Сразу оговорюсь, креативы совершенно разные, как по стилю так и по содержанию. Абсолютная мешанина и безвкусица одним словом.
Шесть историй. Пять песен в качестве эпиграфа... Авось кому-нить будет интересно.
Итак.... Поехали!
Рассказ первый. (победитель ГС-1, тема ГС-1 «Пожалуйста, дай мне утонуть в прошлом»)
СЕРЫЙ АНГЕЛ
Сырые углы и ржавые трубы.
Мой брат никотин, сестра же простуда.
Шагаю вперед без видимой цели.
Я сжег свою карту, мне сбили прицелы.
Сломали мне крылья, когда я родился,
И кто виноват что я здесь очутился?
Рождение в муках и в муках вся жизнь
В больших городах пред скоплением машин.
Мы все живем в Антиутопии…
Мне с детства внушали, что думать грешно
Однако похоже мне не повезло
Рассудок кричит и бьется меж кранов
О пыльные стены заброшенных храмов.
Вчера мы давили своих же людей
Сегодня боимся внезапных смертей
А позавчера нас всех просто убили.
Мне страшно здесь жить, страшно жить в этом мире.
Мы все живем в Антиутопии…
Мы сами раздвинул ноги природе
И это сказалось на нашей погоде
Кислотные ливни и таянья льдов,
Сдыхают деревья. Мир просто готов.
Здесь золото цениться больше чем жизнь.
Одним запах нефти – другим лимузин.
Одни вместо хлеба едят кокаин
Но радость уже не заглянет и к ним.
Мы все живем в Антиутопии….
Агрессия снова рождает агрессию.
Войну не забудут – ведь это весело
И пьяный солдат возликует не раз
Выбивая прикладом надежду из глаз.
За место морали у нас есть реклама
И господин президент вместо мамы
И ящик пустой нам теперь лучший друг.
Ты смотришь и чувствуешь жизненный зуд.
Мы все живем в Антиутопии…
Бывает, мне кажется - это приснилось,
А я просто ангел, попавший в немилость.
Я выкинут с неба был и забыт
Но я не уверен, и я плачу навзрыд.
И этот мир страха, потери и пыли
Был создан до нас. Нас здесь приютили.
Никто наверняк ничего не узнает.
Господь если это кошмар – пусть растает!
- И все-таки почему я? – не унимался Человек. Он переспрашивал просто по привычке, заранее зная каким будет ответ. Он уже хорошо выучил эту нелепую игру, за прошедшие с Ее смерти четыре года. Дьявол, как всегда бывало до этого, помолчал несколько минут, выдерживая театральную паузу.
- Потому что ОН (неопределенный жест когтистой лапой в сторону Неба) тебя не любит. Ты ему не приглянулся, парень… А вот мне ты очень и очень нравишься, - Дьявол ухмылялся как довольный кот. Ему чертовски (забавное так говорить по отношению к Дьяволу) нравилась эта ненаписанная пьеса, где каждый из двух актеров вызубрил свои роли. И оба знали какой вопрос будет следующим.
- Я слышал, что Ты всегда уверяешь людей в их особенности, прежде чем искусить. Ты искушаешь меня? – задавал новый вопрос Человек, проходя через ворота Главного Парка Развлечений штата Мэн. Опускался закат. В этом сезоне, по указанию правления Парка это означало, что детские карусели и невинные аттракционы закрываются, сменяясь на мрачное Полуночное Шоу Ужасов. Таким странным способом парковладельцы намеривались привлечь сюда подростков и молодежь, которая, поддавшись японской моде, переживала очередную волну увлечения разного рода «страшилками».
- Ну сам посуди, друг дорогой, на кой мне тебя искушать, коли ты со мной уже почти пять лет болтаешься, а так еще и не сжег ни одной Церкви, да не сожрал ни одного младенца? Поверь – всяких гадов в мире и без моей помощи развелось прилично, это тебе не средние века, когда народ был почтительным и набожным. Вчера в Калифорнии посадили двенадцатилетнего мальчугана, который пристрелил отца, избил и изнасиловал мать… Чертов нигер-недоносок… Ну ты же понимаешь – среда, дурное воспитание, массмедиа, которые разъели его мозг. Все сразу, все разом и, заметь, совершенно без моей помощи. Вы заменяете Дьявола себе сами – я поднимаюсь из Геены теперь лишь ради того, чтобы поболтать с приятными личностями – вроде тебя.
- Я один такой? – в тысячный раз переспросил Человек. И в тысячный раз получил тот же самый ответ, сопровождаемый веселым перестукиваем копыт по заплеванной бетонной дорожке.
- Нет, еще я беседую с Чарльзом Менсоном, Мерилином Менсоном, вождями пары папуасских племен, а также еще с вождем вашей Великой и Непобедимой (как всегда этот дьявольски обаятельный сарказм) Державы. Они те немногие, которые еще верят, что я могу сотворить большее зло, чем люди и даже пытаются косвенно мне помогать, наивно полагая, что при победе Антихриста это им зачтется… Как дети, честное слово… Но с тобой немного иная история. Ты мне просто интересен.
- Почему? – окружающим посетителям казалось, будто Человек бурчит что-то себе под нос. Князь Тьмы разумеется оставался для них всех абсолютно невидимым. Человек давно смирился с этим фактом. Он никому не рассказывал о своем собеседнике, так как не хотел залететь в психушку. Но и изгнать Дьявола из своих мыслей и глаз тоже не хотел, ведь Нечистый был единственный, с кем можно было по-настоящему поговорить по душам. Друзей не осталось. Родственников никогда и не было. Бывшие коллеги по работе? Ну это даже не люди – это просто машины, сухие формулы, константы, неизменные постоянные с неменяющимися характеристиками. Как с можно общаться с машинами «по душам»? А вот с Дьяволом беседовать было интересно. Хотя ход бесед неизменно повторялся. Они всегда приходили в своих разговорах к этой теме, когда наступала такая необъяснимо красивая ночь. Кажется, это было одно и то же число каждого месяца. Возможно новолуние. Человек не знал точно, он только лишь чувствовал что-то неописуемое в воздухе, когда наступала пора завести с Дьяволом разговор о самом главном. О том, почему он вообще выбрался из Преисподней и ведет беседы с забитым неудачником.
- Почему, почему, почему… - Дьявол развел руками и быстро-быстро стал мотать хвостом из стороны в сторону, как рассерженный кот. – Хотел бы я сам знать ответ на это ваше вечное Почему. Один ответ. Абсолютный ответ. Ультимативный ответ. А так, к несчастью, приходится всегда выдумывать новые и лгать, лгать, лгать удаляясь от сути. Если по простому – то ты мне нравишься, потому что тебя ОН также втоптал в грязь, как и меня. Взял и отнял у тебя все что было… ВСЕ. А дал взамен кукиш с маслом. Но самое интересное, что ты не возгордился и не разозлился, как сделали бы на твоем месте многие. Но и не смирился в рабском почтении перед высшей волей. Ты стал искать Третий Путь, и этим ты мне и интересен, понимаешь? Когда я поднимал восстание, то самое, Первое и Главное во всей истории, так вот тогда, до начала времен тоже были Третьи. Те что не за меня и не за Него. Я хотел бы понять их, раскусить в чем соль такого поведения тех «серых ангелов», мудрость, превосходящая Божественную, или банальная трусость и безволие. Они мне были безумно интересны, но ОН не дал им второго шанса. Не втоптал их в грязь, как меня и тех что со мной. Даже не стал слушать их речи, а уж поверь, им было что сказать. ОН попросту выкинул их за пределы своего мира, и где они болтаются теперь мне неизвестно. Но в наших кругах поговаривают, что они иногда поселяются в души к таким как ты. И случается это крайне редко – раз в тысячу, а может и больше, лет. Вот я и хочу понять в чем твой Третий путь. А ты получаешь взамен хорошего друга.
- Шикарно… - пробурчал человек и слегка закатил длинные грязные рукава дрянного кожаного плаща. Порезы, покрывавшие узорами обе его руки, начинали кровоточить. Как всегда бывало в такую ночь. Волшебную, обещающую нечто неописуемо прекрасное, далекое, забытое, утонувшее в прошлом. В ночь, которая, кажется, всегда шла об руку с новолунием. За все четыре года Человек так и не удосужился проверить правильность своей догадки. В принципе ему было совершенно наплевать, существует ли некая сезонная ритмичность в его беседах с Дьяволом или это ему лишь кажется. Он уже четыре года не заглядывал в календарь и не смотрел на небо, оба действия доставляли ему невыносимую душевную боль. Когда сменялись времена года и ударяли холода, он просто посильнее укутывался в свой плащ. Когда наступала весна, он снимал его и носил в руках. Другой одежды попросту не было. В календаре было слишком много их «личных дат» - Ее день рождения, день первой встречи, день свадьбы, день, когда те двое ублюдков изнасиловали и убили одиноко бредущую домой девушку… Да, в календаре было действительно слишком много дат. Человек мечтал вычеркнуть, выбить себя из линии Времени, но Дьявол не давал ему сбежать от реальности окончательно. Что же до неба…Объяснить свою неприязнь к небу Человек бы не смог, даже если бы его прямо спросили. Может быть он боялся узреть там взгляд Того, Кто волен отбирать и дарить жизнь… Может быть он боялся увидеть всепрощающую любовь в этом взгляде, может быть, в чем настойчиво убеждал его Дьявол, ненависть и презрение. А может быть просто самое обычное, самое понятное и самое страшное на свете Равнодушное.
- Откуда у тебя эти шрамы приятель? Ты себя кромсал? Ты резал вены, как те спятившие подростки, народившиеся в обществе, где все молодые люди сходят с ума, от того что им нечего больше хотеть? – Нечистый больно ущипнул когтистой лапой один из свежих порезов. Проступила еще одна вишневая капелька, еще одна струйка ручейком стекла к локтю.
- Да пошел ты! Больно ведь! Ты же знаешь ответ. Я не помню. Просто шрамы и все. Просто привет из прошлого, которое я хочу утопить в себе безвозвратно. Но ты так часто об этом спрашиваешь! Тебе просто нравится видеть боль людей, и ты не видишь особой разницы меж физической и душевной болью. Ты редкая тварь, но я на тебя не в обиде… - Человек зашагал быстрее, пряча свою тень в дугах мерцающих фонарей.
- Значит ты в обиде на Него? Да? Эврика! Ты не с Ним, значит ты за меня, хоть ты и Третий, да? – с надеждой в голосе прокричал ему вслед Дьявол. Человек не стал отвечать. Он на ходу доставал из кармана грязные, тысячу раз уже использованные бинты и вспотевшими ладонями наматывал их на руки. Дурацки одетые подростки огибали странного прохожего стороной, пугаясь вида настоящей крови, хотя буквально пару минут назад попивали пижонские «кровавые коктейли» в одном из тематических баров.
«Покурить бы… » - вздохнул про себя Человек, и радуясь и пугаясь внезапному исчезновению Козлоногого. Дьявол никогда не предупреждал ни о своем появлении, ни о своем уходе. И надо честно признать, что безмолвные прощания и приветствия выходили у него великолепными и неподражаемыми в своей естественности. Сатана сам выбирал время и место для разговора и никогда не ошибался. «Впрочем покурю после. Сегодня произойдет нечто прекрасное. Как в любую из подобных ночей. Прекрасное и удивительное. Нельзя травить себя табаком сейчас, хотя на дорожках полно окурков. Я дождусь этого момента, дождусь его чистым и свежим, я не могу такое пропустить, и покурю уже после… Как всегда курил после секса…. Которого у меня уже ой как давно не было… Секс невозможен, если в этом мире больше нет Ее…»
Боль в руках усиливалась, начинала подтачивать Человека изнутри. Неприятно, нехорошо, тело стонет, но вместе с тем боль внутренняя будто бы растворялась во внешней. Ощущение встречи с чем-то прекрасным не отступало, а только росло, крепло и заполняло все его естество. Неприглядная ночь начинала обретать цвета и запахи, промозглый ветер воспринимался им как освежающая прохлада. Все было хорошо, но он по-прежнему не мог посмотреть на небо… Хотя, может быть даже и хотел.
Вместо неба, Человек обратил взгляд к главной площади Парка, где собиралась толпа зевак, жаждущих посмотреть некое шоу. Человек подошел ближе, когда справился с бинтами и уже не выделялся среди прочих багровыми лужицами, оставляемыми после каждого шага. Представление было глупым и дешевым, как и весь этот балаган. Некто в клоунском костюме развлекал бледных зрителей артистичным шинкованием пластиковых манекенов детей в неком подобии открытого анатомического театра. В ход шли скальпели, кривые ножи, рабочие инструменты и даже небольшая электропила. Каждой разодранной на части кукле клоун завязывал на шее веревочку с воздушным шариком, и изувеченные манекены поднимались в воздух.
- Во дает Танцующий! – попивая пивко перекидывались фразами молодые лоботряса.
- Я слышал, что он проработал в этом парке лет двадцать и все это время улыбался малолетним карапузам, - шепотом начал рассказывать занятную историю клоуна молодой человек в джинсовом костюме. - Мило шутил, дарил малышам шарики и сахарную вату. Он и сейчас вроде не оставил этого занятия, хотя я ни разу не был в парке днем, так что точно не знаю… Но когда организаторы придумали этот «ночной режим», Шоу Ужасов, добрый артист пришел к ним одним из первых и предложил свое представление – самое популярное теперь здесь, между прочим. Ты только посмотри, с какой яростью он их кромсает! Зверь! А 20 лет между тем с детишками игрался и сейчас может тоже играется… Страшно поду мать, что у него в голове творится!
- Оборотень… - мрачно процедил сквозь зубы один из зрителей, который видно отнесся к этому балагану слишком серьезно. Клоун как раз выковыривал деревянный глазик у очередной жертвы, на лице которой было грубо намалевано подобие ужаса. «Оборотень… Интересно» - Человек, сам не понимая почему, быстро зашагал к Танцующему и встретившись с ним глазами, прервав действо спросил:
- Так ты их все-таки любишь или ненавидишь?
- Сейчас ненавижу. – хмыкнул клоун. - Ненавижу так искренне, что тебе тяжело представить. С утра буду любить и угощать мороженным. Но это только с восходом солнца, - и он продолжил свое глупое, но такое захватывающее занятие, на потеху толпе.
Человек отошел в сторону, не желая мешать Танцующему. По запаху серы он почувствовал приближение Нечистого. Дьявол вышел из толпы и не отрывая глаз от заляпанного красной краской стола проговорил:
- Оборотень… Да перевертыш. Между прочим это один из самых древних ваших страхов, одно из самых любопытных существ, которых я вообще выдумал. И вот, пожалуйста. Стоит передо мной во плоти и собирает прорву народу. Тот, кто меняет сущности как перчатки уже никого не пугает, он, словно стал чем-то нормальным в этом безумном мире людей.
- Что такого страшного в оборотнях? И почему именно этого стоит боятся? Разве не страшнее то, что он делает вид, что режет беззащитных детей? И потом – сам этот парк оборотень, все юнцы вокруг оборотни, которые сейчас раскрыв рты восхищаются зрелищем, а завтра будут гладить младших братьев и сестер по головке. Каждый хоть раз в жизни, да изменял своей сущности, что уж в этом такого жуткого?
- Не понимаешь? Эх… Как же вы быстро глупеете человечки, даже я за вами не поспеваю. Большее зло как раз в том, что меняется сущность. Изверг – он и есть изверг, добряк – он и есть добряк. Но если человек живет и живет себе нормальным, может быть даже нелюдимым и одиноким, но нормальным, своим, а потом однажды в Новолуние превращается в жаждущего крови Зверя… Это страшно. Потому что тогда нет ничего твердого, все грани размыты и расплывчаты. Гибкость форм рождает гибкость смыслов и это ведет к безумию. А безумия люди боятся, потому что безумие – это Ад. Можешь мне поверить... – Дьявол объяснял все это с невозмутимой серьезности, может быть именно из-за этого казалось, что он издевается над Человеком. Но было в его словах что-то еще, что как-то вмиг высушило все надежды и приятные ощущения в груди Человека.
- Ты хотел сказать однажды в Полнолуние, - медленно проговорил он, буравя Нечистого недобрым взглядом.
- А я разве не так сказал? – невинно развел лапами Козлоногий, улыбнулся и исчез в столбике дыма. Человеку захотелось уйти подальше от этой площади. Расталкивая плечами зевак, под неодобрительные выкрики он пробился какому-то пестрому шатру и перевел дыхание. «Оборотень… Новолуние-полнолуние… Чушь! Сегодня прекрасная ночь, не хочу ее портить глупыми мыслями. А что у нас в этом уголке, сего нелепого местечка? Вроде людей поменьше – наверное нечто не столь глупое и пошлое» - решил про себя Человек и распахнув занавеси вошел под разноцветный купол.
Там было темно и душно. В нос ударили тысячи резких запахов, которые вместе образовывали невозможный смрад. Небольшая зала была завалена каким-то склянками с заспиртованными уродами и животными, тошнотворными химическими реактивами, стопками сушеных трав и каких-то органов. Посреди залы стоял бурлящий котел, где булькало нечто зеленоватое, распространяя вокруг себя то самое зловоние. Человек невольно отшатнулся, прикрыв нос рукой, но любопытство все-таки взяло верх и он двинулся к центру зала, огибая экспонаты этого алхимического музея. Когда он подошел к котлу и заглянул через край, то его чуть было не вытошнило – там варились в собственном соку жирные черви и что-то еще, что было сложно разглядеть. Человек резко повернулся и зашагал к выходу, не собираясь более задерживаться здесь, но из полумрака высунулась сухонькая рука и схватила его за израненное запястье.
- Здравствуйте, молодой человек, - прокаркал вышедший из темноты тощий как узник немецкого лагеря старик в черном балахоне с капюшоном. Лицо сотканное из морщин, пустые «рыбьи» глаза, жиденькая бороденка, кожа, отливающая трупным зеленым цветом. Он выглядел на все сто лет и ни годом меньше, и скорее всего давно уже выжил из ума. Человек попробовал вырвать руку. Он не хотел оставаться в шатре и лишней минуты, но старик держал на удивление крепко. Так и не отпустив его он распахнул рот, где не доставало половины зубов и не дожидаясь ответов быстро затараторил, даже не делая пауз между словами, отчего его речь вылилась в бессвязную белиберду.
- Меня зовут Игнатий Лойола. Странное имя, но знающие да поймут. Ко мне редко заходят посетители, вернее раньше заходили, а теперь отчего-то минуют мою лавку стороной. Я люблю людей, мне есть что им рассказать. Я светел внутри, хотя и не очень выгляжу. Знаете куда вы попали? Это «Лавка Бессмертия»! Я всю жизнь посвятил поискам идеального средства, прочел тысячи трактатов на эту тему, даже загубил немало душ, но я добился своего. Мне пятьсот двадцать три года, хотя эта паскуда директор мне и не верит. Да, это грязно, да это мерзко, да я купаюсь в склизких отходах и порой пью собственную мочу, но я жив, жив, ЖИВ! Кто-то скажет, что для того чтобы обрести бессмертие нужно умереть во плоти. Что ж, он прав, но хоть я прошел сквозь смерть, плоть моя, пусть и изрядно потрепанная все равно со мной. Да! Я труп, но я двигаюсь и иногда дышу. Я расскажу вам об этом, мне только и остается что рассказывать, я расскажу вам об этом, я люблю говорить, но не пер######вайте, я расскажу вам об этом – старикашка не отпускал руку, и Человек просто потащил его выходу, пропуская мимо ушей весь этот маразматический бред.
- Алхимия и Эзотерика! О да! Только так. Только чрез смерть к вечной жизни. Только питаясь гнилью, только превратившись в гниль можно существовать дольше, чем тебе позволит срок. Только так! – надрывался безумец.
- Да заткнись же ты, мертвец ходячий! – выкрикнул Человек и наконец сумел отодрать от себя крючья его пальцев. Выйдя на улицу он отошел от «Лавки Бессмертия» как можно дальше и прислонил голову к стене, потирая натертое грубыми костяшками запястье. Бинты порвались в нескольких местах.
- А знаешь чего ты испугался? Запаха Смерти, вот чего! – Дьявол снова был рядом, словно никуда и не уходил. Голос Нечистого раздавался будто бы прямо из стены и от него нельзя было укрыться. – Того запаха, что даже пострашнее, чем размытость формы Оборотня. Этот дед, принявший имя основателя ордена иезуитов, весьма большой болтун. Труп, который любит треп. Пятьсот лет ему – как же! Но, понимаешь, он сам верит в свои выдумки, в силу этих вонючих мазей, а главное он действительно еще при жизни принял в себя смерть. Со стариками такое иногда случается, но этот решил сделать из своего горя аттракцион. Правда, как видишь, люди сторонятся этого Запаха. Потому что живое должно жить, а мертвое должно тлеть. Мертвое должно быть заперто на кладбищах и свалках. Если мертвое ходит по земле, если труп в теле человека продолжается шевелится и даже дышать, значит нарушается что-то действительно незыблемое. Некий закон, на котором строится весь человеческий здравый смысл. Отсутствие здравого смысла рождает безумие. А безумия люди боятся, потому что безумие – это Ад.
Князь Тьмы замолчал, а Человек думал о том, что возможно сам он давно пропитался тем самым запахом. Он был бледен, мертвенно бледен, все его действия происходили по большей части механически, он почти ничего не чувствовал, только боялся заглянуть на небо и в прошлое. Да саднящая Боль в руках… Редкие просветы надежды омрачались новой серостью, новым равнодушием, новым страхом, к которому он почти привык. «Я должен был умереть вместо нее. Это я должен был тогда выйти из дому и оплатить те проклятые счета. Я, а не Она. Но мы поссорились, и я остался. Злился, ругал ее… А когда мы вновь встретились в морге было уже поздно. А потом… Почему я не решился на суицид потом, уже после? Ведь ничего уже я не стоил, ведь никакого просвета уже не было и быть не могло! Я уже тогда принял смерть. Я давно должен тлеть, так отчего я хожу по земле?» - корил Человек себя, чувствуя как промокают рукава плаща. «Оттого, что бывают такие ночи, как эта. И я все-таки еще могу что-то чувствовать. И не только боль. Я способен воспринимать и прекрасное, теплое, светлое, то ради чего вообще живут люди. Оттого я и хожу по этой земле.» Стена расхохоталась голосом Козлоного, но даже это не могло прогнать тот мир и покой, который вновь обрел Человек. Дыхание его выровнялось, он снова вспомнил о раскиданных повсюду бычках, но вновь сумел подавить предательский призыв забитых черным гноме легких и, предвкушая скорую радость побрел вперед. С каждой минутой это огромное, заполняющее все и вся счастьем Нечто становилось чуть ближе. Но перед встречей с ним, Человек встретил еще пару странных людей и опять слышал речи Дьявола. Сразу, отойдя от стены, Человек столкнулся взглядом с благородного вида длинноволосым юношей в рубашке расписанной иероглифами. Он бродил по аллеям в гордом одиночестве, словно выискивая кого-то или что-то. В глазах его застыло странное смешение алчного голода и сожаления. Он словно извинялся перед Человеком за что-то. А еще он не мог оторвать взгляда от сочащейся из руки крови.
- Извините… Я наверное вас потревожил, но… - обратился юнец к Человеку. Его голос был звонок и мелодичен. – У вас кровь идет… Из раны… Э… Можно…- далее странное и непонятное молчание. Тягучее молчание.
- Можно что? Посмотреть? Вы врач? – спросил у длинноволосого Человек.
- В некотором роде. Только я занимаюсь исключительно самолечением и у меня странные методы… Впрочем я могу заплатить! Я обычно всегда так делаю, бродяги тоже ведь люди, я понимаю – говорил он, подходя все ближе. Из уголка рта вдруг вытек ручеек бесцветной слюны.
- Вам нужна моя кровь? – не веря своим ушам произнес Человек. Один псих сменял в этом парке другого и их длинной веренице кажется не было конца. Юноша не был местным работником, скорее уж просто посетитель, помешавшийся на романах Анны Райс и готической музыке.
- Да… Кровь… Я понимаю, неудобно, но раз уж у вас такая серьезная рана, я не думаю, что это вам сильно повредить и…- он сделал еще несколько легких, танцующих шагов, и широко раскрыл рот, облизав перед этим шершавым языком губы. Человек поманил лакомым куском этого «вампира», несколько раз взмахнув кровоточащей рукой из стороны в сторону, затем издевательски завел ее за спину и поймав полный разочарования взгляд юноши зада свой последний вопрос:
- А какая она на вкус?
- Металлическая… соленая поначалу… - нетерпеливо глотал слюну псих. - Это все знают… Но только подобные мне понимают, что настоящий ее вкус – это Горечь. Кровь горька, но эта горечь пьянит. Чтобы понять нужно выпить не стакан и не два… Горький вкус, горький… - продолжал он, жадно следя за расшибающимися об асфальт за спиной человека капельками. Но Человек не стал его радовать. Он развернулся и пошел прочь. Ему не нужны были деньги, и он не хотел тешить спятившего подростка. Юнец выл и шипел проклятия, оставшись без столь лакомого кусочка. «Что на это скажешь, Нечистый? Слышишь меня? Что дикого в вампирах?» - подумал, посмеиваясь человек, даже не надеясь на ответ. Но Дьявол как не странно подал голос, спустившись подобно змею с веток старой паркового яблони.
- Самое дикое в вампирах и им подобных – это то, что они не имея своей крови и своего тепла крадут чужое. Это как черная дыра, как минус, в котором тонут все плюсы… Как прошлое… Кровь ведь стала их пищей не спроста. Кровь – это символ, это сосредоточие жизни. Кровь и сперма вообще самые любимые жидкости человечества. Они самые живые. Одна поддерживает жизнь, другая ее дает. А вампиры ее крадут, откусывая от человеческого тепла по маленькому кусочку. Казалось бы жизнь – вещь абсолютная и ее нельзя препарировать на куски, ан нет! Вампиры, как истинные так и мнимые, доказали, что можно. Только это противоестественно. А все что противоестественно – суть безумие. А безумия люди боятся, потому что безумие – это Ад. Хотя в вашем спятившем мире все немножечко вампиры, также как немножечко оборотни и самую капельку мертвецы, - Дьявол с хрустом откусил огромный кусок от сорванного с ветки яблока.
- Не все. Я не вампир. Я не беру ничье тепло взамен, я даже жизнь ничью не пожираю, хотя так делают повсюду. Я абсолютный одиночка – пытался отогнать от себя новый прилив дурного предчувствия Человек.
- Нет… Ты все таки подпитываешься посторонними. Редко, но ооочень метко. Яблоко хочешь – Сатана насадил себе на каждый из рогов еще по одному яблочку и протянул самое большое Человеку. Тот не хотел есть. Он хотел идти дальше. Ему надоели пустые аллеи и он свернул поближе к центру парка, поближе к оживленной толпе.
- Сэр, у вас рука кровоточит! У вас рука поранена! – окликнул Человека один, отделившийся от друзей невысокий пухлый бородатый парень с древней гитарой за плечами. – С вами все в порядке?
- А? – сперва Человек даже не понял, что обращаются к нему. Он привык, что люди сторонятся его и усиленно делают вид, что не замечают его присутствия.
- Боже, да у вас все руки исколоты! Кто вас так отделал? – паренек не был похож на психа, он действительно хотел помочь. Странно, но и на этой ярмарке сумасшедших попадались нормальные люди.
- Я не помню что со мной приключилось, никто не виноват… Но вы не бойтесь, я чувствую себя нормально. Все хорошо – сдержанно ответил Человек, окрестив про себя доброхота «Гномом».
- Это вы называете нормально? Боже, да там же живого места нет! Тут должен быть где-нибудь врач. Сэр, немедленно сделайте что-нибудь, вы можете сознание от потери крови потерять! – не унимался Гном. Его друзья нетерпеливо ждали в сторонке. Ни один из них и шага не сделал в сторону Человека. Они чего-то боялись, и только слепой бы этого не заметил.
- Да говорю же я вам все хорошо! – выдавил из себя вымученную улыбку Человек. - Хорошо все. Точно! Не стоит из-за меня задерживаться.
Гном недоверчиво попятился, но все же перед тем как оставить Человека, счел нужным, понизив голос до шепота, как ребенок, рассказывающий байку у костра, о чем-то его предупредить:
- Сэр, дело конечно ваше, но я не шучу. Вам требуется серьезная помощь. А по-хорошему – шли бы вы отсюда! Видели знаменитого Танцующего клоуна? Так то лишь цветочки! Маскарад, бутафория, здесь есть вещи и похуже. Разве вы не чувствуете что в этом парке в воздухе витает нечто нехорошее? А? Тут по слухам вампиры, настоящие (!) за лавочками прячутся, тут люди пропадают… Я читал в одном журнале, что на этой земле когда-то было поместье одного известного чернокнижника, мастера темнейших дел. Уж не знаю чего он творил, но где-то в одном из шатров лежит урна с его прахом. «Падший Феникс» аттракцион называется… Да… Тот дядька, написано было, очень многого достиг в своей науке. Был зверем похуже немецких нацистов и русских гэбистов вместе взятых, да только злоба его же его и сгубила. И так ее много было, что она не рассеялась, не ушла, а осталась. И все вокруг пропитала, да людей потихонечку жрет. Это даже не призрак, это что-то без тела, формы и имени! Нечто коварное и жестокое. А вы тут ходите, да кровью все вокруг поливаете… нехорошо это сэр… Опасно! Лучше уходите прочь.
- Гном, скоро ты там? – окликнули бородача друзья. Тот уже шел к ним, пару раз оглянувшись через плечо в сторону Человека. «Забавный… Гитара эта смешная… И что он тут забыл, раз такой пугливый и верит нелепым байкам о приведениях? И друзья его Гномом называют… Забавно, да…» - бурчал Человек, закутываясь в плащ поудобней. Из холодного тумана выступил Дьявол.
- Между прочим, он советовал тебе уйти отсюда. Искренне вполне советовал, ты уж поверь мне. И про призрака – это не такой бред. Был тут некий Темнейший – достойный ученик, я тебе скажу. Бывают же на свете вампиры и оборотни! Ты прослушал в этой истории главное – Зло, а особенно большое Зло никогда не исчезает бесследно. Оно поселяется в сердцах людей, в поступках людей, в мыслях людей, даже в воздухе. У Зла нет имени, нет тела, но единожды принесенное в мир оно всегда продолжает существовать. Нет тела – а оно живет, как призрак или святой дух. Безумие, правда?
- А безумия люди боятся, потому что безумие – это Ад – устало добавил заезженную фразу Человек.
- Совершенно верно! Ты начинаешь слушать, значит начинаешь понимать. Чуть ли не впервые за четыре года. Впрочем, в такие ночи ты всегда понимаешь чуть больше и чуть внимательней слушаешь. Не хочешь уйти? – хитро подмигнул ему Сатана.
- Нет. Нет, не хочу. И ты опять же знаешь почему. Мне хорошо сегодня ночью именно в этом месте, пусть оно хоть трижды будет пропитано злом. Я чую близость Радости. Близость чего-то очень важного, что даст мне сил побороть свой страх перед небом и примиряться с прошлым. Боль утихает, хотя ты, Козлоногий, и распаляешь ее все больше и больше, но она утихает и чем дольше длится ночь – тем мне лучше. Я весь дрожу от предвкушения и мне даже наплевать на то, что износились бинты. Пусть кровь льется – я не боюсь с ней расстаться. Может быть это моя оплата, за что-то куда более дорогое. Понял, отродье Преисподней? И вообще ты мне дико надоел со своими нравоучениями. Ты долбишь одно и то же который год, но я отчего-то все время забываю смысл. Значит это не важно.
- Нет. Это значит, что ты просто не хочешь ничего помнить. Ты тонешь в прошлом и плюешь на настоящее. Причем настоящее для тебя не единый миг между тем что было и тем что будет, не одна малая песчинка, застрявшая посредине песочных часов жизни, а последние четыре года, слипшиеся в один грязно-серый комок. И от этого комка ты и убегаешь. Пытаешься вспоминать что-то хорошее, но это доставляет тебе боль и ты снова мечешься… Глупец… Впрочем наверное это правильно решение, остаться там где тебе хорошо, где тебе легче. Грех конечно тоже сладок и приятен, но ведь именно для счастья вас создал Он. Эй ты куда?
Человек уже не слышал трескотню болтливого Нечистого. Словно магнитом его потянуло вперед, к одной из лавочек. Она выделялась из толпы. Всегда и везде. Серые глупцы – они не видели этого, но Ее словно озарял луч небесного света, будто луна превратилась в огромный софит и теперь освещала эту главную актрису театра жизни, заполненного бездарными и тупыми статистами. Луны правда на небе не было, лишь холодное мерцание звезд, но Человек не смотрел на небо. Он смотрел на Нее. Та самая. Она. Другое лицо, другое тело, наверняка другой голос, но нечто неуловимое, нечто светлое и прекрасное было в Ней. Этот запах… Запах женщины… чистый, свежий аромат, разбивающий смрадную пустоту. Волосы – рыжий огонь, глаза цвета побегов свежей зелени, губы, руки, осиная талия и эта гордая, ни с чем не сравнимая осанка. У Нее мог быть другой голос, другое имя, даже другие мысли. Но у Нее была Ее душа. Он понял чего он ждал всю эту прекрасную ночь.
Он должен был подойти к ней и заговорить… Должен был набраться сил и поговорить, но это было так сложно – просто сдвинутся с места. Страха не было, не было пустоты – это просто все проникающее, захлестывающее чувство Любви и Нежности. Любви и нежности к девушке, которую он увидел впервые. Но это все равно была Она. «Что я могу ей рассказать? Что??? Я же не имею ни работы, ни интересов, ни денег! Имя свое забыл! Имя! У меня есть только плащ и искромсанные руки, а ведь в сущности я бестелесная тень, призрак бесформенный, дух…Я призрак – но я смогу быть с ней. Я смогу утонуть в прошлом.» - решил человек и сделал первый шаг. Перед этим, будто выйдя из паралича он достал свежие бинты и как следует пер######нтовал руки, снял грязный плащ, зачем-то одел черные перчатки («Ладони тоже в порезах. Ладони в порезах – нужно спрятать»), пригладил волосы и поразился увидев свое отражение в стеклянной витрине – он ведь был еще очень даже ничего, несмотря на изматывающую жизнь скитальца. Он обрел форму и некую твердую плоть, хотя в глубине его абсолютная пустота все равно вила гнезда. Но для того, чтобы просто подойти и заговорить – этого человеческого облика будет достаточно.
- Как тебя зовут, красавица?
Легкий, небрежный, и прекрасный поворот головы, оценивающий взгляд. Человеку казалось, будто он слышит, как бьется Ее сердце:
- Друзья называют меня Лилит. Тебя не отпугивает такое имя, красавчик? – белоснежная улыбка, полная обаяния и неги. Не этот ледяной оскал Нечистого, нет! В ее улыбке было так много тепла. Он подсел. Они стали разговаривать. Он наплел что-то о своем прошлом, расспрашивал ее, жадно впитывая каждое слово. Девушка не боялась общаться с незнакомцем, она не замечала и десятой доли его странности. И еще она очень любила разного рода авантюры. Разумеется, так и должно быть ведь у Нее была Ее душа. Душа маленькая и бесстрашная, хрупкая как ласточка, прекрасная как редкий цветок. И вот Человек уже провожает Ее, там, за парком, за этим глупым нелепым парком Ее кто-то ждет. Не приятель – нет… Подружка или кузина, он прослушал, хотя и понимающе кивал. Это было неважно. Он просто шел рядом и вдыхал Ее аромат, слушал перестукивание каблучков – эту музыку, этот бальзам для израненной души. Неизвестно какая сила и красота проснулись в нем, совершенно непонятно, как это получилось (наверняка не без помощи Дьявола), но где-то в районе не освященной ни одним фонарем автостоянки они уже бешено целовались. Она дарила свое тепло, и он сам хотел дать сколько сможет. Но в нем не было тепла, лишь пустота и холод. Он забирал Ее, пил Ее, ел Ее, грубо причмокивая. Она немного испугалась, но он держал крепко и уверенно, нежно, хотя страсть заслоняла разум и призывала забрать все. Он даже не пытался с собой бороться. Это было слишком прекрасно. С каждым его поцелуем, она становилась чуточку старше. На год… Он не мог смотреть на бьющуюся у нее на шее жилку, она мучила, истязала его, близостью теплой крови. «Кровь! Кровь и сперма – две самых любимых жидкости человечества. Я не могу упустить этот момент, я прикоснусь и к тому и к другому. Я буду с ней. Я буду в ней. Я откушу от ее жизни несколько маленьких, но аппетитных кусочков. Как вампир. Я вампир – но я смогу быть с ней. Я смогу утонуть в прошлом.» И он овладел ею прямо на земле. Он кусал и мял руками нежное тело. Любви было слишком много, было слишком много страсти. Она хотела кричать, вырваться, но ее хватало лишь на нервные всхлипы, потому что как только она набирала воздуха в грудь чтобы завыть – он с силой бил ее по ребрам. Сосудики на ее глазах полопались, глаза из зеленых стали красными. Кровавыми. И новый вид крови снова распалял его. Он любил и пил кровь ее одновременно. Потому что это была Она, и он хотел растворится в Ней, слиться с Ней и утонуть в прошлом.
Когда все было кончено, Она еле-еле смогла отползти немного в сторону. В глаза страх маленького затравленного зверька. А он гладил ее и успокаивал. Она дергалась от его прикосновений, словно Ее ласкали языки пламени или лед. Она хотела уползти, сбежать но он понимал, что не может Ей этого позволить. Ведь если она уйдет она расскажет другим, а другие наверняка начнут искать его. Но даже не это главное – если она уйдет он перестанет чувствовать ее Запах, останется без стука ее трепещущего сердечка, один в серой. ледяной пустоте. А он не хотел возвращаться назад к Дьяволу.
Он обнял ее за шею. Надавил чуть сильнее. Ее глаза некрасиво вылезли из орбит, но ведь любимой женщине можно простить такую маленькую шалость. Она все равно была прекрасной и восхитительной. «Тише… Тише, Лилит, тише девочка, не бойся – все хорошо» - приговаривал он, думая о том, что неплохо бы будет еще раз ею овладеть уже после того, как тело безвольно обмякнет. Он так и сделал. Несколько раз. «Я принял смерть. Смерть во мне. Я подарю кусочек и тебе, взамен тепла. Если бы ты выжила ты стала бы подобной мне, но я не желаю тебе подобной участи. Это так неприятно быть прогнившим насквозь зомби. Я ходячий мертвец – но я смогу быть с тобой. Я смогу утонуть в прошлом» Хрустнули шейные позвонки. Он знал этот звук, он очень хорошо его знал и помнил. Вернее вспомнил. Так он уже делал. Точно так он уже делал и не раз. У девушек были разные глаза и разные волосы, разные голоса и мысли, но в каждой из них была частичка от Нее. Но лишь от нее. Он снова ошибся и обрел, принял в себя не ту… Не ту… но малую толику от ее великолепия он может быть и сможет разыскать в этом мусоре, в этом ватном, мясистом теле. Вгрызаясь в плоть и, кромсая ее живот неожиданно для самого себя вытащенным ножом, Человек потерял даже малейшие признаки человеческого. Он был Зверем, настоящим, подлинным, истинным зверем, который не ведал ничего ни о морали, ни о добре, ни о зле и о пределах. Он вышел за пределы. Он обернулся животным, и он был этому рад, ведь внутри Лилит осталось еще немного Тепла, еще немного Запаха и Вкуса. Горького вкуса. Мыслей не было, лишь какие-то обрывки, жалкое отребье, остатки разорванного на куски разума. «Вкууусно…. Рррр…..Да…. Еще…. Вкусно… Прошлое… здесь… Слиться… рррр…. Утонуть….с Нею… зверь, зверь, зверь…я… в прошлом утонуть…. Хорошо…»
Когда все было кончено, Человек на покачивающихся ногах ушел прочь. Он прекрасно понимал, что сделал. И ему было страшно. Ему было гадко. Ему было отвратительно и мерзко. Он ненавидел себя. Он проклинал себя. Он резал свои руки, срывая бинты, он резал свои руки, которые были способны на ТАКОЕ. Шрамы всегда оставались свежими. Все четыре года. Начиная с первой и заканчивая 128 девушкой. Его руки всегда были в грязных бинтах. Он плакал… Дьявола рядом не было. То ли он выдумал его, то ли тот убрался обратно в Ад ликовать и радоваться. Хотя вряд ли существует иной Ад, кроме простого земного Безумия. Человек знал, что он уже четыре года, шесть месяцев и тринадцать дней в Аду. Он вспомнил каждый из дней его бездомных скитаний. Он вспомнил, как он тщетно пытался жить нормально, но все получилось, как получилось. Он потерял свое имя, дом, друзей, он добровольно обратил себя в бестелесную тень, жадную до чужого тепла, мертвую, двуличную. Газеты называли его «Новолунным Потрошителем» и он всегда внутренне содрогался, когда читал о собственных же зверствах. Газеты и полиция трубили, что совершенно непонятно отчего этот «грязный, непрофессиональный, наглый мясник штата Мэн» все еще на свободе. Поговаривали, что ему помогал заметать следы сам Дьявол, и, возможно, они были правы. Дьявол убрался восвояси – не то вглубь черепной коробки, не то в бездну Огненную, рассуждать об испорченности современных людей и о странности Третьих Путей. Дьявол молчал, даже не насмехался, как раз в тот момент, когда он был так нужен.
Человек поднял глаза к небу. «Теперь я помню все. Теперь я знаю все. Я – Зло. Я чистое концентрированное Зло. Наверное, я не виноват, у меня ведь даже есть совесть, иначе зачем мне резать руки? Я стал таким не по своей воле, меня таким сделали. Те двое подонков… а впрочем… Меня таким сделал Ты и я знаю, что Ты это слышишь. Но дай же мне принять свой путь! Дай понять – чего Ты хочешь от меня. Дай понять чего я хочу от Тебя. Все прочие либо любят Тебя, и их любовь замешана на страхе, либо проклинают, задыхаясь от ненависти и гнева. У меня остался страх перед тобой, но нет и толики любви. Я полон ненависти – но не к Тебе. Моим Богом стала Она – та, что ты отнял у меня. Но ради чего? Может я на самом деле орудие в твоих руках? Может… Может я Серый Ангел, которому Ты придумал наказание пострашнее пламени Преисподней? Дай же мне хоть какой-нибудь знак! Я готов наложить на себя руки, я не боюсь, но Твое молчание кажется мне одобрительным… Понимаешь? Ты будто одобряешь все, что я творю! Я не боюсь выкинуть из этой жизни себя, особенно сейчас, когда все стало ясно, и мне вроде незачем жить, но ведь есть и у меня свой свет! Свой свет, густо замешанный на безумии, страхе, крови и сперме. Я живу каждый месяц в предвкушении новой луны, хотя сам этого не понимаю и я ХОЧУ жить ради этой ночи счастья. Но сейчас так мерзко, так гадко… Гадко…»
Небо молчало. Его не поразила карающая молния, и не слетел мрачный Архангел, готовый принять заблудшего серого брата, понесшего наказание, обратно в рай. Ничего. Пустота. Молчание. Тишина. Только холодное мигание звезд. Человека не слышали. Тому Чья власть было наплевать на третий путь. Также как на первые два. Он был равнодушен.
И это космическое не знающее границ равнодушие наконец коснулось и Человека. Зачем кричать, если тебя не замечают? В этом смысле Всевышний ничуть не лучше проходящих мимо серых людей. Дьявол хотя бы давал ответы. Подталкивал к пониманию Истинны….
- А… Ладно! Пустое все! Глупость, вздор… Надо закурить… - Человек подобрал с земли окурок и трясущимися руками выбил из зажигалки огонек. Дело было сделано, его крики уже ничего не меняли. Небо молчало. Дьявол тоже.
На следующий день Человек обо всем забыл. Вчерашняя ночь, ночь Новолуния утонула в прошлом.
Пост соединен(post merge)
Рассказик второй.
ЖЕНА ЗЕМНАЯ И ЖЕНА НЕБЕСНАЯ (навеяно Милорадом Павичем)
Ночью тьма опускается плавно,
И кошмары лезут из щели
Герои улиц гибнут бесславно,
И молчат закрытые двери.
Страсть сплетает тела,
Вдохновение посещает,
Ночь это только Луна…
Белый диск душу грызет и терзает
А я не люблю спать ночью,
Для сна есть лучшее время.
Кто придумал законы такие
Теорему людского племя?
Луна смотрит на нас и тихонько смеется.
Кто-то пишет роман, кто-то просто напьется.
Кто-то смотрит ей вслед, кто-то искренне плачет,
Кто-то знает ответ, ну а кто-то иначе…
А я не люблю спать ночью,
Для сна есть лучшее время.
Кто придумал законы такие
Теорему людского племя?
У Луны много дел, она озаряет,
Пугает, поет и в молчанку играет,
Ей плевать на час, дату и даже погоду
Выплывает бесстрастно к вышине небосвода.
А я не люблю спать ночью,
Для сна есть лучшее время.
Кто придумал законы такие
Теорему людского племя?
Ночью дышится вольно…
Ночью дышится вольно…
Ночью дышится вольно…
Ночью дышится вольно…
Ночью дышится вольно…
Вольно…
Их всегда было двое. Одна шагала за левым плечом, другая за правым. И они никогда не здоровались. Они ненавидели друг друга. А их носитель даже не мог понять кто же из них белая, а кто черная. «Тем кто ложится спать - спокойного сна» - напевала одна, заливая уши блаженным воском сытости. «Город твой двуликий Зверь» - подзадоривала другая, зная его страсть к борьбе. Он путался. Иногда даже называл левую именем правой а правую именем левой. Но они просто были. И никогда, НИКОГДА не исчезали.
С ними он повидал множество странных и страшных, глупых и забавных, серых и обыденных вещей.
Так в комнате где было полно ржавого мусора, та что вышагивала справа хотела удобно расположится и свить гнездо. И он почти поддался этому ее увещеванию. Но левая звала дальше. Ей было противна сама мысль о гнездышке, где тепло, уютно, сытно и одинаково. Где все знают что с ними будет с девяти до пяти и что будет после пяти. Ей хотелось Гор, а не Моря по праздникам. И он пошел дальше. Искать свою гору.
Гора называлась Зоной Подготовки и там были свои тайные лазы, выдолбленные за тысячи лет подземными жителями и крысами длиною в метр. Гору можно было проскочить насквозь через туннель для Тех-Кто-Знает-Пути и под радостные возгласы правой он кинулся к нему. Но левая вновь одернула его, ибо нельзя постичь ни одну Гору не добравшись до ее вершины самостоятельно.
И он попытался достичь вершины как все Честные. Ему не сказали, что нужно покупать билет на Фуникулер, он расшибал свои руки в кровь о камни сам и сам прижигал части тела подожженными сучьями по ночам. Левая танцевала и пела в свете костра и ее тени были огромны, а правая скучала и лузгала семечки или бросала камешки в воду горных озер и смотрела на круги на воде.
Он бежал с Горы. Она оказалась слишком высока для него, да к тому же не так далеко был Трактир. Дымный, веселый, пьяный и ходивший ходуном где лиц было больше чем людей, а Дьявол восседал на троне и никто не стеснялся такого соседства. «Знай наливай, пей, да гуляй!» Эх хорошо! Эх Шумно! ЭХ….. Только эхо, раскатистое эхо помнило доли секунды свершения тех кто остался в Кабаке. Там задыхалась и одна и вторая. Ему же на гульбище было хорошо, так хорошо, что даже слезы его были чисты, как чисты все искрение слезы на этой земле. Но он не мог не видеть как они умирают. И пришлось снова отправляться в путь, оставив трактиру раскрытые тайны, секреты Полишинеля и дела шитые белыми нитками.
Пауки зависти и гробы уныния вырастали на их пути все чаще. Незримая Цель парила где-то в небе, недостижимо далеко. Важны были лишь шаги. Семенящие, покорные справа и легкие, бегущие слева. Топота своих ног он не замечал, хотя порой наступал на ноги другим путникам. Странно, но его не били. Никогда. Или только в этот момент. А как известно, время не делится на настоящее, прошедшее и будущее, так что скажем что его не били никогда. Оттого он был так жесток, как жестоки малые дети не разделяющие добра и зла.
Он боялся Городов. И правая и левая знали Города, они хотели быть там. По-разному, но хотели. Но он боялся. В них он видел лишь ядовитый свет трущобных фонарей и злые ухмылки прохожих. А еще усталое безразличие. Куда лучше и куда легче было пронестись мимо Города, но вся беда была в том, что в Городе он жил.
Акулы умирают, если останавливаются. Тоже самое можно сказать и о Душе. Он честно пытался сохранить осколки человеческого в себе, не зная где же душа, справа или слева. И вот однажды он спустился в пещеру тщясь познать то что в принципе познать невозможно. И тогда они обе оставили его. Правая, что всегда все делала правильно и левая, что нарушала все запреты.
Это только сказка. Бессмысленная и бездарная. Главный вопрос один….
Какая же будет быль?
Изменено: Иезуит, 29 Август 2006 - 02:29
