыреста человек умерло. Доктора до сих пор бьются над причиной это вызвавшей. Но на самом деле вас всё это не касается, у нас дело простое. – Он перелистнул несколько страниц своего блокнота. – Так вот. Вас, как и нескольких других нашли без сознания. Только в отличие от остальных у вас была некоторая особенность. – Он позволил себе лёгкую усмешку. – Видите ли рядом с вами нашли девушку с разбитой головой. Кругом валялось куча битых стёкол. И знаете, что самое интересное? – Секунду он подождал ответа, но убедившись, что я не собираюсь отвечать, сказал: – На осколках были ваши отпечатки. – Он увидел выражение моего лица и довольно продолжил: – Да, и это ещё не всё. На крыше мы обнаружили тело бедняги с пробитой головой. Рядом валялся камешек с, вы не поверите, вашими отпечатками. А вылетел он прямиком из вашей квартиры – стекло разбито. И что вы на это скажите? – Он с довольным видом потянулся.

[Anton_dy]

О! Страрый знакомый!
Уважаемые! Aleha это не побоюсь этого слова самый ВЕЛИКИЙ писатель нашего скромного форумка.
Рад что он проснулся. Авекин фор Моринг! Как раз вовремя.


НУ что приступаю к чтению. Не обижайся на критику.
Похвалы будет больше. Ты же меня знаешь.
Тебя критиковать...дохлый номер! Лично для меня.

>Стоять! – резкий, словно удар хлыста, окрик, и удар в спину.

Не понятная фраза...что то в стиле...гм...даже не знаю кого. Но в общем скучно. И не понятно. Ты же не Герберт и не Толкин. Надо как-то поппроще.

>сказав, я чуть не захлебнулся водой из лужи

“Захлебнувшись”- так литературней.

>«За неделю отсутствия город стал иными, словно меня не было несколько лет». Улыбка проскользнула по лицу

Не вижу смысла: словно меня не было несколько лет и Улыбка проскользнула по лицу...- требуется более подробное изъяснение. Здесь поподробней.

>Мелькала нарезка сцен насилия, которое учиняли горожане;

СУПЕР сцена... Очень живо и осязаемо.

>пошло не так». Наверное…
Я совершенно не отдавал себе отчёта, что делаю, всё было словно в полусне.

Интересней будет так:
...пошло не так».
Наверное…(как ни будь это особо обозначить)
Я совершенно не отдавал себе отчёта, что делаю, всё было словно в полусне.

>Бог покарал вас, мерзкие твари

Мне нравиться. Проповеди...апокалипсиса.

>Всполохи:

Лексическое значение? Не совсем его понимаю. Для обозначения разных цветов не подходит. Надо заменить.... У Кинга можно посмотреть пару таких эпизодов.

>Какие-то обрывки: удар, пробуждение, крики, кровь и снова удар.

Тоже как ни будь особо выделить про "удар и т.д."

>– Подождите, я ничего не могу вспомнить. Как я попал суда?

Замени слово "подождите" - сцена выглядит смешно.

> тут принёс кое-чего. Знаю эту больничную кухню.

Фразу надо разделить...как ни будь придумать...какое ни будь действие со стороны или...ну вообщем.- Я тут принёс кое-чего. Стен ехидно моргнул глазом. -Знаю я эту больничную кухню... - это не лучший вариант, но типа того. Для примера


Ну чтож всё остальное хорошо. Сюжет, напряжение…действие. Как всегда.
Aleha я в тебе не сомневался. :-)

Продолжение будет? Если будет то ждём.

Изменено: Anton_dy, 08 Август 2004 - 19:20

[Aleha]

Anton, огромное спасибо за комментарий!
Через несколько дней выложу продолжение.

[SilentPyramid]

2 Aleha:
Очень неплохо - лично на меня произвела впечатление композиция рассказа - начинается с пасмурных красок и "задыхающейся " прозы , потом сюжет делает неожиданный кульбит , интригующий читателя , а дальше действие начинает удивительно плавно (почти незаметно) : состояние смятения перетекает в сцены жестокости и насилия , хаос , выливающийся в безумие - и когда безумие достигает своего пика , плавная эскалация внезапно прерывается , чтобы позднее дать читателю полакомиться альтернативным взглядом на описанные события , казалось бы описанные ранее достаточно однозначно . Конечно понятно , что нечто подобное уже демонстрировал нам СХ2 , но ,тем не менее , такие вещи всегда производят впечатление .

Через несколько дней выложу продолжение.

Продолжение ? Будет очень интересно посмотреть как ты далее будешь раскрывать тему дуализма - ведь , согласись, на данный момент в рассказе достаточно четко расставлены приоритеты , обозначена граница реальности и вымысла . Надеюсь тебе удастся тонко и остроумно обыграть подобную тему .

2 Anton dy :
Чего ты к человеку зря пристаешь ? Я прочитал 2 раза - все написано абсолютно нормально .

Изменено: SilentPyramid, 25 Август 2004 - 05:45

[Anton_dy]

>SilentPyramid
Я Literary critic мне положено придираться по мелочам. Да Алёха вроде и не обижаеться.

Изменено: Anton_dy, 26 Август 2004 - 13:14

[Aleha]

Продолженьице...

– Только то, что я совершенно ничего не помню. Вы можете сколь угодно долго меня расспрашивать, но ни к каким результатам это не приведёт. А что касается отпечатков… ведь вы и сами говорили о необъяснимых явлениях прошедших дней, думаю это одно из них. И я готов пройти детектор лжи или любые другие тесты, если они понадобятся.
Дознаватель ухмыльнулся:
– Делаете вид, что готовы сотрудничать? Ну что ж… – он на секунду замер, раздумывая, – с вами теперь постоянно будет наш человек. И не волнуйтесь – он не доставит вам неудобств. Как и у меня – это его талант: не привлекать внимания. – С этими словами он двинулся к двери, но на полпути остановился и холодно произнёс: – И не пытайтесь скрыться из виду человека или не выполнять приказания: тут же окажетесь в нашем Дознавательном отделе. И я вас уверяю – мы умеем задавать вопросы.
После того, как он вышел, в палату вбежала взволнованная медсестра:
– У вас всё в порядке? Мне эти господа показались совершенно бесцеремонными. Я им говорила, что вы чувствуете себя неважно, но они не хотели слышать.
– Всё в порядке. И, надеюсь, там больше никого нет – я ужасно устал.
Она помедлила с ответом:
– Только…
Она не успела закончить: в палату, уже превратившуюся в проходной двор, вошёл совершенно серый, землянистого цвета кожей и такого же цвета волосами. Одет он в поношенную ветровку и застиранные брюки неизменно серых оттенков. Некогда голубые глаза вошедшего, будто потеряли блеск, выцвели под грузом прожитых лет. Лицо же имело гримасу абсолютного безразличия к миру. Казалось, он приходился братом удалившегося дознавателя:
– Только я и всё. – Сказав это, он сделал жест, который его лицо совершало бог знает сколько времени назад – улыбнулся.
Девушка виновато посмотрела на меня и выбежала в коридор.
Незнакомец прошел через палату, оценивающе поглядел на меня и присел в больничное креслице рядом с постелью.
Он действительно был неприметным. Сев, словно слился с безликими давно некрашеными стенами и потрескавшейся зеленоватой обивкой кресла.
– Завтра вы будете выписаны из больницы. – Голос его был не от мира сего – холодный, пустой и безразличный. Я поёжился. – Всё будет устроено. Завтра же мы приступим к нашим делам. – Он заметил моё недоумевающее лицо. – Или вы думали, что мы отпустим вас просто так? Нет, мы намерены докопаться до истинной причины недавних событий. И вы будете нашим помощником, как лицо выжившее в этом катаклизме. У наших ученых есть некоторые идеи – нам предстоит претворить их в жизнь. У вас есть какие-нибудь глупые вопросы?
Я молчал – за сегодняшний день я уже привык это делать.
– Отлично. Потому что глупых вещей вы уже наделали. И, надеюсь, это было последней ошибкой в вашей жизни. Если вы будете заподозрены ещё в одном преступлении, то немедленно будете отправлены в переработку. А оттуда, как вы знаете, нормальными не выходят. – Он чуть улыбнулся. Мне послышался хруст лицевых мышц. – Я буду ждать завтра утром со всем необходимым для нашего путешествия. Спокойной ночи.
Он, почти на цыпочках, вышел и тихо, словно заботливая мать, прикрыл дверь. Сегодня был один из самых насыщенных дней моей жизни.
Я смежил веки и провалился в беспамятство…
Сквозь сон прорывается чей-то голос:
– Проснись, проснись же!
И в небольшом отдалении ещё один:
– Немедленно прекратите. Он ещё очень слаб, его нельзя трогать.
– Мне безразличны ваши правила. Нам нужен этот человек и он пойдёт со мной, сейчас же.
Я открыл глаза и увидел того серого незнакомца, склонившегося надо мной, и сестру мельтешащую за ним.
– Что здесь происходить, какого чёрта вы будете меня среди ночи? – Спросонья голос мой звучал хрипло.
Человек в сером недовольно поморщился:
– Вставай. Мы выдвигаемся сейчас, иначе будет поздно.
– Поздно для чего?! – От злости я перешёл на крик.
Он проигнорировал вспышку гнева:
– Для этого мира, идиот. Ещё несколько дней и мир, который ты знал, исчезнет. То, что случилось несколько дней назад, было лишь репетицией, – он невесело усмехнулся, – для сил затеявших всё это.
– Да что за бред. Вы говорите о конце света? Вы в своём уме?! – Внезапно, произошедшее после приезда в город, вспыхнуло в мозгу с невероятной чёткостью. Голову окутала боль. – Не-ет. – Простонал я. Медсестра испуганно посмотрела на меня.
– Что с вами? – И затем в сторону дознавателя. – Видите, что вы с ним сделали?
– Вижу. Я лишь помог ему вспомнить. Это ещё одна часть мозаики и без этого мы не сможем двигаться дальше. – Холодно ответил он.
Он кинул мне тёплый свитер и джинсы:
– Одевайся.
Я молча исполнил приказания, одев поверх больничной пижамы. Мы спустились на улицу под аккомпанемент мерцающих люминесцентных ламп и оказались на продуваемом ветром крыльце. Дознаватель остановился, словно ожидая чего-то.
– Чего мы ждём? Ты же сказал, что медлить нельзя.
Он грустно улыбнулся:
– На самом деле я не знаю, что нам делать дальше. Единственная информация, известная мне – ты и я единственные, кто помнят произошедшее пять дней назад. Остальные выжившие ничего, абсолютно ничего не помнят. Слава Богу, что нам удалось разыскать тебя. Один я бы не справился.
– Не справился с чем? – Если бы он не был дознавателем, я бы решил, что он умалишённый. – С тем, что нам предстоит сделать – мы отправляемся к Библиотеке.
– Для чего?
– Там, как мы думаем кроется причина всего произошедшего… Я буду с тобой честен: наше руководство ничего не знает об этом. Они просто не верят ни во что сверхъестественное. – Он опять улыбнулся. – Говорят, что это выброс токсичных отходов. Идиоты. Как можно быть такими слепцами? Когда реальность, которая трещит по швам и превращается в Ничто, стучится к тебе в дверь они полагаются на разум. – Он покачал головой.
– Меня давно мучает один вопрос… Если все потеряли память, то как вы вообще узнали о произошедшем?
– На самом деле трудно было не заметить результатов. – Он скривился. – Но есть и ещё один факт, подтверждающий мою теорию: эта неизвестная сила воздействовала только на биологические объекты, не затронув механические – камеры и всё подобное.
Я кивнул:
– Хорошо, но почему только мы двое.
– Не знаю. – Он почти виновато поджал губы. – Наверное, мы должны что-то понять. Наша память ещё пригодиться нам.
– А почему именно Библиотека? – В мыслях пронеслась сцена моего избиения.
Он помолчал:
– Этого я тоже не знаю. За несколько дней до катаклизма несколько культистов пробрались в главный зал Библиотеки и забаррикадировалась там. Оружие не применялось – слишком много хрупких ценностей. Они провели там три дня – вскоре началось Это.
Мы стояли на крыльце и за время нашего разговора тусклые проблески на востоке превратились в осмелевшие лучи. Небо окрасило грязноватым багрянцем, который подсвечивал развалившиеся тучи. Они напоминали откормленных на отбросах личинок, а в тот момент, когда облако разрывала молния, оно окрашивалось в кроваво-красный, словно внутри действительно билась чья-то уродливая жизнь.
Он проследил мой взгляд:
– Ты прав пора двигаться. Подземка и подвалы теперь небезопасны – правительство отдало приказ затопить канализации и замуровать подвалы.
Я ошарашено посмотрел на Серого человека:
– Почему? Почему подземка стала опасной?
– Твари. – бросил он.
– Какие ещё твари?
– Те, из-за которых мироздание пошатнулось. Само нахождение их на земле противоречить законам здравого смысла. Но они есть. И они убивают, превращая умерщвленных в себе подобных.
– Что-то вроде зомби?
– Нет, не жертвы вудуистских колдунов. Зомби – сказка, к тому же это просто разлагающийся труп, лишённый рассудка. Эти твари – иные. У нас не было времени на детальное исследование останков одной из них, но я могу сказать с уверенностью – это совершенно разумная форма жизни. Возможно, новая ступень эволюции. – Он горько улыбнулся. – Вперёд.
– Куда мы пойдём? – я просто принял то, что происходило вокруг, иного выбора не оставалось.
– Сначала покажу тебе случившееся с Библиотекой. Я ужаснулся, когда впервые это увидел.
Мы пробирались завалами мусора: коробки, очистки, обломки и прочие нечистоты. Очень скоро от меня несло, словно побывал в выгребной яме.
– Откуда здесь весь этот мусор?
– Это баррикады. Ничего лучшего они не придумали, как вывалить несколько мусорных машин посреди дороги. Неужели надеются, что это защитит их? Глупцы. – В бессильной злобе бросил он.
Очень скоро мы выбрались из загаженного города. И впереди показались уже загородные свалки мусора. Который уже давно прогнил, не осталось даже запаха, лишь вязкая, липкая, словно мокрота, жижа.
– Дальше нельзя. – сказал Серый.
– Почему?
– Ты разве не помнишь? – легко улыбнулся он.
– Да, припоминаю. – улыбнулся и я.
Мы направились к четырёхэтажному зданию, которое высилось на холме. От него почти ничего не осталось, только остов, да обнажённые внутренности, зияющие чернотой.
Взобравшись на четвёртый этаж, подобрались к окну. Снаружи раскинулось необозримое поле. Ни людей, ни деревьев, ни травы. Лишь вдалеке вздымалась Библиотека. Здание, построенное пять столетий назад. Почти разрушенное в войну, но полностью отреставрированное в нашем веке и переоборудованное под вместилище книг. Это здание было местом паломничества многих горожан. К строению постоянно тянулась цепочка людей, хотя сейчас всё вокруг словно вымерло.
– Где все?
– Люди не выходят на улицу. Кто-то попытался выбраться из города, но правительство опасается распространения заразы – периметр оцеплен. Выжившие горожане сбились в стаи. – он сказал, словно имел ввиду животных, а не людей. – Кто-то уже мёртв и ждёт перерождения. Днём в городе ещё спокойно – для тварей свет не смертелен, нет. Просто днём они спят, как мы ночью. Они другие. Хотя есть место, где они бодрствуют круглые сутки – Подземка.
– Так мы пойдём туда?
– Да, но позже. Сейчас ты должен увидеть. – он указал на величественное здание вдалеке. – Смотри внимательно, что ты видишь?
Я всматривался в размытые очертания на горизонте. Некогда белоснежное здание словно покрыто грязно-серой паутиной. И кажется, что над Библиотекой висит какой-то купол. Его почти не видно, лишь неясное дрожание воздуха и чуть притуплённые краски. Вижу как птица влетает в это густое пространство и тут же, словно обессилев, падает.
– Что за чертовщина?
– Люди животные – неважно. Все, кто попадают в эту зону умирают. – Он помедлил. – Что бы затем родиться вновь. Я тебе уже говорил. Купол снаружи расширяется очень медленно – по метру в сутки. Под землёй он поглотил почти весь город.
– И что теперь?
– Пойдём искать вход в подземку. У тебя есть оружие – у меня только револьвер.
– Нет, но у моего друга найдётся кое-что посущественнее.
– Хорошо не будем терять время.
Мы выбрались из завалов и пошли в город.
К этому времени уже рассвело и на улицах появились первые прохожие. Неуверенная походка, бегающие глаза и вскрики от малейшего шороха.
– Какого чёрта они не сидят дома?
– А ты бы стал? Стены не защищают, а сидеть взаперти с сердцем, которое разрывает адреналин, гораздо мучительнее. Поверь… Да и к тому же: многие просто сошли с ума. – Он пожал плечами.
Квартал, где живет Стэн не из бедных. Но за несколько дней беспорядков погрузился в хаос. Сейчас он напоминал квартал Древнего Рима, заваленный нечистотами и прочей дрянью. Всю валявшееся напоминало кашу, приправленную кое-где кровью.
Мы шли то и дело перешагивая трупы голубей, домашних животных, попадались и мёртвые люди. Было ощущение, что перед смертью их пропустили через молотильный станок – выглядели они словно тряпичные куклы: ни одной целой кости.
Серый отследил мой взгляд:
– Они будут гнить несколько дней. За это время органы изменятся, а человек переродится в Нечто.
– Нельзя ничего сделать? – Спросил я.
– Это ведь не болезнь. Не вирус, какой-нибудь. Изменяется внутренняя суть, тело лишь подстраивается – оно всего лишь вместилище.
– И правительство бездействует?
– Правительство – сборище реалистов. А им не место в реальном мире. – Он поджал губы. – Здесь каждый день происходят необъяснимые вещи. Но они по-прежнему в розовых очках неверия. К тому же были разговоры о ядерном ударе. Скорее всего, он неизбежен. Даже если мы докопаемся до истины – останутся следы. Пойдут разговоры, прибегут пронырливые журналисты. Правительству легче разыграть ещё одну аварию атомной станции, нежели искать объяснение.
– И тем не менее мы идём?
– Разумеется – у нас нет выбора. – В его словах слышалась спокойная решимость, передававшаяся мне. Есть вещи, которые делаешь, даже заведомо зная о поражении.
Я улыбнулся и мы двинулись дальше.
Солнце так и не появилось. Лишь робкие лучи стучались о тяжёлые облака. Безуспешно.
Мы стояли у подъезда Стэна.
– Как думаешь он будет рад встрече? – Спросил дознаватель.
– Спрашиваешь. – Усмехнулся я.
Подъезд оказался грязным, как и всё в этом некогда уютном городе.
Туалетная бумага раскатана по лестнице, рядом куча говна – какой-то кретин не утерпел. Осколки бутылок окрашенные кровью. Под ботинками скрепят стёкла и куски отбитого от стен кирпича. Холодное эхо проносится над нами.
На нужном этаже нажимаю кнопку звонка. Слышна лишь тишина и шум в ушах, я даже не дышу. За дверью раздаются шаги и лязг затвора помпового ружья:
– Пошли на хрен, долбанные мародёры или я разнесу ваши тупые бошки.
С улыбкой я посмотрел на Серого:
– Пожалуй, ты был прав: он не рад гостям. – Затем уже громче, для Стэна. – Эй, открывай – это мы.
За дверью послышались осторожные шаги, глазок моргнул, щёлкнул отпираемый засов и ещё пара замков. Дверь открылась, но лишь на длину цепочки. Показалось дуло, наполненной чернильной пустотой. Секунду дуло продолжало глядеть на нас, затем исчезло, уступив место прищуренному глазу.
Послышался довольный бас Стэна:
– Что ж сразу не сказали? Я бы чайничек поставил. – гоготнул он.

[DJ Бес]

Зашибись! А дальше?

[Aleha]

Не знаю, как-то поднадоел мне этот рассказ. Отложу его на некоторое время. А пока то, что написал...

Дверь распахнулась, мой друг стоял на пороге, сжимая ружьё, и как всегда улыбаясь во всю рожу.
– Кстати, что он тут делает? – Стэн повёл дулом в сторону дознавателя. – Мне это совсем не нравиться.
Серый пропустил сказанное мимо ушей. Повернув голову в мою сторону, произнёс:
– Твой друг всегда такой или только сегодня.
Я усмехнулся:
– Всегда. Он выпускает ружьё только когда мочиться или спит с женщиной.
Стэн бросил на нас обоих недовольный взгляд, но через секунду уже вновь улыбался:
– Ладно твой друг – мой друг. – сказал он, пропуская нас в квартиру.
Перед тем как закрыть дверь он подозрительно оглядел подъезд, успокоившись, наконец, захлопнул её.
Несуразная и разномастная мебель, поломанная тут и там; голые неоштукатуренные стены, от которых веяло холодом; пол устеленный газетами и оружие. Оно пахло сладковатым запахом смерти и приторной гарью. Бездушные трубки, несущие смерть. Сталь, на которой играли блики слепого солнца. Холодно и дерьмово.
Я поёжился.
Стэн провёл нас в комнатку, которую я мог бы назвать даже уютной. «Единственная в этом доме». – усмехнулся про себя.
Небольшой телевизор, кресло – в его мягкости можно утонуть, палас настолько густой, что кажется ещё шаг и затянет вглубь, словно в трясину. Тепло.
– Вы, Стэн, настоящий коллекционер. – заявил дознаватель.
– Дело всей моей жизни. Это лучшая коллекция оружия в нашем городе. – гордо согласился он. Стэн всегда становился шёлковым, когда дело касается его любимцев. – Может, даже и во всей области. – добавил мужчина.
– Отлично. Насколько вы успели заметить город в полном дерьме. Правительство умыло руки, горожане в панике. Я не собираюсь сейчас разглагольствовать, что вдвоём мы сможем спасти этот чёртов город. И тем не менее, мы – единственные, кто знает, что делать. – Его голос был серьёзным. Но за холодностью слышались дрожащие нотки. – По крайней мере, думаем, будто знаем. И нам понадобится ваша помощь. В городе опасно, но это не идёт ни в какое сравнение с тем, во что превратилась канализация и подземка. Толпы тварей, словно муравьи копошатся там. Поэтому нам нужно оружие. На поддержку военных не приходится рассчитывать – им отдан приказ никого не подпускать к Библиотеке.
– Так вы направляетесь против взвода солдат и толпы этих тварей, желающих нашей смерти, и не берёте меня? – словно недовольный ребёнок сказал Стэн.
Серый улыбнулся:
– Я рад, что ты хочешь идти с нами. Но вряд ли мы вернёмся живыми. Чёрт, да я сам готов умереть за мой город. Но ведь мы даже не знаем, будет ли от этого хоть какой-нибудь толк. И ты всё-таки готов идти?
Мой друг молчал. Вздохнув, грустно произнёс:
– Здохнуть от рук твари, в существование которой даже не веришь во имя цели, которую не понимаешь – что может быть лучше. Конечно, я с вами.
Серый поддержал его лёгкой улыбкой. Затем сказал:
– Нам нужно что-нибудь лёгкое и мощное. Только огнестрельным оружием мы не обойдёмся – оно лишь может задержать их. Поэтому возьмём ещё сталь – сегодня придётся поработать мясниками. – с усмешкой добавил он.
Стэн оживился. Как никак – это то, в чём он разбирается. Мой друг прошёлся по комнатам, с любовью осматривая ряды отполированных железок. Вскоре вернулся к нам с охапкой стволов. Вывалил их с бряцаньем на стол, затем добавил несколько экземпляров холодного оружия.
– Выбирайте! – завил он, указывая на настольный арсенал.
Серый с уважением посмотрел на Стэна и примерил в руке самый большой экземпляр пистолета, что отыскал на столе.
– А-а. – протянул мой друг. – Хороший выбор. Тяжеловат, правда. Но мощь неописуемая – с пятидесяти метров превращает внутренности в паштет. Пули цельнометаллические, порох с увеличенной температурой возгорания. Под заказ делал. – добавил он.
Дознаватель со звоном, словно из ножен, достал из-под груды остального оружия меч. Хотя скорее – это была катана. Короткое и лёгкое оружие самураев. Мужчина покрутил его в руке, проверяя баланс.
– Да ты ещё и фехтовать умеешь? – произнёс мой друг.
– Как любитель – не более.
– Слушай. – обратился Стэн ко мне. – возьми «Берету». Магазин на пятнадцать патронов, лёгкий пластиковый корпус, а отдачи почти нет. Как раз для тебя. – добавил он улыбаясь. – А такому дилетанту как ты из холодного могу доверить только мачете – железкой подлиннее ты просто порежешься.
Я принял из его рук холодный и тяжёлый кусок стали. Толстое лезвие и удобная рукоять вселяли уверенность. Я взмахнул мачете – оно разрезало воздух словно масло. Здорово.
Стэн оставил свой любимый винчестер. А для ближнего боя подобрал устрашающего вида шар, усеянный шипами, соединённый цепью с массивной рукоятью.
– Эх, моя любимая утренняя звезда. Принесём немного света в эту клоаку. – заявил он.
…Мы шли всё теми же замусоренными улицами, кое-где разбавленными прохожими. Оглядываясь вокруг я понимал: скорее всего, этому придёт конец. От нас зависит, насколько этот конец будет радикальным. Я усмехнулся.
– Купол, что распространился под землёй. Ты говорил есть способ избежать его влияния? – обратился я к Серому. – Ведь иначе мы все превратимся в тех тварей.
– Способ есть. – спокойно ответил он. – Нужно просто родится одним из нас. – он усмехнулся.
Я уставился на него не понимая:
– Одним из нас?
– Те, кто выжил в тот день, могут противостоять влиянию Купола. Я проверял. Как раз перед тем, как навестить тебя пробрался через заграждения…
Я прервал его:
– Что ты там увидел?
– Скоро сам увидишь.
– Тогда что же будет со Стэном?
Вместо ответа Серый обернулся к угрюмо шагающему позади мужчине:
– Стэн, ты веришь в Бога?
– Да. – после паузы ответил тот. – На войне любой становится суеверным. А я провёл на войнах четверть жизни.

Изменено: Aleha, 29 Сентябрь 2004 - 19:38

[Anton_dy]

Aleha как тебе твой подфорум? Я специально пострался что бы сделали.

[Aleha]

Aleha как тебе твой подфорум? Я специально пострался что бы сделали. 

Антон, огромное спасибо, я был просто на седьмом небе от счастья, когда увидел.
Жаль только что мой последний рассказ, по моему собственному мнению, ниже по уровню нежели предыдущие.

[DJ Бес]

Уважаемый чувак Алёха!
Здесь написано, что ты из Челябинск, и я тоже прикинь! Так что не подводи земляков - пиши продолжение! :rsc:

[DJ Бес]

Ну как, заканчивать то ты будешь? А может мне его за тебя закончить? :evil:

[Aleha]

  Ну как, заканчивать то ты будешь? А может мне его за тебя закончить? :evil:

[snapback]111837[/snapback]

Не знаю когда, но закончу. Это обещаю, как земляку

[DJ Бес]

Так и знал, что после этого сообщения ты ответишь, смотри, ты пообещал! Вопрос не в тему: почему у меня нет фигнюльки сплюсиком и минусиком и почему я ещё в новичках?

[Aleha]

Не знаю, раньше головать вроде все могли, а сейчас не знаю - я вот могу. Спроси у модераторов.