. Читая, решил попробовать свои силы. Профессия у меня к сожалению не связано с писательством, но полёт фантазии есть, правда, как оказалось этого мало. Сюжет давно весь вертится в голове, и на мой взгляд он достаточно интересный, но проблема в том, что чтобы написать сюжеьную линию понадобится наверное листа два, а вот чтобы получился настоящий связанный рассказ, чтобы был свой стиль, чтобы читать было интересно - вот это оказалось сделать сложно. Предлагаю вашему вниманию пару первых глав из моего рассказа (это только начало). Хотелось бы услышать ваши комментарии и критику, чтобы либо забить на продолжение (т.к. может быть бред полный получился), либо для того чтобы понять основные свои ошибки и продолжение написать более интересным и сильным языком. Итак.PyramidHead.
Машина медленно подъезжала к городу. На улице темнело. Водитель остановил машину и вышёл из неё. Его усталые глаза говорили о том длинном пути, что он проделал. Он опёрся о капот и склонил голову. Простояв так несколько минут он сел обратно в машину, заглушил двигатель и задремал.
Пробуждение.
В комнате стояла абсолютная тишина…Человеку, находящимся в ней, она показалась неестественной. Он никогда не слышал такой тишины. Казалось, что всё вокруг поглощает звуки, как будто питаясь ими. Человек лежал на кровати. Он только что проснулся. В квартире было темно, была ночь, но свет уличного фонаря проникал в комнату, так что можно было различать предметы. Он встал, и включил свет. Подойдя к зеркалу, он отшатнулся. Из отражения на него смотрело испуганное лицо, которое до этого он никогда не видел. Он оглядел себя. Его тело и одежда показались ему незнакомыми. Он не знал, как оказался здесь. Он вообще ничего не помнил, даже своего имени… Хотя… В проблесках памяти мелькало какое-то имя… Джек. Да, точно. Его звали Джек, Джек Дэвис. Головная боль, мучавшая с момента его пробуждения, мешала ему сосредоточиться. Любая мысль причиняла невыносимые мучения.. Он попытался выйти из комнаты, но это ему не удалось. Дверь была заперта. Судя по всему, это был отель. Джек ещё раз оглядел своё тело. Он был высокого роста, крепкого телосложения. Глядя на себя, он подумал, что вероятно раньше он занимался спортом.
Джек подошёл к двери, и постучал. Торчать здесь ему уже немного надоело. Хотелось наконец-то узнать что с ним произошло и почему он ничего не помнит. Несмотря на стук, никто не отозвался…
-Кто запер меня здесь?! – подумал Джек и принялся с удвоенной силой барабанить в дверь, но тщетно. Глухие удары тут же тонули в тишине.
Дверь была сделана из прочного дерева и на вид казалась очень прочной. Джек всё же принял решение выбить её. Пара сильнейших ударов ногой не дали ожидаемого результата. Нога, с тяжёлым ботинком на ней отпружинивала от двери, не нанося ей никаких повреждений. В отчаянии Дэвис взял в руки стул, замахнулся и со всей силы ударил им. На двери не осталось даже царапины. Удручённый произошедшим, он подошёл к окну. На небе тускло светили звёзды. Рядом с окном стоял фонарь, освещая безлюдную улицу. Вспышка памяти словно зажгла его мозг. Он обхватил голову обеими руками, мучаясь от адской боли. В голове пронеслось всего несколько секунд его жизни.
Больница.
Джек обитал в больнице Брукхевен на третьем этаже, в крыле для умалишённых. Собственно вся больница была пристанищем для таких как он. Дэвис уже давно был в этом месте. Сколько он себя помнил, его всегда окружали белые стены, обложенные кафелем, белый пол, потолок… Всё вокруг было белым, даже халаты медсестёр и его собственная одежда. Наверное, врачи считали, что белый цвет успокаивает. Пожалуй, так оно и было, но только не для Джека! Его это просто бесило. Ложась спать, он наслаждался темнотой, потому что она была чёрной. Вечерами, он часто смотрел в своё окно, на закат. Ему нравились багряные оттенки неба, постепенно бледнеющие, и переходящие в мрачную синеву.. Всё чего хотелось Дэвису, заключалось в тьме. Тьма была безмолвной и безликой. В ней не было места белому.
В палате Джека, кроме него было ещё двое больных. У одного из них были постоянные галлюцинации. Он постоянно витал в своих мирах, не ощущая реальности. Он даже не испытывал основных физических потребностей. К нему была специально приставлена медсестра, которая кормила его с ложки, выводила в туалет и делала уколы снотворного перед наступлением ночи. Судя по его довольному лицу, миры его обитания были куда лучше реальности, и он совсем не хотел из них выбираться. Собственно и сами врачи не очень-то активно занимались его лечением. Вероятно, решили, что он безнадёжен и попросту плюнули на него. Второй пациент был помещён в лечебницу с более интересным диагнозом: «параноидальная шизофрения с депрессивно-маниакальным психозом». Его звали Джозеф. Он постоянно нёс какой-то бред, который никто не слушал. Однако было в нём что-то, что порой пугало как Джека, так иногда и медсестёр. Это были его глаза. Взгляд этого пациента был пропитан ненавистью. Когда он смотрел на кого-нибудь, то он сверлил его своими глазами. Причём, этот взгляд был буквально осязаем. Не нужно было видеть, что на тебя смотрят, это сразу чувствовалось.
Вечерами, ложась спать, Джек часто не мог заснуть. Он постоянно ощущал присутствие людей. Он не боялся их, он знал что они не опасны. Но он не любил людей. Ему хотелось уединения и спокойствия.
Лампы дневного освещения погасли. В город пришла ночь, обволакивая пеленой тьмы каждое здание, каждый дом, пробираясь в каждый уголок. Джек улыбнулся. Настало его любимое время суток. Спать совсем не хотелось. Он лежал с открытыми глазами и впитывал в себя всю темноту, которая была в палате.
Внезапно, у его кровати возникла тень.
-Джозеф? Это ты? Почему ты не спишь?
Рядом с ним стоял Джозеф. Его руки были связаны за спиной, рукавами смирительной рубашки. Его всегда оставляли связанным на ночь, для безопасности других пациентов, находящихся в этой палате.
-Сегодня полнолуние.
-Разве? - удивился, Джек. На улице было абсолютно темно.
-Её не видно, из-за облаков, но я чувствую... Пойдём гулять?
-Ты спятил?! Хотя о чём это я!? Разумеется спятил, иначе не сидел бы в этой палате. Джозеф, наша плата заперта. Мы на третьем этаже, выбраться отсюда без посторонней помощи просто не возможно.
-Ну пожалуйста. Одному мне точно не выбраться, но вместе можно что-нибудь придумать. – В этой темноте, Джек не видел глаз Джозефа, но опять почувствовал на себе его взгляд. На этот раз в нём была мольба о помощи и ни капли ненависти. Дэвис хотел помочь ему, лишь бы отвязаться от него, но не знал каким образом.
-У тебя есть идеи?
Джозеф задумался. Выбраться из этой палаты действительно было не так уж просто.
-Разобьем окно! – предложил он.
-Отличная идея. Льюису все равно, его накачали снотворным и он будет спать до утра, но на шум сбегутся медсёстры! Ты же не думаешь разбить стекло бесшумно. И даже если мы его разобьём, что дальше? Мы же на третьем этаже!
Аргументы были более чем убедительны, но Джозеф загорелся своей идеей, и Джек понимал, что похоже просто так он от него не отвяжется.
-Не хочешь помогать, чёрт с тобой. Развяжи меня. Я сам всё сделаю.
Через несколько секунд Джозеф был свободен. Он схватил стул и запустил его в окно. Стекло зазвенело и рассыпалось на множество мелких осколков. В комнату ворвался свежий воздух.
-Чувствуешь? Луна! Она пахнет! – сказал Джозеф, и шагнул за окно…
Джек недоумевал, почему в комнату до сих пор не ворвались медсёстры. Он мысленно уже попрощался со своим собратом по несчастью, но в окне показалась тень.
-Пойдём. Здесь есть карниз. Проберёмся пару метров вдоль стены, а потом спустимся по дереву.
Джеку с одной стороны не хотелось покидать эту палату. За все эти годы он успел привыкнуть к ней. Она стала его домом. Но с другой стороны, он просто её ненавидел.
-Почему бы и не прогуляться подумал он?, - и шагнул на улицу.
Сильный ветер обдал Джека влажным потоком воздуха. Небо было затянуто облаками, на Землю постепенно опускался туман. Погода была прекрасной. Дэвис вообще забыл, когда в последний раз дышал прохладным свежим воздухом. У больницы был свой собственный сад. Это был квадрат земли 5 на 5 метров, обнесённый высокими бетонными стенами. Трава здесь росла только в центре, ближе к ограде она была вытоптана. Пациентов раз в месяц выводили на несколько часов на прогулку, и они либо бродили кругами, либо сидели в одном месте, где-нибудь в углу. Часы прогулок были в послеобеденное время, как раз тогда, когда Солнце уже не светило над головой, а было где-то сбоку, скрытое высокими стенами. К этому времени стены и земля накалялись, и на этой небольшой площадке для прогулок было довольно-таки жарко. Далеко не всех пациентов выводили гулять: у некоторых была боязнь замкнутых пространств, и как только они попадали в эту клетку, у них начинались припадки; некоторые вообще не любили гулять, а насильно их никто заставлять не собирался. К немногочисленной второй группе относился и Джек. Он любил свободу, но этот маленький участок лишь подчёркивал её отсутствие. На самом деле сад был гораздо больше, но для пациентов выделили только этот маленький клочок. Остальное пространство использовалось медперсоналом в каких-то своих личных интересах, о которых Дэвису не было ничего известно.
-Ну где же ты? – Джозеф уже кричал Джеку с ближайшего дерева и быстро спускался вниз.
-Сейчас иду. - Джек не спешил идти. Он наслаждался этим мгновением. Ветер ласкал его кожу, его волосы, его лёгкие приятно щекотал прохладный воздух. Туман становился плотнее. Джозеф уже находился на Земле и его с трудом можно было различить. Через несколько мгновений он скрылся из виду. Вероятно у него были свои дела на свободе, и Джек его не сильно волновал. Джеку же было просто некуда идти. Ему и здесь было хорошо. Но удовольствие продолжалось недолго. В палате, из которой он только что вылез, загорелся свет. Крики медсестёр неприятно резали уши. Нельзя сказать что их голоса были очень громкими, или визгливыми, но Джек слушал тишину, слушал ветер, он настроился с ними на одну тональность, и эти громкие звуки заставили его вернуться обратно в обыденную реальность. Из окна высунулась медсестра.
-Джек, возвращайтесь в палату. Только очень медленно и осторожно. А где Джозеф?
Он ничего не отвечал и стоял, не двигаясь. Джек пытался опять вернуться в ту гармонию с природой, в которой только что находился, но тщетно. Мысли о белой палате, и голос медсестры мешал ему.
-Ещё мгновение, ещё секунду дайте мне побыть в тишине – думал Джек, но голос медсестры становился всё ближе. Она вылезла на карниз, и медленно продвигалась к нему, продолжая уговаривать вернуться в палату.
Палата... Джек ни за что не хотел в неё возвращаться. Снизу уже бегали врачи, и побег через дерево ему бы не удался. Джек сделал глубокий вдох. Он решился. Молча, не проронив ни слова, он переместил центр тяжести своего тела вперёд, как бы делая шаг, но забыв выкинуть перед собой ногу. Он полетел. Врачи и медсёстры с ужасом смотрели на отрывающееся от карниза тело Джека. Наступила полная тишина.
Джек оторвался и полетел. Он падал всего несколько секунд, но для него это было то самое мгновение, которого он просил. Полная тишина и свист ветра в ушах. Ещё один глубокий вздох. Лицо Джека расплылось в улыбке.
Мягкая палата.
Джек проснулся и попытался привести свои мысли в порядок.
-Где я? Неужели ад? - Он попытался пошевелиться и встать, но обнаружил, что он был связан. Осмотрев себя, он понял, что это смирительная рубашка стесняла его движения. На потолке ярко горела лампа дневного света, заливая всё помещение белизной. Джек осмотрелся. Он лежал на полу… мягком полу! Все стены, равно как и пол, были оббиты мягким материалом. Дэвис вспомнил, что у них в больнице было отделение для буйных, и для самоубийц. Оно находилось на третьем этаже. Комната особого лечения. Так называли её психи между собой. Никто не хотел туда попасть. Проведя несколько недель в такой маленькой комнате, даже нормальный человек сошёл бы с ума от скуки и тоски.
Джек понял, что не умер, раз он до сих пор находится в больнице. Но как же ему удалось выжить, и ничего себе при этом не повредить? Джек поднялся на ноги. Вроди бы все кости были целы, хотя тело сильно болело в нескольких местах. Он сел в углу своей камеры, и погрузился в свои мысли. Теперь у него было много времени, чтобы подумать. Ему никто здесь не мешал. Джек думал о свободе. Он не собирался всю свою оставшуюся жизнь догнивать в этой больнице. Ему и раньше здесь не нравилось, но теперь… после ночного полёта он не сможет здесь долго оставаться. Либо он убежит, либо покончит жизнь самоубийством. Других вариантов освобождения не было.
Через час его мысли прервали шаги за камерой. Он встал на ноги. Джек немного разозлился, потому что его отвлекли, оторвали от любимого занятия – быть на едине с собой. В палату вошла медсестра и вкатила маленький столик с едой.
-Вот, не желаете подкрепиться? – спросила медсестра, с ухмылкой на лице. Вероятно она тоже видела его ночную вылазку.
-Почему я здесь? В смысле, почему я не умер? – спросил Джек, не ответив на вопрос медсестры.
-Во время падения, вы задели головой ветку рядом стоящего дерева, наверное поэтому ничего не помните. Потом вы свалились на небольшой кустарник, это вас и спасло. Видели бы вы, как мы все перепугались. Потому вы из здесь, чтобы такого больше не повторилось. А во всех палатах на окна завтра уже поставят мелкую металлическую сетку, так распорядился главный врач! Он очень недоволен вашим поступком… Ещё бы, пришлось из дома его вызывать посреди ночи… Всю больницу на ноги подняли.
-Меня на долго здесь заперли? – Джеку хотелось поскорее освободиться, а в этом месте это было сделать сложнее, чем где бы то ни было.
-Не знаю. Главный врач поговорит с вами завтра, и решит, сколько вам здесь находиться.
Джек погрузился в молчание. Больше медсестра его не интересовала.
-Ешьте, и я пойду. Меня ждут другие пациенты. Если будет что-нибудь нужно, стучите в окно. Медсестра освободила Джека от пут смирительной рубашки. Джек не был агрессивным пациентом, она давно его знала и поэтому сейчас не боялась, что он может причинить ей вред.
Джек кивнул головой и начал есть. Аппетита не было. Пища застревала в горле, не желая проходить дальше. Пересилив себя, Джек съел всё что ему принесли. Сейчас не стоило злить докторов. «Надо поскорее выбираться отсюда», - думал он.
Медсестра покинула палату, закрыв её на ключ. Через некоторое время, в палате справа от него послышалось, как негромко стучит ложка о дно тарелки. Значит он здесь был не один. Палат было несколько, и несмотря на мягкую обивку, звук она пропускала хорошо. Дверь скрипнула, медсестра вновь прошла мимо его палаты, он видел её лицо, через маленькое окошко в двери. Шаги медсестры отдалялись, хлопнула дверь, и всё стихло. В палате справа было тихо, как будто там никого не было, но там был человек, и это не давало покоя Джеку. Он думал, что хоть ненадолго нашёл обитель одиночества, но он ошибся. Рядом был человек, и всё что их разделяло, было тонкой белой стеной. Не так много, как ему хотелось. Джек лёг на пол, и попытался заснуть. Сделать это оказалось не так просто. Белый свет. Его никто не гасил. Свет горел всегда, целыми сутками, лампы дневного освещения создавали, помимо света, тихий монотонный гул. Уснуть в такой обстановке было тяжело. Джек лежал с закрытыми глазами, но тонкая кожа век слабо защищала глаза от света, а от гула вообще невозможно было укрыться. Через некоторое время, он всё-таки задремал. Сквозь сон он слышал гул лампы, к которому примешивался ели слышимый звук. Этот звук шёл откуда-то издалека и удивительно что он вообще проникал в палату, сквозь толщу стен. Джек понял, что это был за звук – это выли сирены.
На утро, хотя Джек не знал точно какое сейчас время суток, снова пришла медсестра, принесла поесть и сказала, что доктор хочет видеть его после обеда. «Значит это утро», - решил Дэвис. Сразу после ухода медсестры послышались чьи-то шаги и шум борьбы. Дверь в соседнюю палату открылась. Было слышно, как упало что-то тяжёлое. Кто-то громко ругался. Джеку был знаком этот голос, он слышал его где-то раньше, но не мог вспомнить где.
-Эй, выпустите меня отсюда, грязные свиньи!, - раздалось из соседней палаты. Потом раздались глухие удары о дверь, и стон вперемешку с мычанием. «Похоже поспать спокойно больше не удастся». – подумал Джек. В течение часа он слышал как кто-то непрерывно ходил по палате. Наконец ему это надоело, и он обратился к незнакомцу:
-Вы не могли бы угомониться? – Джек был явно раздражён присутствием новичка.
-Джек? – человек сразу узнал его по голосу, но кто это был Джек так и не понял.
-Это я, Джозеф. Джозеф Баркин. Ты помог мне бежать, помнишь?! – В его голосе чувствовалось ликование. Очевидно, Джозеф не любил уединяться, в отличие от своего товарища.
-Да, я помню. Но, как ты попал сюда?
-Поймали. Не успел даже двое суток побыть на свободе, как примчались эти черти. Глупо получилось… Хотя я и не жалею. – по голосу можно было угадать, что Джозеф постепенно расплывается в улыбке. – Знаешь… Неплохо провёл время с одной особой. Веселились всю ночь, пока в дом не зашла соседка не вызвала милицию. Да она и не пришла бы, если бы я получше спрятал труп её мужа… Надо было оттащить его в ванную, а я оставил его с продырявленной башкой на кресле. Наверное кровь просочилась через пол… - Джозеф задумался.
-Постой, ты что, убил кого-то? – Джек недоумевал зачем это ему понадобилось и как у него поднялась на это рука.
-Да. Пришлось. Девушка, с которой я учился вместе, оказалась замужем. Один выстрел и она стала принадлежать мне, а не ему. – Джозеф говорил спокойно. Казалось, что убийство для него, ради достижения своей цели, обычное действие.
-Постой. А пистолет? Откуда у тебя взялось оружие?
-Связи мой друг, связи! У меня есть знакомые среди бывших охранников тюрьмы. Купил у них по дешёвке пару стволов, и спрятал в городе. Позавчера как раз одним из них и воспользовался. Выследил вечером одну девушку. Она шла с тяжёлым пакетом, наверное в магазине накупила чего-нибудь. Уже было темно, поэтому не разглядел, что на пальце у неё было кольцо. Я прошёл за ней. Идти старался вдалеке, чтобы она меня не заметила, но в то же время не упускал её из виду. Порой, когда она скрывалась за поворотом, приходилось немного пробежаться, чтобы потом вновь затормозить. Полгорода мы с ней так исколесили. Наконец, на Katz street она остановилась у забора, чтобы открыть в нём дверь. Дверь была без замка, поэтому проникнуть во двор большого труда не составило. Живёт она, кажется, в Доме у Леса. Странное название для дома, наверное когда-то рядом с ним рос лес, сейчас же рядом с ним я заметил ещё одно здание, практически такое же, словно они их строили по одному проекту и они были братья близнецы. Что удивительно, между домами очень узкий пролёт. Не знаю, смог бы я протиснуться между ними или нет, пробовать не стал, но смотрится забавно. Я поднялся за ней на второй этаж и посмотрел из-за угла в какую квартиру она войдёт. Хорошо, что был поздний вечер, и людей в коридоре не было. Она зашла в двести восьмую квартиру, это не далеко от запасной лестницы. На ней я и пережидал пару часов, пока весь дом не успокоится, и жильцы не отправятся спать в свои мягкие кровати. Спустя некоторое время, когда в доме было уже достаточно тихо, я постучал к ней дверь. Открыла она сама. Вероятно, она уже собиралась ложиться спать, потому что на ней была одна ночная рубашка и наспех накинутый халат поверх неё. Она даже не пискнула, когда увидела ствол наведённый на её голову, только широко раскрытые глаза, наполненные ужасом отражали на её лице состояние, в котором она находилась. Через секунду я уже сжимал рот её рот рукой и мы с ней тихо пробирались в комнату, в которой громко работал телевизор. Эх… Ты бы её видел! Не женщина, а чудо! Её формы просто… - Джозеф причмокнул, но Джек его пер######л.
-Оставь свою похоть при себе, мне не интересно это слушать! Что ты сделал с её мужем? – Джеку явно не терпелось услышать всё до конца. Дело в том, что он хорошо знал этот дом, и знал даже некоторых его жильцов. Он сам раньше жил в нём, в двести пятой квартире. Джек работал на несколько магазинов – он собирал для них манекены. Манекены обычно поступали частями, некоторые части для них были съёмными и их часто приходилось менять в соответствии с одеждой. Дэвис этим и занимался. Работа была не сложная, но Джеку она была не по душе. Находиться круглые сутки в компании немых собеседников, не самое приятное времяпрепровождение. Правда Джека эта компания устраивала гораздо больше, чем компания живых людей.
-Я же уже сказал – отправил его в мир иной. Мы прошли с ней в гостиную. Её муж тоже сидел в халате, в кресле. Он смотрел какой-то боевик по телевизору. Последним, что изрекли его уста, было: «Дорогая, кто там пришёл?». Один выстрел в затылок, и содержимое его головы устремилось на телевизор и стены. Кровь заливала пол и уже через несколько часов под креслом образовалась внушительных размеров лужица, которая впитывалась в деревянный паркет. С утра я передвинул кресло ближе к телевизору, почти вплотную, чтобы кровь стекала в другое место, но как оказалось, я сделал это слишком поздно – через несколько часов в дом нагрянула полиция. Но, несмотря на то что меня поймали, я не жалею о той ночи на свободе. Я никогда не спал с такой женщиной. Всю ночь мы…
-Хватит. Остальное расскажешь после. Я устал. – Джек отпрянул от стенки, к которой прижимался до этого, чтобы лучше слышать собеседника и лёг на пол. «До чего же жестоки люди. Тем человеком, которого убил Джозеф, мог быть я, а на месте его супруги могла оказаться моя жена.» – думал он. У Джека была жена. Нельзя сказать, что они были счастливой семьёй, оба были погружены в свою работу. Жена что-то шила для местных магазинов, в то время как Джек возился с бездушными куклами. – «Странно, что в двести восьмой не было детей. Когда я жил там, в семье из той квартиры было трое детей. Кажется их звали Милдред, Скотт и Генри. Милдред – самый младший из них, помнится, частенько заглядывал ко мне. Ему нравились мои большие куклы. Вероятно они переехали. Если бы там были дети, Джозеф рассказал бы о них.
-Как скажешь. – Джозеф насупился. Его прервали на самом интересном месте. Он тоже лёг на пол, и стал пер######рать воспоминания позапрошлой ночи. Иногда на его лице проскакивала улыбка.
В обед, медсестра отвела Джека к главному врачу. Это был директор больницы Брукхэвэн. Его приёмная была расположена на первом этаже. Когда Дэвис вошёл, доктор сидел за своим столом, склоним голову и держа её в руках. Это был человек средних лет, с длинными пышными волосами, какие не подобает носить докторам. Небольшие усики придавали его лицу больше важности. Его глаза излучали усталость и покорность. Это был человек с мягким, гибким характером. Он никогда не кричал на больных, шёл на то, о чём они его просили, правда часто в последствии жалел об этом. Доктор сидел за письменным столом, над которым висели различные грамоты и аттестаты. Нельзя сказать, что он гордился ими, но без них нельзя было. У каждого директора, сколь угодно маловажного заведения должны подобные доказательства бывших заслуг. Они обманывают не только посетителей, но и самого их владельца. Доктор знал это, но всё же приятно было порой посмотреть на стену, где в рамке под стеклом красовалась надпись «За выдающиеся достижения в области психоанализа».
Джека посадили в кресло, за маленьким низким столиком. Рядом с ним стояли две медсестры. Они ждали что им скажет доктор: пригласит их присесть, если он боится оставаться с пациентом на едине, либо попросит подождать за дверью. Доктор посмотрел на Джека.
-Это тот, что позавчера выбросился из окна? – доктор посмотрел на пациента изучающим взглядом. В его голове носилось множество лиц, но этого он не мог припомнить, хотя оно казалось ему знакомым. К нему не часто приводили пациентов, и сам он не очень-то любил их посещать, поэтому не удивительно было, что доктор не помнил Джека.
-Да, это он. Вот его история болезни, вы просили её принести. – медсестра передала доктору тонкую папку. Доктор молча взял её, не посмотрев содержимого. Его взгляд остановился на заголовке. Джек Дэвис… Где-то он уже слышал это имя, но очень давно. Возможно, когда учился в школе, а может быть ещё раньше… Доктор задумался, но тишину комнаты прервал голос медсестры, у которой похоже были дела поважнее, чем стоять тут с этим медлительным доктором и психом из мягкой палаты.
-Мы можем идти? – доктор удивлённо посмотрел на медсестру. Не очень-то ему хотелось сейчас оставаться один на один с этим больным. Хоть он и был в смирительной рубашке, но от душевнобольных можно ждать чего угодно.
-Не беспокойтесь, он не буйный. – На лице медсестры проскользнула лёгкая ухмылка.
-Да, конечно, идите. Зайдите за ним минут через десять. – голос доктора был немного обеспокоен, хотя здравый смысл ему подсказывал, что если что-нибудь случится, то от него самого будет больше пользы, чем от этих медсестёр. Большинство мужского населения Silent Hill’a трудилось на шахтах и в больнице работали большей частью женщины. Медсёстры скрылись за дверью, оставив Джека на едине с доктором. Напротив кабинета доктора находилось небольшое кафе. Время было послеобеденное и вероятно в нём и они собирались отдохнуть.
-Почему вы выбросились из окна? – доктор спрашивал так, как будто его это не интересовало. У Джека сложилось впечатление, что доктору на него глубоко наплевать, даже если он выбросится из окна ещё раз. Точнее ему было наплевать на судьбы больного. Репутацию больницы нужно было поддерживать. Ведь никуда не годится, когда один твой пациент совершает убийство и изнасилование, сбежав из больницы, в другой, в это же время, прыгает с карниза.
-Это уже не первая ваша попытка самоубийства, не так ли? – в этот раз Джек не был настроен на разговор и просто молчал, не удостаивая доктора ответом.
-Может быть расскажете, чем вам так не нравится наш мир? – доктор немного выходил из себя. Ему нужно было написать отчёт о произошедшем и нужно было выяснить, что подвигло Джека на этот шаг.
-Там всё написано, не так ли? – Джек кивнул головой, указывая на папку. – В этот раз я не собирался прыгать. Просто вышел прогуляться и подышать свежим воздухом, нога соскользнула, и всё.
-Вышли прогуляться? Хорошо погуляли, ничего не скажешь! А что вы можете сказать о своём друге Джозефе? – доктор понял, что от него ничего не добьется, и решил сменить тему.
-Ничего. Он сказал, что сегодня полнолуние, и ему просто необходимо побыть на свободе в такую ночь.
В кабинет постучали, и вошли медсёстры, которые привели Джека.
-Вы как раз вовремя. – они пришли далеко не вовремя, у доктора было ещё несколько вопросов, но ему было как-то неудобно задерживать медсестёр. – Приведите ко мне Джошуа Льюиса.
Джека встал, две медсестры подошли к нему и взяли его под руки сбоку, чтобы он не вздумал бежать. Правда, комплекция Джека была такой, что он убежал бы с этими медсёстрами, держа их под мышкой, но сегодня Джек был спокоен, и не было ничего такого в его поведении, что предвещало бы бунт.
Когда они ушли, доктор достал блокнот, вырвал из него листок, и записал: «Джек Дэвис. Он пытался совершить самоубийство три раза, по неясным причинам. Вообще он образцовый пациент, который следует предписаниям сиделки и врача, но за ним надо присматривать, потому что в прошлом он яростно пытался покончить с собой».
Через несколько минут привели Джошуа. Это был пациент, которого давно собирались выписать, но в окончательном его выздоровлении доктор ещё не был уверен. Джошуа Льюис вёл дневник. У него была отдельная палата: с остальными больными его не клали, чтобы не травмировать и без того пошатнувшуюся психику.
-Джошуа Льюис. – доктор прочитал его имя с заголовка его личного дела, которое ему подала медсестра. Этот пациент не был буйным, поэтому медсёстра вышла за дверь, где и осталась ждать больного.
-Присаживайтесь. Как ваши дела? Беспокоят ли вас как прежде сны о вашей дочери? – В Silent Hill однажды произошло дерзкое убийство. Посреди дня, какой-то религиозный фанатик изрубил топором для рубки дерева двух детей. Они играли у дороги, когда из машины вышел человек с длинными волосами, и направился к ним. Отец был в это время дома, и увидел в окно страшную картину, когда услышал страшные крики. Когда он прибежал, было уже поздно. Череп мальчика был изрублен в кровавое месиво, а девочка лежала с раздробленной ключицей и разрубленной грудью. Она ещё была жива. Отец пытался помочь ей, но спасти её уже было нельзя. Его дочь умерла у него на руках, истекая кровью. Убийца совершил ещё много убийств, прежде чем его поймали, но отец не смог пережить увиденного и попал в больницу Brookhaven. Его постоянно мучил сон, в котором к нему приходила его дочь и просила помочь, просила защитить от боли и страданий. После таких снов Джошуа был сам не свой, он становился очень агрессивным. Он не мог простить себя за то, что не смог уберечь своих детей.
-Да, бывает снятся, но я их не воспринимаю так, как раньше. У меня ещё есть жена и трёхлетний сын, я должен продолжать жить ради них. Я многое потерял, но надо защитить то, что у меня осталось. – Джошуа был достаточно умён и не просил выпустить его из больницы, однако он очень хотел вернуться к своей семье и старался вести себя как подобает примерному пациенту.
-Хорошо. Думаю, лечение пошло вам на пользу. Через несколько дней мы отпустим вас, но каждый день вы должны будете приходить сюда. Если ваше состояние останется прежним, визиты можно будет сделать не такими частыми.
-Спасибо доктор. – разговор был более чем короткий, но его итогом Джошуа был доволен. Три назад доктор тоже говорил с ним, но тогда был просто намёк на освобождение, а сейчас прозвучали именно те слова, о которых он так долго мечтал. Льюис встал и подошёл к двери.
-Когда мне к вам зайти? – доктор посмотрел на Джошуа ещё раз. Спокойный взгляд, руки спокойно вытянутые вдоль тела. Раньше его глаза метались из стороны в сторону, а пальцы на руках не находили себе места постоянно что-то теребя.
-Пожалуй, зайдите завтра, а сегодня ступайте домой. Нечего здесь вам больше делать. Позовите медсестру, я дам ей указания.
Джошуа вышел и направился в свою палату на третьем этаже. Палата была всё той же маленькой комнатой, в которой он провёл больше полугода. Единственное, чем он развлекал себя, это был его дневник. Не каждому пациент имел такую роскошь, как ручку. Ей можно было причинить не мало вреда, как себе, так и остальным больным, но Льюис долго просил об этом медсестру, и вскоре цель была достигнута. Шариковая ручка и блокнот, больше ничего не нужно было, для того чтобы скрасить эти скучные дождливые деньки.
Джошуа подошёл к своей тумбочке и извлёк из верхнего выдвижного ящика свою драгоценность. Он раскрыл его на последней странице, чтобы сделать последнюю запись. Ручка быстро заскользила по бумаге. Джошуа изредка поднимал взгляд на окно и смотрел на улицу сквозь мелкую решётку. Пелена дождя оставляла тонкий слой воды на стекле и изображение размывалось, становилось нечётким. Он часто смотрел так в окно, когда писал, чтобы привести свои мысли в порядок.
«13 мая. На улице распогодилось. Доктора говорят, что меня выпускают, и можно ехать домой. Я давно мечтал об этом. Больница не самое лучшее место, в котором я был. Наконец-то я увижу свою семью. Наконец-то я перестану слышать эти ужасные вопли больных по ночам из соседних палат и ощущать их взгляды на себе, всякий раз, когда я выхожу в коридор.»
Творчество Джошуа прервала медсестра, зашедшая в палату.
-Собирайтесь. Вам пора. – она улыбалась. Не часто пациентов выписывали из этой больницы.
Джошуа собрал все свои вещи, которых у него можно сказать и не было. Штатскую одежду, в которой он прибыл сюда, медсестра принесла с собой. Он переоделся и вышел из палаты. В его руках было всего две вещи: шариковая ручка и небольшой блокнот. Он ни за что не отдал бы их, не променял ни на какие ценности… Но это было здесь, в больнице, а на свободе он мог купить себе сколько угодно таких ручек и блокнотов. Его дневник. В нём хранились драгоценные воспоминания. Хотя. Не такие уж они и драгоценные. Бездна томительных дней в палате, пасмурные дождливые дни – хотелось всё это оставить здесь и забыть об этом как о кошмарном сне. Дневник же не дал бы этого забыть. Он был частицей света здесь, но стал бы частицей мрака на свободе. Джошуа сжал его в своих руках сильнее и отдал медсестре.
-Отдайте это доктору. Думаю ему будет интересно.
На улице моросил дождь. Мелкие холодные капли весеннего дождя пронзали тонкую одежду и покалывали кожу, приятно охлаждая тело. Джошуа быстро зашагал вниз по улочке Carroll Street, направляясь к своему дому, к своей семье.
