54 ответов в теме

[Георгий Старков]

Продолжение - Алекс в отеле.


Глава 5

История Сайлент Хилла. - В воде. - Человек в тумане. - "Гранд-отель". - Рикошет. - Шорох. - Женщина в номере. - Властелин Ужаса.


Помимо Глена, в округ Толука входили ещё три города - Плезант Ривер, Брамс и Сайлент Хилл. Все поселения в той или иной степени соревновались друг с другом за право называться центром округа, перетягивая на себя одеяло. Брамс гордился тем, что в нём были сосредоточены административные центры управления - даже полиция Глена подчинялась указам Брамса, что неоднократно служило поводом поворчать для отца. Плезант Ривер был транспортным узлом; через город проходила скоростная автострада, пронизывающая весь Мэн - в итоге люди, которые хотели попасть в остальные города округа, так или иначе проезжали через Ривер. Что касается Сайлент Хилла и нашего Глена, то каждый из двух городов на берегу озера Толука претендовал на право стать культурным и туристическим дивом. У здешних мест была богатая и местами даже зловещая история, так что траве было на чём прорасти. Изначально идеей зарабатывать на туристах загорелась именно мэрия Сайлент Хилла - начиная с середины прошлого века там велось активное, чтобы не сказать лихорадочное, строительство. Буквально за одну ночь воздвигались парки развлечений, отели, кафе. Даже заброшенную тюрьму времён Гражданской войны переоборудовали в исторический музей. Глен в то время и мечтать не мог о подобном поприще. Туристы валом устремились в Сайлент Хилл, муниципалитет купался в золоте. Ривер, Брамс и Глен лишь зубами скрипели от зависти.

Но что-то не заладилось в Сайлент Хилле, несмотря на первоначальный успех. В годы моего рождения город уже переживал не самые лучшие времена. Репутацию курорта подмочили слухи о распространении тяжёлых наркотиков, вечно пасмурная погода и неприятности с туристами. С погодой было ещё понятно - город располагался в большой долине рядом с озером Толука (вот тебе и "холм"), и туман, гонимый ветром с вод озера, имел обыкновение застаиваться в этом котловане. Примерно то же самое, видимо, сейчас происходило с Гленом (хотя никакой низменностью в нашем городе и не пахло). А вот с туристами в Сайлент Хилле дело и впрямь было тёмное. После череды загадочных исчезновений и смертей полиция провела расследование, но дело заглохло.

В общем, Сайлент Хилл потерпел сокрушительное поражение в почти завоёванной было нише. И тут на арену вышел Глен. Приезжие теперь не так бодро стремились в Сайлент Хилл, но желающих полюбоваться на самое большое и красивое озеро восточного побережья (за исключением, быть может, Кашвакамака) было немало - спасибо рекламной кампании, успешно проведённой властями Сайлент Хилла. Глен предложил им альтернативу в своём лице. Придумывать велосипед администрация не стала - они попросту скопировали образ "тихого курорта", созданный до них. И это сработало.

Стоит ли говорить, что после этого отношения между Гленом и соседом испортились окончательно. Сейчас Сайлент Хилл пребывал в опустошении; там и жителей-то мало осталось. Не все смогли выдержать мглистую дымку, которая закрывала небо днём и ночью. Ходили слухи, что до сих пор время от времени в Сайлент Хилле происходят вещи, о которых лучше не знать...

И теперь я был в этом городе. Наяву или в болезненном бреду - я не знал. Но всё вокруг выглядело реальным. Шероховатый асфальт под ногами, закрытые двери, туман, который успел надоесть ещё в Глене. Впрочем, тут дымка отличалась от той, что царила в моём городе. Она была более... блеклой, что ли. Более прозрачной. Но такой же густой.

Я смотрел на зелёный щит, пока в памяти оживали воспоминания. В Сайлент Хилле я бывал редко, и эти визиты были связаны с не очень светлыми моментами жизни.

Первый раз я попал в этот город в восемь лет, но видел тогда мало что. Я был без сознания, и меня привезла в Сайлент Хилл машина скорой помощи. Наш класс отправился за город на пикник. Утро выдалось замечательным, но днём на небе появились чёрные тучи. Когда мы возвращались домой на школьном автобусе, пошёл проливной дождь. Земля мгновенно стала хлюпающей жижей. На скользкой дороге у берега водитель не справился с управлением, и автобус съехал прямо в озеро. К счастью, он не ушёл под воду полностью, а застрял у кромки берега, погрузившись только задней частью. Свет погас. Автобус переполнился криками и плачем. К счастью, никто из учеников серьёзно не пострадал - падение было относительно мягким. Не повезло только парню, который сидел на заднем ряду. Кресла предпоследнего ряда сорвались с места от удара и прищемили ногу мальчика, не давая ему выбраться, и холодная вода озера Толука быстро добралась до его груди. Мальчику было очень страшно. Я могу говорить с уверенностью - маленького неудачника звали Алекс Шепард.

Пока не прибыли спасатели, я просидел в воде не менее получаса. Теперь я помнил немного с того вечера - отчётливо перед внутренним взором вставали лишь сине-белые проёмы окон автобуса и капли дождя, танцующие на чёрной воде. Было холодно: нижняя часть тела онемела через минуту. А ещё был страх. Страх утонуть, страх замёрзнуть, страх остаться одному в этом аду. Я кричал и плакал, умолял вытащить меня, но нога крепко застряла в креслах, и водитель не смог ничем помочь. Зато вскоре появился врач из нашего города, худой лысый человечек в круглых очках. Доктор Фитч по счастливой случайности ехал как раз за нашим автобусом, возвращаясь из командировки в Брамс. Он залез в автобус, в воду вместе со мной, обнял за плечи и сказал, что я не должен бояться. Он сказал, что помощь в пути, и кричать сейчас об освобождении бесполезно, потому что если выдёргивать ногу без специальных инструментов, то можно сломать кость, и тогда будет гораздо больнее. И уверил меня, что всё будет хорошо.

Я поверил ему. Он сидел в воде вместе со мной и старался согреть теплом своего тела, пока люди в форме спасателей не спустились к нам и не прогнули подлокотник кресла, который не давал выйти. Потом меня положили на носилки, и я потерял сознание. Очнулся я в Сайлент Хилле, в госпитале Алчемилла. Позже объяснили, что мне нужна была срочная помощь, а Сайлент Хилл был от места аварии ближе, чем Глен. Как только мне стало лучше, меня перенесли в Глен. Домой.

В подростковые годы я ещё пару раз бывал в Сайлент Хилле - благо город стоял недалеко, а приятели были парнями шустрыми. Конечно, родители нам запрещали идти в город с недоброй славой, но когда это останавливало детей? Мы развлекались тем, что марали стены безлюдных зданий надписями. Самые отчаянные пуляли булыжниками в окна складов. Но то в пригороде, где почти не было людей. В сам город соваться мы всё-таки боялись - незнакомое, чужое место, мало ли что... Зелёный приветственный щит, под которым я сейчас стоял, я тогда видел издалека. Гораздо больше мне был знаком другой щит, который располагался у территориальной границы города, в лесополосе - старый, покосившийся и с облупленной краской.

Я оторвал взгляд от щита и огляделся снова. Ни единого звука. Словно я попал в немой фильм. Белесый туман делал дома, скучившиеся у обочины, хрупкими, как карточные домики. Дунь - и развалятся. Малейшего сотрясения воздуха хватит, чтобы по городу побежали чёрные трещины...

- Кто-нибудь? - нарочито громко произнёс я. Туман покорно поглотил отзвуки голоса. Никто не отозвался. Дома не рухнули.

Я сделал шаг вперёд. И понял, что всё ещё держу в руке наручные часы, источник моей беды. Повертев часы на пальцах, я не нашёл ничего особенного. Скорее безделушка, чем настоящий измеритель времени. Надпись на задней стороне, которая напугала меня до полусмерти, выглядела обыденной. Если в часах и жил демон, то он покинул свою обитель. Я разжал пальцы. Часы со звоном упали на асфальт. Стекло циферблата треснуло.

Я пошёл дальше по улице вдоль левой обочины. От обилия вывесок вызывающей расцветки рябило глаза. Но витрины пустовали, и внутри заведений не горел свет. Я вспомнил рассказы о городах-призраках, покинутых жителями. Но за каждым таким поселением крылась своя история - пожар, или эпидемия, или что-то ещё. В Сайлент Хилле, насколько я знал, больших катаклизмов не случалось. Но тем не менее город был почти пуст...

Почти.

Передо мной в тумане мелькнул человеческий силуэт.

- Эй! - закричал я. - Погодите!

Человек замедлился, оглянулся через плечо... как только я шевельнулся, кинулся прочь на всех парах. Тёмный силуэт стал стремительно растворяться во мгле.

- Постойте!

Я побежал за человеком, не отдавая себе особого отчёта в том, зачем это делаю. Как я успел увидеть, бегал он не очень проворно, и у меня был реальный шанс за пару минут начать наступать ему на пятки.

Но не понадобилось даже минуты - я наткнулся на обвал, граница которого шла от одного края улицы до другого. Спасибо ещё, что сумел вовремя остановиться; при худшей реакции у меня были все шансы с разбегу сигануть в матовую бездну. Тяжело дыша, я заглянул вниз в надежде увидеть какую-либо лестницу, по которой мог спуститься тот, кого я преследовал. Но увидел только отвесный обрыв, дна которого нельзя было различить: мешал тот же туман. Улицу отрезали, как кусок пирога. Ни один бульдозер не смог бы содеять такое.

- Что за чертовщина? - вырвалось у меня.

Самое подходящее словечко, удовлетворённо хмыкнул Кертис в голове.

Тут я обрёл полную уверенность в том, что я сплю. Никак иначе нельзя было объяснить всё, что происходило в этом фальшивом Сайлент Хилле. Невообразимый полёт сквозь облака, срезанная улица, испарившийся человек... чушь какая. Должно быть, я хлопнулся в обморок от страха, когда увидел часы в детском гробу. Я даже ущипнул себя за запястье. Стало больно. Ну, это ещё ничего не решает. Помнится, в своих больничных кошмарах были сны и пореалистичнее.

Но раз я вижу такой яркий сон... как тогда, в больнице... значит, где-то рядом должен быть мой брат.

Джошуа.

Он и был рядом. Я увидел его, когда вернулся обратно по улице. Он сидел на корточках посреди улицы и сосредоточенно рассматривал что-то, валяющееся на асфальте. Ах да, часы... я сам их только что обронил.

- Джош? - окликнул я.

Он испуганно вскинул голову и посмотрел мне в лицо. Ещё до того, как брат встал и бросился наутёк, я понял, что совершил ошибку. Во снах Джош всегда убегал от меня. И не желал обмолвиться ни словом. Вот и сейчас... но, к моему удивлению, он не стал бежать дальше по улице, а забежал в одно из зданий, которые высились рядом. Над входом висела невыразительная вывеска, которая, наверное, должна была подсвечиваться неоном. "Гранд Отель". Большое многоэтажное строение. Внутри наверняка темно.

- Джош...

Я мысленно застонал. В душу вкралось обречённое спокойствие. Мне его всё равно не догнать. Спешить некуда. Это всего лишь сон.

Я подошёл к месту, где сидел Джош. Задержал взгляд на часах, потом подобрал их и засунул в карман брюк. Если брат заинтересовался этой штукой, то, может, мне удастся с её помощью привлечь его внимание. При условии, конечно, что во снах действуют хоть какие-то законы логики.

Что ж... значит, посетим "Гранд-отель", красу и гордость туристического сервиса Сайлент Хилла.

Как я и догадался, внутри стоял кромешный мрак: электропроводка здания не работала. Я включил фонарь. Не надеялся что-либо увидеть, кроме пустого холла и запертых зверей, но на этот раз Джош не пропал бесследно. Он был здесь, на первом этаже - стоял в углу и смотрел на меня. Свет фонаря отражался в его зрачках. Сейчас я мог разглядеть Джоша подробнее. На нём были коричневая футболка (мне она показалась великоватой для его телосложения) и простые синие джинсы. Волосы давно не стрижены, и на голове вновь образовалась целая копна...

- Джош, - очень тихо сказал я, - ты в порядке?

Он молчал. Лицо казалось мертвенно-бледным в сиянии электричества. Мне вдруг стало страшно. Я привык, что Джош в кошмарах вечно убегает. Но сейчас он стоит на месте... Что, если он на этот раз так и не сделает этого? Будет так и стоять, руки опущены вниз, и неотрывно наблюдать за мной?

- Скажи что-нибудь, Джош.

Он поднял левую руку и коснулся своего лица - будто сомневался в своём существовании. Что-то заставило меня повторить его жест. Мои пальцы коснулись носа. Здесь, в этой точке сновидения, я был реален.

- Алекс...

Кажется, его голос стал более грубым, детская писклявость начала стираться. Но всё-таки это был Джош, мой брат, которого я не видел вот уже четыре года. Я медленно приближался к нему, стараясь ступать бесшумно.

- Что ты здесь делаешь, парень? - спросил я.

Джош отступил на шаг назад, сцепив руки за спиной. В этом углу холла валялась большая куча мусора - сломанные стулья, оконные рамы и много чего другого. Уйти ему было некуда.

- Не убегай, Джош. Мне нужно с тобой поговорить. Ты куда пропал из дома?

Джош развернулся и сорвался с места.

- Нет! - закричал я. - Не надо!

Но он меня не слушал. Встал на четвереньки у подножия завала, протиснул худощавое тело через хитросплетения ножек от стульев - и исчез в гостеприимной темноте. Я подбежал за ним, но игра была проиграна: Джош в очередной раз ушёл от меня, прополз под завалом и проскользнул в пролом на стене холла, куда мог бы протиснуться только мальчуган его возраста и комплекции. Как удобно. И как несправедливо.

- Джош!

С той стороны затопали ножки, бегущие вверх по лестнице. Я рванулся к проёму двери лифта. Самого лифта не было, шахта зияла чёрным ртом. Я с размаху перепрыгнул через неё и остановился. Лампа высветила целую баррикаду из списанной меблировки, которая прочно загородила выход к лестнице. Джошу не было нужды разбирать эту конструкцию - пролом на стене располагался по ту сторону, и он сразу оказался на лестничной площадке. А мне понадобится не один час, чтобы пройти сквозь нагромождение.

- Чёрт... - выругался я. Топот ног затих вдали, и с потолка на мои волосы посыпалась штукатурка. Я вскинул голову. Лифт висел на уровне третьего этажа, но здание было обесточено, и я не мог вызвать его. Хотя во многих отелях лифты имеют свой автономный генератор, чтобы в случае перебоев с электричеством постояльцы не сошли с ума в закрытой наглухо кабинке. В любом случае, попытаться стоило.

Я перепрыгнул через шахту обратно. Теперь, когда адреналин в крови поутих, проскочить над глубоким провалом было неуютно. Темнота, заброшенное строение, фонарик, бездонная чёрная дыра... Будь это кинофильм, из глазницы шахты во время прыжка обязательно объявилось бы какое-нибудь щупальце и утащило героя вглубь. Слава Богу, моё воображение не было настолько больным, чтобы строить подобные сновидения.

Кнопка вызова лифта не была подсвечена, и я нашёл её не сразу. Когда нажал, то сначала ничего не происходило. Я уже готов был вздохнуть, когда лифт пришёл в движение - с невыносимым скрежетом и скрипом. Будто открывалась ржавая калитка возле какого-либо трансильванского замка. К этому безумному оркестру примешивалось натужное гудение наматывающегося троса. Я ждал. Лифт спустился (двигался он неравномерно, урывками), решетчатая дверь отворилась передо мной. Стены в лифте были не сплошные, а тоже из орнаментированной решетки. Так я мог, по крайней мере, видеть, что происходит рядом, пока я еду.

Лифт стоял, готовый к подъёму. Но я не хотел входить. В голове проснулось воспоминание, и оно как-то было связано с лифтом. Очень плохое воспоминание.

Скрип металла... Пол, подрагивающий с поступью большого существа, который приближается...

Но это сон. Максимум, что может произойти со мной - неприятное пробуждение. Вновь окажусь на кладбище, в компании лопаты и приоткрытого гроба.

Я ступил внутрь. Кнопочная панель выглядела ветхой, будто была изготовлена во времена Гражданской войны. Я нажал на кнопку второго этажа. Нет реакции. "3". Лифт остался на месте. "4"... Видать, всё сломано.

Коснувшись кнопки с числом "5", я был удивлён, когда двери лифта начали закрываться. Трос заскрипел над головой. Вся кабинка вздрогнула, как от мощного удара (я едва удержался на ногах) и стала грузно подниматься вверх.

Теперь остаётся только ждать.

До третьего этажа всё шло хорошо. Но в промежутке между третьим и четвёртым этажами лифт резко остановился. Гудение поперхнулось. Я остался стоять в полной тишине. Мне некуда было выбираться: за дверью была голая стена.

Я стал судорожно нажимать на кнопку "5", но это не возымело никакого действия. Отчаявшись, я принялся за все остальные кнопки на панели. Лифт был бездвижен.

И тут я услышал, как наверху троса коснулось что-то металлическое. Скрежет получился едва слышным, но меня бросило в жар и холод.

Сон - да, тогда это тоже был кошмар. Я вспомнил. В том кошмаре я блуждал по пустому госпиталю, и Джош скрылся в лифте. Когда двери раздвинулись, его там уже не было, и я решил, что он поднялся на второй этаж госпиталя...

Не помню, что именно было там и тогда, но в память намертво въелся этот звук - противный железный скрежет, чья-то громоподобная поступь, тесная кабина лифта, застрявшая между небом и землёй, панический страх...

... а в конце - огромный нож, который пробил толстую дверь и впился острием мне в лицо. Тогда я проснулся. А сейчас...

Кто-то был на крыше лифта. Кто-то ходил по ней, не пытаясь особо скрываться. Ноги (лапы?.. щупальца?..) царапали потолок. Иногда "кто-то" задевал трос, и я слышал металлический отзвук, режущий уши. Рация в кармане еле слышно зашипела.

Я опустил руку в карман куртки. Пистолет был на месте. Слава Богу.

Сон это или не сон, но стоять и ждать своей участи - последнее дело. Я поднял пистолет, навёл на потолок. Словно почуяв опасность, пришелец на крыше лифта перестал подавать признаки жизни. Прошла минута. Ладони, держащие пистолет, стали мокрыми от пота. Может, он ушёл, подумал я. Исчез так же легко, как появился. Всякое может быть в таком гротескном мире...

Что-то острое, длинное и железное мелькнуло в темноте, разбавленной лучом фонаря, и сорвало решетчатую стену лифта. Мгновенно прицелившись, я нажал на курок. Выстрел разлетелся эхом в тесном пространстве, и ему вторил жизнерадостный звон: пуля отрикошетила в сторону. Лезвие, свисающее сверху, дёрнулось и замерло. При всей напряжённости момента мне хватило ума не стрелять второй раз. Чем бы это ни было, оно было сделано из цельного металла, и пуля не могла ему повредить. А вот второй рикошет в такой ограниченной площадке мог отправить к праотцам меня самого. Так я и стоял, держа на мушке противника, пока с крыши в образовавшийся проём не начало залезать что-то большое и противное, переливающееся бликами в ярком свете.

Наверное, существо можно было назвать пауком. Пауком-переростком. Вот только вместо лап у "паука" были длинные прямые лезвия, оканчивающиеся тонким остриём. То, что это сталь, не вызывало сомнений. Но самое отвратительное находилось посредине - место, откуда росли эти странные лапы. Розовый комок плоти, кожа, выглядящая нежной и ранимой, как у новорожденного младенца. Лысая голова, подобная человеческой, вырастала из "туловища" и свисала вниз: получалось, что монстр видел мир вверх ногами. Глаза следили за мной из крошечных щелей. Маленький рот постоянно находился в движении, будто складываясь в глумливые гримасы.

Я оторопел. У меня было время, чтобы послать заряд в это тельце, поросячья нежность которого так резко контрастировала с железными конечностями, но я впал в ступор и очнулся, только когда одна из лап-лезвий метнулась ко мне и со свистом пронеслась в дюйме от шеи. Я остался в живых потому, что монстр всё ещё пытался влезть в кабину и находился недостаточно близко. Было ясно, что следующая атака монстра может стать куда результативнее. Я вскинул руку с пистолетом, пытаясь выцелить голову чудища. Это оказалось нелегко: монстр постоянно находился в движении, мотая головой влево-вправо. С проворностью насекомого он втиснулся в проём на стене. Лапы царапнули пол. Треск рации превратился в концерт.

Я выстрелил, но не попал. Пуля свистнула рядом с головой "паука" в двух дюймах и скрылась во тьме. Где-то послышался лязг.

"Сколько у меня осталось патронов?" - панически подумал я.

Выстрел немного сбил с толку монстра. Он мгновенно забился в противоположный угол лифта, подобрав лапы под себя. Не думаю, что он испугался или пытался убежать. Скорее, пытался защититься от выстрела, скрыв голову за железными прутьями лап. В таком положении попасть в цель было почти невозможно, и я замер, касаясь спиной противоположного угла лифта. Чёрные глазки злобно смотрели на меня. Так могло бы продолжаться долго, если бы лифт вдруг не покачнулся, и я не взмахнул рукой, чтобы сохранить равновесие. В разуме твари нельзя было отказать. Он понял, что я беззащитен в этот момент, и набросился на меня - тугой клубок смертоносных лезвий, которые работают во всю мощь...

От первого удара я увернулся немыслимым образом, упав на колени и перекатившись вправо. Но в тесной кабине поля для маневров было мало. Второй замах достал меня - острие вонзилось в область левой ключицы, разодрало ткань куртки. Там стало тепло и влажно. В это же время вторая лапа чиркнула по левой лодыжке. Взбудораженность не давала чувствовать боль, зато пришло отчётливое понимание, что следующий удар будет смертельным. По-прежнему стоя на коленях, я навёл оружие на монстра - почти уже вслепую - и выстрелил. Вспышка сверкнула, как молния, и лапы "паука" на миг засияли золотом в этом отсвете. Потом вновь стало темно, и монстр тяжело, будто после раздумья, свалился на пол. Лязгнули лезвия. На моё лицо брызнули несколько тёплых капель крови, и я машинально стал оттирать их ладонью, прежде чем подняться. Кружилась голова. Рана в ключице начала наливаться ноющей тяжестью. Я боялся, что раненая нога откажется меня держать, но боли не ощущалось. Осмотрев ногу, я вздохнул от облегчения: видимо, лезвие прошло по касательной к плотной ткани армейского ботинка и не смогло её пробить. Хоть на том спасибо...

Одну вещь я понял, стоя в темноте лифта, разбавленной только дрожащим лучом детского фонаря, над трупом безымянного монстра: то, что происходило со мной сейчас, не было сном или видением. Я находился здесь и сейчас в заброшенном отеле соседнего города, вопреки тому, что вся логика протестовала против этого. Кровь, которая текла из раны, была настоящей. Плывущие перед глазами стены лифта были настоящими. Настоящим был смешанный солёный запах крови - моей и монстра. Всё было настоящим в этом зыбком мирке, окутанным туманом, похожим на саван... и если я умру здесь, то не очнусь в своём родном городе, а здесь и останусь. Навсегда.

Но была в том и хорошая сторона. Раз всё окружающее не было сном, то и Джош был не просто игрой моего воображения.

Я должен был идти.

Хватаясь за стены, я подошёл к кнопочной панели и снова нажал на кнопку "5". Лифт содрогнулся и продолжил подъём, как ни в чём не бывало. На этот раз монстры не врывались в кабину, и рация мирно отлёживалась в кармане.

Зато подвёл трос. Он лопнул, когда лифт доехал до пятого этажа, и двери начали разъезжаться в стороны. Сверху послышался ужасающий треск. Одну секунду кабина висела в прострации, потом рухнула вниз. Падение замедлялось тем, что лифт цеплялся выступами о стены шахты, издавая скрежет, но я всё равно не смог удержаться на ногах - меня бросило на пол лицом вниз. Я громко рассмеялся - настолько глупой и нарочито подстроенной казалась ситуация. Веселью не помешало даже осознание того, что через десяток секунд я вполне могу умереть.

Я перестал смеяться, когда кабина резко остановилась, прекратив падение, и я больно стукнулся зубами о пол лифта, раздавив верхнюю губу до крови.

"Что случилось?".

Я поднял голову. Двери лифта были открыты настежь, но сама кабина застряла между этажами, поэтому до уровня шеи в проёме была голая стена. И только сверху оставалась узкая спасительная лазейка. На первый взгляд вполне достаточная, чтобы я мог туда протиснуться.

Лифт снова проскрежетал, давая понять: если уж ты хочешь выбраться, то давай пошевеливайся. Вечно я висеть не собираюсь. Не успеешь - не моя вина.

И я успел.

Хуже всего было, когда я выползал из кабины. Лифт мог сорваться в любой момент и унести с собой вниз аккуратненько половину моего тела. К тому же то ли лазейка оказалась не такой широкой, или же я из-за разгорающейся боли в ключице не мог проявить достаточную ловкость... в общем, я едва не застрял в проклятой дыре. Когда, наконец, я выбрался из гробообразной ловушки, то рухнул без сил на пол. Через две секунды услышал, как кабина сорвалась с места и умчалась вниз. Скрежета было меньше - значит, и падение происходило на порядок быстрее.

Повезло...

По зданию разнёсся далёкий гул. Незадачливый механизм достиг дна шахты.

Судя по всему, я попал на третий этаж. Здесь всё было полностью обесточено: и пышные люстры, свисающие с потолка, и лампы на стенах, стилизованные под керосиновые светильники. Коридор не то что выглядел захламлённым... тут было даже чисто, но в каждом углу витал стойкий дух ветхости. Казалось, доски пола вот-вот проломятся. Или обвалится потолок. Двери, ведущие в номера, казались тоньше папиросной бумаги. Цветы, вставленные в примитивные фарфоровые фазы, превратились в трутни.

За стенами раздавался постоянный шорох - негромкий, но безостановочный, будто там шуровал целый ворох тараканов. Может, так оно и было: в досках было достаточно щелей, чтобы в них могли прятаться орды насекомых.

За неимением лучшего варианта я пошёл вперёд по коридору, держа курс на окно, которое синело на том конце. Рана на ключице продолжала кровоточить, но, обследовав её, я убедился, что кости и органы не задеты. Лезвие лишь рассекло кожу. Конечно, было бы здорово продезинфицировать и перебинтовать порез, но поблизости не было видно ни спирта, ни чистой ткани. Порвать куртку не первой стерильности, чтобы наложить на рану, я не решился.

Джош был где-то рядом. Я чувствовал его присутствие. Поломка лифта вряд ли была простой случайностью. Нападение монстра, порванный трос, кабина, застрявшая у третьего этажа - если вдуматься, в этом просматривалась какая-то логика. Извращённая, конечно, но имеющая свой смысл. При допущении, что я попросту не схожу с ума...

- Джош? - позвал я. Пустой коридор повторил имя моего брата; эхо проникло во все номера. Он должен был услышать мой зов.

- Джош, где...

Я остановился. Коридор впереди ответвлялся направо. И на стене прохода алел большой знак, нарисованный очень тщательно: большой круг, в нём три маленьких круга. Внутренние круги были "прибиты" к окружности внешнего короткими прямыми линиями. Этот знак я уже видел.

На стене склепа. "Розовые Высоты".

Нечто зловещее, отталкивающее чувствовалось в незамысловатом символе, который фосфоресцировал в темноте. Когда на него падал свет фонаря, он принимал тёмно-бурый, почти черный оттенок. Я подошёл к знаку вплотную и осторожно провёл пальцем по внешнему кругу. Палец остался чистым. Если знак и нарисовали, то достаточно давно - краска успела въесться в стену.

За спиной кто-то засмеялся невесело и сдавленно, будто пытался остаться незамеченным. Я обернулся. Там была дверь номера с большим проломом посредине, на уровне моего лица. Смех доносился оттуда из номера.

- Джош? Это ты?

Смех прекратился - не оборвался резко, а стал тише и затих... растаял.

- Боюсь, я не та, кого ты ищешь. Сюда никто не приходил очень, очень долгое время.

У женщины был приятный низкий голос, который создавал ощущение домашнего уюта. Таким голосом можно читать сводку новостей. Или рассказывать детские сказки на ночь. Она была явно немолода, но и образ пожилой старушки не вязался с голосом.

- Кто вы?

Из чёрной дыры пролома, казалось, подул тёплый летний ветерок.

- Ох, мальчик мой, я надеюсь, что всё-таки смогу вспомнить ответ на твой вопрос. Если не сейчас, то когда-нибудь...

Я шагнул вперёд, ближе к пролому. И тут же почувствовал, как ветер утих. Кем бы ни была женщина в номере, она не хотела, чтобы я подходил к ней, и уж тем более, чтобы входил в номер. Я не осмелился идти дальше.

- Что вы делаете в этом отеле? Мне казалось, это место давно заброшено...

- Я не могу уйти отсюда, - женщина вздохнула. - Пока есть незавершённые дела, я просто не позволю себе уйти.

- Но ведь... тут довольно жутко, - я непроизвольно оглянулся, чтобы убедиться, что за спиной никто не стоит. Нет, пусто, только проклятый знак на стене разгорается всё ярче и ярче. - На вашем месте я бы как можно скорее закончил все дела и ушел отсюда.

- О да, - в голос сквозила печаль. - Но мне нужно найти здесь то, что я потеряла... я всегда была такой легкомысленной, теряла всё, что только можно... а теперь всё, что осталось - это воспоминания о прошлых днях. Если только ты бы смог помочь мне их отыскать...

Я нахмурился:

- Вы хотите, чтобы я нашёл ваши воспоминания?

Ну конечно. Кто ещё станет жить-поживать в пустом отеле. Сдаётся мне, что женщина по ту сторону двери относилась к племени умопомешанных.

- Тебе это так же трудно понять, как мне трудно вспомнить, - теперь она скорее шептала, чем говорила; мне пришлось наклониться вперёд, чтобы различать слова, но подойти ещё на шаг я не рискнул. - Тёплый солнечный зайчик, пляшущий на водной глади... сладкий аромат конфет, витающий в воздухе... шёпот ветра, который шелестит листьями деревьев...

Уверенность в правильности своей догадки возрастала большими скачками.

- Я ничего не понимаю, - громко прервал я. - Я бы рад помочь, но я не понял ни слова из того, что вы сказали.

- ... три маленьких окошка в прошлый мирок, - похоже, она не услышала меня вовсе. - Да, их было ровно три, хотя бы это я не забыла...

- Не понимаю, - обречённо повторил я.

- Ничего. Я теперь сама себя редко когда понимаю. Но ты поймёшь, когда увидишь, что я имела в виду... мне так кажется. Просто не забудь захватить их с собой, когда будешь возвращаться.

- Хорошо, - сказал я, лишь чтобы прекратить странный разговор. - Но послушайте, я здесь вообще-то ищу своего брата. Его зовут Джош, такой черноволосый мальчик. Я думаю, он на этом этаже. Неужели вы ничего не видели?

Она замолчала. Я начал беспокоиться, как бы женщина "по ту сторону" не затихла вовсе, когда голос грустно произнёс:

- Это место проклято. Здесь происходили ужасные вещи. Потому тут теперь повсюду висит мрак. Найди брата поскорее. Здесь не место для ребёнка.

- Так вы не видели его? - с разочарованием спросил я.

- Увы, ныне я забываю быстрее, чем запоминаю. Извини.

Разговор был завершён. С минуту я пялился в чернильную глубь пролома, но женщина больше ничем не давала о себе знать. Даже не дышала, что ли...

Лишь когда я отвернулся от двери, чтобы идти дальше, она сказала:

- У тебя такой приятный голос.

И она рассмеялась - коротко и болезненно. Так смеётся человек из-за непрекращающейся щекотки или приступов истерики, но никак не по собственному желанию. Шея покрылась холодным потом. Я поспешил пройти дальше, побыстрее оставить за спиной номер с невидимой женщиной и алый знак, который, казалось, навечно отпечатался на внутренней стороне век. Но даже с противоположного конца коридор было слышно, как женщина что-то напевает под носом: отрывочный, не очень мелодичный мотивчик, напоминающий колыбельную.

Двери некоторых номеров были приоткрыты, и я задерживался возле них, чтобы заглянуть внутрь - а вдруг Джош спрятался там?.. В номерах было светлее, чем в коридоре, зато грязи скопилось больше. Кровати без постельного белья, голые доски шкафчиков-тумб, везде одинаково вонючие ванны и унитазы. И пустота. В коридоре было хоть какое-то разнообразие - иногда я видел на стенах большие холсты, покрытые пылью. Темы картин были незамысловаты - какие-то ангелы, женщины, парящие в небесах и держащие младенцев в руках. Иной мог бы подумать, что тут церковь, а не отель. Я лично никогда не одобрял чрезмерное увлечение религиозной атрибутикой в светских местах.

В одном из номеров меня ждал сюрприз в виде обвалившегося потолка. Дыра на потолке зияла как раз над шкафчиком, и мне пришла в голову шальная мысль, что я мог бы попытаться взобраться наверх, на четвёртый этаж. Через пару секунд размышлений идея перекочевала из разряда шальных в категорию вполне обоснованных. Джош был по-прежнему рядом, но на этом этаже я его не нашёл. Следовало проверить другие. Если уж я усмотрел нити логики во всех предыдущих событиях, то обвал потолка, который открывал мне путь наверх, был ничем не хуже.

Фыркнув собственной мысли, я стал делать себе путь наверх. Сначала подпёр шкаф обломившимися досками, чтобы он не раскачивался, потом подтащил низкий столик, который стоял у окна, и взобрался наверх. Так как раненое плечо продолжало болеть, мне нужно было при подъёме большую часть веса перенести на здоровую руку. Острые концы сломанных досок потолка впились в ладони, когда я сделал рывок наверх. Один из армейских жетонов, болтающихся на шее, едва не застрял между досками, но я усилием выдернул его из щели.

Несмотря на то, что я действовал со всей осторожностью, левое плечо у ключицы всё равно полыхало болью в конце операции "Подъём". Стиснув зубы, я присел на корточки и ждал, когда боль утихнет. Женщина далеко-далеко продолжала напевать, и мне захотелось крикнуть ей во весь голос: "Заткнись!". Но вместо этого я встал и вышел в коридор.

Братья-близнецы... Даже картины, кажется, здесь были те же самые, что на третьем этаже. Интересно, есть ли на этом этаже своя сумасшедшая, которая сидит в номере с пробитой дверью?.. Я с горечью усмехнулся.

Как выяснилось во время исследования этажа, всё-таки кое-какие различия имелись. В первую очередь они заключались в груде мусора, который буквально блокировал коридор с одной стороны. Будто какой-то бульдозер проехал по коридору и собрал весь хлам тут. Пересечь сие безобразие, не покрывшись пылью и грязью с ног до головы, было невозможно. С той стороны коридор разделялся в виде буквы "Т". Боковой коридор, насколько я мог видеть, был освещён мутным красноватым светом. Если смотреть прямо, то казалось, что впереди такая же мгла, как в остальной части коридора, но стоило немного отвести взгляд... да, именно багрово-красный оттенок. Как лампы, которые зажигаются во время боевой тревоги.

Нужно было попасть на ту сторону мусорной черты, чтобы выяснить, что излучает этот необычный свет.

Но я не успел ничего сделать. Случилось нечто, отбившее у меня всякое желание оказаться в боковом коридоре.

Нечто было предвещено тараканами - полчищами крупных чёрных тараканов, которые вдруг поползли из бокового коридора. Их было очень много, они налезали друг на друга и на стены, не помещаясь в тесном проходе. Движение было не хаотичным - вся чёрная армия целеустремлённо маршировала вперёд, вперёд и только вперёд. Их спины слабо отражали то красное сияние, окаймляясь алым, как грозовые тучи. Я смотрел на тараканов, открыв рот, начисто выпав из окружения - всего, что здесь происходило.

Потом пришёл он. Оно. Это. Нечто. Можно было долго подбирать ему имена, наделяя названиями всех своих потаённых страхов. Ночной Монстр, Бугимен, Неименуемое Чудовище... Властелин Ужаса. Да только вряд ли он отзывался хотя бы на одно из этих красочных имён.

Доски пола жалобно скрипели под его мощной поступью. За мгновение до того, как он появился в поле моего зрения, я присел и юркнул за какой-то ящик, который лежал в куче: сработали древние инстинкты самосохранения. Река тараканов расступилась, чтобы дать проход ему. И я увидел то, что потом не забывал никогда, помнил каждое мгновение своей жалкой жизни.

Могучее восьмифутовое тело, обмотанное подобием грязной рясы. Большая треугольная пирамида цвета ржавчины, сделанная из цельного металла полностью покрывала его голову. Монстр двигался с явным трудом, волоча за собой исполинский нож шести футов в длину, лезвие которого громко скрипело, когда тёрлось о доски пола. Каждый шаг пирамидоголового чудовища сотрясал старый отель до фундамента, и сам я тоже качался вместе со зданием. В голове царила только одна мысль: "Лишь бы пронесло... Лишь бы он меня не увидел...".

Но он увидел.

Он остановился в самой середине коридора, взмахнул свободной рукой, которая выглядела как одна большая гора мышц. И развернулся в мою сторону. Я почувствовал, как кровь сворачивается в моих венах, и я превращаюсь в сидячую каменную статую. Время прекратило свой бег, отель уплыл в сумрак. Во всём мире остались только мы двое - я и пирамидоголовый палач, который смотрел на меня в упор. Красная пирамида оставалась глухой и неподвижной, но я чувствовал, что как никогда близок к смерти... или к чему-то похуже.

Но он не стал меня трогать. Видимо, решил, что слишком рано. А может, я не представлял для него никакой ценности, и он задержался лишь по той же причине, по которой мы иногда останавливаемся, чтобы взглянуть на комара, который сидит на оконном стекле.

Нож снова издал сухой скрип, когда монстр поволок его за собой. Он уходил дальше по боковому коридору, освещённый едва заметным красным сиянием, и река тараканов послушно потекла вслед за ним. Я судорожно выдохнул воздух, который слишком уж надолго застоялся в лёгких, и без сил свалился на грязный пол отеля.

[scionik]

круто!!!
ждёмс продолжения

[Renegat66]

Великолепно.

[Георгий Старков]

Продолжение - Алекс в отеле и битва с первым боссом.


Глава 6

На краю. - Потерянные воспоминания. - Ключ. - Падение. - Сирены. - Мёртвый сад. - Нерабочий час мэра Бартлетта. - Нехорошие времена. - Восставший из могилы. - Туннель.


Это очень страшно, когда под тобой нет опоры, и ноги беспомощно болтаются в пустоте. Ещё неприятнее чувствовать, как пальцы соскальзывают с зацепки, и тебя неумолимо тянет вниз. Но хуже всего - видеть, что всего в двух шагах стоит человек, который может помочь - должен помочь! - но не делает этого.

- Джош! - закричал я. - Помоги мне!

Мальчик не шевелился. Его фигура чётко выделялась на тёмно-синем фоне окна. Джош смотрел на меня, не мигая, задумчиво и равнодушно. А тем временем остатки сил меня покидали, и я всё ближе был к тому, чтобы сорваться с края.

Так умирает вера в добро.

Я был в отеле. В "Гранд-отеле" - уютном гнёздышке для туристов, которое свили власти Сайлент Хилла. Муниципалитет уж канул в Лету, но дело их рук оставалось. Хотя люди ушли, место жило собственной жизнью, которая никак не зависела от того, приходят ли сюда старушки в ярких очках и толстые богачи с зализанными волосами, чтобы снять номер. Я бродил по тёмным коридорам не меньше сорока минут и сполна почувствовал, что я тут незваный и нежеланный гость. "Гранд-отель" ненавидел меня. Ненависть выражалась буквально во всём. В лифте, который ломался во время подъёма. В пирамидоголовой твари из плохих снов, которая могла бы при желании проткнуть меня большим ножом. В шёпоте и шорохе за стенами, которые перемещались вслед за мной. В темноте, которая всё сгущалась и сгущалась, отвоёвывая пространство у тонкого луча фонаря. И, наконец, в досках пола, которые с энтузиазмом проламливались под моими ногами.

Сайлент Хиллу и Глену никогда не стать добрыми соседями...

В одном из номеров я нашёл то, о чём говорила мне женщина. Если бы она потрудилась походить по номерам, то давно отыскала бы свои воспоминания. Всё оказалось до смешного просто. Три маленьких окошка в прошлый мирок, говорила она. На мой взгляд, это несколько высокопарное название для почтовых карточек, рекламирующих местные достопримечательности города. Карточки лежали на подоконнике, освещённые зыбким уличным светом; потому я их и заметил. Фотографии были весьма примитивными. Для лодочной прогулки по озеру можно было подобрать лучший кадр, нежели фотография воды, которая была безнадёжно испорчена солнечными бликами,

(тёплый солнечный зайчик, пляшущий на водной глади)

с парком развлечений с большой натяжкой был связан снимок леденцов, высыпанных в фарфоровую посуду,

(сладкий аромат конфет, витающий в воздухе)

и я так и не уразумел, причём тут местная больница, когда на карточке - примитивнейший кадр большого дерева, снятый с самого неудачного ракурса.

(шёпот ветра, который шелестит листьями деревьев)

Да, это были они - те самые потерянные воспоминания. И фотографии, несмотря на простоту, выглядели весьма жизнеутверждающе в этом мрачном окружении. Три светлых пятнышка в кромешной мгле. Я бережно положил их в карман. Может, дама в номере и попрощалась с разумом, но это не повод игнорировать её просьбы о помощи.

В номере я нашёл ещё карточки. Они были разбросаны по полу, пара карточек валялась прямо на кровати. Карусель из парка развлечений, пейзажи улиц, маяк возле озера, причал, детский приют... С детским приютом в последние годы в нашем округе были связаны не шибко радостные истории. Но если я буду вспоминать их, стоя в заброшенном отеле, то нервы явно не выдержат. Я оставил снимки на полу и вышел.

... - Джош!

Бесполезно. Пальцы стали мокрыми, заскользили по сломавшимся доскам, покрываясь занозами. Раненое плечо заныло с новой силой. Я падал.

А подо мной разверзлись два этажа абсолютной пустоты.

В последний миг - уже разжимая пальцы и покорившись силе тяготения - я увидел, что Джош шевельнулся. Он сделал шажок в мою сторону, и в глазах зажглось какое-то чувство - то ли страх, то ли сочувствие, то ли удивление. Но он хотел помочь. Он хотел помочь мне. С тёплым осознанием этого я завопил, рассекая воздух спиной. Всё же попытался сгруппироваться в полёте, чтобы не упасть раненой ногой. Удар. Снова темнота. Как она мне надоела...

Тьма здесь, тьма там. Тьма в коридорах. Я прошёл сквозь неё и вернулся живым и невредимым. Алый знак встретил меня радушным свечением. Дыра на двери номера была на месте. Женщина больше не пела, но я слышал её медленное взволнованное дыхание по ту сторону.

- Нашёл своего брата? - спросила она.

- Нет.

"Зато видел большое существо с пирамидой на голове", - хотел с горечью добавить я, но промолчал. Женщине ни к чему это знать. Если она тут действительно живёт так долго, как говорит, то одно из двух: либо она уже видела Пирамидоголового, либо судьба миловала её. В любом случае, менять ситуацию ни к чему.

- Я, кажется, отыскал то, о чём вы говорили...


Я вытащил из кармана карточки, протянул их в сторону двери. Вдруг меня охватил страх, что женщина рассмеётся или, того хуже, расплачется прямо сейчас: "Это же всего лишь куски бумаги! Это не то! Мне нужны воспоминания!".

Снова подул тёплый ветер. На этот раз он был хорошо ощутим. Ветер поднял карточки, которые лежали на моей ладони, и увлёк их в пролом. Я не удивился. Женщина забрала у меня карточки - значит, это то, что надо. Хоть одно полезное дело сделал.

- Спасибо, мой мальчик, - голос стал очень тихим, как шелест опадающих листьев. Забыв о том, что нельзя приближаться, я сделал шаг, оказавшись совсем близко от двери. Ничего предостерегающего при этом я не ощутил.

- Да... теперь я вспомнила... всё вспомнила... о, это было такое замечательное время... я помню...

- Рад за вас, - смущённо пробормотал я.

- Я вспомнила, мой мальчик. Теперь я могу вспоминать то. Твой брат... он проходил здесь. Пробежал мимо, меня не заметив, и я тоже о нём сразу забыла... вместе со всеми остальными воспоминаниями. Он вошёл в дверь напротив моей...

Сердце забилось учащённо. Я обернулся. Боковой коридорчик заканчивался невзрачной дверью, ведущей в служебное помещение отеля. Я её дёргал за ручку по пути. Дверь была заперта на ключ.

- Но ведь там заперто, - сказал я с недоверием. - Как он прошёл туда? И как туда попаду я?

Ответа не было.

- Мэм?..

Тихо. Я вслушался и понял, что дыхание пропало. Зато в номере что-то звякнуло - как монета, упавшая на пол.

Ну, или ключ.

- У вас есть ключ от той комнаты?

Она не отвечала, но в этот момент мне показалось, что я многое понял. Кто ещё могла упорно сидеть в покинутом отеле, как не та, кто здесь когда-то работала? Кому, как не сотруднице отеля, было известно, что за "ужасные вещи" тут творились? У кого лучшие воспоминания прошлых лет могли храниться в замызганном номере, если не у женщины, которая провела здесь значительную часть своей жизни?

... и, в конце концов, у кого могли быть ключи от всех номеров?

- Мэм?

Ни голоса, ни смешка, ни дыхания. Как-то само собой пришло понимание того, что номер опустел. Получив свои желанные воспоминания, женщина освободилась и ушла. Куда, зачем, как - вряд ли мне дано узнать ответы на эти вопросы. Но я мог зайти в покинутое обиталище и забрать то, что она оставила мне напоследок в благодарность.

Мне даже не понадобилось переступать порог. Под моей ладонью дверь легко отошла и наткнулась о лежащий на полу ключ. Прежде чем нагнуться за ним, я осмотрел номер. Он был таким же, как все остальные. Та же синева окна, почерневшие обои, кровать без белья. Никакого признака того, что тут секунду назад был человек. И ключ - холодный, как лёд, обжигал кончики пальцев. Я ушёл из этого места очень тихо, ступая на цыпочках. Навалилась такая жуть, что кожа на затылке стала собираться в пучки.

По крайней мере, женщина-призрак меня не обманула. Ключ подошёл к указанной ей двери, и за ней был Джош. Он стоял возле окна. Доски пола в этом помещении сгнили до того, что похрустывали с каждым шагом, но я на радостях не обратил на это внимания. За что и поплатился - два-три шага к брату, и пол подо мной обломился. Я успел каким-то невообразимым образом зацепиться руками за край досок. Джош мог бы мне помочь, не дать мне свалиться с многофутовой высоты. Но он не сделал этого, и теперь я лежал один посреди космической мглы, с едва брезжащим сознанием и болью, которая пронизывала тело с макушки до пяток.

"Джош...".

Понадобилось время, прежде чем я пришёл в себя. Я упал ничком с третьего этажа в бар-ресторан, занимающий по высоте сразу два этажа. Прямо на голый пол. Но могло быть и хуже: в ресторане поодаль друг от друга до сих пор стояли столики со стульями. Я мог угодить на один из стульев, и тут уже не обошлось бы без переломов.

Я поднялся на колени, постанывая от боли. Спина стреляла острыми зарядами вместе с каждым шевелением. Фонарь, слава Богу, не сломался и продолжал рассеивать стену темноты. Рядом была большая двустворчатая дверь. По обе стороны от неё - окна с побитыми стёклами. Судя по нескольким жухлым листьям, которые мне удалось разглядеть в окнах, дверь вела в оранжерею отеля.

Я посмотрел вверх. На потолке зияла дыра неправильной формы.

- Джош! - громко позвал я, вспоминая его жест в последний момент. Может, он решит со мной заговорить...

С потолка посыпались крупинки какой-то грязи, попали мне на волосы.

Мне внезапно стало душно в этом, казалось бы, просторном помещении. Вся эта бесконечная беготня, поиски, падения... в чём смысл? Джошуа всё равно будет убегать от меня, не давая себя поймать. Для него это, видать, игра, немного пугающая, но интересная, как раз в его вкусе. Оставь-с-носом-старину-Алекса. Та самая, в которую так любил играться наш отец при молчаливой поддержке матери. Здесь не родительский дом, а чёрт знает что, но смысл действа остаётся прежним - как в тот день, когда меня лишили обеда за то, что я неосторожно щелкнул Джоша по носу и случайно задел пальцем глаз.

А если совсем хорошо вдуматься, то нелепость происходящего станет ясной, как солнечный день. Что Джош может делать в заброшенном отеле из соседнего города, который кишит призраками и монструозными тварями? Это абсурд. Нет его здесь - не может быть. Галлюцинация. Болезненное видение. Игра света и тени. Неуёмная фантазия. Настоящий Джош ждёт моей помощи где-нибудь совсем в другом месте.

Я здесь один...

- Один, - сказал я вслух.

Уйти! Не участвовать больше в этом глупом развлечении. На улицу, на свежий воздух, к дьяволу эти постоянные синяки и ушибы. Я рьяно заковылял к двери в оранжерею.

Оранжерея была ровно такой, какой она могла быть в подобном месте. Большинство растений иссохли, оставив после себя только голые кривые стволы-скелеты. Но иная флора была ещё жива: какие-то чахлые кусты, которые жались к почве, и посадки с большими тёмно-зелёными листьями ядовитого вида. Аллея пронизывала прямым лучом это чудо садоводства и заканчивалась очередной двустворчатой дверью, которая на этот раз вела на внешний сад. Я быстро прошёл к ней и дёрнул за красивую золочёную ручку. Дверь недовольно заскрипела, но и не думала растворяться. Я нажал сильнее. Заело намертво...

В сердцах чертыхнувшись, я повернул назад. Ничего, есть другие выходы из отеля. Из ресторана в холл, оттуда на памятную туманную улицу с зелёной табличкой.

Но и этот план сорвался в самом начале. Вторая дверь, через которую я вошёл в оранжерею, тоже отказывалась двигаться. Будто покрылась многолетней ржавчиной за одну минуту, которую я здесь находился. Я с остервенением дёргал ручку, наваливался здоровым плечом - без толку. Меня замуровали в умирающем саду, чтобы я вдосталь полюбовался здешними экзотическими растениями. А потом пополнил ряды скелетов своим собственным.

Я закрыл глаза, три раза глубоко вдохнул. Спокойно. Нет причин паниковать. В конце концов, я могу выйти отсюда, разбив окна. Стены не собираются сомкнуться и раздавить меня, как в склепе...

Разомкнув веки, я увидел, что золочёное покрытие улетучивается с дверной ручки: срывается с лёгким противным шелестом, как скорлупа с яйца, и возносится наверх, попутно рассыпаясь в серую пыль. Под золотом стремительно обнажалась коричневая ржавчина с тёмными потёками... кровь?

Я обернулся.

Преображалось всё. Краска отлипала от пола и, игриво кружась, улетала наверх. Дерево темнело, металл покрывался давнишней окисью. Шелест наполнил оранжерею. Он был слышен даже сквозь механический вой пожарной сирены, который проснулся где-то далеко, на горизонте. Та оранжерея, которую я видел и знал, тот отель, тот мир... всё стиралось, облупливалось, как белая маска клоуна, под которой обнаруживается чёрное ухмыляющееся лицо с жёлтыми зубами. И взамен приходили ржавчина, стальные решетки, колючая проволока; нечто, что разум отказывался воспринимать, списывая на игру воображения. Обратная, невидимая сторона тех вещей, которые мы привыкли видеть каждый день.

Сорок секунд, и это прекратилось. Сирены затихли, частицы краски и лака, вьющиеся в воздухе, исчезли. Под ногами звенела решетка с крупными ячейками. Пропала дверь в ресторан - теперь за спиной высилась сплошная железная стена, покрытая ржавчиной. Зато с неохотным поскрипыванием отворилась дверь, которая выходила в сад. Получалось, выбора у меня больше не было.

С головой, идущей кругом, я вышел из оранжереи.

Туман сгинул. На улице было темно и прохладно. Почему-то мне показалось, что над головой висят тяжёлые тучи, которые не поливают сад дождём исключительно из-за своего нежелания дать пищу здешним растениям...

... растениям?

Не было тут никаких растений. То, что было садом, превратилось теперь в пародию. В землю были повсеместно всажены давно умершие, превратившиеся в палку стволы. И ни одного нормальной формы - сплошь уродливо искривленные и вывернутые. Ничего живого тут не было, кроме человека, который стоял в центре этого безобразия возле какого-то холмика из красной глины. Человек прикладывался к бутылке, выпивая из горла, поэтому я не сразу увидел его лицо. А когда увидел, то не понял, плакать полагается мне или смеяться.

- Мэр Бартлетт?!

Он опустил бутылку, которая почти успела опустеть, и без любопытства посмотрел в мою сторону. Меня словно ударили по лицу. Больно было видеть, насколько деградировал этот уважаемый мной человек. Грязнуля Кертис вовсе не сгущал краски, когда нелестно отзывался о Бартлетте... Мэр был мертвецки пьян, так и покачивался из стороны в стороны, еле держась на ногах. Взгляд мутный и плавающий, сфокусированный куда-то на горизонт, но только не на мне. Официальный костюм с галстуком, который он всегда носил, выглядел сейчас скорее насмешкой - ткань была испачкана землёй и нещадно изорвана, обильно вылезли нитки из рукавов, плохо завязанный галстук сполз на живот. Но это было ещё меньшее... Неприятнее всего меня поразили изменения, произошедшие с самим мэром. Он сильно поседел и облысел с тех пор, как я видел его в прошлый раз. Подтянутая фигура расплылась, кожа стала дряблой и старческой... Это ж сколько часов в день надо беспробудно глотать горькую жидкость, чтобы за пару лет довести себя до такого плачевного состояния?

- Мэр Бартлетт, - сказал я, - мне нужно с вами поговорить.

- Ну-у, - он громко икнул, глядя поверх моего плеча, - зап-пишитесь на приём в мой офис. Сейчас у меня нерабочий час.

Где-то под тёмными небесами изменившегося мира выл ветер, и скелеты деревьев отвечали ему протяжным стоном.

- Какой такой офис? Вы же пьяны как не знаю что! - воскликнул я. - И потом, мне нужно задать вопросы прямо сейчас. Вы меня вообще узнаёте? Мой отец - шериф, вы с ним часто встречаетесь.

- Какой шериф? - мэр почесал затылок. Я заметил, что его ногти окаймлены чёрной полосой. Руками, что ли, он тут в земле копался? - Ах, тот ублюдок Адам Шепард? Шериф... Да этот недоумок и бакалейную лавку не сможет защитить. Если ты его сын, то проваливай отсюда тем более. Мне нужно...

Он неопределённо махнул рукой. Было видно, что он не отдаёт себе отчёта в том, что говорит, поэтому я не обиделся.

- Послушайте, мэр Бартлетт, мне нужно узнать, что за чертовщина творится в Глене. Как мэр, должны же вы что-то знать, если даже от других толку мало. В конце концов, вы отвечаете за этих людей...

Я сказал это, чтобы пробудить в нём нотки ответственности. И, видимо, достучался. Бартлетт уставился на меня с неприкрытой злостью:

- Хочешь сказать, что я не отношусь к своему городу надлежащим образом, да? Послушай сюда, вчерашний щенок, ты не найдёшь в этой чертовой дыре ни одну душу, которая так пеклась бы о жителях, как я. Я сделал всё, что было в моих силах. Но то, что началось, уже не остановить! Так какого хрена ещё ты от меня хочешь? Чтобы я пошёл и повесился?

Он то ли высморкался, то ли всхлипнул и приложил грязную ладонь ко лбу.

- Может, так мне и нужно сделать... С тех пор, как мой Джоуи... день ото дня мне всё хуже...

Я закрыл глаза, и из темноты выступили фотографии пропавших людей, которые взирали на меня с доски объявлений.

- Извините, - сказал я. - Ваш сын... он тоже пропал?

Мэр вздрогнул, будто коснулся рукой электрического провода. Вино в бутылке начало бешено плескаться - этакий маленький шторм.

- Джоуи? - почти закричал он. - Что тебе нужно от Джоуи?.. Он не будет играть с тобой! Если ты пришёл сюда за ним...

- Послушайте, - я постарался говорить как можно мягче, чтобы не спровоцировать трясущегося безумца, который когда-то был одним из самых рассудительных людей, что я знал в жизни. - Мой брат Джошуа тоже исчез, и я ищу его с тех пор, как возвратился домой. Вы, наверное, знаете, что они с Джоуи были неразлучными друзьями. И если с одним из них что-то случилось, то вполне могло случиться с обоими. Если вы имеете хоть какое-то понятие о том, что могло произойти с Джоуи, мы бы могли...

Кажется, из всей увещевательной тирады до мэра дошло только одно слово.

- Джоуи...

Он повернулся ко мне спиной, сделал шаг и положил ладонь на красный холм, возвышающийся в центре мёртвого сада.

- Мой мальчик... Я не скажу, что всегда вёл себя с ним так, как следовало бы... но зато я купил ему много прекрасных вещей. Джоуи любит подарки... Он любит сады...

И тут до меня наконец дошло, что то, рядом с чем находится Бартлетт, является холмом в последнюю очередь.

- Боже ты мой...

Не глина, а плоть - неживая, остывшая и неподвижная, но оттого только более страшная. Она вылезала прямо из-под земли и торчала, как огромный куриный окорок, рвущийся в небо. И мэр нежно поглаживал её ладонью, икая и бормоча бессвязные фразы:

- Ты же помнишь последний подарок папочки, малыш?.. Он ведь так тебе понравился... Тик-так... Если хочешь, я могу купить ещё... Ещё много хороших вещей...

Отвращение перемежилось с усталостью, и моё терпение лопнуло.

- Послушай, ты, пьяный дурак! - прокричал я. - Как ты не можешь вбить в свою голову - мой брат пропал, так же, как твой сын! Где они?!

Бартлетт обернулся и посмотрел на меня с болезненно-блаженной улыбкой. По подбородку стекала прозрачная струя слюны.

- Пьяный дурак, значит? - он смерил меня презрительным взглядом. - Но знаешь, что в народе говорят? Чем скорее откупоришь флягу, тем скорее станет веселее...

Он поднёс бутылку ко рту и сделал один большой глоток, даже не поморщившись. На ярлыке значилась крупная надпись буквами, стилизованными под готику: "ШЕПАРДС ГЛЕН, ВЫСШИЙ СОРТ". Ветер по-прежнему выл в далёких невидимых просторах, но теперь нему примешивалось какое-то дребезжание, будто он натыкался на старые железные крыши. Я посмотрел на мэра, потом на мерзкое "чудо-дерево". На меня нашло наитие, и я подошёл к Бартлетту вплотную, чтобы вручить ему часы с треснутым стеклом, которые завалялись в моём кармане.

"Ты же помнишь последний подарок папочки, малыш?.. Тик-так...".

Мэр безропотно принял часы. И, сколь бы я ни всматривался в его лицо, так и не заметил, чтобы в нём дрогнула хотя бы одна мышца.

- Это ещё что такое? - глухо произнёс он.

- Я думаю, эти часы принадлежали вашему сыну.

- С чего ты это взял? - непослушные пальцы нежно гладили стекло, ощупывали ремешок, чтобы потом вновь вернуться к циферблату...

- Где он, мэр Бартлетт?

- Кто? Джоуи? - он поднял взор, и в глазах было искреннее удивление. Ветер долетел теперь и до нас, начиная трепать седые волосы мэра. Я вздохнул:

- Да. Джоуи. Ваш сын. Он с моим братом Джошем - большие друзья. Я ищу его. Понимаете?

Мэр перевернул часы. Надпись сверкнула огнём, как давеча, в склепе "Розовых Высот". Прости меня. Он молча смотрел на буквы, потом вдруг заговорил совершенно другим голосом, в котором не чувствовалось ни капли алкогольного помутнения:

- Тебе не следовало возвращаться сейчас, Алекс. Времена настали нехорошие.

Пустая бутылка вина "Шепардс Глен" выскользнула из рук и мягко шлёпнулась на землю. Бартлетт глубоко, тяжко вздохнул:

- Люди больше не доверяют мне. И совершенно справедливо. Я не могу их ничем защитить, чего ж мне доверять-то...

- Защитить от чего?

- Приходит нечто... - мэр печально покачал головой. - Приходит... и забирает людей. Всех...

Он посмотрел на меня так, будто только сейчас и увидел. Военная куртка на мне, похоже, позабавила его. Уголки губ искривились в невесёлой усмешке:

- Если ты думаешь, что сможешь остановить это, то ничего не выйдет. Они и тебя заберут.

- Кто забирает людей? - от возбуждения я готов был трясти мэра за плечо. - О чём вы говорите?!

Сэм Бартлетт отвернулся от меня, опустил взгляд на ладонь, где лежали часы. Плечи сникли, по спине прошла дрожь, и он отшвырнул часы в сторону - с отвращением и ненавистью. В который раз многострадальный механизм оказался на земле, почти у подножия дерева из застывшей плоти. Мэр же начал уходить - пошатываясь и хватая руками воздух, но с явной решимостью. Но не прошёл двух шагов. Я рывком развернул его к себе и схватился за лацкан изношенного пиджака:

- Где - мой - брат?!!

Ярость застилала глаза. Этот ублюдок что-то знал - если не всё, то многое. Он знал, что стряслось с городом, знал, что случилось с Джошем... и c собственным сыном. Знал и молчал. Каковы бы ни были причины его игры в немого, я собирался вытрясти из него правду.

Мэр безмолвствовал. Глаза после короткого просветления опять были пьяными и бессмысленными. Изо рта несло жутким перегаром. Ноги почти не держали его - он висел у меня на руках, как мокрый тюк с одеждой. Сколь бы я ни был разгневан, до меня дошло, что прямо сейчас от этого пьяного старика толку будет мало. Нужно отвести его в ресторан отеля, дать протрезвиться... Впрочем, видимо, туда он и направлялся. Я разжал пальцы. С огромным усилием Бартлетт совершил очередной шаг.

- Сукин сын, - зло бросил я ему в спину.

И в ответ услышал:

- Тебе его не спасти.

Жить ему оставалось меньше минуты.

Потеряв интерес к мэру, который слепо брел вперёд, я обернулся, чтобы изучить странное дерево получше. В таком положении я окаменел. Пока мы с мэром вели тут задушевную беседу, в экстерьере сада "Гранд-отеля" произошли большие перемены.

Первое, что зафиксировал разум - часы исчезли. Когда Бартлетт бросил их на землю, я увидел, как они легли серебряной монетой у дерева из плоти. Теперь на том месте образовалась дыра, куда проваливалась земля, как в зыбучих песках в пустыне. Обвал стремительно захватывал пространство вокруг себя. "Дерево" зашевелилось, когда земля вокруг ссыпалась вниз - сначала тихо, потом с противным рвущимся звуком. Плоть кое-где разошлась. В ранах выступила тёмная густая кровь.

"Что происходит?".

Поскрипывая металлическими проволоками, на которые они были нанизаны, по краям скверика сада стали спускаться сверху какие-то мерзкие комки, напоминающие разделанные туши больших животных. Окровавленная проволока жестоко опутала их, скручивая и протыкая. На чём держались сами проволоки, я не разглядел - должно быть, висели на голых ветках деревьев, хотя у скверика таких высоких стволов вроде не было. Металл звенел на ветру, который набирал силу с каждой секундой. Вот очередной ураганный порыв повалил Бартлетта на колени; он упал, комично взмахнув руками. Когда мэр обернулся, я увидел, что его лицо искажено смертельным страхом. Он смотрел на "дерево", которое росло на глазах, разрастаясь в стороны. Ещё десяток секунд это ещё можно было называть деревом, но потом стало ясно: из-под земли выбиралось существо титанических размеров. А то, что я принял за "дерево" - небольшая часть его лапы. Ожившая лапа тяжело ступила на землю, и во всём саду содрогнулась земля. Мэр, начавший подниматься на ноги, опять свалился оземь. Запахло горьким ароматом глубинной почвы.

- Что всё это значит? - прошептал я, по-прежнему не в силах оторвать ноги с места. Горло сдавило, будто судорогой. Глаза слезились. Пока монстр выходил из-под места своего преждевременного погребения, я с чего-то сильно озаботился насчитыванием туш, висящих вокруг монстра и вокруг меня в неком подобии окружности. Двенадцать. Если шокированный разум меня не подвёл, их было двенадцать.

- Нет! - писклявым голосом завопил мэр, вставая. - О Боже, нет!

Монстр теперь нависал над нами обоими, стряхивая с себя комья сырой земли. Мне он напомнил ящера с отрубленным хвостом - такое же узкое тело и короткий хвост, и всего две мощные лапы, расположенные по бокам туловища. Задняя часть тела просто волочилась по земле. Но всё-таки это существо не было ящером - доказательством тому была голова, пусть и облепленная грязью до гротескного подобия, но всё же слишком напоминающая человеческую.

И эта человеческая голова взирала на достопочтенного Сэма Бартлетта, который трясся, как осенний лист, задрав голову.

- Смилуйся надо мной! - прокричал он, хватаясь руками за грудь. Монстр нетерпеливо рыкнул, белки глаз сверкнули.

- Я ведь живу... - кажется, Бартлетт заплакал. - Живу только ради того, чтобы служить тебе... чтобы тебе было хорошо...

Я смотрел не дыша, как подземный монстр поднимает лапу, которая весила не меньше полусотни пудов, и мэр покорно склоняет голову в ожидании удара. Услышал тихие, шепчущие слова:

- Господи, защити меня в этот миг, когда я...

Договорить он не успел. Лапа обрушилась на него, сминая и сравнивая с рыхлой землёй, оставляя от мэра города Шепардс Глен только невразумительное красное пятно вперемежку с такими же смазанными ошметками. Удар разошёлся по саду, как взрывная волна. Меня подбросило на месте.

- Дерьмо!

Заскрипели проволоки с развешанными тушами. Монстр стал разворачивать своё неуклюжее тело в мою сторону. Почему-то он именно разворачивался, при этом не сходя с места. Словно какая-то ось пригвождала его к земле, к той дыре, откуда он появился. Я не стал ждать, когда он обрушит свой удар на меня, и кинулся со всех ног к двери, ведущей в оранжерею. Но план отхода не сработал: во-первых, путь мне преградили кровавые туши, взявшие скверик в плотное кольцо и угрожающе раскачивающиеся при приближении; а во-вторых, никакой двери оранжереи я за ними не увидел. Сад завис в абсолютной тьме, превратился в самодостаточный мирок, где царём и Богом был восставший из могилы монстр, что дышал мне в спину.

В кармане у меня был пистолет. Но я не знал, сработает ли он против такого огромного чудища. Да и патронов у меня осталась всего пара-тройка.

Сглотнув слюну, я повернулся лицом к монстру.

Он изучал меня тяжёлым взглядом из-под шершавых век. Особой злости я в нём не чувствовал, но хорошего ждать всё равно не приходилось. Пока монстр не собирался атаковать, и у меня было время взять в руки пистолет и снять с предохранителя. Висящие туши беспрестанно ворочались, создавая ощущение, будто они шепчутся о чём-то своём. Противостояние без движения длилось недолго: монстр исторг из мощной груди гулкий, чуть ли не с эхом, рык и начал заносить лапу для удара. В ответ я немедленно сделал выстрел. Пуля чиркнула по толстой шее существа, на вид не причинив ему вреда. Монстр как замахивался, так и продолжал. Я бросился за укрытие, которое заранее приметил для себя: большая прямоугольная каменная скамья для желающих полюбоваться садом. Большой опасности я не чувствовал: несмотря на впечатляющие размеры, чудовище было очень неповоротливым. Если бы мэр не был настолько пьян и настолько напуган, он бы мог увернуться от смертельного удара. Вот и сейчас лапа обрушилась на землю футах в трёх позади меня, подняв облако пыли и заставив меня замахать руками. Я присел за скамьей, стараясь держать ритм дыхания, как учили в армии. Пуля его шею не взяла, но что, если целиться в голову - например, в глаз?.. Тут всё зависело от моей точности, потому что сам монстр вряд ли будет уворачиваться с ветерком...

Я замешкался в раздумьях. До сих пор монстр действовал только одной лапой, и я привык к этому. Но на этот раз он пустил в ход вторую, левую лапу, и застав меня врасплох. Мощнейший удар расколол скамью пополам. Волосы на голове шевельнулись от дуновения воздуха, поднятого этим ударом. Несколько осколков камней больно впились в спину. В ушах зазвенело. Я попытался подняться одним рывком, но потерял равновесие и схватился ладонью за землю. Монстр разворачивал свою тушу ко мне, а я всё не мог взять в прицел его голову: видимо, слегка контузило из-за близкого удара, и теперь пальцы не гнулись совершенно.

- Вот чёрт... - выругался я и бросился бежать в сторону. Монстр полоснул лапой по бреющей к земле и едва не достал меня кончиками широких когтей. Может, он и неуклюж, но явно не глуп...

Моей надеждой теперь было то, что чудовище не сможет разворачиваться вокруг своей странной "оси" с моей скоростью, и я буду всегда находиться в "мёртвой зоне". Поначалу так и получалось, и даже усилившийся шипящий шёпот туш на проволоках не мог мне помешать. Но потом великолепный план потерпел крах: подошвы скользнули по чему-то мокрому, и я ничком упал на землю. Ладони пропитались красным. Прямо перед лицом я увидел лежащий на земле обрывок галстука из тёмной ткани, лежащий в луже крови. То, что осталось от мэра... И я умудрился на этом поскользнуться. Надо же, какая ирония.

Я перевернулся на спину. И понял, что на этот раз монстр меня опередит. Он уже замахнулся, осталось только с силой шмякнуть лапой о землю. Всего пара секунд понадобится ему. Я не успею ни встать, ни откатиться в сторону из такого неудобного положения...

Выстрел был слепым. Ничего другого и не могло быть, когда от смерти меня разделял промежуток в считанные секунды. Я просто навёл ствол примерно туда, где находилась голова монстра, и нажал на спусковой крючок. Пуля, кажется, попала в то место, где у твари была бы щека, будь он человеком. Это место оказалось куда чувствительнее дублёной шеи, судя по тому, как он издал ещё один рык, октавой выше прежних, и вместо удара одним судорожным движением опёрся о землю, чтобы не упасть. Из раны обильно потекла на вид почти прозрачная жидкость. Монстр был ошеломлён, но ещё не поражён: я чувствовал, что стоит пройти минуте, и он кинется атаковать меня с удвоенной яростью. Сейчас нельзя было останавливаться. Я поднял пистолет. Руки опять начинали дрожать. Я закрыл глаза и мысленно отсчитал до трёх. В глаз... Это не так сложно, как кажется, ведь чудище не может сойти с места...

В глаз я не попал. Зато пуля скрылась в другой, целой щеке. Теперь обе щеки монстра были разорваны, и жидкость, заменяющая ему кровь, лилась ручьями. Боясь вновь потерять прицел, я нажал на курок в третий раз, но пистолет ответил только сухим щелчком. Патроны кончились. Эх, не поскупился бы Кертис на обоймы...

Но исход этого боя был решён. С заунывным, скулящим рыком монстр возвращался в свою обитель - под землю. Земля под ним сминалась и проваливалась кусками, будто там раскрылся подземный туннель. В чёрной дыре скрылся сначала хвост чудовища, потом длинное тело. Туши сорвались с проволок, которые стали рассыпаться в пыль, и влажно шлёпнулись на землю. Перед тем, как окончательно исчезнуть в провале, монстр поднял голову и посмотрел на меня. Несмотря ни на что, взгляд был по-прежнему немного отрешённым; из-за ран создавалось неприятное впечатление, что он презрительно лыбится. Потом лапы, которыми он убил Сэма Бартлетта, соскользнули с края дыры, и тварь сорвалась вниз. Низкий рык затих где-то вдали, в центре Земли.

Неверной, шаткой поступью я подошёл к обрыву и заглянул вниз. Хотелось воочию убедиться, что чудовище убралось далеко и больше не вернётся. Взору открылся вертикальный тёмный туннель без дна, напоминающий горловину. Стены туннеля имели тусклый алый цвет, как детская пуповина. И оттуда, из этих неизмеримых глубин, доносился чей-то приглушённый шёпот; он налетал волнами вместе с тёплыми щемящими приливами, зачаровывал и гипнотизировал. Один раз такое я уже переживал, и попытался сопротивляться дурманящему натиску. Но не смог; оно вновь одолело меня, взяло верх над моим разумом. Я падал. Падал в эту чёрно-алую бездну, и пустой пистолет вывалился из моей руки, и сад с мёртвыми растениями остался шуметь далеко наверху, и я опять парил невесомым где-то в краях, где не положено быть человеку. Заревели сирены, их звук становился всё громче и громче...

Изменено: Георгий Старков, 25 Февраль 2009 - 04:05

[Георгий Старков]

Продолжение - Алекс в полицейском участке и в канализации. Action, action, action! :)

После этой выкладки в написании романа будет сделан перерыв примерно на две недели в связи с тем, что за это время я буду работать над одним небольшим проектом, который также связан с СХ. Это называется "весна пришла - прёт человека". Что именно за проект, пока секрет, но в ближайшем будущем, если всё пойдёт гладко, тайное станет явным. :)


Глава 7

Взаперти. - Допрос под прицелом. - Нашествие. - Девушка в беде. - Уилер больше не с нами. - Схватка на стоянке. - Они пришли. - "Мы никогда их не найдём". - Проблемы ориентировки. - Вентиль. - Капли крови.


Я знал старую шутку о том, что не так страшно падение, как его неожиданное прекращение. Полёт в самом глубоком туннеле мира продолжался много часов, но под конец я всё-таки достиг дна. Дно было жёстким, каменным, и многострадальные кости в очередной раз завопили дружным хором. Но боль была не такой сильной, чтобы выбить у меня желание открыть глаза и узнать, куда я попал. Тем более что сквозь веки брезжил нервно-яркий, мигающий отсвет. Адское пламя?

Нет... всего-то люминесцентная лампа. Неисправная. И потому то и дело уходящая в отключку.

Я присел. Голова весила пуд, как во время крепкого похмелья. Первым делом я посмотрел наверх. Серый потолок. Никаких следов алого туннеля. Значит, я не в центре Земли. Означает ли это, что всё случившееся было видением в горячке? "Гранд-отель", скрюченные растения, бедняга мэр, существо, которое напоминало плохую пародию на часовой циферблат...

Я ощупал карман куртки. Пусто. Ни пистолета, ни рации, ни ножа. И фонарь пропал с груди. Обобрали...

Лампа снова оставила меня в сумраке. Когда она зажглась, я огляделся. Место было подозрительно знакомым. Тесная каморка, прутья решетки, короткий коридор и глухо закрытая дверь в конце. Я здесь был по меньшей мере пару раз ещё подростком, когда заходил на работу к отцу. Это были камеры предварительного задержания в полицейском участке Глена. Каталажка.

Как я сюда попал?

Несмотря на головокружение, я поднялся на ноги и подошёл к решетке. На двери камеры висел массивный замок. Остальные камеры пустовали. В каждой была голая железная кровать, унитаз с раковиной и стул-табурет. В той, где находился я, стул поставить забыли, а кровать была раскурочена до непригодности и издевательски поставлена набок, прислонённой к стене.

- Эй? - несмело позвал я. Эхо отлетело от стен и замолкло. Мне стало нехорошо. Так легко представить, что в этом пустом городе о тебе могли просто забыть, и сколько ты ни кричи, за тобой никто не придёт...

- Кто-нибудь меня слышит?

Тишина. И темнота. Я терпеливо дождался, пока свет зажжётся вновь. Потом обернулся и посмотрел на кровать. Удастся ли выломать у неё изголовье, просунуть меж решеток и погнуть их? Нет, мёртвая идея. Я ещё не Кинг-Конг, чтобы такие фокусы творить.

Кроме кровати, больше ни одного предмета в крохотной камере не было. Я беспомощно огляделся. Пусто. Единственное, за что цепляется глаз - едва разборчивая надпись на стене, сделанная, видимо, осколком стекла или краем выломанной пуговицы. Я не успел подойти к стене и вчитаться в надпись: за дверью коридора раздались тяжёлые шаги. Видимо, мой зов кто-то услышал.

Я на автомате подошёл к решетке и встал по стойке "смирно", приняв позу провинившегося ученика. Должно быть, при звуке чужих шагов это безусловный рефлекс у всякого, кто оказывается по ту сторону решетчатого ограждения.

Дверь заскрипела, открываясь, в глаза ударил слепящий поток. Я зажмурился и поднял руки, чтобы защититься от него. Пришедший упорно продолжал светить полицейским фонарём мне прямо в лицо. Я даже не мог различить, кто он. И стало страшно: а если это... не человек? Всякое возможно в Глене начала двадцать первого столетия.

Так прошло несколько секунд. Тот, кто держал фонарь, с расстановкой разглядывал меня, стоя в трёх шагах, а я безуспешно пытался сделать то же самое. Наконец, он соизволил опустить фонарь. Легче не стало: теперь на меня смотрело чёрное широкое дуло дробовика. Я замер и хрипло произнёс задеревеневшими губами:

- Помощник шерифа...

- Так-так, - крупный чернокожий мужчина взирал на меня так хмуро, что у меня появились серьёзные поводы опасаться за свою жизнь. - Ну что же, с возвращением в мир живых, старина.

Похоже, Уилер набрал ещё пару десятков фунтов веса за эти четыре года. Его и раньше нельзя было назвать хиленьким; теперь он выглядел ещё представительней. Серая полицейская униформа (ясное дело, сшитая по заказу) сидела как влитая. Дробовик в руке не дрожал и по-прежнему смотрел мне в живот. Я осторожно выдохнул. Безумным Уилер не выглядел... вроде.

- Как я сюда попал?

- Я принёс тебя сюда. Предположил, что так будет спокойнее для всех.

В тоне мне почудилась злая ирония.

- Уилер, да ты же знаешь меня! - воскликнул я, краем глаза следя за стволом дробовика. Нет, не шевелится. - Выпусти меня отсюда, я всё расскажу.

- У меня есть мысль лучше. Ты мне всё расскажешь прямо сейчас, - Уилер, наконец, соизволил выключить фонарь. - А потом решим, что с тобой делать.

Видимо, он был настроен серьёзно. Я вскинул руки:

- Ладно. Ладно. Я спокоен.

- Для начала расскажи, что ты вообще делаешь в городе, - потребовал Уилер.

- Ищу своего брата.

- Джошуа? - лицо полицейского смягчилось.

- Да. Я думал, что мне может помочь мэр Бартлетт, отправился его искать...

- Вот это зря. Вряд ли этот безумец мог тебе чем-то помочь... Продолжай.

- Так он и не помог, - я содрогнулся, вспомнив, что произошло. - Последнее, что я помню отчётливо - я нашёл мэра в саду, а потом...

- Значит, ты всё-таки встретил его? - Уилер нахмурился. - И где он сейчас?

Я посмотрел на его поджатые губы. Не хотелось человеку в таком состоянии говорить, что Бартлетта больше нет в живых. Мало того, что сам перепугается, но ещё и может подумать на меня... Может, сказать, что мэр просто ушёл?

- Вряд ли ты сможешь задать ему свои вопросы, - медленно произнёс я. - Он умер. Я сам это видел.

- Дерьмо собачье! - Уилер в сердцах тряхнул дробовиком. - Лучше продолжай говорить правду, Алекс. Что с ним произошло?

Лампа пшикнула и погасла. Снова сумрак; Уилер стал в нём безликой грозной фигурой.

- Ты мне не поверишь, - глухо ответил я.

- Алекс, ты не представляешь, сколь многим вещам я могу поверить, - Уилер криво усмехнулся. - Говори как есть.

- Из-под земли появился большой монстр... - я тщательно подбирал слова, чтобы это звучало не так глупо. - Он раздавил мэра, убил одним ударом. Гораздо больше, чем другие существа, которых я видел до того. Я и сам едва выжил.

Свет вернулся, и я увидел, что в лице Уилера что-то изменилось. Он отставил дробовик и взглянул на меня так, будто только заметил. И сказал:

- Так ты тоже видишь этих тварей...

- Вижу, - ответил я.

Мы замолчали. Неизвестно, сколько ещё я и Уилер настороженно пялились бы друг на друга, если бы где-то в глубинах здания не раздался громкий треск, будто кто-то выламывает дверь чугунным ломом. Уилер мгновенно завертелся на месте; левое веко подрагивало, выдавая в нём крайнюю нервозность. С учётом его грузной комплекции, я забеспокоился, как бы с ним не случился удар.

- Слушай, Уилер, может, теперь-то откроешь эту чёртову дверь, а?

Он прислушался к звукам, но в полицейском участке опять стало тихо. Уилер вздохнул и потянулся за ключами, висящими связкой у него на поясе:

- Придётся тебе поверить на слово. В другое время не избежать бы тебе основательного допроса, но, учитывая всю хрень, что творится рядом...

И снова шум. На этот раз на пол грохнулся какой-то большой шкаф - гораздо ближе, чем тот, первый треск. Мы вздрогнули.

- Надо спешить, - сказал Уилер, открывая дверь камеры. - Следуй за мной. Пройдём в мой кабинет, а там...

Не договорив, он устремился к двери коридора. Я двинулся следом, чувствуя себя очень незащищённым. Что ни говори, у помощника шерифа был дробовик, мощная штука. А у меня даже ножа нет...

- Уилер, а где мои...

- Тс-с-с! - он поднял вверх указательный палец. - Слышишь это?

Я замолчал. Где-то неподалёку действительно раздавался неприятный звук - будто вилкой по тарелке проводят. Ощущение собственной уязвимости стало невыносимо острым. Уилер выглянул за дверь, повертел головой и поманил меня пальцем, не оглядываясь.

- Вроде никого...

Здесь тоже были камеры, но почище. И лампа, по крайней мере, не мигала. Я не отставал от помощника шерифа, дыша в его бритый затылок. Он прислонился к двери ухом и закрыл глаза. Затем покачал головой и стал отворять дверь. Я уже приготовился сделать шаг вперёд...

- Вот дерьмо!

Уилер проворно отскочил назад и захлопнул дверь. Щелкнул замок. Он развернулся и вытер со лба блестящие капли пота.

- Пожалуй, нам не стоит идти этим путём... Чёрт с ним, с моим кабинетом. Выходим на улицу!

Спрашивать, что так напугало взрослого крепкого мужчину с дробовиком в придачу, не имело смысла. Я бегом последовал за Уилером, который метнулся к двери на противоположном конце коридора. Если я правильно запомнил планировку этого здания, то с этой стороны до выхода будет далековато...

- Уф, чисто...

Когда за спиной закрылась дверь, я решительно схватил Уилера за руку:

- Погоди. Мне что, так и таскаться за тобой, как невеста на выдачу? Куда ты положил мои вещи?

- В кабинет шерифа.

Я не смог сдержать ироничную усмешку. Уилер хотел похвастать перед шерифом тем, что он нашёл у его ненаглядного сына, когда Адам Шепард возвратится на рабочий пост?

- Давай сначала заглянем туда.

- Твой пистолет всё равно разряжен, - отмахнулся Уилер, но тут же посветлел. - Хотя... там было кой-какое оружие. Ладно, бежим в кабинет. Этот скрежет сводит меня с ума...

Скрежет "вилкой по тарелке" и правда становился всё громче и громче. Неудивительно, учитывая, насколько они были близко - через пару секунд боковая дверь была вышиблена из петель одним мощным ударом, и в коридор вывалилось очередное создание из тех, что оккупировали город. Такой твари я ещё не видел. Нижняя половина тела напоминала человека - две ноги, талия, живот, грудь, только всё склизло-розовое. А сверху... Вместо головы на вытянутой и прогнутой вниз шее болталось широкое лезвие, формой напоминающее средневековые топоры, которыми палачи отсекали головы приговорённых к смерти. Лезвие было глубоко рассечено надвое по вертикали; из-за этого тварь казалась двухголовой. Острота лезвия не вызывала сомнений: достаточно было посмотреть на матовый блеск в электрическом освещении и услышать резкие скрежещущие звуки, с которым лезвие проходилось по бетонному полу.

- Чтоб тебя! - завопил Уилер и выстрелил в монстра почти в упор. Заряд отбросил тварь назад, к стене. Брызнула неестественно алая кровь. Монстр упал скомканной тряпкой на пол, затрепыхался в агонии... и затих.

Но из проёма тут же вылезла другая такая же тварь. И за нею ещё одна...

- Умри!

Бухнул выстрел. Может, Уилер и был на взводе, но руки оставались твёрдыми - аккурат в грудь. Монстра отшвырнуло назад. Лезвие стукнулось о пол.

Но там, в полумраке комнаты, шевелилось ещё много теней...

- Уилер, их слишком много! - прокричал я. - Отходим!

К счастью, помощник шерифа не потерял способности соображать. Он услышал меня, и мы рванули вперёд по коридору. Скрежет множился, и мне даже не хотелось оглядываться, чтобы увидеть, что там происходит.

- Сюда, - Уилер навалился на одну из боковых дверей плечом. И остановился. Я чуть не ткнулся ему лицом в затылок.

- Что...

- Замолчи, Алекс.

Кабинет шерифа был ярко освещён мощной лампой. В нём, насколько я мог увидеть через жалюзи, никого не было. Но в коротком коридорчике перед нами вырастала длинная, непреклонная тень. Не сводя глаз с него, Уилер переломил дробовик и засовывал патроны в чёрные отверстия. Мне оставалось только торчать за его спиной и надеяться, что всё кончится благополучно.

Монстр ринулся в атаку, когда Уилеру требовалось ещё чуть-чуть времени, всего одна секунда. Взмахнув лезвием, он рубанул им слева направо, как бывалый воин на поле боя. Уилер едва успел отскочить. По инерции тварь оказалась развёрнута спиной к нам. Воспользовавшись моментом, я нагнулся и побежал вперёд, в кабинет. Все мысли пропали, как во время сражений - только я и враждебное окружение, чистое стремление выжить. Свет стал ярче. Я уже был в кабинете и открывал дверцу шкафа, когда грянул выстрел, сдобренный смачной руганью Уилера. Монстр был безмолвен ввиду отсутствия рта, но уверен, в любом другом случае он изошёлся бы в предсмертном крике.

- Вот так! - удовлетворённо хмыкнул помощник шерифа, закрывая дверь.

Я сгреб с нижней полки фонарь, нож и рацию, запихнул всё по карманам. Пистолета не было - Уилер хранил оружие в другом шкафу, который запирался на ключ. Мне пришлось немного подождать. Впрочем, Уилер вручил мне не пистолет, а сразу дробовик - такой же, как у него, плюс несколько коробок патронов к нему. Я спешно зарядил оружие и прижал его к груди. Впору чувствовать себя Рембо... но мне по-прежнему было страшно. Даже очень.

- Куда дальше?

- Куда-куда - к выходу!

- А потом? Автомобили в этом городе ещё работают?

- С утра работали, - серьёзно ответил Уилер. - Одна машина на стоянке, другая... в общем, забудь о ней.

- Значит, выходим на стоянку.

Мы уже повернулись к двери, когда затрещала рация. Не так, как при приближении монстров - устройство начало принимать входящий сигнал. Я схватил рацию, поднёс к лицу.

Негоже забывать о подруге детства, какой бы напряжённой ни была ситуация. Ой как негоже. Мерзавец ты, Алекс.

- Алекс? Уилер? - женский голос перекрывался рваными помехами. - Чёрт... Кто-нибудь слышит меня?

- Элли! - воскликнули мы с Уилером хором. Причём Уилер на доли секунды меня опередил. Я почувствовал к нему толику неприязни.

- Ох, слава Богу... Я на пути к полицейскому участку. Тут что-то не так... я не понимаю, что происходит... - взрывной треск в эфире. - ... думаю, они преследуют меня...

Я сжал рацию так сильно, что хрустнули костяшки пальцев.

- Элли, будь осторожна! Приходи сразу на стоянку за участком. Мы будем ждать тебя там.

Рация онемела.

- Элли?!

- Бывает, - сказал Уилер. - Просто старые штучки, качество связи ни к чёрту... С нею всё в порядке.

- Надеюсь, она меня услышала, - пробормотал я.

- Конечно, услышала! - Уилер снова перезаряжал дробовик. - В-общем, оба бегом на стоянку. Ты иди первый, я буду прикрывать сзади. Кто знает, с какой стороны эти ублюдки нападут...

- О'кей, - я щелкнул затвором оружия. Приятный вес на руках придавал уверенности, как ещё несколько месяцев назад перед атакой. Вот уж не думал, что по возвращении домой я буду продолжать участвовать в тех же игрищах, что и на поле боя.

- Вперёд!

Мы рванули по коридору, перепрыгивая через размазанный по полу труп монстра с лезвием. Полицейский участок был полон леденящих душу звуков: где-то хрустели водопроводные трубы, с корнем выдираемые с мест, звенели лампы, грохотали ломающиеся стены. Уилер добежал до двери первым, схватился за ручку и чертыхнулся.

- Не идёт... Ключа отсюда у меня нет. Алекс, проверь вон ту дверь.

"Вон та" дверь была на другой стороне коридора. Сопровождаемый приближающимся грохотом, я подбежал и толкнул дверь плечом. Она покорно растворилась.

- Есть! Сюда!

Но помощник шерифа не сумел присоединиться ко мне. Ему не хватило совсем немного. Когда Уилер сделал три шага, потолок между нами обвалился, наполнив коридор едкой колючей пылью. Крест-накрест рухнули тяжёлые перекрытия, загораживая путь. Я закашлялся, отгоняя руками от себя пыль, и заметил, что в сером облаке ворочается нечто большое, грозное...

- Уилер, осторожно!

Пыль продолжала сыпаться с потолка, и я совершенно потерял обзор. Как, наверное, и Уилер - только, в отличие от меня, он оказался на одной стороне с гигантским монстром. Сверкнула белая вспышка выстрела. Уилер ругался страшным голосом, тварь глухо сопела. Затрещала дверь, вываливающаяся из петель, и источники шума удалились. Я всё пытался протиснуться через балки.

- Уилер!

Он что-то прокричал в ответ - я разобрал только одно слово: "Элли". И тут же рация снова захрипела, будто только и ждала момента:

- ... лекс? Уилер? Где вы?.. хожусь на стоянке, никог...

Уилер выстрелил ещё раз - на этот раз вспышки я не увидел, только звук. И сразу в здании стало очень тихо. Я прекратил тщетные попытки проломиться на ту сторону.

- Элли! Жди меня там, залезай в машину! Я сейчас буду...

Чёртова побрякушка вновь попросилась на покой, и огонёк на панели погас. Я от всей души проклял городок, который остался в стороне от шага прогресса.

Надеюсь, Уилер пробьёт себе путь наружу... Сейчас я ему помочь не мог.

По пути на стоянку мне пришлось пальнуть три раза. Не знаю, откуда они брались - видимо, материализовывались прямо из воздуха. Одна из тварей вывалилась из душевой для мужчин, едва не сбив меня с ног. Я израсходовал на неё два патрона: первый заряд прошёл по касательной, не нанося монстру вреда. Зато второй заставил её угомониться навсегда. Кровь у убитого монстра была фальшиво-алой, как в комиксах. На войне я видел кровь - и она была не такой, совсем не такой...

Другое существо встретило меня в гараже, у выхода на заветную стоянку. Надо сказать, что оно проявило куда больше ума, чем остальные. Монстр тихо прятался за пустыми бочками, выставленными в гараже, и когда я, опьяненный близостью цели, потерял бдительность, попытался достать меня одним рывком. Ему просто не повезло - должна же хоть когда-то и мне немного улыбнуться удача. Смерть просвистела меньше чем в дюйме от моей шеи. Ошеломлённый этим, я промедлил, и лишь когда монстр начал замахиваться второй раз, смог нажать на крючок. Заряд дроби поднял тварь на воздух. Бочки со звоном покатились по всему гаражу. Снова кровь, снова фальшивка.

Дверь гаража поднималась до издевательства медленно - аж целую минуту. Я в это время занимался перезарядкой оружия. Если бы механизм работал чуть быстрее, у нас с Элли, может быть, оставался бы ещё шанс выехать из стоянки на машине. Но этому не суждено было быть. Выйдя на стоянку, я увидел жуткую картину: Элли сидит в полицейском автомобиле, а перед капотом громоздится огромный монстр, опирающийся о землю длинными ручищами, которые напоминают боевые палицы. На моих глазах монстр поднял руки-палицы и с силой опустил на капот. Железо смялось, как картонка. Элли пронзительно закричала. Она тщетно пыталась открыть дверь.

- Эй! - заорал я что есть мочи и со всех ног кинулся к машине. Стрелять не имело смысла: слишком далеко, дробь рассеется...

Следующий удар монстр нацелил в бок автомобиля, навалившись обеими палицами. Машина взлетела в воздух, как игрушечная, перевернулась в воздухе. Я увидел мелькнувшее внутри искажённое ужасом лицо Элли. Машина упала на асфальт колёсами вверх. Зычно прогудел и прервался клаксон.

Мир вокруг меня потух, будто его замазали чёрной смолой. Монстр убил Элли. Монстр убил Уилера. А я...

- Я убью тебя, - просто сказал я, прижимая приклад дробовика к плечу.

Теперь, когда он высился неподвижно и глядел на меня, я мог увидеть его устройство в деталях. Фантазия того, кто создал этих тварей в своей лаборатории чёрт-знает-где, воистину не знала границ. Монстр был разделён - но не так, как старый знакомец с рассечённым лезвием. На сей раз создатель проявил изобретательности поболе. Спереди это было мощное девятифутовое тело по образу и подобию человеческого, пересечённое какими-то непонятными полосами и исходящее слизью. Грубая, толстая кожа, как у бегемота. А вот сзади это была женщина...

- Алекс! - услышал я отчаянный крик и вздрогнул. Смола вытекла из мира; я опять ощутил, что нахожусь на стоянке полицейского участка Глена.

Кричала Элли из разбитого автомобиля. Значит, всё-таки жива...

- Держись! - крикнул я и выстрелил в монстра. Хорошо выстрелил, прямо в грудь, но монстр всё равно ринулся в атаку, размахивая своими неуклюжими палками. Я попятился, не веря глазам, и нажал опять спусковой крючок. Град дроби впился в тело монстра там, где находилась шея и невразумительное образование вместо головы. Он замедлился, замотал головой... и опять с упорством обречённого стал надвигаться на меня.

Страшный сон любого солдата - противник, которого не берёт прямое попадание. Ну, и что делать в такой ситуации? Только одно...

Я побежал назад. Раны, хотя и не убили существо, основательно сбили у него скорость, и оно двигалось теперь не так стремительно, как будто старалось удержать равновесие. Но направление терять не собиралось - какие бы я ни описывал кривые и ломаные на бегу, оно тоже меняло свой маршрут.

В конце концов, я упёрся в сеточную ограду стоянки. Дальше отступать было некуда. Извернуться и прорваться не получится - монстр слишком близко, и он не так неуклюж, как кажется по его внешнему виду...

Последние секунды я потратил на то, чтобы втолкать патроны в ствол дробовика. Монстр на этот раз сделал прямой выпад палицами вперёд: видимо, чтобы не тратить время на замахивание. Не самое лучшее решение с его стороны - так у меня было гораздо больше шансов уклониться, чем при замахе. Я воспользовался шансом и резво отскочил в сторону. Навёл ствол оружия на ворочающуюся рядом руку монстра и выстрелил. Может, это его остановит...

Не остановило. Он и не дрогнул, когда заряд буквально расплющил палицу. И надвинулся на меня вплотную, закрывая собой свет.

- Эй! - вместе с пронзительным криком Элли оглушительно заревела полицейская сирена на машине. - Эй, ты!

Видимо, то, что находилось на месте головы у чудовища, обладало способностью слышать. Это его и погубило. Монстр удивительно ловко крутанулся на месте, реагируя на звук, и оказался спиной ко мне. Я мог подробно увидеть то, что раньше заметил лишь мельком: на спине кожа существа была не такой грубой и непробиваемой, как спереди. Если это вообще можно было назвать спиной... Выглядело так, словно тварь была сиамскими близнецами, которые срослись спинами друг к другу: спереди - рослая, могучая мужская часть, а на спине - маленькая, нежная женская, с повисшими в воздухе тонкими ногами. Было даже некое подобие женских грудей. Раздумывать времени не осталось: монстр мог в любую секунду снова развернуться ко мне или, того хуже, наброситься на Элли, которая всё кричала. Я выстрелил в грудь женской половине чудовища.

Оно умирало долго, билось в конвульсиях на асфальте, пыталось встать на ноги снова, дрыгало ногами - и мужскими, и женскими. Учитывая его живучесть, может, ему удалось бы в конце концов подняться. Я не стал дожидаться, пока оно умрёт или восстановится. Элли нужна была помощь. Я подбежал к перевёрнутой машине. Её зажало между креслом и бардачком, но не сильно - как когда-то меня в тонущем автобусе. Несколькими сильными рывками мне удалось сдвинуть сиденье назад. Элли выбралась наружу, опираясь об меня рукой. Сирена стихла, красно-синие огни потухли.

- С тобой всё в порядке? - спросил я, когда она прислонилась к автомобилю и закрыла глаза. Видимых ушибов и крови на ней не было.

- Вроде бы да, - она недоверчиво оглядела себя. - Невероятно. Ну и перепугалась же я... Спасибо, Алекс. А где Уилер?

Я замялся:

- Мы разделились. Он должен был тоже сюда прийти, но... там был большой монстр...

Трубные, хрюкающие звуки со стороны улицы заставили нас оглянуться.

Из тумана выходили монстры. Не по одному и не по два, а кишащими толпами - десятки и сотни порождений больного разума сумасшедшего учёного, которым не должно было быть места в нашем мире. Но они пришли. Они прорвались сюда, на улицы, которые мы знали с детства, и жаждали нашей крови. Когти, зубы, щупальца - все вцепились в проволочную ограду и принялись его неумолимо срывать.

- Нам надо уходить, - почему-то шёпотом сказал я. Но куда уходить?.. Они были везде, со всех сторон... Рация в кармане пришла в неистовство.

- Под землю, - Элли решительно встала. - Больше скрыться некуда.

Она была молодчиной. После общения с фантасмагорическими "сиамскими близнецами" я ни в жизнь не обратил бы внимание на крохотный люк входа в канализацию, который чернел в двадцати футах. Нам понадобилась минута, чтобы приподнять ржавую тяжёлую крышку. За это время от ограды ничего не осталось, и твари с торжествующими возгласами стали смыкать вокруг нас живое кольцо.

- Скорее, скорее!

Первой спустилась Элли, я придерживал крышку люка. Когда её голова исчезла в провале, на вертикальную лестницу ступил я. Опередил монстров на самую малость - когти и лезвия уже скользили по ткани куртки. И только в этот момент я вспомнил о дробовике, который остался у перевёрнутой машины. Вернуться за ним не было возможности - стоянка кишела монстрами. Я с силой дёрнулся, и когти оторвались от меня, раздирая ткань.

- Чтоб вы сдохли! - от души пожелал я, опуская руку. Чья-то лапа попыталась просунуться в сужающуюся щель, но не успела. Крышка плотно легла на место. Мы с Элли остались в кромешном мраке. Сверху когти со скрежетом прошлись по люку, но без гибких пальцев сорвать металлический диск не смогли.

Я зажёг фонарь, возвращая его на грудь. Батареи начали истощаться, луч то и дело пренеприятно мигал. В канализации я бывал только в лихие мальчишеские годы, в остальное время надобности лезть под землю не было. Здесь было безрадостно - отсырелые кирпичи, ленивый поток грязной воды в канале и застоявшаяся вонь. Впрочем, аромат был не таким сильным, чтобы сгибаться в три погибели и зажимать нос. Главное, под землёй не было видно монстров. Пока.

Мы спрыгнули с лестницы на влажное дно. Стук обуви разошёлся далеко по пустым коридорам. Элли шатало - до этого она спускалась без всякой нерешительности и паники, а тут ей пришлось прислониться спиной к сетке, которая загораживала проход.

- Элли? - обеспокоенно окликнул я.

- Всё хуже и хуже, - пробормотала она. - Всё рушится, как карточный домик... а мы даже не можем понять, что происходит.

Из заднего кармана джинсов она вытащила тонкую кипу скомканных листовок, с которых смотрели безмолвные лица. Она отрешённо смотрела на одно из лиц, будто играя в гляделки, и во внезапном порыве остервенело бросила всю пачку на пол. Бумаги разлетелись во все стороны.

- Кого я обманываю?.. Мы никогда их не найдём.

Листовка, которая лежала верхней в пачке, плавно спланировала у моих ног. Лицо на ней показалось мне ужасно знакомым. Я наклонился и поднял её. Так и есть...

"НОРА ХОЛЛОУЭЙ. Возраст: 15 лет. ПРОПАЛА БЕЗ ВЕСТИ. Особые приметы...".

Белокурая девушка, похожая и одновременно отличная от Элли. С Норой я общался мало: она была по характеру более замкнутой, чем старшая сестра, и предпочитала сидеть дома. Элли иногда жаловалась мне, что Нора слишком уж любит пончики и домашнюю выпечку. "С такими темпами, - говорила она полушутливо-полупечально, - к двадцати двум годам она будет весить все двести пятьдесят фунтов". Не знаю, насколько они между собой ладили, но если Элли безуспешно вешает листовки с фотографией сестры по пустому городу вот уже который день... или месяц... или...

- Нора... - тихо сказал я. - Я не знал. Извини.

Элли закрыла лицо ладонью. Голос задрожал:

- Она пропала уже давно, когда весь этот кошмар только начинался... Теперь по вечерам иногда кажется, что не было у меня никакой сестры, и я всегда была одна в комнате...

Кажется, именно в эту секунду я понял истинные масштабы того, что происходило. До этого я в основном думал лишь о Джоше и о своём долге найти его, найти и спасти. То, что при этом происходило вокруг меня - впавшая в кататонию мать, Кертис в своей мастерской, заваленной часами, которые показывали два ноль шесть, спившийся мэр, тщетные усилия Элли найти пропавших, даже то, что случилось с Уилером у меня на глазах - всё оставалось плоской декорацией в трагическом спектакле, где главную роль исполнял я, единственный и неповторимый Алекс Шепард. И лишь Элли, которая не дрогнула перед адскими тварями на улице, но готовая разрыдаться от безнадёжности в этом сыром тёмном месте, стала той, которая окончательно убедила меня: я в этом действе не главный. А. Ш. - всего лишь ещё одна душа, блуждающая в потёмках города, объятого туманом.

Мне вспомнилась судья Холлоуэй, которая с печальной улыбкой приглашала меня себе в дом на чашку кофе. Наверное, Маргарет стоило большого труда вести себя, как будто ничего не случилось, чтобы не расстроить меня с порога...

- Твоя мать сказала мне при встрече, что всё изменилось, - я закрыл глаза. - Я и не представлял, насколько...

Выскользнувший из рук листок улетел куда-то назад, в темноту, где не было электрического луча. И вместе с ним отступил нахлынувший на душу прилив безнадёги.

- Послушай, - я положил руку на плечо Элли, и она не стала её сбрасывать. - Мы найдём твою сестру. И найдём моего брата. Слишком много людей пропало, чтобы все они просто были... - тут пришлось поджать губы. - Всё это как-то взаимосвязано, и как только мы выйдем на одного из пропавших, сможем спасти всех остальных. Я буду идти до конца, не отступлюсь ни перед чем...

Подумав, я добавил с грустной иронией:

- Иначе зачем мне вообще было возвращаться в эту дыру?

Это была речь из тех, которые часто звучат в дешёвых боевиках и слащавых героических фильмах, но она, кажется, помогла Элли стряхнуть с себя чёрное наваждение. Она даже улыбнулась, и в глазах снова заплясали искорки золотистого огня, которые так нравились мне:

- Правда?..

- Так и будет, - уверил я.

Она выпрямилась, оторвалась от ограды. Более прислоняться ей не было нужды.

- Так куда пойдём дальше? - спросила Элли совсем другим голосом.

Замечательная девушка. Не зря я был влюблён в неё все старшие школьные классы. На меня накатил совершенно неуместный приступ тепла и нежности. Надеюсь, в полутьме Элли ничего не прочитала не моём лице...

- Для начала попробуем выбраться наверх где-то в другом месте. Не могли же эти чудища весь город заполонить.

Конечно, могли. Мы оба это знали, но предпочли промолчать.

Наше положение усугублялось несколькими обстоятельствами. Во-первых, я и Элли имели весьма слабое представление о схеме городской канализации. Во-вторых, даже если бы у нас была с собой карта, то ориентироваться было бы проблематично из-за темноты, которая делала все проходы одинаковыми. К тому же на части коридоров стояли ограждения, не дающие пройти дальше. Сначала у меня был план идти прямо вперёд до следующего люка, но он разбился вдребезги об ограждения. Потом мы с Элли договорились сворачивать на каждом разветвлении или тупике направо, но довольно скоро обнаружили, что с такой тактикой будем кружить в одном и том же месте. Кончилось тем, что мы позабыли о системе и стали брести наугад, куда покажет слабеющий луч.

Молчание угнетало. Я решил завязать разговор, чтобы обступившая нас тьма была не столь тяжёлой.

- Наверное, скоро уже вечер.

Элли подняла левое запястье к лицу и опустила со смущённой улыбкой:

- Всё время забываю, что часы больше не ношу. Всё-таки меня сумели убедить, что это смотрится странно для девушки. Следующим шагом они уговорили меня вернуть обычный цвет волос.

Я вспомнил большой хромированный циферблат на запястье ослепительной блондинки, который четыре года назад слепил неуместными бликами, и усмехнулся:

- Ну, честно говоря, не так уж они и были неправы...

- Ох, Алекс, прекрати хотя бы ты, - Элли почти смеялась, но вдруг опять взгрустнула. - К тому же с некоторых пор от этих часов толку-то... Все встали, будто молотком грохнули. Наверное, Кертис единственный, кто обрадовался этому. Я сама ходила к нему пару раз недавно, относила часы.

- Не думаю, что он сильно рад появившейся работе, - заметил я. - Он, похоже, мало что смог починить из всего этого добра. Сидел злющий как чёрт.

- Ты ходил к нему?

- Да... Он дал мне оружие.

Тут наш разговор кончился - отчасти из-за того, что перед нами выросла большая красная решетка, загораживающая путь, отчасти из-за паузы, которая создалась при упоминании оружия. Мы с Элли пытались разговаривать как друзья детства, и неуклюжее слово "оружие" пробило брешь в старательно возводимой нами иллюзии, что ни в нас самих, ни вокруг ничего не изменилось. На несколько мгновений вещи предстали голыми, такими, как они есть - возвратившийся из войны солдат и девушка, потерявшая сестру...

- Придётся поворачивать назад, - мрачно сказал я, оглядывая решетку.

- Нет, погоди-ка, - Элли указала куда-то направо. - Видишь этот вентиль?

Вентиль там действительно был: красный, под цвет решетки, торчащий из стены. Я посмотрел на него без особого интереса.

- Вижу, и что?

- Попробуй его покрутить. Тебе не кажется, что он связан с этой решеткой?

Элли - эксперт по канализациям. Я бы улыбнулся собственной мысли, если бы она не смотрела на меня очень серьёзно. Впрочем, смысл в её словах был - в этом я убедился, осмотрев вентиль. А когда послушался совета и с усилием повернул вентиль против часовой стрелки, а решетка с лязгом сдвинулась вверх на пару дюймов, я и вовсе пришёл в восторг.

- Как ты догадалась?

- Повезло, - небрежно сказала она, но ей явно льстило своё открытие. - Ты можешь ещё несколько оборотов накрутить?

С каждым вращением вентиль всё более упорно стремился в обратную сторону. Чтобы Элли могла пролезть на ту сторону, мне нужно было совершить шесть-семь оборотов. На шестом я застопорился. Ладони взмокли, крашеное железо выскальзывало из пальцев. Я навалился всем весом на вентиль и кое-как зафиксировал его в этом положении.

- Давай!

Через секунду Элли уже была на той стороне. Я с облегчением отпустил вентиль, и решетка с грохотом встала на место. Тут мы оба поняли, что совершили ошибку. Я не мог сам пролезть за спутницей, так как решетка мгновенно падала, как только вентиль переставали удерживать. С той стороны был ещё один вентиль, но сил Элли не хватило бы, что повернуть его даже три раза. Мы не могли двигаться дальше. Либо вместе назад, либо оба в разные стороны. Элли растерянно смотрела на меня; лицо было пересечено красным металлом решетки.

- Что будем делать? - спросила она.

- Нам нельзя сейчас разделяться, - твёрдо сказал я. - Нужно идти назад, найти другой проход.

Она осмотрелась и радостно воскликнула:

- Но я вижу свет! Тут есть люк наверх, на улицу. Алекс, неужели никак нельзя что-то придумать?

Я не успел ни подумать, ни ответить. Во мраке за Элли в зернистом сиянии фонаря что-то шевельнулось, и все мысли из головы испарились, как горячий пар.

- Элли, осторожно!

- Что такое... - начала она, и тут монстр, который понял, что его разоблачили, выскользнул из темноты, в которой скрывался. Движения у твари были мягкими, крадущимися и поразительно быстрыми. У Элли не было ни одного шанса убежать. Но она попыталась. Не закричала, не стала биться понапрасну о неподвижную решётку, а быстро, без слов бросилась прочь, туда, где луч не мог рассеять стену тьмы. Монстр блеснул мазутным отблеском, уходя вслед за ней.

- Элли! Нет!

Я стал крутить вентиль как сумасшедший, не чувствуя боли в раздираемых мышцах. Несколько секунд в подземелье было тихо, потом до меня донёсся крик боли Элли - короткий и визгливый. Я же стоял, пригвождённый к месту, обливался потом и вертел красный, как кровь, круг. Только когда последние отзвуки эха от крика растворились в тишине, я поднял решетку настолько, чтобы попытаться прорваться. И у меня получилось, пусть и не без огрехов: я оказался недостаточно проворен, и спускающаяся решетка ударила меня по краю плеча. Боль не чувствовалась - только глухое, мимолётное раздражение из-за удара. Я устремился вперёд по проходу - там действительно был виден смутный конус света, бьющий сверху. Крик не повторялся, это было страшнее всего. Влажные стены канализации стали трястись, как во время землетрясения. Я не сразу понял, что это колотит меня самого сверху донизу.

До места рокового момента погони я добрался быстро, но всё уже было завершено без меня. Ни монстра, ни Элли видно не было. Всё, что осталось - это рация, недовольно хрипящая на полу, обрывок рукава спортивной курточки и несколько багровых капель крови, оросивших и без того влажную поверхность.

Изменено: Георгий Старков, 05 Март 2009 - 15:43

[Георгий Старков]

Как я уже предупреждал, выкладывание следующего фрагмента будет задержано из-за работ над проектом "Весна". Тот рассказ я закончил, но на обратное погружение в мир СХХ и написание новой главы потребуется ещё неделя или чуть больше. Это говорю так, чтобы люди напрасно не ждали.

[Георгий Старков]

Продолжение - Алекс в клинике Фитча.


Глава 8

Дома. - Доктор Фитч. - Удар скальпелем. - Жестокие божки. - Второй полёт. - Спуск в преисподнюю. - Багровые грехи. - Скарлет.


Мама всё ещё спала. Плед, которым я накрыл её, сполз на пол. Я поднял его и положил ей на колени. Дыхание было неестественно ровным и тихим - могло создаться впечатление, что она находится в обмороке. Я постоял у окна возле неё, глядя на улицу. Монстров не было видно. День клонился к вечеру, город безмолвствовал.

Я был совершенно разбит. Ноги едва слушались меня, горло першило. Я бродил под землёй добрых три часа, выкрикивая имя Элли, пока батареи в фонаре не сели окончательно. Ни монстра, ни свою подругу я не нашёл. Они словно растворились - ушли в другой мир. Сплетения канализационных проходов были пусты.

Вконец обессилев, я поднялся наверх, улицу. По странному совпадению люк располагался рядом с нашим домом. Я решил зайти проведать мать, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке, и заодно сменить батареи в фонаре. Потом я намеревался опять спуститься во мрак подземелья, чтобы продолжить поиски.

Но сейчас, стоя у окна, за которым лениво клубилась серая дымка, я сник под тяжестью давящей на плечи усталости. Какой смысл опять метаться по канализации, если ясно, что я всё равно не найду Элли? За эти три часа я осмотрел все проходы - и нигде ничего не нашёл: ни то, на что надеялся, ни то, чего боялся. Элли исчезла, влилась в ряд тех, чьи фотографии она развешивала.

"Если ты думаешь, что сможешь остановить это, то ничего не выйдет. Они и тебя заберут".

Голос покойного мэра в голове заставил меня заскрипеть зубами. Что ж, видимо, он был прав. Нашествие не остановить, твари из тумана непобедимы. Рано или поздно они добьются своего. Не лучше ли отправиться в свою комнату и лечь, наконец, спать?

Может быть, так и надо. Может быть, это наилучший вариант...

С трудом заставляя себя не опускать тяжелеющие веки, я поднялся вверх по лестнице, наваливаясь грудью на перила. Монстры, все исчезновения и убийства, даже Элли с Джошем стали блеклыми образами в усталом разуме, превратились в ничего не значащие слова. Мне хотелось отоспаться. Играть в спасателя-супермена - дело не для меня...

Когда я уже стоял у двери комнаты, рация в кармане громко зашипела. Сердце сделало бешеный скачок, и я в панике обернулся. Вот оно - они уже в моём доме. Пришли за мной и мамой...

- Ма...

- Эй! - через шипение прорвался далёкий, но бодрый голос. - Алекс! Элли! Кто-нибудь меня слышит, чёрт побери?

Знакомый голос... Я сомнамбулическим движением достал рацию из кармана и тупо уставился на жёлтый огонёк. Кто же это? Вроде бы я с этим человеком даже недавно разговаривал...

- Эй, откликнитесь! Приём!

Помощник шерифа.

Апатию как рукой сняло. В глазах прояснилось так резко, что я сощурился.

- Уилер?!

- Ну слава Богу! Я уж думал, что вас обоих уже того... - он нервно хохотнул.

- С тобой всё в порядке? - я не верил своим ушам. То большое чудище в полицейском участке... оно казалось почти неуязвимым...

- Ну, бывало получше, - Уилер рассмеялся опять. - Эта тварь испортила мою униформу, представь себе. А ведь она была почти новенькой. Никогда ей этого не прощу. Ну, а как ты? Встретил Элли?

- Да, - медленно сказал я. - Да...

Нужно было говорить правду, как это ни тяжело.

- Я встретил её на стоянке, но потом... мы разделились. Я сейчас... ищу её.

"Лжец", - ухмыльнулась ручка двери нарисованными узорами.

- Я ищу её, - упрямо повторил я. - Надеюсь, с ней всё в порядке.

Уилер помолчал. Рация мерно потрескивала. В этом треске мне послышалось беспощадное обвинение.

- Плохо дело, - мрачно резюмировал он наконец. - Алекс, нам нужно встретиться и искать её вместе. Где ты сейчас находишься?

- На Кравен-авеню, - мне не хватило духу сказать "дома".

- Чёрт, я далековато оттуда... Вот что, давай сойдёмся возле клиники доктора Фитча. Как раз будет золотая середина - и с твоей, и с моей стороны.

- Хорошо, - сказал я. - Только давай быстро. Время дорого...

Помехи вновь стали усиливаться, искажая голос собеседника.

- Может, доктор всё ещё там, - задумчиво произнёс Уилер. - Мне бы хотелось задать ему пару вопросов... Что-то мне кажется, он знает больше, чем рассказал мне при предыдущей встрече...

Огонёк на панели потух. Я убрал рацию на место и недоумённо огляделся. Неужели я минуту назад вправду собирался махнуть на всё рукой и дрыхнуть на постели? Теперь, когда на смену отчаянию пришла хоть какая-то надежда и нужда действовать, об этом даже думать было невыносимо.

Нужно было отправляться в клинику.

Если мэр был потомственным виноградарём, то Мартин Фитч просто обязан был стать доктором. Его прадед, Роджер Фитч - один из трёх сподвижников Исаака Шепарда в деле основания города - превратил свой дом в лечебницу и слыл лучшим лекарем в округе. С тех пор старшие сыновья семьи Фитч неизменно продолжали дело предка. Мартин исключением не стал: его маленькая частная клиника, по единодушному мнению жителей города, оставляла далеко позади федеральный госпиталь, располагающийся в центре Глена. Если у кого-то начинался недуг, то он отправлялся первым делом именно в клинику Фитча. Так что нищенствовать доктору не приходилось. За детские годы мы с Джошем не раз и не два были в кабинете доктора Фитча, будь то простуда, грипп или простое обследование. Мало кто из лечащих врачей способен вызвать симпатии у детей, но Фитчу это удавалось. Его непосредственная манера общения, чувство юмора и доброжелательность заставляли забыть о страхе перед процедурами. Не то чтобы мы прониклись любовью к уколам и втираниям, но всё же...

До клиники я добрался без приключений. Когда монстры наступали возле полицейского участка, казалось, что они заполонили весь мир, небо и землю. А сейчас, несмотря на не очень короткий путь, я не увидел ни одной твари. Может, они и мелькали в густом тумане, а я их просто не заметил, потому что очень торопился и бежал вприпрыжку. Никто не бросался на меня с оскалёнными клыками, ну и ладно.

То ли я бежал чересчур резво, то ли Уилер где-то задержался, но когда я прибыл на место, помощника шерифа там не было. Я стал переводить дух, прислонившись спиной к зданию и уперев руки в колени. После замораживающей апатии пришло крайнее возбуждение, я буквально топтался на месте, проклиная медлительного полицейского. В голове вырисовывались страшные картины того, что могло происходить с Элли в этот самый момент. Вот она одна во тьме, заплутавшая в тёмных уголках канализации, а к ней подкрадывается монстр. Вот она в схватке с монстром - заведомо неравной схватке, и исход приближается с каждой секундой. Вот она взбирается по висячей лестнице наверх, к свету, но в темноте сверкает раскрытая пасть с большими зубами, и...

Должно быть, прошло две-три минуты, прежде чем я различил в тумане фигуру человека, который, пошатываясь, шёл к клинике.

- Уилер! - полурадостно-полураздражённо воскликнул я. - А я тут тебя совсем зажд...

Тут мне пришлось прикусить язык, ибо несмотря на плохую видимость стало понятно, что идущий не может быть Уилером. Не та комплекция, рост, походка. Да и вообще, он шёл не в мою сторону. Похоже, собирался войти в офис...

- Доктор? - неуверенно окликнул я.

Человек не обратил на зов никакого внимания. По-прежнему ступая неровно, как марионетка на подвесках, он стал возиться у двери офиса - кажется, вставлял ключ в замок. У меня не осталось сомнений, что это и есть владелец клиники собственной персоной.

"... мне кажется, он знает больше, чем рассказал мне при предыдущей встрече...".

- Доктор Фитч! - снова позвал я, на этот раз куда громче.

Он должен был услышать. Я даже увидел, как худые плечи дрогнули при звуке голоса. Но человек упорно не оборачивался. Всё корпел возле двери, пытаясь вставить ключ.

Я подошёл к нему. Так и есть - доктор собственной персоной. Лысая голова доктора мелко тряслась, как от холода. Ключ он вставил в скважину, но никак не мог повернуть.

- Может, вам помочь? - вежливо предложил я.

Доктор развернулся так яростно, что меня буквально обдало ветром. Он был в привычных круглых очках с чёрными роговыми дужками. Грязный медицинский халат расцвел красными пятнами - из-за этого доктор напоминал скорее мясника, чем врача. Когда он остановил на моём лице свой блуждающий взгляд и я увидел расширенные зрачки, то я понял, что доктор сошёл с ума.

- Кто ты такой? - визгливо прокричал он, судорожно размахивая рукой. - Что тебе от меня надо?.. Отстань, уходи!

Халат раскрылся при резком движении, обнаружив ещё одно примечательное обстоятельство: под лёгкой тканью у доктора, кроме трусов, ничего не было. Всё тело покрывали свежие глубокие порезы, из которых обильно шла кровь. Кровь испачкала халат, срывалась каплями вниз. Я машинально опустил взгляд и увидел, что мои подошвы касаются этих тёплых сгустков.

- Доктор...

Он дёрнулся, будто очнулся от сна, и закрыл лицо ладонью. По крайней мере, так мне показалось. Но когда он отвёл руку от щеки, там воспылала длинная рана, края которой стали наполняться кровью. Тонкие белые пальцы сжимали скальпель, на острое лезвие которого прилипли красные капли.

- Что вы делаете? - прокричал я. - Остановитесь!

Ещё секунда, и я смог бы схватить Фитча - наброситься на него, повалить на землю, заставить бросить оружие. Но тут он проревел что-то невразумительное и сломя голову бросился в клинику: злосчастный ключ всё-таки соизволил повернуться. Я не смог так же легко нырнуть в липкие объятия тьмы, от которых только недавно освободился, и остался глупо хлопать глазами возле входа.

Что это было? Что произошло с милейшим из людей, которых я знал?

Я заглянул внутрь клиники. В коридоре было темно - свет не был включён. Гулкие быстрые шаги доносились из глубин здания. Я мог, наверное, ещё догнать доктора, если бы у меня хватило духу пуститься в преследование. Но с некоторых пор замкнутые неосвещённые пространства попали у меня в опалу. Если бы хотя бы имелось оружие... У меня с собой не было ничего, кроме ножа. Дробовик остался на стоянке.

"Может, подождать Уилера?", - подумал я, продолжая всматриваться в тёмный коридор.

Несколько секунд было тихо - шаги стихли. Потом слух уловил сдавленные горловые звуки, идущие откуда-то с того конца коридора. Будто кто-то задыхался или стонал сквозь сжатые зубы. Звуки были негромкими, но чёткими, и вызывали очень неприятные ассоциации. У меня по шее прошёлся холодок.

- Эй?..

Зов эхом прошёлся по коридору, наткнулся на конец и вернулся ко мне. Стоны стали громче. Их характер изменился - теперь к ним примешивалось что-то вроде рыдания - опять же через неразомкнутые губы.

- Доктор Фитч! С вами всё в порядке?..

Да что я спрашиваю! Видно невооружённым глазом, что доктор далеко не в порядке. Может, он собрался на этот раз перерезать себе горло в припадке безумия. Или попал в лапы монстра, который затаился в кабинете, а я здесь стою у порога, страшась темноты, как маленький ребёнок...

Нужно было помочь доктору. В конце концов, именно он, а не кто-то другой, много лет назад спас меня от объятий холодной воды. Насупившись, я сделал шаг вперёд. Первым делом нашёл электрический щит, который был расположен в двух шагах от входа на боковой стене, и пощелкал тумблерами. Электричества не было - уже скорее правило в Глене, чем исключение. Я взял армейский нож в руку и вновь горько пожалел о забытом дробовике. Но чего нет, того нет.

Когда я добрался до конца коридора, звуки утихли... но не совсем. Я перестал слышать стоны, но казалось, что они всё равно продолжают кружить в воздухе. Что-то стало с их источником - он то ли поднялся вверх, то ли ушёл под землю. Я не знал, как такое может быть, но чувствовал ясно: стон продолжается - и одновременно прекратился. В коридоре стало тихо. Белели санитарные бюллетени на стенах; через открытую дверь в здание заползал туман, который быстро рассеивался в тепле.

В конце коридора было две двери напротив друг друга - на одной табличка "ПРОЦЕДУРНАЯ", на другой - "ДОКТОР М. ФИТЧ, ГЛАВНЫЙ ВРАЧ". По всей вероятности, доктор зашёл в свой кабинет. Я уже взялся за ручку двери, когда из процедурной донёсся громкий лязг, будто кто-то грохнул на пол большой ящик с медицинскими инструментами.

Я замер, весь обратившись в ухо. Громких шумов больше не было, но в кабинете кто-то отчётливо ходил, постукивая каблуками по паркету. Ну, слава Богу. Ходит - значит, ещё жив. А я уж начал бояться...

Я открыл дверь процедурной.

- Докт...

Жалюзи на окнах комнаты были приподняты наполовину, поэтому в процедурной было относительно светло. На полу действительно валялся треснувший пластмассовый ящичек для мединструментов. Скальпели, шприцы, ножницы, бинты рассыпались по всем углам процедурной. И в самой середине кабинета стояла, нагнувшись до самого пола, женщина в медицинском халате. Должно быть, одна из медсестёр, которые состоят в штате клиники. Она подбирала скальпель, стоя спиной ко мне. Я испытал невольное смущение, увидев её оголённые лодыжки и бёдра. Даже кашлянул, деликатно отводя взгляд в сторону, но сестра не услышала и продолжала оставаться в таком положении. Смущение возросло.

- Мэм?

Она выпрямилась одним спазматическим рывком, как механическое устройство. Каблуки туфель цокнули о пол. Следующим, таким же неестественно быстрым движением медсестра развернулась на сто восемьдесят градусов, показав мне лицо. У меня перехватило дыхание. Крик начал зарождаться в горле, но там же затих и умер: не хватило воздуха.

Лица у медсестры не было.

То есть, может, лицо у неё и имелось, но вся голова была туго перебинтована до такой степени, что представляла собой один сплошной грязно-белый комок. Там, где у женщины должна была находиться левая щека, этот комок изорвался и прогнил. Бинт почернел, увлажнился, вниз со "щеки" стекали бурые потёки. Белый комок венчала сверху аккуратная шапочка медсестры, доводя картину до вершины жуткого абсурда.

Со всем остальным телом медсестры было вроде всё в порядке. Но только на первый взгляд. Когда она сделала первый шаг ко мне, вознося вверх руку со скальпелем, подобранным с пола, то я увидел, что удлинённые острые ногти больше напоминают когти. Увидел, что руки и ноги расцвели трупными пятнами и обрели синеватый оттенок. Втянул носом тяжёлый запах, которым несло от этого существа. Когда медицинский халат распахнулся с очередным шагом, я испытал ужас, увидев, какие непропорционально большие груди у медсестры.

Это был не человек. Ещё одна тварь. Она двигалась судорожно, будто танцевала какой-то быстрый туземный танец, движения были порывистыми и неточными. Она подходила ко мне, неумело переставляя ноги крестом, держа руку со скальпелем над головой. Почему-то простая мысль отступить, ретироваться в коридор и дальше на улицу мне в голову не пришла. Я прижался спиной к закрывшейся двери кабинета и выставил перед собой скачущую, как попрыгунчик, руку с ножом. В сравнении с ножом скальпель медсестры выигрывал и в остроте, и в длине.

Схватка проходила в полном молчании, как немое кино. Молнией заблестел скальпель - медсестра попыталась рассечь мне грудь. Я отскочил в сторону. Возможности сделать ответный удар не было, она лихо развернулась и атаковала ещё раз, на этот раз целясь в лицо. Если бы я на полсекунды растерялся, то лезвие воткнулось бы мне точно в глаз. Но и от этого удара я сумел уклониться... и поймал медсестру за запястье руки со скальпелем. Нож выпал из руки.

Она затрепыхалась как мышь, угодившая в ловушку. Второй рукой очень больно заехала мне по шее. В глазах затуманилось; впрочем, я быстро восстановился и стал выкручивать холодное мёртвое запястье, чтобы медсестра выронила оружие. Она попыталась навалиться на меня массивной грудью - это было омерзительно - и ударить коленями, но мне удалось добиться своего: скальпель скользнул между неповоротливыми пальцами и упал на пол.

Праздновать победу было рано. Дажё лишённая острого лезвия, тварь представляла собой немалую угрозу. Я продолжал держать медсестру за руку, отчётливо не представляя, что буду делать дальше. Между тем она, похоже, с каждой секундой становилась сильнее. А мои мускулы начинали ныть от напряжения. Не пройдёт и минуты, как она высвободится, а я окажусь совершенно обессиленным.

Спасение пришло неожиданно: медсестра споткнулась. Каблук высокой туфли отломился, и она упала на колени, повиснув у меня руке. Белый комок вместо головы уродливо сморщился от злобы. Коротко замахнувшись, я сделал удар кулаком прямо в середину этого комка - скорее из-за паники, чем осознанно. Бинт легко смялся под рукой, будто у твари не было черепа. Из разрыва на щеке брызнула мутная жидкость.

Медсестра содрогнулась всем телом и попыталась подняться с колен. Я ударил снова. Её голова болталась вперёд-назад, как игрушечный болванчик. Медицинский халат распахнулся, обнажая большие груди с фиолетовыми сосками. Сцепив зубы, чтобы меня не стошнило, я бил снова и снова, пока, наконец, она не обмякла, оглушённая на некоторое время.

Это был мой шанс. Отпустив руку медсестры, я быстро нагнулся и поднял скальпель с пола. На это ушла всего секунда, но она уже шевелилась, приходила в себя. Голова поднялась, невидимые из-за бинта глаза злобно глядели на меня снизу вверх. Наверное, со стороны сцена выглядела чудовищно: человек, хладнокровно атакующий скальпелем стоящую перед ним на коленях женщину.

Скальпель вошёл в перебинтованный комок легко, до самой рукоятки. Что-то негромко хрустнуло там, внутри. Медсестра было затрепыхалась, но тут же остановилась, превратившись в каменную статую. Из отверстия, проделанного тонким лезвием, потекла чёрная вязкая масса, мало похожая на кровь. Я выдернул скальпель и стал готовить второй удар, когда медсестра медленно, скорбно сложила руки на обнажённой груди и упала на пол лицом вниз.

Я смотрел на труп, надеясь, что он начнёт проваливаться сквозь землю, растворяться в воздухе, таять, как мороженое в летний день... исчезнет, в общем. Но мёртвая медсестра так и осталась валяться с задранной юбкой и прижатыми к груди ладонями. Не животное вроде Дикаря и не неизвестное чудо-юдо как те твари в полицейском участке, а человек... почти человек.

Я был многим обязан медсёстрам. Когда я валялся в военном госпитале раненый, девушки в белых халатах стали для меня средоточием света в этой Вселенной. И дело было не только в том, что они носили мне еду, лечили, заботились - подкладывали утку, в конце концов. С медсёстрами можно было поговорить. Поболтать о чём-то незначительном, посмеяться, ненавязчиво флиртовать, скрашивая невыносимую скуку тянущихся, как резина, дней. На девушек было приятно смотреть, особенно после пропавших мужских потом казарм. На больничной койке я испытывал к ним искреннюю благодарность. И вот...

Смешно, но я чувствовал себя виноватым. Будто отплатил своим благодетельницам чёрной неблагодарностью.

Мёртвая медсестра. Монстр без лица.

Да ну, будет вам...

Чувствуя себя дурно, я вышел из процедурной. В коридоре по-прежнему стоял полумрак. На стене напротив белела дверь в кабинет доктора. Схватка с медсестрой основательно стёрла краски воспоминаний о кровоточащем докторе, который равнодушно резал своё лицо. Я даже подумал о том, чтобы выйти на улицу и дождаться Уилера (где он пропадает, чёрт побери?), но всё-таки решил заглянуть в кабинет, памятуя, зачем я вообще вошёл в клинику.

В кабинете никого не было. Доктор Фитч исчез.

Спрятаться было негде - разве что за ширмой для переодеваний пациентов, но ширма была сейчас открыта. Небогатый свет из окна освещал письменный стол, несколько кресел и стульев, шкаф с медикаментами, медицинские плакаты на стенах, застекленный диплом. Так и представлялось, что Мартин Фитч восседает за своим креслом и выписывает рецепт, попутно спрашивая о здоровье братика и родителей.

Может, ушёл в окно? Нет, стёкла целы.

Я вошёл в кабинет. Несмотря на кажущуюся обыденность обстановки, что-то здесь было неправильно. Что-то не соответствовало моим воспоминаниям об этом месте. Стол, кресла, шкаф...

Шкаф. Он был полон детских игрушек. Не ампулы, инструменты или папки с историями болезней, а карандашики, мячики и куклы - целая куча кукол. Они пялились на меня пуговичными глазами из-за застекленной дверцы. Все - девочки. Блондинок было мало, в основном у кукол были чёрные волосы. Должно быть, коллекция Скарлет, дочери доктора Фитча. Она была ровесницей Джоша, но, понятное дело, с моим братом вместе не играла. Я вообще редко видел девочку на улице - в основном она сидела дома или в клинике отца. Доктор в дочери души не чаял, даже во время моих визитов то и дело с нежностью упоминал о ней. Судя по его словам, Скарлет тоже обожала отца. Я им завидовал.

Но притащить игрушки дочери к себе на работу, в кабинет?..

Конечно, с доктора станется делать то, что ему заблагорассудится... тем более что сейчас у него, наверное, не так много клиентов, которых это могло бы неприятно удивить. Но всё равно, это нездоровый поступок. Впрочем, чего ещё ждать от человека, который ходит практически голым по улицам и пускает себе кровь...

Я похолодел.

Доктор Фитч безумен. Да, раньше он был воплощённой добротой, но теперь это ничего не значит. Он сумасшедший. Как бы безумие его отца не повредило Скарлет...

Его надо остановить. Задержать и засунуть в ту самую каталажку, где меня недавно запирал Уилер. Так будет лучше для всех.

Но где он, проклятье?.. Не в нижние ярусы шкафа же забился.

И снова послышался приглушённый стон - где-то очень близко за спиной, но одновременно безмерно далеко, с другого конца Вселенной. Я оглянулся. Стол доктора был аккуратно убран - печати, бумаги и прочие канцелярские принадлежности лежали каждый на своём месте. Порядок портила очередная кукла, которая восседала в самом центре стола. Именно восседала, а не лежала. Я её заметил не сразу, потому что со стороны двери её загораживала стопка папок. Но там, где я стоял сейчас, кукла была видна очень хорошо. Более того, она была обращена лицом ко мне. Миловидная черноволосая девчонка в алом платьице, похожая на саму Скарлет. Она очень внимательно смотрела на меня, будто уличая в воровстве: "Собрался красть мои куклы, большой дядька?".

Это было невыносимо. Этак я и сам скоро присоединюсь к компании доктора Фитча. Благо скальпель у меня есть.

- Куда он ушёл? - строго спросил я у кукол. Они молчали, буравя меня глазами, как маленькие жестокие божки африканского племени, которые всё знают, но никогда не помогут, пока ты не принесёшь им кровавую жертву. Пластмассовые губы улыбались - презрительно и ехидно. Особенно старалась меня вывести из себя кукла на столе, кутающаяся в предвечерний свет улицы.

- По-моему, ты знаешь...

Я подошёл к столу и взял куклу в руку. Мягкая пластмасса с отталкивающей лёгкостью прогибалась под пальцами. У меня возникло желание сжать маленькое тельце в кулаке изо всех сил, но тогда хрупкая игрушка рассыпалась бы в пыль. Кукла переживала лучшие времена, теперь она выглядела старой, засалённой и забытой. Участь всех когда-то любимых игрушек...

Прядь волос оторвалась от головы куклы и спикировала на пол. Красное платье с тихим треском разорвалось; ткань почернела, покрылась пятнами и дырами. Пластмасса сморщилась. Через мгновение на моей ладони лежала не та умиляющая взор девочка, а голое, лысое, покрытое морщинами тельце. Только глаза у куклы остались прежними - и смотрели на меня внимательно и обвинительно. От этого взора у меня застучали зубы. В кабинете стало и темно и холодно. Я узнал приближение уже знакомого наваждения: полёт сквозь искривленное пустое пространство, когда тебя швыряет, как песчинку между шестеренками исполинского механизма, и тело с душой выворачиваются наизнанку. Всё вокруг пришло в движение; неподвижными оставались чёрные глаза, застывшие воском на моей ладони. Я закричал, но не услышал звука своего голоса. Я падал. На этот раз это был не полёт между облаками, а безудержное падение вниз, в самую глубокую точку мира, где реальность соприкасается с преисподней.

"Алекс! Алекс Шепард! Где ты, чёрт возь...".

Далёкий раздражённый голос Уилера потонул в вязкой тьме.

Прошло время - может, секунда, может, век - и я снова нашёл себя лежащим навзничь. Сквозь веки брезжил ярко-красный цвет. Открыв глаза, я увидел, что ушёл недалеко с места, где находился раньше. Я по-прежнему был в кабинете доктора Фитча в его клинике, валялся у письменного стола. Но кабинет изменился до неузнаваемости. Из обычного офисного помещения он превратился во что-то вроде подземной темницы времён инквизиции. Вместо безупречно белых стен с современной отделкой появились каменные кладки, обезображенные уродливыми красными пятнами. Вместо паркета под ногами звенела ржавая металлическая решетка, а под решеткой была полная темнота. Из-за окна пробивался полыхающий ярко-оранжевый отсвет, который обжигал лицо даже на расстоянии: свет адского огня, пылающей домны. Воздух в кабинете находился в суетливом движении, создавая тёплый ветер, мешающий дышать. Стол, шкаф и прочее убранство кабинета сменились ветхими копиями, тронь - и развалятся.

- Что за... - я закашлялся; горячий воздух защекотал горло.

Безумие. Не может такого быть. Даже тот странный сад, и тот был много лучше, чем это место...

Я зашевелил ногой. Носок ботинка тут же наткнулся на мягкую пластмассу. Кукла не пожелала остаться в реальном мире, а предпочла быть вместе со мной. Она лежала рядом с обронённым мной скальпелем. Выглядела она неприятно со всей своей лысиной и морщинами, но вовсе не так демонически, как мне показалось. Обычная старая игрушка, взгляд бессмысленный и стеклянный...

На этот раз я не мог тешить себя тем, что переживаю кошмарный сон. В предыдущем таком "сне" я заработал кучу шишек. В том сне чудовище, выползшее из-под земли, убило мэра. Проснувшись, я увидел, что "настоящий мир" быстро превращается во что-то, немногим лучшее кошмара. А может, туманные улицы Глена тоже стали лишь порождением чьим-то страшных снов?..

Я не мог здесь оставаться. У меня не было времени; я должен был искать Элли.

- Верни меня обратно, - зло сказал я кукле, сжимая её в пальцах. - Сейчас же.

Но ощущения полёта не было. Решетка под ногами была осязаемой, воздух - тёплым, кукла - старой рухлядью. Я мог до скончания веков стоять на месте и терзать безмолвную игрушку, и это было бы безрезультатно.

- Да чтоб тебя, - устало сказал я и засунул куклу в карман куртки.

"Не хочешь помогать сейчас, пойдёшь со мной. Посмотрим, может, потом ты всё-таки решишь отправить меня обратно".

Коридор, куда вела дверь кабинета, исчез. Какой-то узкий проход, напоминающий коридор, остался, но длина его и отдалённо не соответствовала маленькой клинике Фитча. Я шёл вперёд, не отдавая себе особого отчёта в том, что делаю - лишь бы не стоять столбом. Коридор же и не думал заканчиваться. Ржавчины на решётках со временем прибавилось, стены стали тонкими и хрупкими на вид, из-за трещин в них рдяно сиял тот же режущий глаза оранжевый свет. Наверное, я мог несколькими ударами кулака проломить участок стены и коснуться бушующего пламени, но сходить с ума я пока не собирался, и мне хотелось жить. Хотелось выбраться из этого места.

Порой на стенах попадались таблички, висящие в самом невообразимом положении: косо, вверх ногами, боком. Они хорошо смотрелись бы в клинике на дверях и у окошек приёма, но здесь стали бессмыслицей, дополняющей гору другого абсурда. "СОБЛЮДАЙТЕ ТИШИНУ", "ДЕРЖИТЕ ОБРАЗЦЫ ДЛЯ АНАЛИЗОВ ГОТОВЫМИ К СДАЧЕ", "ВХОД ТОЛЬКО ДЛЯ МЕДПЕРСОНАЛА", "ПРЕЖДЕ ЧЕМ ВОЙТИ, НАДЕВАЙТЕ БАХИЛЫ", и прочее, и прочее. Неизвестный сумасшедший архитектор перекроил планировку клиники по своему разумению и теперь наслаждался видом своего творения.

Когда я, наконец, добрался до конца этого длинного коридора, воздух стал суше и горячее. Но у меня пересохло в горле не только из-за жары. С конца коридора вниз вела лестница - самый обычный лестничный пролёт. Но она висела в пустом пространстве, лишь краями касаясь опоры. Справа, слева, впереди, сверху лестницы царила абсолютная космическая мгла, и лишь вдалеке внизу увлечённо танцевали языки горячего пламени. Стоит допустить оплошность, поскользнуться на ступеньках, и с криком полетишь навстречу хохочущему огню. И умрёшь от жары прежде, чем пламя лизнёт твоё тело...

Табличка рядом с лестницей гласила: "ЕСЛИ ВЫ ПОЧУВСТВУЕТЕ СЕБЯ ПЛОХО, НЕМЕДЛЕННО ВЫЗОВИТЕ МЕДСЕСТРУ ИЛИ ВРАЧА". Красная краска оплыла из-за нагрева.

Я чувствовал себя плохо. Но ни медсестры, ни врача поблизости видно не было. Впрочем, оно и к лучшему, учитывая, какой тут любезный персонал... Я хмуро посмотрел на окровавленный скальпель в руке.

Спускался я очень осторожно, мышиными шагами, глядя строго перед собой. На половине пути меня стали одолевать приступы головокружения и тошноты, что сейчас было опаснее всего. Но всё же я смог добраться до "нижнего этажа", не свалившись в огненную геенну. Ступив на ржавую решётку, я почувствовал огромное облегчение.

Коридора как такового здесь не было. Место скорее напоминало футбольное поле - огромная металлическая пластина из решеток, неизвестно как парящая над бездной. Сначала я побоялся, что вся конструкция может рухнуть вниз в любой момент, но никакой шаткости или ненадёжности не было. Я бесцельно пошёл вперёд. Шум пламени под ногами стал громче.

На краю этой площадки был ещё один спуск, на этот раз не такой узкий, как первый. У этой лестницы даже были перила, но висела она в пространстве точно так же, на вид почти ничем не прикреплённая. Спустившись по ней, я оказался в очередном коридоре, но он был не прямым, как первый, а петлял из стороны в сторону. Информационные таблички здесь тоже попадались, тоже прикреплённые где попало...

Я спускался. Раз, другой, третий. С каждой новой лестницей мой страх свалиться в огонь таял - я начал привыкать. Меня не удивляло, что после каждого спуска то, что было на "предыдущем уровне", исчезало, растворяясь во тьме, и надо мной оказывалась всё та же всеотрицающая мгла. Меня не удивляли гигантские вентиляторы, которые стали попадаться всё чаще - они старательно вращали ржавыми лопастями, гоняя по уровням горячий воздух. Адский огонь приближался; вся моя одежда уже прилипла к телу, со лба тёк солёный пот. Но я был не в состоянии опасаться этой пугающей близости. Спуск превратился для меня в самоцель: увидев очередную лестницу на очередной площадке, висячую или ступенчатую, я без колебаний шёл туда. Рано или поздно это путешествие должно было кончиться, хорошо ли, плохо ли. В этом была вся моя надежда.

Потом я увидел Джоша. Едва не столкнулся с ним нос к носу, петляя по лабиринту узкого каменного коридора. Как только я разлепил пересохшие губы, чтобы позвать его, он поспешил скрыться в ответвлении. Я побежал следом за ним, не переставая кричать, и ткнулся в тупик. Грохнув кулаками по тёплой каменной стене, загородившей путь, я в последний раз отчаянно выкрикнул имя брата - и он ответил еле слышным шёпотом, оставаясь невидимым: "За тобой". Я обернулся в леденящем страхе - и как раз успел увернуться от смертельного удара ещё одной твари, которая обитала здесь. К счастью, полноценной битвы не получилось - ослабленный жарой и без оружия, я бы непременно проиграл. Злобно выдохнув чёрный вонючий дым из своих лёгких мне в лицо, тварь исчезла, растаяла в воздухе. Я бросился назад со всех ног.

Ещё уровень...

Ещё... ещё...

Мелькали таблички. "ФИЗИОТЕРАПИЯ". Решетки и стены стали выглядеть более ветхими, металла почти не было видно из-под толстой коросты ржавчины. Начали попадаться решетки, заляпанные кровью: сначала это была давно засохшая кровь, потом свежая. "ПРИЁМ С 8.00 ДО 18.00, С ПЕРЕРЫВОМ НА ОБЕД 13.00 - 14.00". Вентиляторы заполонили всё вокруг: большие и малые, они почти лишили меня возможности дышать, рождая мощные струи воздуха, обжигающие всё тело. Слава Богу, всё больше встречались сломанные. "КУРЕНИЕ СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО!". В воздухе отчётливо прорезывался глухой сладострастный стон - тот самый, который я слышал, будучи ещё в нормальной клинике. Стон шёл снизу - там, где играло волнами огненное море, подбирающееся к пяткам.

Спуск кончился вполне обыденно. Наверное, можно было догадаться, что так и будет. Коридор привёл меня в тупик. На голой стене висела ярко-красная табличка "ВЫХОД". Других коридоров не было - это был конец.

Я не успел поразмыслить над своей ситуацией и понять всю его безнадёгу, как стена начала меняться: она покрылась пятнами, стала тонкой, как папиросная бумага - потом вообще сгинула, обнажив тесный коридор, освещённый грядой красных электрических ламп на потолке. Лампы тут же стали тихо выключаться одна за другой, начиная с дальнего конца коридора. Я смотрел, как тень отхватывает фут за футом, подползая ко мне. Когда выключалась лампа, где-то раздавался металлический лязг, будто поворачивали рубильник. Кто бы там ни стоял возле электрического щита, он был любитель эффектов.

Наконец, тень накрыла и меня. Я стоял у порога непроглядной тьмы. Только в самом конце коридора алело светлое пятно - одна лампа оставалась нетронутой.

Вперёд, в светлое и счастливое будущее?

Выбора всё равно не было...

Тёмный коридор был страшным местом. Стены и пол, как мне казалось, шевелились и были влажными при прикосновении - словно заляпаны кровью. К тому же проход оказался длиннее, чем мне думалось. Расстояние между мной и красной лампой сокращалось до боли медленно - видимо, коридор с каждым моим шагом растягивался, как резина. И стон, плавающий в воздухе, действовал на нервы. Кто бы ни стонал, он находился за металлической дверью, которая была в конце коридора; я теперь мог её различить. Такие двери бывают в трюмах военных кораблей: цельные, задраенные наглухо, открывающиеся поворотом вентиля. Я не служил во флоте, но видел подобные двери в фильмах и книгах про историю военно-морских сил. Красная лампа усиливала сходство с трюмом: на корабле тревога, всем угрожает опасность.

Вентиль поддался усилию как-то чрезмерно легко. Колесо завертелось, будто намасленное. Раздался глухой, но смачный щелчок. Дверь открылась.

Доктор Фитч был там. Он сидел в середине большой арены, как жрец в храме, - на коленях, руки расслабленно лежат на бёдрах, глаза полуприкрыты, из одежды только трусы. Кроме него, тут не было никого и ничего. Из пустого пространства сверху (потолка я не увидел) пробивался неяркий багровый отсвет, придавая всему, что было на арене, кровавый оттенок. В том числе доктору. В первую очередь - доктору...

Он заметил меня, потому что открыл глаза. Но вставать или приветствовать меня не собирался. Взгляд оставался блаженно-туманным, и даже невольный вскрик, изданный мной, никак на него подействовал.

А кричать было из-за чего. Голое тело врача представляло собой зрелище, при виде которого перекрестился бы даже бывалый патологоанатом. Похоже, на коже доктора не осталось целого места: лезвие скальпеля безжалостно изрезало её на лоскутки, плачущие густыми тёмными каплями. Порезы были неглубокими, но явно очень болезненными. Более-менее уцелело разве что лицо, и оно выделялось бледностью на месте всего остального. Под коленями Фитча успела образоваться приличная лужица крови. Скальпель он всё ещё держал в трясущихся, уже побелевших от потери крови пальцах.

- Доктор Фитч, - я говорил нарочито ровно, чтобы не растревожить безумца, - как вы себя чувствуете?

Он продолжал на меня смотреть - маленький, тщедушный человечек в круглых очках, и жизнь на моих глазах покидала его из сотен ран.

- У вас течёт кровь, - я сделал шаг вперёд. - Вам необходима по...

- Не смей трогать меня! - истерично выкрикнул он; я застыл. - Тебе не понять этого! Я выпускаю вместе с кровью свои грехи, но они вновь и вновь произрастают во мне... вот почему я делаю это!

Рука со скальпелем потянулась к груди, полоснула по коже без малейшего колебания. Ни один мускул не дрогнул на лице доктора, но с губ сорвался инстинктивный сдавленный стон, который я слышал ещё в кабинете с куклами. Я поморщился и бросился было вперёд, но он задумчиво приставил скальпель к своей шее, и я испугался, что пока буду накидываться на него, Фитч успеет всадить лезвие себе в горло.

- Остановитесь, чёрт возьми! - прокричал я в отчаянии. - Вы что, совсем тут все сдурели?.. Прекратите немедленно! Я хочу вам помочь!

- Ты? - брови доктора поползли вверх; он коротко, но пренеприятно хихикнул, щекоча себе горло отточённым острием. - Ты и понять-то не можешь, не то что помочь. Не знаю, как ты сюда попал, но лучше уходи. Ты мне мешаешь. Это место только для нас двоих...

Наскоком взять крепость не получится, безнадёжно подумал я. Нужно поговорить с ним, отвлечь внимание, чтобы он опустил свой проклятый инструмент.

- Доктор Фитч, вы меня вообще узнаёте?

- Ещё бы, я пока вроде в своём уме, - фыркнул доктор. - Ты Алекс Шепард. Ходил ко мне с братом Джошуа на прививки.

- Хорошо, что вы помните моего брата... Вы знаете, что он исчез?

Рука доктор задрожала сильнее, скальпель стал выписывать алые царапины на коже горла.

- Я ищу Джошуа, - сказал я, не сводя глаз с лезвия. - Если я вам мешаю - так и быть, я уйду. В конце концов, это ваше дело, чем хотите, тем и занимайтесь. Но прежде ответьте на вопрос - что вы знаете об исчезновении Джошуа?

Он гневно сощурился сквозь очки:

- Ничего я не знаю. Теперь уходи. Оставь меня одного. С меня уже довольно...

Первые капли крови сорвались с шеи. Лезвие вдавливалось в плоть, проникая глубже. Я решил, что лучше сдать назад.

- Хорошо. Если не знаете, то не знаете... И всё-таки, что вы тут делаете, доктор? Объясните мне - может, я пойму.

Я ждал реакции. Если доктор снова впадёт в истерику, то медлить уже нельзя, надо попытаться выхватить у него скальпель.

Но Фитч ответил очень спокойно:

- Я пришёл сюда, чтобы поговорить с ней. Только здесь она может меня услышать, а я могу услышать её...

- Кого - её? Вы имеете в виду вашу дочь? Я никого не вижу...

- Конечно, не видишь, - раздражённо одёрнул меня доктор, но тут же снова заговорил тихо и с нежностью. - Но я её вижу. Она здесь, моя маленькая принцесса... Правда, сегодня она обижена на меня, потому что я пришёл без подарка. Но она простит меня, она умничка... Правда ведь, дорогая? Ты простишь своего глупенького папочку, не так ли?

Фитч смотрел в одну точку поверх моего плеча. Я опасливо посмотрел назад. Тёмная арена была пуста. Ни души. Никакого ребёнка. Когда я снова перевёл взгляд на доктора, он уже погружался в прежний транс, в котором он не знал ни боли, ни страха. Кровь текла из-под скальпеля тонкой струёй.

- Вы ошибаетесь, доктор, - сказал я. - Скарлет здесь нет.

- Не смей выговаривать её имя! - взвился он. - Ты не стоишь одного волоска на её голове!.. Она придёт. Она должна прийти, просто девочка немного обиделась. Если бы у меня был подарок...

Подарок?

Я вытащил из кармана куклу, которую взял в кабинете доктора, мысленно расхваливая себя за догадливость. Игрушка выглядела даже хуже, чем прежде - за время моего путешествия вниз один её глаз вывалился из углубления, и она вдобавок ко всему стала инвалидом. Я подошёл к доктору медленными шагами и протянул куклу. Как только он возьмёт "подарок", я попытаюсь быстро схватить его за запястье руки со скальпелем. Но этого не понадобилось: едва Фитч глянул на игрушку, он затрясся всем телом, пальцы разжались, и скальпель полетел на решетчатый пол.

- Это... это её кукла... кукла Скарлет, - Фитч поднял на меня совершенно дикие глаза. Рана на щеке вновь начала кровоточить. - Где ты её...

- Папочка...

Я поперхнулся воздухом. Арена под ногами качнулась, и мне пришлось сделать шаг назад, чтобы не упасть.

Кукла ожила.

Она подняла безвольно висевшую голову и уставилась одним глазом на доктора. Нарисованные губы не шевелились, но то, что тоненький скорбный голосок исторгли они, было очевидно. Доктор был поражён не меньше меня: его глаза стали почти такими же большими, как стёкла очков.

После единственного слова кукла замолчала. Лишь буравила пронзительным взглядом онемевшего доктора, будто ждала чего-то.

И это "что-то" случилось.

Многочисленные порезы на теле доктора набухли кровью, разверзлись алыми ущельями. Миг - и красные ручейки щупальцами потянулись вниз, ещё миг - и человек, сидящий на коленях, превратился в багровый столп. Лужа на полу стала быстро расползаться. А доктор не отрывал глаз от куклы - лишь пальцы, держащие её, слабели, и проклятая игрушка стала выскальзывать из ладони.

- Бог мой... - пролепетал я, отступая ещё на шаг.

Фитч понял, что с ним происходит нечто страшное, когда со лба на глаза потекла кровь. Он посмотрел на себя, вниз - и испустил жуткий вопль, роняя куклу. Та перевернулась в полёте и исчезла в крови. Потонули в луже туловище, руки, ноги, голова; последней исчезла нарисованная улыбка на алых губах, но и она в конце концов пропала. Следом за ней упал доктор: накренился набок, беспомощно взмахнул рукой и свалился в лужу собственной крови.

Какое-то мгновение картина казалась завершённой - горячая красная лужица и лежащее в ней неподвижное тело, уже мало напоминающее человеческое. Но тут что-то закопошилось внутри продолжающей растекаться лужи - и потянулось наверх. Сначала было трудно понять, что такое вылезает из красной жидкости, но такое состояние длилось ненадолго.

Из кровавой лужи восставало большое пластмассовое лицо. Кукольное.

Это было именно лицо, а не голова: никакого затылка, никаких волос. Как хэллоуинская маска с прорезями для глаз. Вслед за лицом появились шея, плечи, грудь... руки. Руки, поднимаясь, бережно подхватили тело доктора и вознесли наверх. Спустя пару секунд передо мной стояло долговязое узловатое тело из блестящей, испачканной в крови пластмассы, держащее на руках Фитча, как любящий муж - больную жену...

... или как большая, очень большая дочь - умирающего отца.

Кукла не обращала на меня внимания. Она смотрела на доктора. Застывшее, жёсткое лицо ничего не могло выражать, но во мне внезапно проснулась нелепая надежда на мирный исход этой сцены.

Доктор открыл глаза - белые на сплошном красном. Разбитые очки слетели с переносицы. Он близоруко щурился, разглядывая существо, и их взгляды пересеклись.

- Прости меня... - прошептал Фитч.

Кукла не двигалась. Она молчала, глядя на доктора, пока его хриплое дыхание не прервалось и голова не повисла вниз. Тогда кукла раскрыла огромный рот, внутри которого оказались несколько рядов острых треугольных зубов, и сомкнула челюсти на шее Фитча. Раздался громкий хруст. Кукла выплюнула оторванную голову, и та улетела в темноту арены, как мяч для боулинга. Следом отправилось искомканное, безголовое тело, покрытое засыхающей кровью. Мир перевернулся. Я не сразу понял, что это я сам не смог устоять на ногах и упал ничком на пол арены.

Восьмифутовая кукла оскалилась, показав мне окровавленные зубы, и стала медленно, неуклюжими шагами на тонких ногах, наступать на меня.

[DeckStar13]

Отлично! Надеюсь теперь продолжения будут выходить чаще.

[invi]

Момент с Скарлет передан плохо.

[Dreik One]

Класс!

[Георгий Старков]

Продолжение - Алекс в клинике (битва со Скарлет) и в здании городского совета.


Глава 9

Кровь на пластмассе. - И снова скальпель. - Кукла с рассечённым лицом. - Утопление. - Медный ключ. - Четыре креста. - Сорванный портрет. - Основатели. - Сокровенная черта. - Под землёй.


Скарлет Фитч была милой девчушкой, и красивой. Уверен, уже к восемнадцатилетию Джош и его друзья с неё глаз не спускали бы. Не берусь сказать, на ком бы она остановила свой выбор, но если бы им оказался мой младший брат, я был бы очень рад.

Вот только, видимо, не бывать этой свадьбе. Когда всё кончилось, и я оказался снова один в темнеющем кабинете доктора, то понял, что ничего подобного для Скарлет не будет. Не будет восхищённых взоров мальчишек, не будет выпускного бала, ссор с подругами, радости материнства. Скарлет больше нет. Она умерла.

Кукла, которая стала моим проводником в мир огненно-металлического кошмара, теперь лежала у моих ног. С оторванной головой, выкатившимися с мест глазами-вишенками. Алое платье было изорвано так, что превратилось в тряпку.

Прямых указаний на то, что любимой дочери доктора Фитча (уже покойного) больше нет в живых, у меня не было. Но я был уверен в этом. Я понял это, когда из кровавой лужи восстала тварь в виде большой куклы и начала подбираться ко мне. Мне сказали о том, что Скарлет мертва, удлинённые конечности этой куклы, её острые зубы, застывшая ухмылка, пустые глаза-провалы. Неведомо как, но сказали.

Первые секунды я был парализован от страха. Тварь представляла собой страшное зрелище, особенно в мутном ржавом свете. Кровь, прилипшая к пластмассе, выглядела почти чёрной. Возвышаясь надо мной на два фута, кукла казалась неуязвимой. Её нельзя было остановить.

Единственное, что я сумел сделать, пока она не подошла ко мне вплотную - это снова подняться на ноги. Арена кренилась то влево, то вправо. Перед мысленным взором мелькал образ безголового доктора, который когда-то спас меня от смерти.

Я стал убегать. Подбежал к двери, через которую вошёл, но она была снова крепко заперта. Кукла не ускоряла шага - лишь меняла направление движения, преследуя меня с леденящим спокойствием. Я бежал вдоль стен, но везде было глухо. Мне некуда было отступать, негде скрыться - и тварь, похоже, знала это. У одной из стен я наткнулся на мёртвое тело без головы и заорал благим матом. Хорошо ещё, что не споткнулся.

Кукла не отставала.

Я мог бы долго уходить от неё. Может быть, час. Или два. Но рано или поздно запас сил подошёл бы к концу, и я свалился бы в изнеможении - приходи и бери тёпленьким. Надежды на то, что кукла исчезнет сама собой или уйдёт, не было. Нужно было попытаться что-то сделать сейчас, пока не началась одышка.

Сглотнув слюну, я сильнее сжал скальпель в руке и остановился. За спиной крадучись ступала кукла.

Я обернулся.

Она ходила немного сутулясь, подняв локти на уровень плеч и выставив руки вперёд, как ребёнок, который намеревается поймать бабочку. Тело было узким и... тощим, что ли. Шея выглядела очень тонкой, и я подумал, что могу попытаться оторвать твари голову. Эх, было бы что-нибудь посерьёзнее скальпеля...

И вот мы сошлись. Всё случилось очень просто - кукла протянула ко мне костлявую руку, схватила пальцами-скелетами за горло и подняла в воздух. Я захрипел, задрыгал ногами - бесполезно. Как я ни готовился к нападению, но попал впросак. Не ожидал от внешне неуклюжей твари такого проворства...

Пока кукла сдавливала мне горло, и неподвижное лицо с холодным любопытством взирало на меня, в моей голове главным образом царило удивление: "Откуда у неё пальцы?". Никогда, ни у одной детской куклы я не видел подвижных пальцев. Я не переставал удивляться этому, даже когда сознание стало туманиться, и лицо твари превратилось в нечёткое белое пятно. Уже на границе света и тьмы я вдруг почувствовал холод металла в руке. Скальпель... Поразительно, как я её не выронил - должно быть, рефлекторно сжались мускулы. Не надеясь на какой-то успех, я поднял ставшую свинцовой руку и полоснул лезвием по запястью куклы. Пластмасса рассеклась, как масло. А из-под масла брызнула кровь. Кукла завопила - не знаю, как ей это удалось, каких-либо дыхательных органов я у неё не нашёл, но она издала утробный глухой рев и разжала пальцы. Я шмякнулся на пол, как кусок мяса, сорвавшийся с вертела. Перед глазами плыли круги.

Значит, и тебе знакома боль, костлявая уродина...

Я с трудом поднялся на колени, опираясь ладонями о пол. Тонкие ноги маячили передо мной. Если бы разок взмахнуть скальпелем... рассечь, разрубить щиколотки, и пусть теперь она свалится с ног...

Я не успел. Мощный удар левой рукой отбросил меня на край арены, как пёрышко. Я больно ударился спиной о стену; если бы вместо этого приложился головой, то точно проломил бы себе череп или сломал шею. Вдруг мучительно захотелось кашлянуть. Сделав это, я увидел, как у меня изо рта вылетают капли крови. Плохо.

... подняться на ноги я не сумел. Кукла снова отвесила мне оплеуху. Я полетел на этот раз в центр арены. Распластался на решетке, как мертвец. Впрочем, я и был уже почти мертвецом. Ещё пара таких ударов - и можно играть музыку.

Но всё-таки я оставался в сознании. Пытался что-то сделать, встать на ноги, атаковать врага. Как на войне, в тот невыносимо жаркий день среди песков - уже зная, что бой проигран, но не желая это признавать. Веруя в нечто высшее. Надеясь на чудо.

В тот раз чудо таки случилось - в виде чёрных вертолётов поддержки, которые открыли шквальный огонь по противнику. Но на этой арене я был один. На что я мог надеяться?

Пальцы вновь сомкнулись на горле. На этот раз - куда сильнее, почти сминая трахею. Тварь была озлоблена. Игрушка, созданная, что развлекать детей, куча пластмассы, смастеренная на заводе безымянным рабочим...

- Кукла, - прохрипел я и снова полоснул скальпелем. На этот раз не по руке, а по лицу твари, которая была до устрашения близко от меня... с разверзшейся широкой пастью. На зубах была кровь.

Острое лезвие рассекло лицо куклы косо сверху, до пустого разреза левого глаза. Пластмасса тут же провисла вниз, лишив тварь верхней левой части лица, из неё начала сочиться кровь. Правый глаз оставался пустым, но в этой пустоте, которая по определению не могла содержать никаких чувств, мне почудилась боль и растерянность.

Затем был полёт во тьму и почти ставшая родной боль от соприкосновения с нагретой железной решеткой. И снова разум не желал отключаться, предпочитая ценой пронзительной боли продолжать чувствовать то, что происходило вокруг меня. Кукла танцевала посреди арены лихорадочное подобие буги-вуги, издавая прежний гулкий рев, напоминающий носорога. Но теперь в этом реве прорезались истерически-пронзительные нотки. Ей было действительно больно. Вставая, я улыбался. Теперь не стыдно и умереть.

Но в твари было ещё много сил. Приходя в себя, она атаковала меня с бешенством пациента психиатрической лечебницы. Куда только девалась медлительность и неповоротливость? Теперь она стояла на четвереньках и резво кружила вокруг меня, напоминая большого паука. Она выбирала время для броска. Всё лицо куклы было залито кровью. Я не успевал следить за её движениями, хотя тоже крутился, как юла. И когда кукла решила, что настал её звёздный час, я замешкался. Можно было бы встретить тварь коротким, но сильным ударом скальпеля по шее, но я замахнулся слишком широко и не успел сделать удар. Кукла сбила меня с ног, налетев всем телом, придавила левой рукой к полу и стала душить свободной рукой. Одновременно она наклонялась вниз, подносила своё лицо к моему. Когда бело-красная маска с широким оскалом заслонила всё на свете, я понял, что проиграл.

Сейчас, стоя в мирной тишине клиники, я вдруг испытал приступ тошноты, когда вспомнил это. Желудок скрутило так сильно, что я упал на колени и согнулся пополам.

Во время схватки с куклой-переростком, когда я уже прощался с жизнью, и большие челюсти собирались отхватить мою голову целиком, я услышал голос на краю арены. Живой такой, мальчишеский, с остатками задора, что некогда переполнял этот голос...

- Эй! Эй!

Мне это не послышалось - потому что кукла, чьё внимание до этого всецело было поглощено мной, резко вскинула голову, на секунду позабыв обо мне. Рука, давившая на грудь многотонным прессом, не давая дышать, ослабла.

Можно ли было назвать это везением?

Или то, что случилось - лишь очередная, давно продуманная деталь какой-то дьявольской игры, в которую меня затягивало всё глубже и глубже?

Я не знал. Я мог только воспользоваться предоставленным шансом, и я сделал это. Поднял руку со скальпелем, которая чувствовалась как ватный мешок, и всадил в пластмассовое туловище. В этом месте кукла была такой же мягкой, как всё остальное тело. Я дёрнул скальпель на себя, распарывая блестящее долговязое тело; потрошил куклу, как охотник убитого зайца. Тёплая кровь хлынула на меня, как из ведра, в нос проник солоноватый запах. Тварь взвыла (кажется, не столько от боли, сколько от удивления). Её подбросило на месте, как припадочного буйного. Я ждал, что из раны вывалятся какие-то внутренние органы, но ничего такого не было - видимо, изнутри монстр был полым. Впрочем, кое-что таки содержалось в его чреве... когда умирающая кукла подпрыгнула в очередной раз, на пол со звоном вывалился большой медный ключ.

Тот же ключ, который теперь лежал рядом со сломанной куклой на полу кабинета в клинике. Когда спазмы желудка отпустили, я выпрямился и плывущим взором посмотрел на ключ. Большой, из меди, кажется, очень старый: металл аж позеленел от времени. Такими ключами только врата готических замков открывать...

Язычок ключа касался оторванной головы куклы, её чёрных волос. Меня передёрнуло, на этот раз без тошноты.

Тварь в виде куклы умирала несколько минут. Она скакала по арене в неистовстве, продолжая истекать кровью, пыталась подобраться ко мне, но тут же оставляла это намерение и снова уходила бесцельно прыгать чуть ли не до тёмных небес "обратной стороны". Теперь она больше напоминала марионетку, болтающуюся на пальцах неумелого кукловода. Со временем её движения стали медленными, и, наконец, кукла упала лицом вниз на арену, раскинув конечности крестом. Под ней начала расплываться большая багровая лужа - точно так же, как совсем недавно случилось с бедным доктором. Только эта лужа захватывала арену чересчур уж стремительно. В этом тощем теле не могло взяться столько жидкости. За считанные мгновения кровь добралась до моих подошв, дошла до краев арены, потом красная волна стала подниматься наверх. Щиколотки... голени... бёдра... уже и само тело твари утонуло в этом водоёме, но кровь ненасытно поднималась. Я в панике задёргался, пытаясь сойти с места, но подошвы прилипли к полу и не хотели отрываться. Терпко-горький запах стал невыносимым. Я потерял сознание, когда кровь дошла мне до груди. Последним звуком, который я услышал, уходя в темноту, был негромкий чавкающий плеск - скальпель упал из моих рук в кровь...

Сейчас на моей одежде не было никаких следов той жуткой ванны. Я был этим вполне доволен. Это было ещё одно свидетельство в пользу того, что весь сводящий с ума кошмар, пережитый мной, был плохим сном, вызванным помутнением разума. Я знал, что это не так, но было приятно убеждать себя в обратном на основании хоть каких-то доводов.

В любом случае, я ничего тут не добился. Не спас доктора Фитча, не узнал от него, что случилось в городе. Зря потратил драгоценное время, которое мог бы посвятить поискам Элли вместе с Уилером... ну, и ещё искалечил психику и тело. Спина ныла ужасно: полёты и падения во время схватки с куклой даром не прошли.

Единственное, что я сделал в клинике, если судить по изменениям в реальном мире, а не по тому безумию с пылающей генной - это сломал детскую куклу. Впрочем... есть ещё этот странный ключ. Откуда он появился? Вряд ли мог вывалиться из маленькой куклы - не тот размер.

Я поддел ключ носком ботинка, отбрасывая подальше от головы куклы. Потом нагнулся и опасливо коснулся его. Всякое может быть, если вспомнить, чем кончилось взятие куклы в руки. Ещё одного марш-броска в тот беспросветный мрак ужаса я не переживу...

Но ключ был только тем, чем казался. Медь была холодной и зелёной. Замысловато зазубренный язычок, полустершийся выгравированный узор - окружность, на который нанизаны кресты с четырёх сторон.

Я нахмурился. Постойте-ка...

Окружность. Четыре креста, направленные в разные стороны. Четыре основателя...

Не будь я прямым потомком небезызвестного Исаака Шепарда, скорее всего, символ бы мне ничего не сказал. Даже старшее поколение при всём показном сохранении традиций начало забывать детали своей истории, не то что молодёжь начала двадцать первого века... Но я, как ни крути, был носителем фамилии основателя, поэтому отец раньше посвящал целые вечера (очень скучные) изучению мной славного прошлого этого селения.

Окружность с четырьмя крестами - это был знак основателей Глена. Что-то наподобие символа ордена. Оно не имело такого широкого хождения, как городской герб со щитом. Полтора столетия назад, конечно, знак попадался в селении куда чаще, но со временем почти канул в небытие. Подозреваю, что не последнюю роль в скором забвении сыграло то, что знак слишком агрессивно напоминал жителям, что у истока Глена стояли всего четыре семьи, а все другие так... примазались к чужому столу. Хватило бы и того, что фамилию одного из основателей вынесли в название города.

Но для какой двери предназначен этот ключ? Он выглядел таким старинным: должно быть, ровесник самого города. Если это так, то выбор возможных вариантов небогат - на момент основания Глен представлял собой всего пять домов. Четыре дома для каждой семьи и здание городского совета. Вот и весь град.

Городской совет...

Я впился взглядом в знак. Конечно же! Вот где символ ордена четырёх семей сохранился лучше всего - можно сказать, на самом видном месте. Трибуна оратора в зале для общего собрания. Там, прямо на трибуне, была вырезана окружность с крестами. Знак был виден только со стороны оратора, так что сидящие в зале простые смертные, может статься, никогда не узнают о его наличии.

Мной овладело чувство, схожее с горячкой - ощущение близости к тайне, суть которой я и сам пока не понимал. Но я был уверен, что открыв дверь с помощью старого ключа, я пойму многое, если не всё. Уразумею, наконец, что творится в Глене, откуда все монстры взялись, где мой брат и Джоуи Бартлетт и что случилось со Скарлет Фитч. И найду Элли. Эта уверенность была ничем не подкреплена; тем не менее, меня трясло от возбуждения. После стольких часов бесцельного брожения во мгле наконец впереди замаячил тусклый огонёк. Я выбежал из клиники и побежал по Главной улице на восток, к зданию совета.

Настал летний вечер. Если бы не туман, лучи солнца окрасили бы дома в кисло-оранжевый окрас. Туман перестал клубиться и неподвижной массой висел над землёй, увлажняя лицо. Монстров видно не было. Или они все сгинули (хотя бы на время), или обитали скопом только возле полицейского участка.

Я на бегу попытался включить рацию и связаться с Уилером. Но динамик издавал лишь потрескивающий хрип. Безрезультатно покрутив ручки настроек с минуту, я выключил рацию.

Слава Богу, городской совет размещался недалеко от клиники Фитча, на пересечении Главной улицы и Кравен-авеню. Мне понадобилось не более пяти минут, чтобы стать у порога высокого дома с ратушей (сейчас скрытой туманом) и короткими шпилями, отдающими старой доброй готикой. Во время основания города здесь была только ратуша и прямо под ней - зал для собраний, но за полтора столетия здание достроили, добавив библиотеку, рабочие помещения, склады и другие комнаты.

Я поднялся по широкой лестнице и открыл дверь. Внутри висел зыбкий полумрак, и мне сразу расхотелось входить. Воздух дохнул на меня смесью ароматов книг и старого дерева, которая щекотала ноздри.

- Есть кто-нибудь? - громко спросил я. Втайне надеялся, что Маргарет Холлоуэй будет ещё на работе. Но ответом было молчание. Неужели в таком большом здании никого нет? Должен же был хоть кто-то остаться...

Я вышел из прихожей в коридор и открыл первую попавшуюся дверь. Здесь, видимо, сидели машинистки, судя по обилию допотопных компьютеров и наличия одного огроменного принтера. Кресла были пусты. Я пошёл дальше. Тоже никого... пусто... заперто... а вот это, судя по всему, склад. Картонные ящики, шкафы, всякий канцелярский хлам. И над всей кучей лежит большой нарисованный маслом портрет моего прапрапрапрапрадедушки.

Хм...

Я вошёл в склад и присмотрелся к портрету. Сомнений нет, это тот самый портрет, который раньше висел в зале для собраний наряду с остальными тремя основателями. Лысеющий степенный человек в чёрном камзоле по моде того времени взирал хмуро и строго. И не поверишь, что такое лицо способна затронуть улыбка. Впрочем, кто его знает - может, Исаак Шепард действительно никогда не улыбался.

Вот он, отважный предводитель пилигримов, блуждавших по Новому Свету в поисках пристанища. Именно он решил, что четыре семьи останутся тут, на берегу величественного озера Толука, и возведут новый город. Именно он первым заложил фундамент для своего дома. Именно он прибил у узкой просёлочной дороги первую табличку:

ГЛЕН
Семья нашла здесь приют

Уже после его смерти благодарные семьи решили увековечить в названии города фамилию своего вождя. И в зале изначально тоже висел только один портрет. Остальное всё потом, потом - когда времена менялись...

... и вот портрет валяется в тесных стенах склада. Видимо, времена ну совсем уж изменились. Я огляделся в поисках других портретов, но не нашёл. Так что же получается - Шепарда сняли, а остальных не тронули?

Я развернулся и вышел из склада. Дверь входа в залу для собраний была рядом.

Так и есть.

Зала могла свободно вмещать более сотни человек. Кресла стояли рядами, как в церкви или кинотеатре. Трибуна для оратора возвышалась над креслами где-то на два фута. Никаких особенных изысков в архитектуре строители себе не позволили. Из украшений имелись только растения в горшочках и портреты основателей города, развешанные по стенам. Три портрета.

С какой стати, интересно, мой предок попал вдруг в опалу?

Был зловещий налёт в этой перемене. У меня появилось устойчивое ощущение, что, начиная с утра этого долгого дня, ничего не происходило просто так. Вот и сорванный со стены портрет - не просто совпадение или чья-то шалость, а поступок вполне осмысленный, имеющий прямое отношение к кошмару, который творился вокруг.

Я подошёл к ближнему портрету. Стареющий мужчина с тяжёлым, в чём-то даже пугающим взглядом, с лысиной на макушке и с острым лицом. Мейсон Бартлетт. Тогда должность мэра ещё не учредили, но с первых дней основания Глена он занимался тем, что можно было назвать административным хозяйством: давал разрешения на постройку домов, налаживал отношения с соседними городами, заведовал казёнными деньгами.

Корнелиус Фитч, третий основатель, разительно отличался от Шепарда и Бартлетта. Конечно, и на его лице был отпечаток аристократичности и твёрдой воли, но на этом сходство кончалось. У Фитча были умные, живые глаза, худое бледное лицо, одежда изысканного фасона. Согласно легенде, что отец Корнелиуса эмигрировал в Штаты из Франции во время войны с Россией и сменил длинную и неуклюжую для слуха янки фамилию, оставив только первый слог.

Я задержался у портрета Фитча. Несмотря на то, что Корнелиус выполнял в Глене весьма нужную функцию (в нововоздвигнутом городе без врача никуда, особенно полтора века назад), да и сейчас его потомок был далеко не последним по важности человеком, Фитчей почти не держали за голубую кровь. Может быть, дело было в их французском происхождении. Справедливости ради надо сказать, что и сам Мартин Фитч, насколько мне помнится, особо не горел желанием выделиться или поучаствовать в делах города. Даже во время празднования юбилея Глена он находился в Брамсе, на симпозиуме врачей, в то время как потомки остальных основателей считали эту дату праздником, который нужно отметить исключительно в кругу "своих".

Я вдруг вспомнил, что у Корнелиуса не было другой линии потомков, кроме той, к которой принадлежал Мартин Фитч. Наследственная болезнь, малокровие, стала злым роком этой семьи: большинство детей умирало, едва достигнув зрелости, поэтому разветвлённого фамильного дерева не получилось. Значит... значит, со смертью доктора и Скарлет род одного основателя оборвался. Мне стало тоскливо и грустно до холода в позвоночнике, будто какая-то частица меня самого тоже отмерла, отвалилась холодной плотью, когда я понял это.

Что же всё-таки происходит? Чей-то есть злой умысел в окружающем разрушении, или это бессмысленное зло, как стихийное бедствие?

Портрет Эдит Холлоуэй, единственной женщины среди основателей, висел возле лестницы на трибуну. Бледнолицая женщина в узком чёрном платье с высоким воротом по моде тех лет. Волосы собраны в тугой пучок на затылке. Строго поджатая бескровная линия губ. Неприметная внешность навевала скуку. Наверное, она могла бы выглядеть даже красивой, если бы не этот арктический холод, который сквозит во взгляде. Художнику удалось передать ледяную ауру этой женщины.

Все мужчины прибыли в Глен женатыми людьми, и лишь Эдит оставалась одинокой. Почему основатели взяли её с собой в город, какие отношения их связывали - об этом отец мне не рассказывал; должно быть, и сам не знал. Так или иначе, видя, что Эдит грозит участь старой девы, Мейсон стал настаивать на том, чтобы она вышла замуж. К тому времени у Исаака умерла первая жена, и Эдит стала хаживать в его дом. На этой почве вспыхнул серьёзный конфликт между Бартлеттом и Шепардом - предок мэра не хотел, чтобы голубая кровь, по крайней мере на первых порах, портилась связями внутри города. В конце концов Эдит сама решила, что он прав, и вышла замуж за приезжего.

Мой отец ненавидел семью Холлоуэй; когда он это рассказывал мне, голос у него звенел от подавляемой ярости. Я не понимал причин его нелюбви к Маргарет. Они относились к нам хорошо, и вообще были милейшими людьми, счастливой семьёй... в отличие от некоторых. Иногда в детстве меня посещала горькая мысль, что всё могло бы быть совсем иначе, если бы я родился в другой семье.

Я поднялся на возвышение и подошёл к трибуне. Передо мной раскинулись ряды пустых скамей. Я представил, что скамьи полны людей, готовых внимательно меня выслушать, только они все невидимые. Они жадно ловят каждое моё слово. Им тоже не терпится узнать причины ужаса, который творится в их родном гнёздышке.

- Я ничего не знаю, - сказал я. Стены отразили голос, создав эхо, которое повторило за мной мои слова. Я медленно опустил взгляд - и глаза наткнулись на окружность с четырьмя крестами, которая была вырезана на трибуне. Знак был нанесён очень давно - дерево на ощупь почти превратилось в камень. Я провёл по дереву ладонью, почему-то надавливая на каждый крест, как на рычаг. И почувствовал, как панель трибуны поддалась под усилием, сместилась на малые доли дюйма.

Интересно...

Я стал давить сильнее. Панель с вырезанным знаком сместилась, уходя в сторону. За ней обнаружился... нет, не тайник, не секретный проход, а всего лишь ещё одна панель, на этот раз точно недвижимая. Начертанного знака на ней не было. Зато обнаружилась большая замочная скважина.

Ай да основатели. Хитроумное вы здание воздвигли...

Я достал ключ из кармана. Он пришёлся впору к отверстию, но с поворотом возникли проблемы - кажется, этим замком не пользовались очень давно, если вообще когда-либо пользовались. Но двухминутные мучения увенчались успехом: ключ со щелчком повернулся. Одновременно под зданием раздался громкий скрежет.

Доски пола между двумя рядами кресел начали подниматься. Шарниры, которых никто и не думал смазывать, издавали душераздирающие звуки, но исправно выполняли свою работу, поднимая тяжёлые доски. Из чёрного проёма, который образовался на полу, вырвалось серое облако пыли.

А вот это уже секретный проход.

Чувствуя себя как во сне, я сошёл с трибуны. Под досками обнаружился тёмный наклонный коридор, который вёл вниз. Стены были каменными. В зале для собраний запахло сухой землёй и многолетней затхлостью. Пыль была до того едкой, что я несколько раз чихнул. Три основателя безучастно смотрели на меня со стен. Тёмный коридор звал меня к себе.

Во мне шевельнулся склизкий страх. Я понял, что близко, слишком близко подошёл к разгадке тайны - к той сокровенной черте, после которой уже нет возврата назад. И первый же шаг во тьму коридора лишит меня возможности убежать, забыть обо всём, как о плохой фантазии.

Да, но разве у меня есть выбор? Я вспомнил о Джоше, Джоуи, Элли... о Скарлет. Я не знал, кто из них жив, а кто ушёл навсегда, но хоть кого-то же я мог спасти? А для этого нужно было идти вперёд - только вперёд, какая бы непроглядная тьма меня там не ожидала.

Я коснулся кнопки фонарика на груди. Свет с готовностью зажёгся. Хорошо, что лампа не сломалась во время полётов-кувырков-падений с куклой. На стенах коридора пыль висела плотной шалью. Вперёд...

Каждый шаг отдавался гулким эхом, заставляя сыпаться пыль с потолка. Коридор оказался не таким длинным - вскоре я дошёл до места, где он разворачивался, как подземные стоянки в крупных городах, уходя глубже под землю. Сколько труда тут затрачено... Тайный проход строили точно не один день. Я с тоской посмотрел назад, на прямоугольник естественного света, который проникал в подземелье через поднятые доски пола, и продолжил спуск.

Тьма сгущалась, обретая физический вес, который давил на шею. Меня стали одолевать острые приступы клаустрофобии: верх вдруг менялся местами с низом, а стены коридора шли волнами. Не позволяя себе думать ни о чём, я шёл вперёд. Наверное, я уже футов на двенадцать-пятнадцать ушёл под землю. Здешний воздух был таким застоявшимся, что во рту после вдоха оставался противный горький вкус. Слои пыли, свисающие с потолка, забивались за воротник куртки.

В конце концов коридор перестал крениться вниз, превратившись в очень узкий проход, предназначенный для одного человека не очень плотного телосложения. Я не был упитанным, как-никак сразу после армии, но и то мне пришлось повернуться боком, чтобы втиснуться в проход. Страх достиг почти панического уровня: мне казалось, что я застрял в зубах большого монстра, которому ничего не стоит лениво сомкнуть челюсти. Я закрыл глаза, считая про себя числа. Не помогало. Когда, наконец, я вышел из тисков прохода, облегчению не было предела.

Но куда это я попал?

Помещение было достаточно обширным, но пустым. Наверное, так выглядят бомбоубежища. Каменные стены покрылись морщинами маленьких трещин. У той стены я увидел маленькую дверь, которая почти сливалась со стеной. Я подошёл к ней, зачем-то ступая на цыпочках, но не нашёл ручки. Только большая замочная скважина, причём разительно отличающаяся от той, которую я обнаружил на трибуне. Медный ключ сюда даже не пролезет...

И всё-таки форма замочной скважины мне показалась смутно знакомой. Наморщив лоб, я напряжённо размышлял несколько секунд, но размытые воспоминания не спешили обретать ясность.

Значит, тупик? Я испытал разочарование. Если не эта дверь, то что? Ведь тут больше ничего и нет...

Впрочем, с этим я поторопился. Сделав несколько шагов вдоль стены, я увидел в луче фонаря невысокую чугунную подставку, вмурованную в стену, и на ней - тонкую книгу, которая лежала раскрытой. Страницы были жёлтыми, как песок. Я побоялся коснуться их - тогда книга рассыпалась бы на куски. Наклонившись над подставкой, я стал читать строки, написанные витиеватыми готическими буквами:


Законы и обычаи должны выполняться беспрекословно ради сотворения совершенного Пути. Да будут презренны те, кто будут их нарушать, забудут об их великом значении. То, что даровали нам предки, должно быть передано нашим потомкам без искажений и извращений.
И тем было сказано: истинный Владыка Мечей должен блюсти мир и спокойствие, пользуясь пожалованной ему мощью, до конца дней своих, пока не утихнет его последнее дыхание.
Во имя Господа, да будет так.


Ничего не понятно. Я перечитал страницу ещё раз, но смысл яснее не стал.

Как оказалось, книга была не одна. В четырёх углах подземного помещения были четыре подставки из чугуна, и на каждой лежало по книге. Видимо, издание было одно и то же, но было открыто на разных страницах.


Чтобы остановить неизбежное растление и разрушение нравов, должен быть найден тот единственный, кто имеет право претворять в жизнь кару для тех, кто сошёл с Пути. Он должен в совершенстве знать и понимать все законы и обычаи, и делать своё дело без тени сомнений и предвзятости.
Не отказываясь от ответственности за использование своей власти, Страж Закона приносит во всеуслышание присягу перед всеми теми, кто следует Пути, и клянется быть верным заветам Книги.
Во имя Господа, да будет так.


Третья и четвёртая книги сохранились хуже: их страницы не просто стали жёлтыми, но и почернели так, что текст стало не разобрать; переплёт отслоился. Мне удалось только на одной из них с огромным трудом прочитать последнюю строку:


Во имя Господа, да будет так.


"Во имя Господа"...

Как бы то ни было, прочитанное мне очень не понравилось. Такой белиберде место в записках клинических сумасшедших, а не... где?

В тайной комнате под зданием совета моего родного города.

Что всё это означает, чёрт побери?

Если бы тут был хотя бы один человек. Если бы имелся кто-то, кого можно взять за ворот рубашки и трясти, пока он не поведает всю правду...

Но здесь был только я.

Больше подставок и книг в помещении не осталось, но я продолжал машинально идти вдоль стены, погружённый в невесёлые размышления. И едва не прошёл мимо ниши в стене, на дверце которой был нанесён очередной знак.

Три круга. Вокруг них - один большой круг. Напоминает нарисованную рожицу с глумливо приоткрытым ртом и вытаращенными глазами.

И этот знак я где-то уже видел, и не раз...

Я открыл дверцу ниши. Ниша оказалась не запертой и совсем не глубокой. В ней было место только для одного предмета. И этим предметом оказался большой нож. На гладкой рукоятке с круглым наконечником были начертаны крючковатые узоры. Секунду я просто смотрел на кругляшок рукоятки, ни о чём не думая.

Потом я вспомнил. Воспоминание обрушилось на меня каскадом, как жаркие лучи летнего солнца, когда выходишь из тени.

- Похоже, мне пора домой, - глухо сказал я и протянул руку, чтобы взять нож.

[Георгий Старков]

У меня начались финальные государственные экзамены, так что пару недель продолжения не будет.

[Wialenove]

Все так расстроились...

[Георгий Старков]

Если вы про отсутствие читательского интереса, то отвечу, как тот заяц: "Фигня! Бывало и хуже". :)

[Renegat66]

А чего панику разводить попусту?Автор сказал же русским языком,что занят.Но...эт самое...Георгий,что дальше-то будет?

Изменено: Renegat66, 28 Апрель 2009 - 20:46