Глава 1.
Лифт медленно пробирался между этажами. Хэлоуэй Шорн в нетерпении топтался на месте, то и дело колотя по кнопке вызова. Наконец, кабинка подползла к его этажу и со скрипом распахнула дверцы. Внутри царил полумрак: половина лампочек давно перегорела, но никто так и не удосужился их заменить. Шорн запрыгнул в лифт и вдавил кнопку первого этажа – к его облегчению спуск вниз не был омрачён черепашьей скоростью.
Дверцы разошлись в стороны, и мужчина увидел тёмный, без проблеска света, первый этаж. На ощупь он пробрался к выходу.
Тяжелая металлическая дверь поддалась лишь после того, как мужчина толкнул её плечом. Он оказался на улице, усыпанной слежавшимся и грязным снегом. Свежий воздух обжёг лёгкие и вышедший зашёлся кашлем; облачко пара окутало его, но вскоре растворилось в зимнем воздухе.
Хэлоуэй Шорн был тщедушного вида человек. Черты его лица терялись в тени вечно опущенной головы и спутанной копны волос, нависающей надо лбом. Походка походила на дерганые движения марионетки, управляемой неумелым кукловодом, а худоба делала это сходство ещё более очевидным. Отталкивающе бледная кожа – которая могла зарумяниться лишь после сильного холода – довершала портрет.
Если подобного человека встретишь в толпе, не запомнишь ни того, как он выглядел, ни во что был одет – лишь смутное ощущение чужеродности останется в душе.
Работа была подстать его внешности: мелкий управляющий в одной из фирмочек мегаполиса с отсутствием перспектив на дальнейшее существование. Хотя он и не стремился к большему…
Хэлоуэй широкими шагами месил февральский снег, который местами начал уже подтаивать – зима отступала в надежде на реванш в будущем году: он ненавидел это время года. Панельные дома были укрыты снегом, что отчасти скрашивало их серость; прохожие укутаны в тёплые одежды, скрывающие изъяны фигур. Шорн скользил взглядом по окружающим в надежде заметить что-нибудь интересное, но вскоре оставил бессмысленную затею: зимой человек выглядит по-иному, скучнее, чем летом.
Хлопья снега вылетали из-под сапог мужчины, словно люди, спешащие прочь от прокажённого: Хэлоуэй опаздывал на работу.
Впереди показалась остановка и несколько перегруженных пассажирами машин, отправлявшихся в рейс. Ещё несколько, натужно пер*****рая колёсами, подъёзжали. Шорн перешёл на бег и вскоре втиснулся в пропахший потом салон. Двери закрылись и машина, перемалывая слякоть, поехала к следующей остановке. Мужчина старался поменьше дышать: суеверная, граничащая с глупостью, боязнь подцепить что-нибудь. И вскоре с удовольствием вышел, насыщая лёгкие зимним воздухом.
На работе всё как обычно: ни клиентов, ни друзей – Хэлоуэй поэтому часто оставался здесь допоздна. Тишина офиса, на многих действовала подавляюще, но для него была сказочным звуком – никто не доставал его, ни с кем не нужно было поддерживать разговор.
Он набивал на машинке какой-то текст, когда безмолвие разорвал звонок телефона. Дребезжавший от звуков аппарат старой модели стоял в глубине помещения. Два звонка раздались прежде, чем Шорн понял, что же его отвлекло. Он медленно поднялся из-за стола и, растерев уставшие пальцы, двинулся к телефону. Звон маленькими молоточками бил по привыкшим к тишине ушам. Хэлоуэй не хотел снимать трубку, словно внутренний голос предостерегал его. Но всё же пришлось это сделать:
– Да, – сухой мужской голос разнёсся по комнате.
– Шорн? Хэлоуэй Шорн? – женщина на том конце провода имела красивый голос.
– Я вас слушаю. Кто это? – в эту фразу он вложил накопившуюся за день усталость.
– Поздравляю! Вас выбрали для проведения уникального эксперимента. Вам это будет интересно, и, разумеется, выгодно в материальном плане! – она наверняка улыбалась, когда произносила это. – Мы ждём вас в нашем офисе. За вами уже отправлена машина, она будет ждать внизу. До встречи. – женщина повесила трубку.
«Какой к чёрту эксперимент? Я что, похож на подопытную крысу? Они меня ещё поздравляют, да пусть они засунут это поздравление…». – управляющий возмущался глупому предложению. Но всё-таки нужно было пойти вниз и отпустить машину.
Он повернул ручку и открыл дверь в коридор. Никого вокруг, лишь тихие шаги охраны раздаются вдалеке. Вдруг сзади раздался шорох, но не успел Шорн обернуться, как некто зажал ему рукой рот:
– Ш-ш-ш. – шипение, будто гадюка вползла в ухо. – Тихо. Не кричи, и я отпущу тебя. – Хэлоуэй кивнул. Он повернулся и смог увидеть незнакомца.
Странный человек был похож на умалишённого, накачанного транквилизаторами: леность движений смешанная с нервозной мимикой. Оглянувшись по сторонам, человек продолжил:
– Ни в коем случае не соглашайся на их условия: они подчиняются Ему. Это погубит тебя. – в его голосе слышалось отчаяние.
– Послушайте, всё в порядке, – мужчина примирительно поднял руки. – Главное не волнуйтесь, я могу проводить вас до ближайшей больницы. Всё хорошо. – «Определённо, сумасшествия на сегодняшний день уже достаточно», – решил Шорн.
Хэлоуэй услышал приближающиеся шаги, оглянувшись, он заметил охранника, осматривающего помещение. Мужчина уже набрал воздуха в грудь, как лёгкое дуновение коснулось шеи: незнакомца за спиной не оказалось. Он исчез так же неслышно, что и появился. «Чёрт, почему все психи передвигаются бесшумно?»
Охранник посветил в сторону задержавшегося работника:
– Это вы, мистер Шорн?
– Да, всё в порядке. Засиделся я сегодня, пожалуй, пойду.
– Давайте. Никогда не понимал вас: зачем оставаться на работе сверх положенного – всё равно ведь не платят.
– Да, но дома ещё хуже: тёмная квартира, пыльный диван и пустой холодильник. – Охранник понимающе хмыкнул и продолжил обход.
Хэлоуэй вернулся в свою комнатку, забрал отпечатанные бумаги и направился к лифту. Он любил здешние лифты – быстрые и бесшумные, в отличие от тех, в подъезде. Двери разошлись в стороны и кабина отправилась вниз. Пространство внутри было царством без времени, лишь циферблат, отсчитывающий этажи, утверждал обратное. Лифт остановился на первом этаже и выпустил работника наружу. Шорн пересёк холл, раскрыл входные двери и оказался на улице.
Хотя день теперь уже во власти весны, ночью правит зима. Подтаявший снег сковало холодом, а дороги покрылись тонкой корочкой льда. После тёплого офиса, морозный город оказался не столь приветлив, мужчина поёжился.
Тёмный автомобиль подъехал так же неслышно, как лифт в здании, без единого звука затормозил, и водитель открыл заднюю дверцу. Приоткрытая дверь манила и в то же время отталкивала. Шорн растерялся. Но, словно, подчиняясь неведомой воле, ноги сделали шаг, затем ещё, и он оказался внутри. Раздался низкий рокот двигателя и автомобиль заскользил по дороге. Казалось, что колеса не касались асфальта и, стоит прибавить скорости, они оторвутся от земли. Мягкая кожа салона чуть скрипнула, когда мужчина устраивался удобнее. Тёплые волны музыки разносились, лаская слух. Пела женщина – глубокий и сильный голос, но совершенно незнакомый Шорну:
Утопаешь стопами в тумане –
Ты ищешь дорогу к себе.
Но всё это, друг, между нами:
Смерть лишь мне и тебе…
За время пути водитель не проронил ни слова, только, когда они подъехали к серому, неприметному зданию в глубине спального района, он произнёс:
– Внутри вас ждут. – Он обошёл автомобиль кругом и распахнул дверцу Хэлоуэя. Вскоре машина укатила в ночь, оставив мужчину наедине с невысоким домом.
Шорн поднялся по ступеням и, открыв дверь, оказался в едва освещённом помещении с облезшими обоями и запахом старости, окутавшим буквально всё вокруг…
Интерлюдия 1.
Мужчина чувствовал, что его разрывает на части. Голова раскалывалась от боли и не желала смолкать. Казалось, он потерял нечто важное, но не понимал, что именно.
Сквозь пелену сна пробился едва различимый голос:
– Проснись! Слышишь? Проснись.
Заброшенное здание, ослеплённое разбитыми стёклами окон, и обветшавшее до крайней степени. Пол завален всевозможной рухлядью и усыпан грязью. Два человека, одетые словно после кораблекрушения, сидят в углу. Один из них потирает глаза, стараясь прийти в себя, другой встревожено смотрит на него.
– Мистер Джадж, вы в порядке? – молодой человек склонился над только что проснувшимся.
– Да, Сид. Всё нормально – просто кошмары, как и всегда.
– Нам уже пора: скоро настанет новый сумрачный день. – парень усмехнулся.
– Хорошо, пойдём. Впереди долгий путь.
Они поднялись и, стряхнув пыль, направились к выходу.
Снаружи лил дождь. Крупные капли изливались из тёмно-багровых туч, разбиваясь о грязную землю. Небо разрывали молнии, озаряя его и делая похожим на тонкий кусок кожи, пронзённый лучом света.
Люди промокли до нитки за несколько мгновений, и шли, хлюпая босыми ногами о лужи тут и там. Было жарко, воздух был насыщен омерзительной вонью, а дождь привносил лишь нечто новое в это отвратительное смешение запахов. Хотелось пить, но небесная вода была хуже яда.
Они шли вперёд: дорога должна вывести к заброшенному зданию, где можно переждать непогоду. Но, возможно, и нет: карта промокла, и чернила стали причудливыми разводами. Можно было лишь догадываться: где находится место, куда они стремятся. Старший из них, Джадж, производил странное впечатление. Это был крупный человек с серыми коротко остриженными волосами. На лице выступали широкие скулы и острый нос; губы не привыкли улыбаться. С другой стороны, его движения, не смотря на кажущуюся ловкость, были… незавершёнными; в них не было уверенности. И если бы кукловод управлял им, то это был бы настоящий профессионал, но, казалось, он просто не знал, что делать. Словно внутренний стержень, на котором держится характер человека, исчез. Второй, Сид, наоборот – полон фанатичной решимости, из-за этого, наверное, выглядит исхудалым. Но его что-то гнетёт и тянет к земле. Вместе они составляли странную пару.
– Сид?
– Да. – парень повернул голову. Он то и дело моргал и потирал глаза – капли были терпкими и раздражали их.
– Когда ты впервые увидел меня?
Он устало вздохнул и продолжил:
– Я ведь уже говорил тебе…
– Да, да. Но я пытаюсь понять, возможно, ты упустил какую-нибудь деталь, и вспомнишь её сейчас?
– Вряд ли… Но если ты настаиваешь. – Парень передёрнул плечами, словно разминался перед стартом: – Однажды я совершил нечто, за что ненавижу себя до сих пор. Я… не хочу вспоминать, да это и неважно. – Он вновь вздохнул, и помедлил секунду: – В тот день ко мне пришёл судья, хотя… это скорее был палач. Не знаю почему, но я точно знал, что он пришёл за мной. Предчувствие, знаешь, и никаких сомнений, как у приговорённого. Я заслужил это. Было темно, и я едва разглядел его. Помню лишь уродливый шлем на голове, или, может, это был не шлем вовсе – не знаю. Это была пирамида. Да… Я помню его металлическое дыхание и удар, затем чернота. Я очнулся, когда он тащил меня куда-то. Я тогда не совсем пришёл в себя, и было чувство, будто меня проносят через времена года: то холодно, то жарко, то снег, то дождь. Бред, скорее всего. Потом я потерял сознание. Очнулся уже в каком-то подвале. Это была тюрьма – одиночные камеры. Дверь, разумеется, заперта. Всё вокруг было старым и прогнившим. Когда попытался лечь на кровать, пружины до того проржавели, что лопнули под моим весом. Ни еды, ни воды никто не приносил; так прошло несколько дней. Однажды проснувшись, я обнаружил, что дверь открыта. Я выглянул наружу и, пройдя по коридору, оказался в какой-то коморке. Там лежал ты, окровавленный. Зубами ты сжимал карту, словно её впихнули тебе силой: губы были разбиты. Я просидел рядом с тобой несколько часов, прежде чем ты очнулся…
– Да, у меня тогда ужасно болела голова, – Джадж усмехнулся. – Но я совершенно ничего не помнил. И теперь не помню. Будто я родился в этом месте: все воспоминания выжжены. – Они шли молча некоторое время. Мужчина продолжил: – Я боюсь, что потерял себя. И не знаю, что ждёт меня в этом городе.
– Мне кажется, судья сохранил мне жизнь, чтобы я помог тебе.
– Наверное, ты прав.
Они шли вперёд. Меж завалами из битого кирпича вырисовывалось изъеденное деревянное здание. Согласно карте – единственный путь, чтобы добраться до цели.
Глава 2.
Его действительно ждали. Человек в сером пиджаке стоял в дальнем конце комнаты. Черты лица тоже были серыми, безликими. Отглаженная одежда и белоснежная сорочка не сочетались с обстановкой вокруг. Шорн двинулся прямиком к ожидавшему, когда он дошёл до конца комнаты, оказалось, что рядом с человеком находится лифт – в полутьме Хэлоуэй просто не заметил этого.
– Добрый вечер, мистер Шорн. Прошу за мной. – Тон, которым это было сказано, не предполагал возражений.
– Может быть, мне кто-нибудь объяснит, какого чёрта я сюда приехал? – Мужчина возмущался, но, тем не менее, проследовал вслед за незнакомцем в распахнувшееся чрево лифта.
Когда они оказались внутри, встретивший его человек заговорил:
– Не волнуйтесь, скоро вам всё объяснят.
Шорн негодующе посмотрел на собеседника, но тот не обратил ни малейшего внимания на взгляд.
Лифт был новейшей модели. Лучший, что мужчина видел за свою жизнь; даже лучше того, в офисе. Они ехали минуту, не проронив ни слова. Казалось, прошла вечность, прежде чем двери открылись вновь.
Его взору предстал коридор с многочисленными ответвлениями и дверями. Повсюду пластик, хромированная сталь, приборы невероятных форм и снующие люди. Этот сверхсовременный дизайн разительно контрастировал с убогостью первого этажа. Скорее всего, обветшалый домик был лишь прикрытием чего-то.
– Следуйте за мной, – сухо сообщил мужчина в пиджаке.
Они шли по безбрежным коридорам. Всё это, изрытое, словно муравьиными лабиринтами, помещение, оказывало гнетущее влияние на Шорна: он боялся потеряться здесь. Затылок провожатого впереди был маяком в этом технологическом море. Они сворачивали вправо и влево, кружили по непонятным лабораториям, спускались и поднимались по ступеням. Мужчина в сером то и дело здоровался с людьми в белом, они лишь кивали в ответ. Наконец, они оказались в комнате ничем не отличающейся от предыдущих, но незнакомец взглядом приказал остановиться.
Из двери в дальнем конце комнате вышла молодая женщина. Она пожала руку мужчине в сером и он тут же вышел. Затем она обратила свой взгляд на Шорна:
– Добрый вечер. Я рада, что вы всё же приехали. – голос был похож на сообщивший об эксперименте.
– Мне просто стало любопытно. – недовольно сообщил Хэлоуэй.
– Отлично. Я сейчас вам всё объясню. Понимаете, мы разработали технологию, позволяющую заглянуть в глубь подсознания, я, конечно же, не буду углубляться в детали, поэтому постараюсь объяснить всё просто. Видите ли, мозг не позволяет никому заглядывать внутрь чересчур глубоко – это слишком опасно для человека – что-то вроде защитного механизма. Но мы нашли способ обойти эту защиту: заглянув в подсознание мы искривляем результат наподобие зеркала. То есть человек видит не свою суть, а нечто противоположное, так что защита не срабатывает. Затем мы просто возвращаем данные в изначальное состояние и изучаем их. Видите, всё просто! – открытая улыбка засияла на лице.
Шорн без всякого выражения посмотрел на неё:
– Всё действительно просто, за исключением того, что я не собираюсь участвовать в этом бреде и не хочу, чтобы кто-нибудь копался в моей голове. Проводите меня к выходу. – Мужчина развернулся, собираясь уйти.
Женщина задумчиво посмотрела на него:
– Мистер Шорн, мы не случайно выбрали именно вас. – Она сделала паузу: – Сколько вам лет?
– Двадцать восемь. Но какое это имеет значение?
Она не обратила внимания на вопрос:
– У вас нет ни родителей ни родственников. Я права?
– Да. Они погибли. – Хэлоуэй не мог понять смысла этих вопросов.
Учёный кивнула:
– Мы это прочитали в вашей анкете при устройстве на работу. Но когда проверили записи с указанного вами предыдущего места жительства, оказалось, что такого человека там никогда не проживало. Мы так же попытались разыскать записи о вашем рождении – человека с таким именем на свет не появлялось.
Шорн начинал злиться: «Какое имеют право эти выскочки-учёные копаться в моей жизни?».
– Ну что из этого, я всегда тихо жил, могли и забыть. А в больнице записи, возможно просто утеряны.
– Подождите, скоро вы всё поймёте. Работу вы нашли несколько недель назад, квартиру сняли тогда же. Друзей у вас тоже нет. А теперь вспомните: какие события происходили месяц, год назад.
Хэлоуэй задумался. Он пытался нырнуть глубже в свои воспоминания, но это было равносильно попытке вырыть яму в песке; чем дальше копаешь, тем больше яму песок засыпает. После нескольких бесплодных попыток и блуждания в обрывках мыслей он сдался:
– Хорошо, и что это значит?
– Мы пока не знаем. Но попытаемся помочь: для этого вас и пригласили. Мы не знаем, сможем ли вернуть вам память, но добраться до внутреннего «я» – возможно. – Она замолчала, давая возможность подумать. – Так вы согласны на эксперимент?
Жизнь летела к чёрту, разлетаясь словно зеркало. Если склеить осколки вновь – оно уже не станет прежним: лишь мозаика, жалкое подобие зеркальной глади. Шорн просто не может существовать дальше, не узнав правды о себе. Эти люди дают шанс.
– Я согласен.
Женщина улыбнулась. Еле сдерживая нетерпение, произнесла:
– Тогда пойдёмте.
Они вошли в дверь, откуда она появилась. Внутри было холодно и пахло стерильной пустотой. Посредине стояло удобное кресло, рядом – кокой-то аппарат. Пол, стены и потолок были сделаны из голубоватого зеркального материала. Хэлоуэй почувствовал спокойствие и умиротворение: совершенно новые для него чувства.
– Располагайтесь. – она указала на кресло.
Оно было мягким и, словно притягивало к себе: вставать не хотелось. Нет.
– Вы ничего не почувствуете. Просто расслабьтесь. – посоветовала женщина.
– Да я уже. – улыбнулся Шорн.
Она совершала за его спиной какие-то действия; наверное, настраивала прибор. Воздух в комнате стал сгущаться, и, казалось, приобрёл голубоватый оттенок. «Нет – мне кажется». Через секунду Хэлоуэй провалился во тьму.
Изменено: Aleha, 07 Март 2004 - 16:08