Новости о моей первой книге.
Название: «Сказки Нашего Леса» (сказка для взрослых)
Издатель: Российский Фонд Культуры (РФК)
Тираж: 5000 экземЧторов
Об издании: формат 84х108, мягкая плотная обложка, качество бумаги высокое, объем около 170 страниц, в книге есть одна иллюстрация.
Сказки Нашего Леса на www.OZON.ru
Будет две презентации.
--Одна - на Международный Книжной Ярмарке на ВДНХ (с 5 по 10 сентября 2007 года).
--Вторая - в каком-нибудь крупном книжном магазине Москвы (вроде «Библиоглобуса» или «Москвы») Дата и место пока не уточнены - подробнее напишу позднее.
И там и там я буду изнывать от скуки, дабы было присутствие...
В книжных магазинах Москвы и Санкт-Петербурга книга появится сразу после выставки. Цен я пока не знаю. Будут рецензии в прессе.
Помниться, на этом форуме я выкладывал одну из сказок...
Добрая глупая сказка с двумя концами
Хочу заметить, что это НЕ сборник, а единое сюжетное произведение. Просто 50% объем занимают 15 сказок (7+1+7), а вторую половину - основная сюжетная линия.
Отдельное спасибо Ершову Максиму (ака Scourge Miakhano, его сайт www.scourgesoul.com ) за создание обложки и иллюстрации. Правда, не могу не заметить, что кудесники и мастера своего дела из РФК при верстке оригинал-макета обложку чуток испоганили. Штрих-код влепили криво, с цветами подкосячили, вытянули фронт чуток. Ну да ладно. Будет переиздание - я стану настаивать на исправлении этих шероховатостей. А еще будет твердая обложка. Потом.
По нижеприведенной ссылке вы можете взглянуть на флаер, который будет распространяться в рекламных целях.
http://img232.images...thewoodsgc9.jpg
Осторожно! Hi-res!
Насчет «где купить?» Все зависит от того, как издатель будет распространять продукцию, и как книга пойдет в целом. Будут доиздания - везде будет. А вы не стесняйтесь - спрашивайте! Пишите им на мыло (grifon@grifon-m.ru) - где живете и какую книгу хотели бы увидит в магазинах своего города. Спрос рождает предложение. А еще можно будет купить в интернет-магазинах: например, на www.bolero.ru
Сейчас заканчивается перевод произведения на английский.
Здесь сейчас выложу две вставные сказки из 15.
ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА
Все мы любим сказки. В детстве – одни, потом – другие. Даже тертые-перетертые люди, много перевидавшие и ни во что, казалось бы, уже не верящие, тоже не могут порой расстаться со сказками. «Сказка» – это ведь от слова «сказ»: вещее послание, которое лежит в основе всякой литературы. Просто сказки разные, каждому – своя.
Отчего так занимают человека сказки? Главное их свойство – передавать порой непроизносимое – назидание, мечту или печальные соображения о несовершенстве бытия, – через иносказание. Антураж сказок фантастичен, но читателю нравится, когда переосмысленные жизненные реалии возникают в такой вот отвлеченной форме. Это позволяет не привязывать себя и свои переживания к конкретным обстоятельствам окружающей действительности, как в психологической драме, триллере или бытописательном романе, а перенести их в некий параллельный волшебный мир, где грубая холстина, из которой соткана жизнь людей, превращается в тончайший газовый платок воображения. Можно согласиться, что сказка спасительна для ума и души человека.
Сказки талантливого молодого литератора Ильи Малькова – для взрослых. Точнее, взрослеющих, твердеющих. А еще точнее – для тех, кто уже ощущает тяжесть этого процесса отвердевания. Как много иллюзий теряет слепой при прозрении! Сколь ужасен оказывается интерьер кроманьонской пещеры, когда его осветит огонь «от фирмы Прометей»! Разоблачение обманов несет скорее не облегчение, а горечь… Дружба и предательство, любовь и разочарование, пусть их испытывают Пёс, Белая Лисица или Медведь, содержат здесь ясные намеки на нюансы человеческой психологии.
Неслучайно сборник этот, объединенный общей темой, сюжетом и местом действия, назван «Сказки нашего леса». Лес в иносказательном переосмыслении предстает перед нами миром наших, современных человеческих типажей, как в комедиа дель арте. Можно вспомнить в этой связи, что многие литераторы прибегали к подобному изображению человеческого бытия – как леса, от Редъярда Киплинга («Книга джунглей») до Анатолия Кима («Белка»). В видении Малькова «Наш лес» – это мир молодых, мир, населенный существами страждущими, которые ищут совершенства и преображения. Одна незадача – все они относительно добродушные и легкомысленные звери, кроме… Кроме, пожалуй, центрального персонажа, Скрипача, который своей чарующей музыкой и зловещим ритмом ассоциируется с насильственным, суггестивным воздействием на сознание. Те, кто приблизится к нему, могут потерять собственную волю, «самость», но в этой борьбе навязанного сознания с внутренним и зарождается, вероятно, то преображение, которое зооморфные персонажи могут испытать в конце… Впрочем, это конец одного – и начало чего-то нового. Примерно так думал, кажется, Маленький Принц из знаменитой сказки Антуана де Сент-Экзюпери, перемещаясь с планеты на планету…
Представляя читателю эту не совсем обычную книгу И.Малькова, непросто казалось обозначить ее жанр. Это безусловно не фэнтези, не сказка в традиционном понимании и не утопия. Возможно, эта оригинальная вещь больше подходит под определение «аллегория»? Вот оно, нужное слово! Ведь в каждой теме «звериных» коллизий проступают черты человеческого поведения. И как всякая аллегория, эта книга пробуждает стремление и к высотам воображения и к углубленному самопознанию.
[i]--Роберт Огинский, литератор
Сказка о Скрипаче на холме
…блестящий снег таял, обнажая блеклую массу перегнившей травы. Зеленые ростки пробивались из земли и сразу же жухли, продолжая при этом расти. Зачем? Бессмысленно… Но растениям не дано видеть смысла, они просто растут. Вибрирующие звуки скрипки пронизывали реальность и преображали ее, вязкой волной растекаясь с холма. Капли талой воды сыпались с деревьев, оседали на сухой траве. Почки набухли и лопнули листами сочной зелени, которая тут же обратилась золотыми пластинками осенних листьев, часть из которых осыпалась вниз, а другая часть осталась трепетать на ветру, переливаясь великолепием наступившей вдруг осени…
…вибрирующие звуки скрипки текли по всей округе, подчиняя себе музыку Мироздания. От этих чарующих звуков на деревьях проклевывались россыпи рубиновых ягод и непонятные белые цветы, которых никогда не было и никогда не будет. Реальность ломалась, как лед по весне, и стремительно уносилась в сон, в наваждение осени, которая никогда не кончается. Эта музыка и была самой осенью: грациозной в своем несчастье, гордой в своем увядании, печальной в своем великолепии, нежной в своей неизбежности…
…скрипка в руках Скрипача переливалась всеми звуками, которые когда-либо слышала Вселенная. В ее чУдном пении были ответы на все вопросы бытия, разгадки всех загадок, причины всех следствий. И чтобы внять этому – надо просто придти, сесть и послушать; впустить мелодию Скрипача в себя, как вняла ей природа. Надо придти и сесть у этого холма, где стоял и играл на скрипке Скрипач…
…трепещущий смычок скользил по сияющим струнам поющей скрипки. И нельзя было с уверенностью сказать, кто породил эту льющуюся мелодию вечной осени и познания всего Мироздания: Скрипач или сама скрипка, этот чудесный инструмент, созданный уж точно не на грешной земле смертных. Скрипач держал смычок уверенной худой рукой и играл легко и вольно, словно не прилагая никаких усилий. Его лица не было видно, оно скрывалось под темнотой глубокого черного капюшона…
…этой вибрирующей мелодии нельзя было не внять, нельзя было сопротивляться ее зову, и животные стали выходить из леса. Они шли, захваченные очарованием осени среди зимы; шли, постепенно и без остатка отдаваясь музыке Скрипача. Они садились у холма и слушали музыку: всепроникающую, мудрую, успокаивающую, всеведущую. И вместе с этой музыкой они познавали ответы на ВСЕ вопросы: кто они, почему они здесь, каков их путь, что творится в мире, ради чего все. Скрипка знала ответы и с радостью делилась ими со смертными. Смычок скользил по сияющим струнам, натянутым кем-то для того, чтобы играть эту музыку смертным…
…но каждому свой путь, каждому своя реальность и свои истины, каждый должен находить ответы сам, каждый должен прожить свою жизнь. Почему так? Скрипка знала ответ и на этот вопрос. Скрипка знала даже то, почему она попала в руки к Скрипачу, стоявшему на холме среди вечной осени, одетой в золото и рубины…
…музыка оборвалась. И не понятно, что произошло. Только поляна вдруг снова оказалась скована зимой, деревья снова корчились в морозной агонии, на холме снова гулял северный ветер. И кровь. Везде кровь. Кровь и обглоданные кости животных, которые вышли из леса, чтобы послушать Скрипача, водившего смычком скрипки, знавшей тайны всего Мироздания…
Сказка о двух лебедях
Шуршал осенний листопад. Жухлые листья кружились в потоках холодного северного ветра, который гнал их по земле: прочь от породивших их крон деревьев. Природа умирала, прикрыв позор великолепием золота и рубинов. Птицы улетали на Юг, чтобы вернуться весной, когда жизнь снова восторжествует над белозубой зимой и вырвет землю из ее острых когтей. Этот цикл повторяется и повторяется столетиями.
Собирались улетать и лебеди. Они шумно переговаривались, толкались, делились на пары и, наконец, вспорхнули с коченеющей поверхности озера, устремившись в долгий путь к спасению от лютых морозов. Они хотели тепла, они тянулись к нему своими длинными шеями, они летели за жаром солнца.
Один Лебедь отстал. Что-то привлекло его внимание далеко внизу, у самой кромки очередного озера, над которым пролетала его стая. Лебеди звали его вернуться, не отделяться от летящего клина, но Белый Лебедь не послушал их; он знал, что что-то ждет его там, внизу; что-то, ради чего стоит рискнуть.
У кромки воды стояла Белая Лебедица. Почему-то она не отправилась на Юг со всеми: не захотела, или не смогла, или ее забыли, или, что ужаснее всего, не взяли, бросили. Она вся озябла, серебристый иней покрыл ее крылья. Белый Лебедь подошел поближе. Она была обворожительна! Белее всех Лебедиц, которых он встречал; ее клюв был даже изящнее, чем клюв подруги вожака его стаи! А ее шея: длинная, грациозная, ровная! Так ли это было на самом деле? Или ему показалось, причудилось в отблесках закатного солнца? Не важно. Для него это стало правдой – остальное не имело значения.
Он подошел ближе, но Лебедица не реагировала на его присутствие, словно не замечала. Она грустно повернула клюв к воде и вдыхала мороз, прокрадывающийся через ноздри куда-то внутрь, к сердцу. Ей было так холодно. Белый Лебедь позвал ее, робко, неловко, словно опасаясь, что пришел некстати и нарушил какое-то важное-важное дело, которым была занята Лебедица. Она встрепенулась и распахнула закрытые до того глаза. Невидящие серые глаза. Белый Лебедь подходил все ближе и ближе. Оказалось, ее забыли, или специально бросили, чтобы в пути было меньше забот. Но она не горевала, ей нравился запах льда, наползающего на мир, чтобы сковать его.
И когда они… она поняла, что будет с ним всегда, потому что он ее не бросит; он понял, что всегда сможет быть с ней, потому что никогда не сможет бросить …они сплели свои шеи, прильнули друг к другу растрепанными грудками, внутри которых бились маленькие лебединые сердца, и он обронил слово «люблю». Иней растаял на ее крыльях, обратился горячей исцеляющей росой, клюв перестал зябко стучать. Теперь они не смогли бы существовать друг без друга, как бы это по-сказочному-глупо не звучало. Но это была правда. А правда – есть правда, даже если один в один похожа на сказку.
Он позвал ее полететь на Юг. Белая Лебедица немного испугалась, ведь отправиться в дальние края вдвоем – так опасно, рискованно. Кто знает, что случится по дороге? Какие опасности таятся в пути? Но он успокоил ее своим дыханием, сказал, что поведет, что знает дорогу на Юг. Он и вправду ее знал. Лебедица просила дождаться утра, не лететь в сумерки, уже почти окутавшие мир, но Белый Лебедь отчего-то знал: нельзя. Нельзя задерживаться на этой покинутой всеми земле, иначе – конец. Надо лететь, во что бы то ни стало. Сегодня. Сейчас. В ночь.
Они оторвались от земли. Холодный ветер трепал перья, наполнял крылья обжигающими потоками, но им не было холодно вдвоем. Они летели на Юг, осознание этого грело их; она была готова оставаться с ним вечно, осознание этого грело Белого Лебедя; он не бросит ее никогда, осознание этого грело Белую Лебедицу. Летели, как они летели! И как жаль, что никто не мог оценить тот полет…
Она не видела пути, не видела темной земли далеко внизу. А он был способен узреть опасности мира вокруг, жесткого и беспринципного мира. Но молчал, не пугал ее понапрасну. Тогда он пообещал себе, что защитит ее от всего; будет защищать молча и безропотно. Выклюет глаза любому, кто заставит ее невидящие очи обронить слезу. Они летели. Как они летели! И как жаль, что никто не мог оценить тот непродолжительный полет…
Всполох света! Гром! И время словно остановилось, а в нем: продолжающийся полет двоих, блеск разящего свинца, алые брызги крови, летят белые перья, немой крик отчаянья, вздох боли, непроизнесенное прощанье, звенящие осколки всего сущего на земле… падение… она упала в темноту, где даже он не смог отыскать ее следа; в мрачную всепоглощающую темноту.
Белый Лебедь взвился в облака! Он ненавидел весь мир! Ненавидел тех, кто бросил ее в тот день на произвол судьбы! Ненавидел всех чудовищ, способных на зло против его чувств. Ненавидел весь этот мир, который отнял у него Белую Лебедицу! Он взвился выше облаков! Он не мог дышать, и в этот момент Белый Лебедь перестал махать крыльями, словно ночь рассекла их чем-то острым, и все силы покинули его тело через те порезы. Он упал со стоном, накаленный высотой…
Мир озлобился на него в ответ: выщипывал перья из его немашущих крыльев, пытался скрутить шею и переломить ее, завертеть в вихре и бросить в сторону, перемолов все кости. Мир ненавидел его так же, как он ненавидел мир. И Белый Лебедь упал в черную воду ледяного пруда; с плеском обрушился на ее поверхность, сломав при этом свои истрепанные крылья.
Он не умер, хотя, в безумстве несясь в высоту, мечтал лишь об этом. Суровые воды подхватили его и отнесли к берегу, где ручей как-то сам втек в его клюв и помог исцелить раны. Белый Лебедь не хотел исцеления, но уже не было сил сопротивляться воле этого мира, который, несмотря на ненависть Лебедя, решил не уносить еще одну жизнь. Прав ли тогда был мир? Или это еще одна его жестокая забава? Кто знает. Рассудит лишь седое время.
Неведомо, долго ли Лебедь пролежал на берегу, какой зверь нюхал его беззащитное тело, но пощадил или по какой-то иной причине не стал устраивать себе кровавый пир. Но в один хмурый день начала зимы Лебедь очнулся. Он с трудом встал, даже не заметив, что крылья его больше не расправляются, и пошел к воде, чтобы взглянуть на свое отражение. Он совершенно почернел, словно обуглился в пепелище пожара. Крылья, шея, грудь, каждое перышко – почернели, истлели, окрасились в вечный траур. И только лапы и клюв его остались красными, даже побагровели сильнее прежнего.
А еще он не мог летать, крылья сломались. Как не пытался он их разработать, как ни махал ими в тщетных попытках взлететь – все без толку. Небо для него стало недостижимым, умерло вместе с Белой Лебедицей.
Но что это? Там, в колючих кустах у бережка пруда; белеется. Он подошел поближе и пригляделся. Это было перышко. Белое перышко Белой Лебедицы: пышное, чистое, скованное инеем. Лебедь взял его и бережно вложил в свои перья на голове, очень-очень бережно, боясь повредить.
И плавает с тех пор по тому пруду нелетающий Черный Лебедь с белым пером на голове. Он люто ненавидит весь мир, но почему-то продолжает делать бесконечные круги по черной глади спасительного пруда, обернувшегося западней. Верит ли во что-то Черный Лебедь? Надеется ли на что-то? Трудно сказать. Рассудит лишь седое время. Возможно, когда-нибудь он найдет себе черную лебедицу или кого-то еще. Или умрет в расцвете сил, устав держаться наплаву этого черного пруда. Рассудит лишь седое время.
Изменено: V-Raptor, 05 Июнь 2008 - 15:17
