Штык и топор.
"После ядерной войны людей останется мало, но все они будут очень хорошими"(с)Криг42
Пролог.
Наручные часы показывали без пяти минут семь вечера по Москве. Неприятно натирал кожаный ремень на торсе. Василий поймал плавающий в воздухе конец ремешка и поправил его. Взгляд скользнул по счётчику. Отлично, пробежал десять условных километров. Ещё чуть-чуть и можно заканчивать.
Василию жутко хотелось домой. В родную Москву, погулять по знакомым улицам. Даже просто постоять в пробке. Всё это было намного лучше нынешнего серо-стального безмолвия.
- Хэй, Васья! Ты скоро? – заговорил динамик на стене.
Или на потолке. На полу. В невесомости это было абсолютно неважно.
- Сейчас я. Что там с обходным манёвром? В девять-пятнадцать по ЦУПу?
- Да. Подходьи в эньергоблок.
Всё ещё тяжело дыша, Василий отстегнулся от тренажёра. Вытащил из специального ящика белое полотенце. Схватившись одной рукой за поручни, он полетел в сторону энергоблока, на ходу вытирая пот. На лету его мучили неприятные мысли, что по возвращении на Землю опять придётся по полгода качаться, восстанавливая былые силы. В первое время даже карандаш будет казаться тяжёлым. Но ничего не поделаешь, на орбиту летать тоже кто-то должен. Тем более, за это полагаются всякие приятные вещи вроде денег и уважения.
Американец Джон плавал у противоположной стены, пристегнувшись за пояс к специальному крючку на поверхности. В нарушении всех инструкций в воздухе рядом с ним плавали отвёртка и электродрель. Подлетев ближе, Василий чуть не задел их головой.
- Закреплять надо! Инструкции забыл?
- Олл райт, Васья. Смотрьи сьюда.
Смотреть было особенно не на что, запах выдавал проблему с головой. Из-под открытой панели виднелся клубок оплавленных проводов. Ощутимо воняло сгоревшей изоляцией.
- Починить сможешь?
- Нье знаю ещьё, - пожал плечами Джон. За полгода жизни на орбитальной станции он так и не избавился до конца от чисто штатовского говора и привычки смягчать согласные.
Василий задумался. Если этот узел перегорел, вполне возможно, что проблема в электросистеме. А если так, то запланированное через пару часов свёртывание «крыла» станции с солнечными батареями окажется под вопросом, что повлечёт за собой ещё большие проблемы с электричеством.
- То понос, то золотуха, мля… - пробормотал он, улетая в сторону склада за резервным узлом.
- What?.. – донёсся вопрос в спину.
- We have a problem, John! – ответил он.
…До начала манёвра свёртывания оставался ещё час. Замена была в самом разгаре. Вокруг разлетались мелкие шарики пота, неподалёку летало забытое полотенце.
Отвлёкшись на секунду, космонавт глянул в иллюминатор. Родная планета привычно сияла успокаивающим голубоватым светом. Василий впервые увидел это вживую ещё семь месяцев назад, когда вместо Джона здесь заканчивали смену японцы. Тогда он слегка очумел от увиденного, любовался, наверное, минут десять кряду. Узкоглазые коллеги понимающе улыбались. Почему-то всплыла в голове прилипчивая фраза «Инэ хаха га иру». «Мама вошла в комнату», вроде. Забавный они народ, всё-таки.
Космонавт незаметно для себя улыбнулся. Через секунду улыбка медленно стёрлась с его лица.
Голубое сияние Земли медленно расцвечивалось новыми страшными цветами. Словно кровавые розы по всей планете одновременно распускались десятки, сотни, тысячи ядерных взрывов. Каждый, у кого была хоть одна ракета, радостно поспешил на этот праздник Смерти. Мир праху их.
Рядом точно так же раскрыв рот наблюдал в иллюминатор Джон. Его щека дёргалась в нервном тике, но он не замечал этого.
Они повернулись друг к другу и посмотрели на себя по-новому.
- Вы были первыми.
- You was first.
Американец, оттолкнувшись от потолка, бросился на Василия. Тот вовремя ушёл в сторону, лишь задев голову за ногу противника. Второй бросок был более удачен. Ослабшие в невесомости, но всё ещё сильные пальцы сжали горло. Перед глазами заплясали круги. Случайным движением схватив пролетавшую рядом отвёртку, Василий тут же воткнул её Джону в шею. Крови было совсем немного, поэтому Василий ударил туда же ещё раз. И ещё. Из его горла вылетели большие кровавые пузыри и расплескались по стенам. Немного похрипев, Джон умер.
ЦУП не отзывался. Корабли уже не придут. Рано или поздно регенеративные системы станции придут в негодность. Ну и нечего ждать.
На автопилоте Василий пробрался к главному пульту и методично, ничего не забыв, отключил одну за другой все жизненно важные системы станции. Потом он устроился возле иллюминатора и принялся разглядывать то, что осталось от Земи. Красного уже не было, но повсюду были страшные чёрные кляксы, разносимые атомсферой.
Василий ждал смерти и она пришла.
Скоро температура на борту почти сравнялась с космосом.
Над мёртвой планетой пролетала станция с двумя мёртвыми космонавтами.
***
Глава 1.
Этот день был ещё одним осенним, ничем не примечательным деньком. Вряд ли кто-то вспомнил бы о нём, не будь он последним в череде ему подобных. Нет, время не остановилось. Жизнь людей стала другой. Для кого-то лучшей, для кого-то худшей. Большинство же не имело права голоса в этом споре ввиду своей внезапной смерти. Однако будущие покойники ещё не знали об этом, продолжая по какой-то странной, пугающей и гибельной инерции изображать собственное существование.
Но вечером 19 октября 20.. года обычный н-ский горожанин Андрей К. ничего этого не знал. Он шёл с работы. В руках его был небольшой, но нарядный букет цветов, лицо сияло как медный пятак на жарком солнышке. Каждый прохожий старше восьми лет мог без труда догадаться, куда спешит этот рабочего вида парень.
Начал капать дождик. Андрей быстро шмыгнул под павильон автобусной остановки, чтобы переждать напасть, а заодно позвонить подружке и выяснить подзабытый номер автобуса. Андрея ждало нечто другое.
Его взгляд, невнимательно скользивший по прохожим и потоку машин, внезапно остановился в одной точке, силясь понять то, что сразу понять невозможно.
Если бы внимательный пассажир маршрутки вглядывался в его лицо во время неслышного сквозь стекло разговора, он мог бы наблюдать разительные перемены. Сначала с лица схлынула радость, потом само оно как-то осунулось и стало до пугающего безразличным, словно бы это стоял не человек, а робот, чьей функцией был разговор по телефону.
- ...И не стоит мне больше звонить…
Абонент Светлана. Конец связи. Cкрипнули зубы.
В душе образовался большой и тугой чёрный комок. Мелким, невнятным шагом он подошёл к урне и бросил туда букет. Аспидно-чёрные ручейки злости потекли по конечностям, вызывая желание сейчас же припустить бегом и долго бить виновных по лицу. Глубокий вдох и сосчитать до десяти. Не помогло. Закурив, сосчитать до ста. Пойти к ближайшему ларьку за душевным лекарством.
В его рюкзаке было не так уж много предметов. Всякая мелочевка типа различных справок, тупой раскладной ножик с открывалкой, ранее упоминавшаяся сапёрная лопатка. Её основным достоинством, помимо возможности копать, была немалая ценность в качестве оружия самообороны, вызывавшего куда меньше вопросов у «органов», чем бита или тесак. И наконец, в дальнем отделении рюкзака лежали две полуторалитровых пластиковых бутылки, обе полных тёмной пенящейся жидкостью. На одной была наклеена этикетка "Арсенальное крепкое", на другой "Байкал. Напиток газированный безалкогольный". В отдельном кармашке была ещё стопка отпечатанных на принтере этикеток и клей-карандаш.
Разумеется, в обеих бутылках было пиво. Андрей был не лишён практической смекалки и знал, как можно вполне легально бухать на виду после небольшого «косметического ремонта».
У любителя пива была редкая фамилия «Квист» предположительно шведского происхождения, что позволяло друзьям иногда называть его «Квасом» или «Вистом». Одетый неброско, почти не привлекавший посторонних взглядов он был таким человеком, которого не замечают в толпе. Чёрный вязаный свитер, тёмно-синяя куртка из ближайшего магазина "Сплав" с кучей карманов, старые джинсы с выглядывавшими из-под них ношеными берцами и дополнявший это великолепие рюкзак - всё, решительно всё указывало на то, что для этого человека утилитарность куда важнее внешнего вида. Венчала всё это великолепие коротко остриженная русая голова и кепка стиля "гансовка". Казалось, что этот человек только что вернулся из похода, либо туда отправляется. Это было недалеко от правды. По сути своей, вся самостоятельная жизнь Андрея была таким вот неторопливым шествием от одной вершины к другой, сбрасывая с себя старые проблемы и взваливая на спину новые.
Дождь начал накрапывать всё сильнее. Удобно устроившемуся на лавочке со своими бедами Андрею уже через пять минут пришлось почувствовать на себе, что такое осенний ливень вкупе со штормовым ветром. Матюгнувшись в адрес безответственных синоптиков, Андрей побежал к станции метро, разбрызгивая ботинками лужи.
Станция была построена относительно недавно, в позапрошлом году, когда Н-ск активно осваивал выделяемые из Москвы деньги. Гордое название «Станция метро им. Н. Винера» завлекательно поблёскивало на фоне серой облицовки. Андрей отдал положенные деньги за проезд и оказался на платформе. Эскалаторов, вроде московских, здесь не было – на слишком большую глубину метро нужно слишком много денег, поэтому станция начиналась в подземном переходе и была глубиной всего метров двадцать ниже уровня земли.
Старательно вытесняя метростроительными вопросами неприятные мысли, Квас рухнул на лавочку для ожидающих поезда. Выудив из рюкзака фальшивый «Байкал», открыл крышку и жадно приник к пенному напитку, попутно размышляя о неожиданной проблеме.
В истоке многих проблем стоит женщина. По крайней мере, у Кваса это было уже не утверждением, а практически аксиомой. Ему трудно давался контакт с новыми людьми, "притирка" друг к другу. Где-то глубоко в мозгу старичок-бухгалтер звал пойти на завод, поработать, купить еды, посидеть за компом и телевизором и лечь спать. По выходным попить пива со старыми, многократно проверенными и надёжными как железный лом друзьями. Квас-поэт же вопил и мучился в тесной клетке привычного распорядка. Когда в нём пробуждался такой настрой, Квасу не хотелось идти на завод, стоять смену, смотреть зомбирующий телевизор и пить обрыдшее пиво. Хотелось дарить девушкам цветы, делать многозначительные намёки, танцевать с ними танго на улицах ночного города и пить крепкий коньяк, закусывая его кислыми лимонами. Потом старичок-бухгалтер, громко кашляя, напоминал о ценах на цветы и коньяк, а так же о том, что после пары таких вечеров Андрюхе по карману будут только те самые лимоны. Поэт вздыхал и забивался в тёмный угол ждать свою Прекрасную Незнакомку.
Нельзя сказать, что её не было. Периодически на его жизненном пути попадались вполне достойные девушки - вначале настолько же прекрасные, насколько и незнакомые. К сожалению, обычно красота сползала вместе с косметикой, а через неделю после знакомства, лёжа с ней в одной постели, молодому человеку страстно хотелось включить телевизор и выключить реальность, в которой всё точно так же, как было в прошлый раз и позапрошлый, да и те не сильно отличались от предыдущих. Через месяц случался ненапрягащий обе стороны разговор, после которого обе стороны дружелюбно расставались и жизнь продолжала катиться своим чередом.
До сегодняшнего дня. Его, ЕГО, Андрюхина девушка ушла к какому-то татуированному мелкоуголовному быдлу. Считавший себя интеллигентом с кулаками и сапёрной лопаткой Андрей разрывался между прощением суки и желанием напиться в будний день.
Ему было 24 года, он был рабочим на авиастроительном заводе и сегодня спать ему предстояло одному.
Он даже не догадывался, как сильно ошибается. В худшую сторону.
Андрей включил на телефоне плеер и надел дешёвые наушники. Не глядя, выбрал композицию. В ушах заиграла бас-гитара и приятный мужской голос запел:
…Ой-да белым- бело,
да так , что слепит глаза.
Снег стеной,
пляшет красный колдун.
В танце - девичий плач,
и ветер сошел с ума
и ядерная зима
на сотни просторов вокруг…
Андрей-Квас вздрогнул. На душе стало неимоверно погано. «Сдохнуть бы» - подумалось ему. Окончив песню, плеер сам переключился на маршево-батальную композицию и через пять секунд мигнул в последний раз. Нет, не из-за разрядки. Электромагнитный импульс, есть такое выражение.
Тут же неведомая сила выбила из рук Андрея бутылку, уронила его тело на холодный твёрдый пол и на несколько секунд выключила всё освещение, пока в ушах разливалась сирена, перемежаемая доносившимся снаружи грохотом и собственными криками ужаса.
19 октября 20... года в 20.15 по Н-ску был нанесён первый удар.
***
За окном шуршали машины, зазывно мелькали неоновые рекламы и манили витрины торговых центров, но Светлана этого уже не видела и не слышала. Она была дома. Этот вечер был для неё обычном вечером, ещё одним из череды многочисленных. Светлана открыла дверь своей квартиры и принялась снимать сапожки. Сделав это, она проверила сообщения на автоответчике. Так и есть, два звонка. Один от Дмитрия, другой от Андрея. Светлана тяжко вздохнула, повесила дублёнку и прошла на кухню. Продукты нужно было выгрузить, пока они не разморозились.
Это было тяжким выбором. С одной стороны, Андрей нравился ей, какой-то немного детской, слегка беззащитной романтичностью. Он был обычным парнем, но под всем этим таилось что-то большее, что всегда привлекает женщину.
С другой стороны, Дмитрий был сильнее. В нём чувствовался мужчина. С ним Светлана была спокойна и могла чувствовать себя как за каменной стеной. Да и чего скрывать, в постели он нравился ей куда больше. Настолько, что она предпочитала не задумываться над татуировками, покрывавшими его тело.
Поглощённая нелёгким женским выбором, девушка закинула котлеты в микроволновку и принялась нарезать салат. К тому моменту, как микроволновка пропищала о готовности котлет, она уже приняла решение.
Неторопливо пережёвывая ужин, Света открыла модный журнал. Дурь, конечно, жвачка для мозгов, но, тем не менее, ей было интересно. Кстати, в «Эльдорадо» предлагали новую коллекцию, а на пятой странице Света увидела давно интересующий её косметический набор. Эххх, если бы ещё денег накопить на всё, чего хочется… К сожалению, работа переводчиком не приносила желаемых денег.
Раздался звонок телефона. Отложив в сторону салатик и журнал, Света взяла трубку. Звонила старая подруга, которую Светлана знала ещё со школьных времён. Поговорив немного о всяких пустяках, та предложила сходить в кино, тем более вечер этому благоприятствовал. Свете было лень ещё куда-то идти, тем более по телевизору обещали интересную программу, но, в конце концов, сдалась.
Это вообще было похоже на неё. Упрямый носик говорил о том, что Света будет до последнего отстаивать свою точку зрения, мягкие губы вкупе с добрыми глазами словно бы говорили об обратном. Света была само противоречие. Проявлялось это не только во взглядах на жизнь, но даже в одежде. Сегодня она могла надеть вечернее платье, а завтра линялые джинсы и во всём ей было одинаково удобно и комфортно. В двадцать лет человек мало задумывается о подобных условностях.
Немного поколебавшись, Светлана снова подняла трубку телефона. Быстро, чтобы не передумать, набрала знакомый номер.
- Андрей? Это я, Света… Мне нужно с тобой серьёзно поговорить…
В течение недолгого разговора девушку почему-то мучило чувство, что она делает что-то неправильно. Нельзя, нельзя вот так вот вываливать всё на человека. Но остановиться она уже не могла. Казалось, могучая река где-то внутри неё подхватила хрупкое тело, и поволокло всё дальше и дальше, грозя сломать о скрипящие льдины. Или это скрипели зубами на том конце провода?...
- ...И не стоит мне больше звонить…
Абонент Андрей. Конец связи. И сразу же номер Дмитрия.
- Дима, привет. У меня есть к тебе серьёзный разговор…
Через пятнадцать минут Света сидела на табуретке рядом с телефоном, невидяще глядя в стену перед собой. Её мучила смутная, не до конца осознаваемая ею, вина перед Андреем. В конце концов, это было просто несправедливо.
А что тогда вообще справедливо?
Крохотная прозрачная слезинка потекла по щеке, смывая макияж.
Нельзя так. В конце концов, это её жизнь и её выбор. С мужчинами вообще всегда очень сложно.
Схватив мобильник, Света набрала СМС-ку подруге «Скоро буду, не скучай». Обещанное кино должно было начаться через час. С учётом дороги, времени должно было хватить. Тем не менее, на всякий случай в сумочку было небрежно брошено двести рублей на такси. Торопливо подкрасившись и одевшись, девушка вышла из квартиры.
На её счастье метро находилось относительно недалеко от снимаемой квартиры. Во время поездки по загаженному лифту Света даже позволила себе немного помечтать о том, как Дмитрий поможет ей снять куда лучшее жильё. Желательно, поближе к центру. Заодно можно будет сменить сантехнику и переложить плитку. Да и вообще, чем чёрт не шутит, возможно, уже стоит заглянуть в свадебный салон. До чего же прекрасно она будет смотреться в белом платье! Ах! Светлана Мартынова, жена Дмитрия Мартынова! Света несколько раз повторила это про себя, как бы привыкая к своей новой будущей фамилии. Хм. Нет, Лисицына звучало куда лучше.
Насколько же мало человеку нужно для счастья.
Света встряхнула головой, прогоняя привязчивые грёзы наяву. Пора перестать надеяться на доброго дядю из голубого вертолёта. Она взрослая женщина и не затем приехала в этот город, чтобы жить за чужой счёт. Это пока что всего лишь загадывание на возможное с некоторой долей вероятности будущее. Это всего лишь мужчины, к одному из которых она поедет после фильма.
И останется на ночь. Тем более, он точно не из голубого вертолёта.
Пройдя уютный вестибюль станции метро имени Доронина , Светлана заплатила за билет и прошла вниз. На платформе уже собралась целая толпа людей, спешащих с работы. Света достала мобильник. Связь, конечно, не ловила под землёй, но на неё с десктопа смотрело лицо Андрея. Полгода отношений, надо же… Покопавшись в настройках, Света сменила рисунок рабочего стола на нейтральные ромашки.
Прибыл поезд. Двери открылись, выпуская из себя плотную людскую массу. Светлана почему-то на секунду заколебалась, перед тем как войти в поезд. Нужно было всего-то сделать один шаг, но что-то внутри неё вопило, что этого делать не нужно.
Светлана сделала шаг. Прошла внутрь и уселась на удобное сиденье. Поездка займёт минут двадцать, так что можно было немножко подремать.
Ей приснился страшный сон. Бескрайняя равнина, ни кустика, ни деревца. Кругом, куда не кинешь глаз, только снег. Страшный, неестественный чёрный снег. По равнине бредёт крохотная фигурка. Это мужчина. Он давно небрит и нестрижен. Сквозь бороду и колтуны волосы проглядывает покрытое волдырями лицо. Он одет в старую истрёпанную военную шинель. На смутно знакомом лице его осознание цели и неугасимая ненависть. Он идёт по этой чёрной равнине не первый день и однажды дойдёт. Дойдёт и убьёт… Кого? И кто он?
Её разбудил вой сирены. Остальные пассажиры были странно бледны. В воздухе чувствовалась беда. Что-то ужасное приближалось к ним. Светлана не могла сказать что, она просто знала это.
Через секунду она получила ответ.
Кусками её сознание выхватывало фрагменты окружавшей реальности. Раз – погас свет. Два – закричали люди. Три – раздался душераздирающий визг тормозов. Вслед за этим она ощутила, как сила инерции вдавливает её в сиденье. Тусклый свет мерцающих за окном фонарей позволил ей увидеть охваченных ужасом людей, кричащих, теряющих рассудок, ломающих себе руки и ноги в слепом ужасе.
Четыре – погасли огни за окном. Что-то тяжёлое и воющее врезалось ей в живот. Уже теряя сознание, Света ощутила эхо первого удара.
***
Иван Григорьевич нервно курил. Хотелось снять пропотевшее обмундирование, поехать домой и завалиться на любимый диван с бутылочкой прохладного пива. Посмотреть телевизор, съесть любовно приготовленный женой ужин, отдохнуть, немного пошалить с благоверной перед сном… На пути к этому благополучию стояло ещё несколько часов и трое подчинённых гражданских раздолбаев.
Так, будем разбираться с тем, что осталось от этого курса ГО, срочно учреждённым горячо «любимым» правительством. Худющие какие-то. Быстрина, того, что слева, сержант из-за внешности заранее решил про себя звать Рябым. Центрального, Васильева – Красавчиком, больно уж тот выглядел ухоженным. Эдакий весь из себя «жоп-менеджер», как презрительно подумалось Ивану Григорьевичу. Ну и правый, он же Мартынов. Выглядит наиболее молодо, лет двадцать пять всего. Подтянуто, но что-то в нём не нравится. Хрен с ним, пусть будет Конь. Почему? Потому что так захотелось. Сержант имел привычку давать мысленные прозвища подчинённым, причём не всегда логичные.
Докурив через пару секунд, Иван Григорьевич раздавил бычок и обратился к ним:
- Здравия желаю! Я лейтенант РХБЗ Иван Григорьевич Лаптев. Сегодня я вас буду учить действиям химбата в условиях, приближённых к боевым. Теорию все прошли?
- Так точно, - не очень стройно ответили те.
- Отлично. В плане сегодняшних занятий поездка на химической разведывательной машине УАЗ-469 «эр-хэ-бэ», практическое пользованию обмундированием и приборами, проведение химразведки, обеззараживания техники и самих себя. Вопросы есть?
- Никак нет.
Вместо ответа Григорьич вытащил из автомобиля четыре не очень новых комплекта ОЗК и кинул перед мужиками.
- Как одевать, на теории рассказали? Приступаем!
Несколько минут наблюдал за их неумелыми действиями. Сам он оделся достаточно быстро, сказывался полученный за два десятка лет навык.
- Теперь разжёвываю тему. Я – командир отделения, мне подчиняемся беспрекословно. Кто подчиняться не будет – получит ОЗК с муравьями внутри, хе-хе… На мне радиостанция, бортовой измеритель мощности и сигнальные патроны.
- Ты, Васильев, - палец указал на Красавчика, - готовишь к работе газоанализатор, проверяешь комплектность средств и заполняешь вот эти вкладыши, как учили. Быстрин у нас будет заниматься ППХР, ВПХР и остальными мудрёными штуками в машине.А ты, Мартынов, самый неквалифицированный. Остальных на сборы с «Химпрома» забрали по профилю, а ты один такой неумейка остался. Будешь за рулём. Всем всё понятно?.. Приступаем.
Со своими обязанностями проверки вверенного имущества Лаптев справился быстро. Понаблюдав за действиями троицы, так же быстро разъяснил, что в ППХР – не пылесос и проверяется к готовности иначе, да и в машине смотреть нужно не только на стрелку уровня бензина.
Прошло всего ничего, а Лаптев уже устал от их тупости. Положенный ОЗК также вносил свою лепту. Несмотря на осеннюю прохладу, пот собирался на лбу, стекал в морщинки возле карих глаз, уходил в чуть седоватые усы и далее по подбородку стремился куда-то в сапоги. Григорьич вспомнил, как во время учёбы в училище порой сапоги были полны пота. Да и после, во время работы с гептилом, иногда приходилось париться на жаре чуть ли не полдня. В раю они живут, эти гражданские.
- Всё? Теперь всем расписаться в журнале за выданное добро! Грузимся в «уазик». Мартынов, рули в сторону полигона. Быстрин, включай ППХР, Васильев врубает ГСП-11.
Пока машина тряслась, лейтенант включил радиостанцию. Покрутив ручки, передал «наверх» куда и зачем едет, потом достал из бардачка бутылку воды. Попил сам и угостил подчинённых. В принципе, ехать можно было и без «химзы», но это было последнее его занятие с гражданскими. В духе Лаптева был такой «последний аккорд» - сделать напоследок всё как надо, что никто не смог придраться к мелочам.
Конь вполне успешно довёз всех до полигона, чему немало способстовали расставленные знаки. Выбрав местечко на свой вкус, лейтенант приказал: «Машину остановить, всем вылезать!»
Вокруг находились пара молодых ёлочек, березы, кусты в пожухлых листьях. Полянка посередине. В общем, всё что нужно для учений «сборных».
- Мартынов, стоп! Отделение, газы! Местность заражена! Заражена, Мартынов! Выключи мобилу, потом со своей Светой поговоришь!
Лаптев вдохнул напоследок приятного лесного воздуха и вместе со всеми окунул голову в резиновую вонь респиратора, краем глаза поглядывая за прячущим телефон Конём.
- Быстрин, что говорят приборы?
- Ноль вообще-то… - глухо пробубнил Рябой.
- Ответ неверный! По приборам здесь полрентгена в час, да и вообще всё отравлено. Должна ещё мигать эта лампочка и подаваться звуковой сигнал, но будем считать, что всё это сломалось. Поэтому ставим нужный знак.
Григорьич вытащил знак заражения из машины и воткнул в землю под ближайшим деревцем.
- Понятно? Это чтоб всякие гении гадостью не надышались. Поехали дальше. Быстрин, следующий ты сам. И доложить не забудь.
Таким незатейливым образом, имитируя заражение в полном жизни осеннем лесу, лейтенант со «сборными» расставили ещё три знака.
После четвёртого Лаптев решил устроить небольшой перерыв и слегка отвлечь внимание. Ещё со школы он прекрасно помнил, что лучший способ разбудить ученика – переключить его на что-то другое. Поэтому он достал заранее припасённую дымовую шашку, выдернул чеку и кинул в окно.
- Внимание! Враг применил особый газ под названием «Конец курса ГО». Ставим четвёртый знак и заканчиваем.
Он почти увидел улыбки под респираторами. За шашку не стоило беспокоиться – для учений их выдавали чуть ли не тоннами и особо за них не спрашивали. Да и снижение напряжённости того стоило. Эхх, если бы со всем остальным обеспечением в армии обстояло так же. Квартиры офицерам. Танки новые, допустим. Про отпуска в Америку можно и не мечтать, конечно, но квартиры нужны, да. Тем более с Америкой сейчас «новый виток агрессивной дружбы», да такой, что чуть ли не взаимное перекрытие границ.
Лейтенант РХБЗ Лаптев не был дураком и прекрасно понимал, чего боялись в правительстве, спешно готовя такие вот «отряды последней помощи утопающим». Понимал, но искренне надеялся на остатки чиновничьего разума.
Пока Красавчик, спотыкаясь в дыму, втыкал знак, Иван Григорьевич успел быстренько посмотреть свежие анекдоты с телефонной рассылки и даже сделал вид, что совсем не заметил Мартынова, справляющего малую нужду на колесо «уазика» под прикрытием дымовой завесы.
В этот момент раздался грохот со стороны части. Лаптев только успел встревоженно подумать «Что такое?!», как телефон выключился, а дым засиял мертвенно-белым светом
«Первым поражающим фактором является световое излучение…» - мелькнуло в голове.
Лаптев выскочил из машины и упал лицом вниз.
- Всем лечь! Закрыть голову руками! – завопил он.
Уткнувшись респиратором в землю, он не узнал, сколько людей последовали его крику. Тяжёлая, удушающая волна ударила его в бок и потащила за собой. Он услышал, как перевернулся «уазик» и застонали как от страшной натуги деревья. А потом внезапно стало очень тихо.
***
Сегодняшний обход оказался малорезультатным. В капканы попался всего один заяц, да и то какой-то больной, судя по подозрительным пятнам на морде. В остальном всё в порядке – деревья на месте, пеньки тоже, браконьеров не выявлено. Только холодает уже. Скоро надо будет потеплее одеваться. Да и культя что-то ноет, к перемене погоды, видать.
Владимир зябко повёл плечами. Войдя в дом, снял куртку, разулся, поставил у стены двустволку. Зайца на время положил в погребе. Там прохладно, испортиться не успеет. Привычными движениями он принялся топить погасшую за время его отсутствия печку. Дрова были заготовлены заранее, поэтому процесс был не таким утомительным, как мог бы. Чиркнула спичка и в печи весело заплясал огонёк. За стенкой успокаивающе гудел генератор. Ветер был слабоват, но на запитку ветряка этого хватит. Хе-хе, и никаких счетов за электричество.
Следом настал черёд несчастного животного. Сняв шкуру и выпотрошив, мужчина принялся пластовать мясо в кастрюлю аккуратными тонкими ломтиками. Залить водой, поставить в печь. Не забыть добавить соли, лучку, ну и может быть чуток перца по вкусу.
Владимир незаметно для самого себя облизнулся. Шесть лет работы лесником многому могут научить. Например, готовить без помощи бомж-пакетов и не разбрасывать носки по дому. Ну и защищать лес от браконьеров, разумеется. Собственное мелкое браконьерство в расчёт можно не брать. Лесник усмехнулся. Про себя он точно знал, что никакого особенного вреда природе он не наносит. Мелкая дичь раз в неделю, грибы, да ягоды. Ерунда. Знающий лес человек должен уметь не только питаться с него, но и не гробить почём зря.
Пока было время, Владимир ещё раз прихрамывая сходил в подвал и проверил, как там созревает брага. Слабоватый пока запах спиртного из бутылки донёс до него, что к Новому Году самодельное винцо на ягодах будет в самый раз. А пока даже пробовать не стоит, недозрело ещё.
Закипел суп. Сняв с огня, Владимир разлил варево в тарелку. Желудок голодно заурчал, требуя уже начинать. Можно было бы, конечно, поесть и из кастрюли, но Владимиру нравилось кушать цивилизованно.
Ммм! Супец получился отличным. Можно было немножко расслабиться. Владимир отстегнул протез, порядком натёрший культю за день. Помянув несчастного зайца добрым словом, мужчина принялся есть.
Протез забытым обрубком валялся у табуретки. Шесть лет назад Володька Сидоров, молодой двадцатипятилетний парень, случайно остался без ноги на военных сборах. Получилось очень обидно – на последнем броске имитационной гранаты рука соскользнула и граната упала ему под ноги. Она ни в коем случае не должна была повредить, только оглушить до звона в ушах, но, видимо, какой-то умелец на производстве халатно отнёсся к работе и пересыпал взрывчатого вещества. Пластиковый осколок перерубил артерию и сломал кость. Через пару дней началось заражение, и ногу отрезали. Выдали протез и пенсию по инвалидности. Этого молодой человек перенести не смог. Высшее образование, мечты о будущем, спортивные успехи – всё накрылось. Поэтому он, наплевав на немногочисленных родных, устроился лесником подальше от города и людей. Жить бобылем неожиданно оказалось очень приятно. По крайней мере, никто больше не капал на мозги.
Закончив ужин и помыв посуду за собой, лесник пристегнул протез на место и прохромал во вторую комнату, где находилась его гордость –ноутбук плюс небольшая библиотека. Вынув его из тайника под половицей, куда прятал для защиты от случайного вора, мужчина включил ноутбук в сеть. Хотелось пробежаться по Интернету, почитать свежие новости. Несмотря ни на что, он считал, что стоит всё-таки быть в курсе дел. Свежая информация так же необходима человеку, как и еда. Сеть не отзывалась. Словно бы кто-то большой и злой отрезал лесную избушку от Интернета. Проверка настроек. Не-а. Накрылось что-то.
От ругательств его предостерёг неожиданный стук в дверь. Владимир поковылял к двери. Сегодня должны были принести почту, поэтому он ружьё в руки брать он не стал. На пороге стояла Люба, краснощёкая женщина-почтальон, одетая в тонкое пальтишко.
- Привет, пролетарий! Как жизнь одинокая?
- Нормально, Люба, спасибо. Лес на месте, небо тоже, чего ещё желать?
- Ааа, понятно. Тебе тут почта пришла. Получи и распишись.
Лесник поставил в бланке аккуратную подпись и взял из рук почтальонши два конверта и газету. Мельком кинул взгляд на адреса. Отец и «Энск-теленет».
- Спасибо за почту. Как сама-то? Всё так же с письмами?
- И не говори. Мой как в запой уйдёт, только на работу идти. Достал уже, хоть разводись с ним, да как-то не к спеху, в общем…
- Может на супчик зайдёшь? Сварил только что, ещё полкастрюли осталось. А?
- Не, спасибо. Извиняй, Володька, в другой раз.
- Ну как знаешь. До свиданья, Люба.
- Бывай, Володя!
Закрыв дверь, Владимир подумал, как, наверное, тяжело всё время быть таким жизнерадостным человеком, имея на руках мужа-алкоголика и смертельно больную мать. Могла бы и в городе устроиться, да к больной родне поближе пришлось. Эххх…
Тяжко вздохнув, лесник принялся за почту. Письмо от отца он отложил в сторону, можно чуть попозже посмотреть. В конверте от «Энск-теленета» сухим официальным языком сообщалось, что Интернет отключён за неуплату. Владимир вспомнил, что деньги на счёт внёс ещё месяц назад, когда заезжал в Энск за зарплатой. Дебилы, чёрт возьми.
Пришлось подниматься на чердак к слуховому окну. Тарелку придётся открутить. Так она только зря электричество будет жрать, пока эти дураки не разберутся. Достав кисет и свернув самокрутку, Владимир подымил, прикидывая, как будет легче демонтировать тарелку. С душевным матерком приступив к работе, он закончил как раз к первым сумеркам. Оттащив громоздкий аппарат всё в тот же подвал и обернув полиэтиленом для надёжности, Владимир решил почитать прессу перед сном. Завтра, как всегда, нужно будет встать пораньше. Дров заготовить, да и ветряк барахлит чего-то. То ли лопасть менять пора, то ли ещё что-нибудь. Завтра, всё завтра.
Усевшись за стол, так чтобы на газетный лист падали последние лучи догорающего солнца, Владимир погрузился в чтение. Читать газеты он привык наоборот – с последней страницы анекдотов и до первой, чтобы с самого начала иметь заряд хорошего настроения. Похихикал над бородатыми шутками. Равнодушно пролистал «светскую хронику», мельком глянул спортивные новости. Он хотел уже перелистнуть на статью о плохой работе «Энск-теленета», когда взгляд зацепился за отдел политики.
Заголовок был набран крупным шрифтом и неприятно резал глаза.
«ВОЙНА?..»
Мужчина нахмурился.
«...Как известно, президент США на прошлой встрече лидеров…»
О каких лидерах шла речь, Владимир дочитать не успел. Внезапная резкая вспышка осветила комнату. Ему невероятно повезло, что он не сидел перед окном – чёрный свитер вполне мог бы заполыхать. Ослепительно-белое излучение на неуловимо краткий миг осветило всё вокруг, отбросив на стены причудливые тени. Газетный лист в руках заполыхал.
Уронив на пол горящую бумагу, Владимир затоптал огонь. Оглянулся. Стало ощутимо теплее. Из бревенчатых стен выступила смола.
В его голове сложились два простых слова. Война и вспышка.
Всё внезапно стало простым и пугающе очевидным.
Резко рванув с места, Владимир пинком отбросил стол. Загрохотала кастрюля, разливая ароматный суп по полу. Погреб, быстрее. Обломав несколько ногтей, он рывком поднял крышку. Он буквально рухнул туда, цепляясь за ступеньки внезапно потяжелевшим протезом. Владимир ссыпался внутрь, в спасительную темноту.
Через секунду он почувствовал, как задрожал дом. Ударная волна пришла точно по расписанию.
Конец первой главы.
Изменено: Darkest, 22 Март 2009 - 00:00
