20 ответов в теме

[iGoRyOk]

И так. Сразу говорю, что это не мой рассказ, а с другого сайта.
По-моему, написано довольно не плохо, интересно. Читается как книга. Думаю, даже Кинг бы немного позавидовал бы. Если это увидит автор, то пусть откликнется, что бы собрать лавры.
Ну, что? Поехали!!!:

[iGoRyOk]

ТИХИЙ ХОЛМ
автор: Игорь Яшков

Интерлюдия. Подвал.

Любопытство до добра не доведет,
но все-таки это не порок,
а поэтому его надо удовлетворять.
С. Кинг «Почти как «Бьюик»

Бобби явно мог в этот день на что-то рассчитывать. Если учесть, что Пайпер уже какой раз присылала ему записку, да еще всю географию строила глазки. Это определенно хороший знак. Нет, это точно хорошо. Можно даже не сомневаться…
- Байер, - миссис Томпсон нагло оторвала его от размышлений. - Корень из ста шестидесяти девяти, пожалуйста.
Мозг, словно механизм, простоявший на каком-нибудь заброшенном заводе лет десять, начал скрипеть, пытаясь вытащить наружу нужную информацию. Ну она же спрашивает это каждый урок. Давай-давай, вспоминай… Девять, это у нас что? Три и семь. Для тринадцати многовато. Для двадцати трех мало. Значит, семнадцать.
- Семнадцать, - ответил Бобби, не потрудившись встать.
- Байер, а может, вы для начала встанете? - миссис Томпсон зачем-то обвела класс руками. - Я перед вами стою…
Бобби испугался, что сейчас пойдут рассуждения о том, что «да, мы провинция, но мы не должны вести себя, словно грубые невежи» и «чем школьники Тихого Холма хуже школьников Чикаго?». Миссис Томпсон просто обожала поднимать эти темы, поэтому, во избежание взрывоопасной ситуации, он медленно поднялся со стула.
- Семнадцать, миссис Томпсон, - повторил он, слишком поздно услышав чью-то подсказку: «Тринадцать».
- Бобби Байер, - миссис Томпсон оперлась руками об учительский стол и наклонилась вперед, как будто пытаясь дотянуться до Бобби, сидевшего на предпоследней парте. - Четвертый раз за урок я спрашиваю тебя, и четвертый раз ты отвечаешь неправильно. Садись на место, два.
Миссис Томпсон склонилась над журналом, и Бобби, пользуясь моментом, показал ей средний палец, чем вызвал одобрительные смешки одноклассников и еще один (уже какой за день!) полный обожания взгляд Пайпер. Маленький инцидент нисколько не испортил ему настроения.
Сев на место, он вспомнил, что как раз собирался развернуть записку. Она была аккуратно сложена конвертиком, на котором красовалась скромненькая пометка, сделанная почерком Пайпер: «Бобби». Листочек этот использовался в качестве записки уже около двух уроков, так что в нем успело накопиться довольно много информации. А внутри он выглядел так:
Привет, Бобби! Ты чего такой мрачный? Давай переписываться.
Привет, Пайпер. Я не мрачный, меня просто мутит от болтовни этого старого козла. Нет, честное слово, он задолбал.
Меня тоже. А Салли, что, не пришла сегодня?
Как видишь. Одному сидеть ужасно скучно.
Я могу на следующий урок к тебе пересесть.
Слушай, было бы здорово.
Ой, прости, не получится. Рэйчел сказала, что она на меня обидится.
Ну ладно, ничего страшного. Ты, вообще, как поживаешь?
Да ничего. Слушай, может останемся сегодня после алгебры? У тебя время есть?
А зачем?
Сходим в подвал, например.
Какой подвал? Рядом со столовой, что ли? Да ну, фигня, я там сто раз был. Одни трубы.
Да нет, не этот. Че, про другой подвал не слышал?
Не-а. А где он?
Ну знаешь, у нас часы стоят во дворе? Башня?
Ну, конечно, еще бы.
Вот, у нее сзади есть дверь. Там в нее заходишь, спускаешься по лестнице и дальше. Вот там круто!
Да? А что там такое?
А, тебе все покажи да расскажи. Придем, сам увидишь.

Это было последней записью. Бобби ее только что прочитал, и решил, что переписываться дальше не имело смысла: урок все равно скоро заканчивался. И, словно в подтверждение его мыслей, раздался звонок. В классе сразу наступило радостное оживление, поднялся гул, за которым Бобби услышал слова миссис Томпсон: «Приятных вам выходных». Мысленно он пожелал ей прямо противоположного.
- Бобби, - Пайпер стояла рядом с ним.
- Ну что, идем? - спросил он, застегивая портфель.
- Жди меня за башней, хорошо?
Бобби, не спрашивая, куда она пойдет, утвердительно кивнул. Пайпер подмигнула ему и выбежала из класса. Давай, Бобби. Действуй.
Он вышел из класса чуть позже и направился к двери во внутренний двор школы. Он представлял из себя квадрат, середины двух его сторон соединяла тропинка. В середине квадрата находилась круглая площадка, называемая школьниками Пятачок. В одном из углов квадрата была построена небольшая башенка с часами (на удивление точными часами). У этой башенки и договорились встретиться Бобби и Пайпер.
Бобби с удивлением для себя открыл, что на задней стенке башни действительно есть небольшая двойная железная дверь. Маленькая, словно для карликов, с каким-то непонятным замком. Он излазил все закоулки школы, когда благополучно забивал уроки, но этой двери никогда не видел. Тем более этого замка.
Пять небольших цилиндров, словно на дипломатах. Но вместо цифр на цилиндрах были какие-то непонятные знаки. Линии, переплетенные с кругами. Бобби вообще никогда в жизни такого не видел. Это что, код? Его что, можно запомнить? Прокрутив один из цилиндров, он наткнулся на знак в виде обыкновенной буквы «Е». И сразу же дальше увидел символ, который не тянул не то что на букву, даже на китайский иероглиф. Где здесь закономерность, ребята?
Пока он размышлял над замком, вернулась Пайпер. В руке у нее был лист бумаги.
- Так, Бобби, - сказала она. - Теперь отвернись.
- Ты что, сможешь это открыть? - изумился он.
Она загадочно улыбнулась. Затем взяла руками его голову и повернула на девяносто градусов.
- Не смотри.
Бобби послушался. Сначала она стояла тихо, даже не крутила замок. Видимо читала то, что у нее было написано. Затем послышался ее шепот:
- Первое… первый у нас «офаэль». Офаэль.
- Ты что там, колдуешь? - он усмехнулся.
Пайпер не ответила. Ррьк… Рррьк… Она крутила замок.
- Файл… Второй «файл».
Какой файл, что она мелет? После этого Пайпер стояла молча. Минуты через три она сказала, что он может поворачиваться. Бобби так и сделал. Как только его взгляд упал на дверь, Пайпер сразу же ее открыла, видимо, не хотела, чтобы он видел код. Он только успел заметить, что на втором цилиндре буква «Е». Второй «файл»… Файл - это Е. Что это за код такой? Идиотизм.
- Только после вас, - Пайпер показала на вход.
Бобби вошел и, если бы вовремя не посмотрел бы под ноги, сломал бы себе шею: впереди был открытый люк.
- Предупреждать надо, - проворчал он. Пайпер в ответ сказала что-то нечленораздельное. Он смог понять только: «Полезли».
Бобби сначала посмотрел вниз: неизвестно, насколько глубоко уходил этот люк.
- Слушай, Пайпер, а что там?
- Подвал, - буднично так ответила она.
Он полез вниз. Лестницей служили железные скобы, торчащие из деревянной стены. Дерево выглядело слегка подгнившим. Запах тоже стоял не ахти какой. Вообще, из этого подвала тянуло жутью. Но не мог же Бобби сказать: «Нет, уж извини, Пайпер, но я сдрейфил». К тому же он не сдрейфил. Просто опасался этого места. Все. Нет, действительно, все, убеждал он себя, спускаясь по лестнице. Он поднял голову вверх и чуть не сорвался, а радар между ног тут же дал о себе знать: Пайпер была в юбке. О, Боже мой!… Что я вижу! Да это же… твою мать, это трусики!!! Он еле удержался от того, чтобы сказать: «Пайпер, я нахожусь в отличном положении, чтобы наблюдать твою задницу». Бобби, знаешь, кто ты? Черт, да она же хочет, чтобы я смотрел на ее задницу. Нет, я тебе говорю. Какая девчонка просто так станет надевать юбку, а потом говорить «Только после вас», когда знает, что предстоит путь по лестнице. Мысленно он подмигнул себе.
- Пайпер, а откуда ты знаешь об этом месте?
- Да ниоткуда. Увидела двери, подумала: «А почему бы не залезть туда?» Затем решила, что это не такая уж и плохая идея.
- А код на двери?
- А ты что, загадку не видел? - вопросом на вопрос ответила она.
Бобби помотал головой, но потом вспомнил, что Пайпер его не видит (в то время как у него с обозрением проблем не было), и ответил:
- Не-а. А ты что, ее отгадала?
- Да. Рассказать тебе?
- Ну, давай.
- Значит, смотри, там написано:
Камень за камнем, так получается дом.
Этот процесс всем известен, это не ново.
Буква за буквой, так получается слово.
Ты разгадаешь - мы вместе с тобою войдем.
- И что это значит?
- Я тоже сначала не поняла. Зарисовала все эти картинки с замка. Но ничего не получалось. Потом я подумала: но здесь же не может быть зашифровано пять картинок в определенном порядке. Здесь - скорее всего сам шифр. А код где-то в другом месте. И правда, я оказалась настолько глупой, что не посмотрела рядом со второй дверью. А вот там уже было написано пять слов. Офаэль, файл, собра… ну, и остальные. Они какие-то странные, не то румынские, не то русские… не то вообще африканские. Кроме «файла».
- Ну и что, как эта загадка разгадывается.
- А, все тебе покажи да расскажи, - Бобби сделал вывод, что это было ее любимым выражением. - Сам думай.
Они наконец достигли пола. Бобби встал на твердую землю и помог Пайпер спуститься. Настал излюбленный голливудский момент: она абсолютно непроизвольно оказалась в его объятиях. Ну здесь грех было не воспользоваться моментом, так что Бобби, долго не думая, поцеловал ее. Просто коротенький «чмок» в губки. Она улыбнулась и прижалась к нему. Так они, обнявшись, простояли около минуты. Темнота для молодежи, подумал он и решил, что день сегодня - обалденный.
- Ну что, пойдем дальше? - спросил он ее. Она нехотя отстранилась от него.
- Я там не была. Я спустилась сюда, а дальше идти боялась.
Он, ощущая себя кем-то вроде Супермена, пошел вперед, почти сразу же оказавшись около новой двери. В темноте Бобби в буквальном смысле наткнулся на нее.
- Еще одна дверь, Пайпер. Надеюсь, она без загадок.
Он дернул дверь на себя, и та распахнулась. И тогда перед ним открылось зрелище, чем-то даже действительно жутковатое.
Длинный деревянный коридор, освещенный неизвестно откуда идущим тусклым светом. Они находились метра на три под землей и никаких лампочек, ничего здесь не было. Коридор уходил куда-то в бесконечность, конца его Бобби не видел. Доски, из которых были построены как стены, так и пол, и потолок кое-где обгорели и были заляпаны… Нет… Это не кровь… Откуда здесь кровь…
- Бобби, пойдем туда?
Он просто не имел права отказываться. Хотя ноги подкашивались. К тому же ему еще показалось, что он слышит размеренный механический шум. Как будто… Как будто за толстыми стенами стояли десятки генераторов, и они один за другим включались. Как будто где-то далеко-далеко работал огромный конвейер.
Бобби двинулся вперед, стараясь не смотреть на пятна… крови?
Рруннднднднд…Где-то далеко-далеко, но все ближе и ближе.
- Тебе не страшно? - по голосу Пайпер чувствовалось, что и ей жутковато.
- Немного.
Им вдруг овладел инстинкт первооткрывателя. Он хотел пойти туда, дойти до конца, узнать, что там. И стать первым, кто это увидит. А потом сказать всем: «Я был там. Я видел это. Первым». Бобби не мог точно определить, сколько времени они с Пайпер шли по коридору. Пятнадцать минут? Полчаса? Час? В конце концов они достигли такой же лестницы, по которой сначала спускались.
- Полезем? - спросил он.
- Интересно, а что там? Смотри, мы залезли сюда под школьным двором. Шли-шли, может быть, вышли за пределы Тихого Холма. Скорее всего, вышли. Значит, мы где-то под лесом… Точно! Это какой-то подземный ход! Мы наверняка вылезем в каком-нибудь шалаше в лесу. Полезли.
Лестница оказалось такой же по длине, Бобби специально посчитал. Люк наверху был точно таким же, и вообще, они вылезли в точно такой же часовой башне, какая была у них в школе.
- Мы что, там же?
- Бобби, - Пайпер была напугана. - Посмотри на дверь.
Сначала Бобби не обратил на это внимания, но и ему, когда они вылезли из люка, что-то показалось странным. Теперь он понял, что. Дверь была открыта, но в башне царила тьма. На улице стояла ночь.
- Какого хрена?
Пайпер выглянула. Вдруг ее ноги оторвались от земли, словно кто-то, стоявший за дверью и поджидавший их, схватил ее. Затем она упала, и тело ее начало, огибая угол, ползти. Что-то тащит ее… Схватило и тащит… Тащит… Что-то… Ночь. Там ночь. Бобби зажался в угол, наблюдая, как исчезают ноги Пайпер и слушая, как она кричит. Губы его, еще недавно целовавшие Пайпер, дрожали.
Лльп. Лльп. Лльп.
Когда послышались эти чавкающие звуки, он заорал.

[iGoRyOk]

Часть 1. Тихий Холм.

История Гарри Мейсона.

Глава 1. Болезнь

I hope you die!
The Bloodhoundgang. «I Hope You Die»

Мейсон в судьбу не верил. Он не верил в выражения типа «все предопределено» и «все в Его руках». Гарри Мейсон привык во всем полагаться на себя. Он знал, что если он не может чего-то добиться, то это не значит, что ему не суждено этого добиться. Это просто значит, что он мало старается. Мейсон не верил в Бога. Он не был ни католиком, ни протестантом, ни атеистом. Он не воспринимал религию вообще. Гарри Мейсон считал, что религия - чрезвычайно интересная сказка, которую придумал очень интересный человек, чтобы позабавить народ. Он не много знал о религиях, и он не хотел много знать о религиях. Люди могли молиться Богу, посылать Его, благодарить Его, восхвалять Его, писать о Нем книги и т.д. Но Гарри считал, что всего лишь пустая, хотя для многих интересная и где-то поучительная трата времени.Мейсон не верил в путешествия во времени, НЛО, телекинез и тому подобные вещи. Он никогда не увлекался паранормальными явлениями, потому что знал, что их не существует. Не просто понимал, понимал умом, но и твердо знал. Это разные вещи.Мейсон был реалистом. Он верил в то, что человек каждый вечер засыпает, каждое утро просыпается, каждый день делает одну и ту же работу. «Человек должен делать что-то для других, чтобы иметь возможность делать что-то для себя», - говорил Мейсону отец. Гарри верил в деньги, верил в еду, верил в друзей, верил в любовь. Гарри верил в то, что его окружает и в то, что он способен был понять. И еще: Мейсон верил в книги. Он верил в книги, потому что был писателем. Он не просто верил, он знал, что писатель может придумать свой собственный мир, причем продумать его вплоть до кирпичика в каждом доме. Он знал, что писатель может наблюдать за этим миром, фиксировать то, что в нем происходит (ни в коем случае не вмешиваясь в события!) и рассказывать это другим людям. Рассказывать, потому что людям это интересно, потому что именно обычные люди могли в это поверить. Гарри Мейсон и его дочь, Шерил, жили в своем доме в пригороде Чикаго. Гарри - с 1991 года, года, когда они с Алисой поженились, а Шерил - всю свою жизнь. До 97-го их семью можно было бы назвать образцовой: отец, глава семьи, писатель, зарабатывает приличные деньги, может позволить себе раз в год свозить семью на Гавайи или в Европу, не курит, выпивает только по праздникам, связей на стороне не имеет; его жена, домохозяйка, воспитывает ребенка, имеет вполне сносный характер и привлекательную внешность, умна, хорошо готовит, если и пилит мужа, то только по делу; их дочь (родилась в 92-м, как и положено, через год после свадьбы, так что родители Гарри претензий к Алисе не имели), ребенок как ребенок, капризная, обидчивая, веселая, наивная, дружелюбная, говорить и читать научилась на удивление рано, любит, как и все дети, игрушки, телевизор и домашнюю кошку Линду. Их семья была счастливой, возможно, одной из самых счастливых в мире семей, но была такой недолго, потому что в 97-ом Мейсон впервые в жизни столкнулся с демоном. Алиса заболела.Питер аккуратно, стараясь создавать как можно меньше шума, достал из кармана ключ и вставил его в замочную скважину. Он быстро, но тихо открыл дверь и юркнул в дом. Свет в прихожей был выключен, и Питер не стал его включать, это могло привлечь внимание. На цыпочках он пробрался на второй этаж и направился к спальне, где, если верить голосу в телефоне, держали Розу. Господи, сделай так, чтобы она была жива, думал Питер, я не выдержу ее смерти. И вот он стоит перед дверью, не решаясь ее открыть. Что там, за ней. Держат ли там Розу, связанную, но живую и здоровую? Стоит ли за ней бугай с ломом, дожидаясь, пока Питер войдет, чтобы обрушить лом ему на голову? А может, Роза уже мертва, и за дверью в спальню лежит ее труп?Питер аккуратно прикоснулся к тяжелой бронзовой ручке, и толкнул дверь.- Питер! - радостный женский голос. Но не голос Розы. - Питер, наконец-то ты пришел, я ждала тебя, так долго ждала! Ты не хочешь обнять меня? Подойди ко мне, дорогой…На кровати лежала женщина, подозрительно напоминающая Розу, но явно не Роза. Не ее волосы, не ее губы, не ее стиль одежды, не ее голос. Но в общем… Эта женщина могла быть ее сестрой, но никак не Розой.- Извините, кто вы? - осведомился Питер. - Я вас знаю? Может, вы знаете Розу?- Питер, дорогой. С тобой что-то произошло? После того, как мы разлучились в том длинном коридоре? Ты меня с кем-то путаешь? - голос женщины выражал нескрываемое удивление.- Откуда вы знаете про коридор? - изумился Питер.Женщина рассмеялась:- Ты всегда был таким забывчивым. Помнишь, как мы отдыхали в том отеле? Ты сказал, что забрал оттуда все. Но ты забыл про кассету, которую мы там записали. Как ты думаешь, она все еще в отеле?- А это вам откуда известно? Вы ведь не Роза, так?- Я? Я могу быть Розой, если захочешь. Но на самом деле не важно, кто я. Важно, что я здесь для тебя, Питер. Важно, что я существую.Женщина достала из-под подушки, на которой она лежала, пистолет и направила его на Питера. Раздался выстрел.8 апреля 1997 - 12 августа 1997 Гарольд Эверетт МейсонГарри в последний раз торжественно сохранил файл «Роза» и вывел его на печать. Он не без удовлетворения заметил, что у него нет того чувства, которое он обычно испытывал, когда заканчивал писать роман. Обычно он ощущал что-то типа абсолютной завершенности. Все кусочки головоломки легли на место, и если какой-то по ошибке оказался не там, где должен быть - это работа редактора. Это чувство означало, что круг замкнулся, что книга теперь уже представляет из себя не картину в процессе написания, а картину на выставке, если повезет, на очень популярной выставке. Нет, этого Гарри не ощущал.Его цикл «Человек в этом странном мире» должен был стать чем-то вроде мозаики, состоящей из нескольких самостоятельных мозаик. Поэтому сейчас Мейсон чувствовал, что одну-то головоломку он собрал, но если ему нужна целая картина, он должен еще потрудиться. И если обычно Мейсону не хотелось, совсем не хотелось возвращаться к прежним героям, к прежним событиям, заново ворошить их жизнь, то сейчас он именно этого и желал.Вообще-то, каждая книга из его цикла, как он его задумал, должна была стать отдельным произведением. Но произведением слегка незавершенным. Не то чтобы события, допустим из первой книги, «Розы», могли перекочевать в «Лампу и колыбель» (так он планировал назвать вторую часть), но герой каждой следующей книги должен был найти разгадку того, что случилось в предыдущей. Таким образом, если «Роза» заинтересует читателя, если ему захочется узнать, что за женщину встретил Питер, откуда ей известно то, что ей известно, и неужели Питер, герой, который, по задумке Мейсона, должен был читателю полюбиться, действительно погиб, он купит «Лампу и колыбель». Если же нет, то в следующей книге читатель может найти события гораздо более интересные и (что важно для тех, кому «Роза» НЕ понравится!) никак не связанные с Питером и Розой. Так что количество человек, покупающих следующую часть, по расчету Мейсона и его агента, увеличивалось чуть ли не в полтора раза по сравнению с обычными циклами, являющимися всего лишь длинным романом, разбитым на несколько частей. Хитрый ход. Ну и?, думал Гарри, глядя на принтер. Ты собираешься печатать? Принтер не ответил.Твою мать, Мейсон хлопнул себя по лбу. Забыл включить, как всегда. Забывчивость. Одно из качеств Мейсона, преследовавших его с детства, когда оно выражалось в виде двоек за несделанное домашнее задание и упреков родителей за то, что не позвонил им, когда договаривались. Одно из качеств, которое всегда раздражало его друзей, девушек и даже его дочь. Лишь Алиса понимала, что если Гарри забывчив, то это никак не изменить, и с этим надо смириться. Она никогда не возмущалась, если он забывал сделать дочери омлет или купить ей какую-нибудь игрушку, потому что знала, что такая мелкая ложка дегтя и еще сотня таких же не могли испортить такую бочку меда, какой был ее муж. Конечно, они могли поссориться, но ссоры, причиной которых чаще всего являлись творческие застои у Гарри или проблемы с отцом у Алисы, а никак не то, что Мейсон забыл выключить свет, когда выходил из дома, не затягивались более чем на три дня и никогда больше не вспоминались как что-то постыдное и для него, и для нее. Как уже было сказано, Мейсонов можно было назвать образцовой семьей.Принтер, старенький струйный принтер, с которым Гарри не хотел расставаться, потому что из него появилось на свет более пяти романов и двадцати рассказов (в том числе и первый его рассказ, «Разделение»), принесших Мейсону успех и деньги, выдал десятый лист романа «Роза». Гарри аккуратно положил его под остальные девять, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Господи, подумал он, скоро я опять вернусь туда. Вернусь в Тихий Холм. И тут же встрепенулся, сам пораженный своей мыслью. Он имел в виду Риверсайд, город, придуманный им самим, где происходило действие романа «Роза». Но почему-то подумал про Тихий Холм. Да, он слышал об этом городке, потому что жил совсем рядом с ним, километрах в пяти, но ведь Гарри ни разу там не был. С чего бы ему думать о Тихом Холме? Да еще с таким удовольствием?Тут его взгляд случайно упал на рукопись. Что за ерунда?- Тихий Холм? - спросила Роза, уставившись на Питера. - Говорите, вы из Тихого Холма? Не может быть! Я сама оттуда!- Действительно, - согласился с ней Питер. Он был рад, что вообще мог хоть в чем-то согласиться с этой женщиной. - Не такой уж это и большой городок, чтобы можно было в Нью-Йорке встретить своего земляка. Вы родились в Тихом Холме?- Ну конечно! Господи, как же странно, что мы с вами раньше не встречались. Слушайте, я могу попросить вас кое о чем?- Валяйте, - Питер махнул рукой. Он не знал, что еще сказать. Не мог же он ответить: «Нет, знаете ли, нельзя».- Мы не могли бы с вами туда съездить? Вы не представляете, как давно я не была в своем родном городе, - Роза рассмеялась. - Странно. Вот мы только что познакомились, а мне кажется, что я знаю вас уже по крайней мере год. Вы уверены, что мы не встречались в детстве там, в Тихом Холме?- Уверен, - Питер почему-то тоже рассмеялся. - Абсолютно уверен. А что до поездки, я с радостью побываю в этом городке. Вместе с вами, конечно.- Значит, договорились, Пит? Могу я вас так называть?- Называйте, как хотите. Мне все равно, - ответил Питер, а сам подумал: Господи, скоро я опять вернусь туда. Вернусь в Тихий Холм.Что за лажа? Гарри пер*****рал листы, и везде вместо слова «Риверсайд» находил «Тихий Холм». Не может быть, я этого не писал. Наверное, что-то случилось с принтером. Гарри открыл файл, где он набирал роман и стал его просматривать. Но и там повсюду были слова «Тихий Холм», и даже сам файл так назывался. Мейсон еще раз посмотрел на принтер. Тот словно взбесился.Тихий Холм Гарри Тебе Нужно В Тихий Холм Езжай В Тихий Холм Алиса Шерил Сибил Далия Лиза Кауфманн С Городом Непорядок Болезнь Демоны Джеймс Тихий Холм Мэри Может Мария Эдди Лора Анжела Пдн Пдн Бесконечный АдАдАдАдАдАдАдАдАбзац за абзацем, лист за листом принтер печатал один и тот же набор слов. Все, старик, окончательно сломался. Мейсон попытался выключить принтер, но тот неумолимо, словно сумасшедший в каком-нибудь припадке, твердил одно и то же, настоятельно советуя Гарри отправиться в Тихий Холм. И хотя до того, как Мейсон посетил этот городок, оставалось еще четыре года, он уже его невзлюбил. И даже почти возненавидел.Мейсон открыл глаза. Он сидел на кресле, откинувшись на спинку, и смотрел в потолок. Сон. Тьфу ты, дурацкий сон. И хотя увиденное уже почти забылось (сны имеют неприятное свойство улетучиваться), Гарри помнил эти слова - Тихий Холм. Было в них что-то зловещее. Не спокойное, как в названиях такого типа (Тихий Рай, Тихий Уголок), а что-то угнетающее и до жути одинокое. Тихий Холм. Словно кто-то вытряхнул твою память, оставив там одни грустные воспоминания о том, как умер твой первый пес, как тебя в первый раз отшила девушка. Тихий Холм. Этот город не мог привлекать туристов с таким названием. Гарри вообще не понимал, зачем давать городку такое гнетущее имя. Тихий Холм. Эти слова будто отталкивали от себя все хорошее, приятное, оставляя какую-то непонятную пустоту, полную загадок. Ты перетрудился, Гарри. Отдохни. Но Тихий Холм не давал ему покоя. Мейсон понимал, что это глупо - расстраиваться из-за какого-то сна, но ему стало грустно. Как будто вот-вот что-то случится. Тихий Холм. Опять и опять звучали эти слова в его мозгу, словно навязчивая популярная мелодия. Размеренно, как капли воды из плохо закрытого крана. Тихий Холм… Тихий Холм… Тихий Холм…Гарри, возьми себя в руки. Чего ты раскис? Мейсон больно ударил себя ладонью по щеке. Помогло. Он размял затекшую шею, руки, посмотрел на принтер, который закончил свою работу, выключил его, выключил компьютер, взял со стола рукопись, с облегчением отметив, что Риверсайд остался самим собой, и встал с кресла.Все, он улыбнулся и забыл о Тихом Холме на четыре года. Гарри открыл один из многочисленных ящиков своего письменного стола и достал оттуда папку. Темно-зеленого, наиболее солидного, по мнению Мейсона, цвета. Он вложил листы в папку и выключил настольную лампу. Комната погрузилась во мрак, и только сейчас Гарри заметил, что уже стемнело. Я сел писать в шесть часов, а сейчас не меньше двенадцати. Ничего себе. Мейсон посмотрел на часы со стрелками, светящимися в темноте, висящие над его столом. Обе стрелки замерли на цифре 12. Если Алиса не спит, дам ей почитать «Розу». Ей должно понравиться. С этой мыслью Гарри вышел из своего кабинета и повернул направо, к лестнице на первый этаж.Мейсоны жили в большом доме в пригороде Чикаго. Дом этот Гарри с Алисой решили купить давно, еще за год до свадьбы. Но их деньги либо уходили на другие нужды, либо их почти не было. В конце 90-го Гарри выпустил свой первый сборник рассказов «Разделение», за который получил кругленькую сумму, так что он имел возможность не только расплатиться со всеми долгами, но и приобрести дом для них с Алисой. Дом, конечно, великолепный, прохладный летом и теплый зимой, с огромными комнатами, двумя ванными на первом и на втором этаже, рабочим кабинетом, который не мог не понадобиться Гарри, детской для будущего ребенка, спальней, гостиной и кухней. Но любимой комнатой, как у Гарри, так и у его жены и дочери, была столовая. Мрачноватая по вечерам и яркая с утра, с огромным столом из красного дерева, за которым даже при небольшом желании могли поместиться король Артур и все его рыцари, и буфетом на всю стену, где как прежние хозяева, так и Мейсоны хранили всевозможные сервизы, блюдца, доставшиеся им от прапрадедушек и прапрабабушек, и вазы, привезенные дальними родственниками из Греции. Гарри и Алиса любили подолгу сидеть в столовой, обсуждая, как прошел день или вспоминая какие-нибудь приятные моменты своей жизни (а им действительно было что вспомнить).Гарри спустился на первый этаж, ожидая увидеть там Алису, сидящую на диване за чтением какой-нибудь книги. Мейсону хотелось немедленно «опробовать» свой роман, потому что ему нравились поправки, которые вносила Алиса. Она никогда не исправляла ошибки просто так, чтобы придраться, но она была очень чуткой, и любое режущее слух выражение бывало ей подмечено. Так что Гарри ценил свою жену выше любого в мире редактора или критика.Но Алиса, судя по всему, уже спала. Гарри и сам вдруг почувствовал неимоверную усталость. Ему вдруг резко захотелось повалиться на диван и не думать ни о чем. Заснуть. Скорее заснуть. Он бросил папку с рукописью на столике в гостиной и, переборов желание завалиться спать прямо здесь, направился в спальню. На автопилоте Мейсон добрался до кровати, отметив про себя, что Алиса плоховато выглядит (а может так казалось из-за бледного лунного света, сочившегося сквозь тонкие занавески), и, еще не положив голову на подушку, заснул. На этот раз он спал без сновидений, не вспоминая ни о Тихом Холме, ни о «Розе». Он спал крепко и сладко, как спит изможденный путник после нескольких дней пути по каменистой местности где-нибудь в Скандинавии. Он спал, что называется, как убитый, отрешенный от всего мира. Он погрузился в сон, как человек, попавший в болото, медленно, но верно погружается в него, и чем глубже он увяз в гибельной трясине, тем труднее из нее выбраться. Он спал, не замечая, что с Алисой творится что-то неладное. Алиса заболевала, и эту болезнь невозможно было вылечить. Пока еще ничего страшного не случилось. За последнюю неделю ее кожа стала суховатой, глаза слегка помутнели, горло болело, правда совсем чуть-чуть. Черные, как смоль, волосы потеряли свой прежний блеск, но седеть еще не начали. Иногда Алисе казалось, что ее ноги становятся ногами другого человека и словно отказываются повиноваться ей. Иногда у нее ни с того ни с сего начинала кружиться голова, и ей приходилось садиться на стул или на кресло, обхватив голову руками, пока мир не возвращался на свое место. Будь симптомы посерьезнее, например, рвота или сильные головные боли, она бы рассказала о них Гарри. А так Алиса списывала все на переутомление (действительно, в последние десять дней, когда ее муж с головой ушел в Риверсайд, все дела по хозяйству остались на ней) и давление.Пришел новый день, 13 августа 1997 года, принося с собой новые заботы, новые радости и горести. Пришел новый день, неся с собой хорошее настроение и яркое августовское солнце. Мир вокруг оживал заново, как он привык это делать каждое новое утро. И у нас, пока Мейсон спит, есть время посетить городок под названием, как вы уже догадались, Тихий Холм. Берите меня в качестве гида, и давайте отправимся туда, потому что вы должны повидать этот город, пока в нем не случилось чего-нибудь ужасного. У вас есть уникальная возможность увидеть Тихий Холм живым и здоровым, так что скорее, не задерживайтесь, а главное - ни о чем не беспокойтесь: 13 августа 1997 года в Тихом Холме все спокойно. Вы не встретите ни мертвецов с Кровавого болота, ни Пирамиду. И если вдруг вам покажется, что город изменился, стал не таким как прежде, говорю вам точно: это всего лишь игра воображения. Надеюсь, ничто не испортит вашего настроения в этот день.Итак, мы с вами уже совсем рядом с городком. Мы выходим из машины, потому что доехали до смотровой площадки. Если у вас неотложные дела, связанные с выделительной системой, туалет прямо перед вами. Заходите и не стесняйтесь граффити на стенах и плакатов с изображением полуодетых женщин в похабных позах с надписями «Ночь в раю». А я останусь и полюбуюсь видом озера Толука, потому что он и в самом деле заслуживает внимания. Озеро Толука небольшое, хотя занимает одну треть Тихого Холма и является его главной (я бы сказал, единственной) достопримечательностью. Со смотровой площадки мне видно его голубовато-серебристую поверхность, проглядывающую сквозь ели, растущие по берегам Толуки. Чтобы вам лучше сориентироваться: мы находимся на юго-востоке от города на шоссе Натан (по совместительству - главной улице Тихого Холма). Я сейчас смотрю на север, а южнее озера вижу кладбище и ведущую к нему тропинку, что берет начало у смотровой площадки. По этой самой тропинке, которая после кладбища повернет на запад, проходя в нескольких метрах от болота, мы с вами можем, в принципе, добраться до города, точнее, до южной его части. Северную часть Тихого Холма мне видно за озером, правда, единственное, что я четко могу разглядеть - шпиль Собора Крови Господней, сооружения довольно монументального по сравнению с остальными зданиями в городке и исполняющего роль церкви. Вид со смотровой площадки умиротворяет и завораживает. Мне кажется, что в голове у меня звучит неторопливая мелодия, словно кто-то медленно пер*****рает струны гитары, заставляя глаза видеть, уши - слышать, а сердце - любить.Но вы отрываете меня от размышлений и спускаете с небес на землю. Вам не терпится посмотреть город (признаюсь, мне тоже). Оставим машину здесь, о'кей? Мы идем на запад по тоннелю, весело о чем-то болтая. Мы чувствуем, что готовы дойти пешком хоть до Аляски, потому что в это солнечное утро (солнца мы, конечно, не видим, но это не меняет нашего светлого настроения) все кажется возможным. Минут через пять тоннель заканчивается и мы, щурясь от яркого света, выходим уже за чертой города. Я сообщаю вам преприятнейшее известие: мы в Тихом Холме. У нас есть выбор: либо сейчас повернуть налево и пойти тропинкой вдоль небольшого ручейка, либо продолжать идти по шоссе Натан, чтобы в конце концов оказаться на берегу Толуки, на севере южной части Тихого Холма. Предлагаете по шоссе? Отлично, я не против. Еще минут через пять дорога, ранее ведущая на северо-запад, окончательно повернет на запад, превратившись в главную улицу городка, от которой точно на юг отходят улицы Монсон, Нили, и Линдси. Южнее шоссе и параллельно ему проходит улица Катц. Монсон и Нили на юге соединяются улицей Души, Нили и Линдси - чуть севернее улицей Сандерс. Также от Монсон на запад отходит улица Ренделл, которая соединяется с шоссе Натан улицей Кэррол, на которой находятся больница Брукхэвен, стрип-бар «Ночь в раю» и боулинг «У Пита О’Рамы». Далее по Натан Авеню вы наткнетесь на «Историческое общество Тихого Холма» и поворот на север, уже по шоссе Сэнфорд, ведущий к северной части города. На северо-западе южной части находится Парк Розовой Воды, на пересечении Катц и Монсон - квартирные дома. Обыкновенные дома находятся на Монсон, Нили и Линдси. Если вы вдруг захотите перекусить - «Веселый Бургер» на Монсон, бар «У Нили» и кафе «Тексон» на Линдси. Вот и все по южной части. Догадываюсь, что слова мои без карты - пустой звук, так что держите Упрощенную Карту Южной Части Тихого Холма, Нарисованную Мной: Северная часть устроена гораздо проще, нежели южная. Она представляет из себя букву Н, горизонтальная линия которой удлинена на запад, затем поворачивает на юг и называется, если вы еще не догадались, шоссе Сэнфорд. Две вертикальных улицы называются Бахман-роад (западная) и улица Линкольна (на востоке). Бахман-роад удлинена на юг, где она переходит в деревянный помост над Толукой, заканчивающийся маяком. Вот список того, что вы можете найти в северной части: отель «Лейквью», находится в том месте, где заканчивается Бахман-роад как таковая, на берегу Толуки, это место стоит посетить, если вы приехали в город в качестве туриста и когда он (город) здоров - в остальное время туда лучше не соваться, потом поймете, почему; школа Тихого Холма, ничего интересного я вам про нее пока не расскажу, разве только то, что она находится все на той же Бахман-роад, но уже в северной ее части; Собор Крови Господней на пересечении улицы Линкольна и шоссе Сэнфорд, единственный храм Тихого Холма (да горожанам больше и не нужно), сооружение, как вы могли видеть с обзорной площадки, для этого городка монументальное, построенное в стиле, напоминающем готический, с вечно сверкающим шпилем на вытянутой вверх крыше; и, наконец, торговый центр Тихого Холма, находится на самом севере улицы Линкольна, в стороне от остальных построек - действительно большой магазин, все, что можно про него сказать. Еще, конечно, пара кафе и частные дома. Здесь сориентироваться легче, но, все равно, вот карта: Ну вот, теперь вы можете свободно передвигаться по Тихому Холму, не боясь заблудиться, по крайней мере, сегодня. Я подчеркиваю, сегодня, потому что кто знает, что может случиться в этом городе завтра. Но я вас все запугиваю и запугиваю: такой это, мол, страшный город, какие-то странные вещи тут происходят. Зачем же мы сюда поехали? Чтобы сравнить. Потом, когда мы будем здесь вместе с Гарри Мейсоном и его дочерью Шерил, вместе с Сибил Беннет и Лизой Вуд, вместе с Далией Гилеспай и Майклом Кауфманном, вместе с Джеймсом Сандерлендом и Марией, вместе с Эдди Дамбровски и Лорой, вместе с Анжелой Ороско и Пирамидой, вы поймете, что город уже не тот. Да, город меняется, но даже вроде бы не изменившись, он будет не тем Тихим Холмом. Взгляните на него сейчас: люди, веселые и не очень, беспечные и занятые, одни и в компаниях идут и едут на машинах по улицам города. Согласен, где-то их меньше, но они есть в городе. Это раз. Прислушайтесь. Вы слышите обыкновенные звуки города: разговоры, шум двигателей машин, шаги, шелест листвы, пение птиц, хлопанье дверей домов. Если бы нас кто-нибудь пригласил зайти в свой дом, и мы бы подошли к его часам, мы бы услышали еще один важный сейчас звук. Тиканье часов. Это два.Посмотрите на стены домов, тротуары, предметы в домах и квартирах: может быть, все это не блещет сейчас чистотой, может быть, на каком-то столе вы найдете слой пыли, может быть, стена какого-нибудь дома потрескалась, может быть, в асфальте дороге вы найдете яму. Но ведь, в общем-то, все в порядке, я прав? Это три.Представьте себе этот город ночью. Чем он отличается от сотни виденных вами ночных городков? Да ничем, Господи! Это четыре.Я описал вам Тихий Холм таким, каким должен быть нормальный город, не просто так. Запомните все это. Запомните, потому что потом вы увидите другой Тихий Холм. И даже больше. Если вскоре, когда мы вновь вернемся сюда с Гарри Мейсоном, вы приглядитесь и хорошо поищете, вы найдете два других Тихих Холма. Потом поймете, что я здесь наболтал, а пока вернемся к Гарри, потому что он как раз пробуждается от глубокого сна. Я покину вас и буду стоять в стороне, уже не в качестве вашего собеседника, а в качестве наблюдателя. И вы будете наблюдать вместе со мной, а если не хотите, то ничего не поделаешь. Вы сами захотели узнать историю Мейсона, а она как раз начинается, потому что 13 августа 1997 года, он заметил, что Алиса больна. Гарри открыл глаза. Он лежал в одежде на разобранной кровати, тщетно пытаясь припомнить, как закончился вчерашний день. Ощущение было такое словно он после небольшой попойки, состоявшейся вчера вечером. Голова кружилась, но совсем немного, словно плывешь на лодке по широкой реке. Он посмотрел в окно и сощурился от яркого света, бьющего в глаза. Сразу захотелось чихнуть, но он удержался. Настроение почему-то резко поднялось почти до максимальной отметки. Головокружение почти не замечалось.Он встал с кровати и потянулся, широко зевнув. Утро. Будильник на тумбочке рядом с кроватью высвечивал красными цифрами: 9.27. Гарри еще раз зевнул и потер лицо ладонями, прогоняя сон. Затем он тряхнул головой, чтобы размять затекшую шею, и вспомнил, что хотел дать Алисе почитать «Розу». Только сейчас он заметил, что Алисы в спальне нет. Встала раньше меня? Вот это, конечно, да. Такое случается нечасто. Мейсон вышел из спальни.Он хотел пойти на кухню, решив, что Алиса там, но она оказалась в гостиной. Жена Гарри сидела в кресле, поджав под себя ноги, попивая «Коку» из банки и читая рукопись «Розы». Он остановился в дверях гостиной, слегка прищурив глаза. Гарри Мейсон смотрел на свою жену, пользуясь тем, что она не замечает его и он поэтому может насладиться ее красотой.Алиса Мейсон была, что называется, миниатюрной женщиной. Она едва доставала Мейсону до плеча, а его рост можно было считать средним ростом человека тридцати трех лет. Она была худой, но ни в коем случае не тощей: ее худоба не портила ее, а, наоборот, украшала, делая стройной. Алиса обладала великолепной, изящной фигурой, но отнюдь не фигурой топ модели. Но ведь 90-60-90, длинные ноги и необъятный бюст - не всегда лучший выход, я прав? Человек не всегда, далеко не всегда нуждается в совершенстве. Лицо Алисы было почти все время серьезным. Ее карие глаза были всегда на чем-то сосредоточены, на лбу постоянно проглядывала напряженная морщинка, хотя тонкую линию губ нередко можно было видеть едва растянутой в улыбке. Кожа у Алисы была не загорелой, а скорее бледной. Черные и блестящие, как воронье перо, волосы Алисы, от природы росли прямо, и она никогда не затягивала их в хвостик и не завивала. Она следила за волосами и всегда носила одежду, подходящую под их цвет - неяркую, иногда серую или темно-зеленую, а чаще всего - черную. Лишь ее ночная рубашка, в которой она сейчас сидела на кресле была белой и в ней Алиса, со своими смоляными волосами, тонкими алыми губами и бледной кожей, походила на вампира.Вампира? Ты же не сравниваешь свою жену с вампиром, а?- Читаешь? - спросил Мейсон просто потому, что надо было что-то спросить.Алиса медленно повернула голову и посмотрела на Гарри, словно не узнавая его, как это делает человек, погруженный в чтение, когда его отрывают на самом интересном моменте.- Как видишь, - ответила она, уже повернув голову обратно к рукописи и отпив чуть «Коки».- Где ты сейчас?- Они с Розой в коридоре. Ее только что убил этот парень с ножом.Реальность плавно перешла в dйjа vu. Только что Мейсон жил новым днем, новыми секундами, и вдруг оказалось, что все это он где-то уже видел. Ее только что убил этот парень с ножом. Мейсон уже привык к этим ощущениям и знал, что это нормально, что так случается с каждым и случается часто. Каждый раз он говорил себе: это всего лишь причуды нашего мозга, но это не помогало, как не помогает спасительная фраза «Это всего лишь фильм», когда смотришь действительно жуткий ужастик или действительно жалостливую трагедию. Все равно возникало чувство чего-то магического, нереального. Dйjа vu продолжалось недолго, и секунд через десять вещи снова встали на свои места.- Завтракать будешь? - поинтересовался он.- Ты там сделай чего-нибудь, я потом приду, - ответила Алиса, не поднимая головы.Нравится. Сто пудов, ей нравится. Она даже не хочет прерываться. Улыбаясь про себя, он тихо закрыл дверь в гостиную и направился на кухню, по пути заглянув в детскую. Шерил, их пятилетняя дочь, спала в своей кровати, положив сложенные лодочкой ладони под голову. Луч солнца уже добрался до края ее кровати и где-то через сорок минут должен был достичь ее глаз, тогда она проснется. Солнце, после того, как Шерил спала в своей комнате, без родителей, было лучшим ее будильником. Гарри про себя отметил, что Шерил становится все больше и больше похожей на маму.На кухне он насыпал в тарелку кукурузных хлопьев, залил их молоком и добавил сахара, приготовив одно из своих любимых утренних блюд. Затем достал из холодильника «Китикэт» и насыпал в миску с надписью «Линда». Кошка, услышав, что ей положили еду, пришла на кухню и вместе с Гарри приступила к завтраку. Так начинался день столкновения Мейсона с демоном.Мейсон ел, одновременно обдумывая новую книгу. В общем, идея уже давно была готова, но никогда не вредно подумать над деталями. Так, например, нужно было четко обмозговать то, как будет найдена разгадка случившегося в «Розе» - ту часть «Лампы и колыбели», которую Гарри планировал написать сегодня. Но никак не получалось сосредоточиться на книге: в голову лезли абсолютно другие мысли. Позвонит. Ральф должен позвонить сегодня. Ральф Стэнли, агент Мейсона, действительно обещал позвонить, может, даже заскочить к Гарри после ленча. Ральф был славным парнем, но общаться с ним более получаса было невозможно: его болтовня задалбывала. Не то чтобы он не имел чувства юмора, но он абсолютно не знал чувства меры, так что Гарри предпочитал поддерживать как можно более деловые отношения с Ральфом, не сближаясь с ним. Стэнли же, видимо, просто рвался стать еще и близким другом своего босса.Не это важно. Разгадка! Додумывай разгадку… И вдруг его осенило. Со звоном бросив ложку, Мейсон вскочил из-за стола и чуть ли не побежал в свой кабинет. Он включил компьютер, умоляя пришедшую вдруг мысль не уходить, подождать еще немного, чтобы он успел ее записать. Не умер… не умер, ну конечно… он жив, жив как мы с тобой, Гарри, как тебе такое? Только в начале, но в начале он расскажет обо всем, ведь так? И о коридоре (ее только что убил этот парень с ножом), и о женщине в комнате… это ведь все неправда.

[iGoRyOk]

Лампа и колыбель.
Пролог.

Джек Милдред был журналистом газеты «НЕВЕРОЯТНО!», самой тупой, по его мнению, газеты в мире. Невозможно было придумать название тупее, невозможно было придумать темы статей тупее, но Джек ведь должен зарабатывать на жизнь? Пусть даже таким способом, как написание статей в газету, рассказывающую тупицам о том, что, мол, НЛО приземлилось в деревне Не Пошел Бы Ты в штате Техас, а также инопланетяне забрали целую семью для изучения состава человеческих выделений. Люди были готовы поверить во что угодно, а искать(пардон, иногда - выдумывать самому) это самое «что угодно» и писать о «чем угодно» - работа Джека, вот так-то.И сейчас он нашел очередного сумасшедшего, решившего поведать миру о странной истории, якобы случившейся с ним и его женой.Джек Милдред и сумасшедший (которого, кстати, звали Питер Кэмпбелл) сидели в небольшом ресторанчике и ели бифштексы, запивая их «Спрайтом». Почему-то все, кто соглашались поведать Джеку свои «невероятные истории», любили «Спрайт». Все сумасшедшие, впрочем, одинаковы.Питер курил «Мальборо», хитровато прищурив глаза, глядя на Джека сквозь пелену сигаретного дыма. Есть и курить одновременно, вот уж действительно шизанутый, подумалось Милдреду. Тем не менее он старался никак не выражать свое отношение к собеседнику, постаравшись придать лицу как можно более приятное и дружелюбное выражение. « Твой собеседник должен понять одну ужасную ложь: ты его друг», - наставлял как-то Джека главный редактор газеты.- Я включу диктофон, вы не возражаете? - осведомился Милдред, уже доставая из кармана небольшую черненькую коробочку с целой чистой кассетой внутри.- Валяйте, - ответил Питер. Валяйте, так он сказал Розе, когда та предложила ему съездить в Риверсайд. Кэмпбелл улыбнулся. - Я как раз хотел начать. Я полагаю, вы будете задавать вопросы, мистер Милдред, или мне самому все рассказывать?Джека вдруг охватило какое-то непонятное чувство доверия к этому человеку, чувство настолько сильное, что он был вполне готов поверить всему, что скажет Питер. Милдред старался стряхнуть с себя это ощущение, но оно захватывало его. Правда. Все, что он скажет - правда, будь он хоть трижды чокнутый.- Рассказывайте вы, - проговорил Джек, положив включенный диктофон на стол, рядом с тарелкой с лежащим в ней недоеденным бифштексом, и откинулся на спинку стула, приготовившись к истории, может быть, неинтересной, зато правдивой и необычной. - Расскажите историю своей жизни, - с этими словами он всегда обращался к собеседнику перед тем, как тот начинал повествование.- История моей жизни? Согласитесь, это нудно и скучно, - начал Пит, мечтательно вглядываясь в… пустоту. - Я родился там-то там-то, мой отец работал там-то там-то, моя мама была той-то той-то, мы жили счастливо, я поступил в такую-то такую-то школу, так ее перетак к такой-то матери. В таком-то году я закончил школу, поступив в такой-то колледж. Отлично, вот и все, они жили долго и счастливо и умерли в один день. Оно вам надо? Нет, вам, мистер Милдред, нужна далеко не история моей жизни, вам нужна Роза, и я вам о ней расскажу.Мы познакомились с ней в Нью-Йорке. Как сейчас помню, был пасмурный день, все шло к тому, что начнется дождь. Как и на улице, на душе у меня было тоскливо, я медленно ехал по Сорок пятой авеню, когда в буквальном смысле наткнулся на нее. Вы, должно быть знаете, что миллионы людей знакомятся таким образом: она попадает под колеса его машины, порой умышленно (есть и такие девушки-камикадзе, страстно желающие познакомиться), а чаще - случайно, он сажает ее в машину со словами: «Вы в порядке?» и тому подобными, она изображает, что ей плохо (или ей действительно плохо), он отвозит ее домой, а дальше пошло-поехало. Не сторонник я таких экстремальных способов завязать отношения, но все именно так и вышло.Оказалось, что мы с ней родились в одном городе - Риверсайде. Роза предложила мне съездить туда, и я, понятное дело, согласился.- Извините, я вас перебью, - вдруг сказал Милдред. - Она была красивой?- Была? Вы уже догадались, что ее нет в живых… Однако, этого и следовало ожидать, раз я даю интервью для газеты «ДА НЕУЖЕЛИ!» или как там вы называетесь. Людям, думается мне, не интересно читать про живых жен. Красивой? Да. Она была красивой. Чертовски сексуальной, если вам хочется. Это странно, но я уже почти не помню ее внешности. Итак, я согласился съездить с ней в Риверсайд. Великолепный городок. Маленький, красивый, уединенный… Там нет широких шоссе, где вечно гудят автомобили. Там нет огромных заводов, от которых воздух подозрительно напоминает смог над самой большой в мире помойкой. Тем не менее, там вы найдете все, что вам действительно нужно: парк, музей, ресторан, супермаркет, даже стрип-бар, если уж совсем невтерпеж…Питер ухмыльнулся и продолжал:- Мы с Розой приехали в Риверсайд и остановились в отеле «Ривервью». Мы планировали остаться здесь на неделю, но все вышло совсем иначе: мы влюбились. И не в кого-то, а друг в друга. Вы не поверите, но уже на пятый день нашего пребывания в Риверсайде, мы поженились. Быстро? Я бы сказал - молниеносно. Мы не вернулись в Нью-Йорк, а остались жить в этом городишке; купили там дом, я устроился на работу сначала в магазин, а затем - в музей. Роза сидела дома, сначала беременная, а затем с Джеральдом, нашим сыном. Мы прожили в Риверсайде три года. Я мог бы рассказать о них, но это опять же нудно: дни текли однообразно, однако, счастливо. Мы завели знакомство с соседями, по уик-эндам брали Джеральда и устраивали пикники - все как у всех.А через три года случилась ББ.- ББ? - спросил Джек. - Что такое ББ?- Большая Бяка, мистер Милдред. Я стараюсь относиться к этому с иронией, потому что иначе я превращусь в ходячую стоналку, только и знающую, что твердить: бедный я несчастный потерял всю семью, так, мол, и так, пожалейте меня, вот я такой-растакой, щас прям сдохну от жалости к себе самому. Я не осуждаю таких людей, просто у них слабая воля. Тяготы жизни нужно переносить с поднятой головой, а не опущенным носом, и либо не вспоминать о них, либо вспоминать с иронией. А иначе вы всех достанете, пусть они и будут делать вид, что сочувствуют вам. Извините за лирическое отступление, но я просто должен был высказать свое мнение, а то вы могли меня неправильно понять.Так вот, Большая Бяка, - умер Джеральд. Бедняга. Мы тогда выплакали все слезы, да еще лет на двадцать вперед, так что сейчас глаза остаются сухими, когда я вспоминаю, что произошло. Он упал. В ванной. Ударился головой о плитку. Как бы я хотел думать, что он умер сразу, что он не мучался. Господи, ему было всего два года! За что, скажите мне, мистер Милдред? За что Господь, великий и милосердный, убил моего сына? А?Роза потом сошла с ума. Представляете, прожить три года с человеком, а потом видеть, как он сидит на стуле в пустой комнате и безуспешно пытается хлопать в ладоши? Ее упекли в психушку. Да, в Риверсайде была еще и психушка, точнее - Клиника Святого Патрика. Я хотел уехать из города, потому что в нем было чересчур много воспоминаний, но не успел. Через два дня после того, как я отвез ее в больницу, я решил навестить ее. Пришел в Клинику, а там пусто. Нет никого, только на третьем этаже в коридоре она сидит. На кресле.Смотрит на меня вроде бы разумными глазами, говорит мне что-то. Я не слушаю. Подхожу к ней. То есть еще пока иду, и вдруг какой-то парень с ножом подбегает. К ней, не ко мне. Лица его не помню. Как во сне все было тогда, словно и не я в том коридоре оказался. Тот парень ее убил. Я потом сознание потерял, очнулся на третьем этаже, там же, где и вырубился. Только уже все нормально было: врачи ходили, говорили о чем-то. Меня словно никто и не замечает. Кто бы мне объяснил, что тогда произошло.Мне потом ее врач сказал, что она куда-то исчезла. Просто была в палате и куда-то пропала. Не растворилась в воздухе или что-то типа этого. Просто никто не заметил, что она куда-то ушла.Да.Так все и было. Но это еще не конец. Самое интересное впереди, мистер Милдред.Питер взял новую сигарету:- Я сначала решил, что свихнулся. Да любой бы подумал то же самое. Но потом я начал забывать то, что случилось в коридоре Клиники Святого Патрика, как будто я это видел не наяву, а… в каком-то фильме, что ли. Я бы, наверное, окончательно обо всем забыл года через полтора, смирился бы, если б не пережил это снова. То есть, не совсем это, но я снова, как бы сказать получше, «выпал». Да, «выпал». Я помню, что выходил из дома: хотел навестить соседей, по-моему. Открываю входную дверь: улица не та. Во-первых, ночь, хотя на часах у меня почти полдень. Во-вторых, все дома на улице какие-то странные, кажется, дунь - развалятся, такими старыми они выглядели, мистер Милдред. И ни одного человека на улице не было, понимаете. Где вы видели городок, в котором в полдень в воскресенье на улице нет ни одного человека? Да такого не бывает.Скажете, бред? Я и сам так думал. Я же не верил во всякие там явления, хотя знал, что у нас в музее (я работал в музее, помните?) есть книги типа «Аномалии в жизни» и «Таинственные явления». В них я решил найти ответ на вопрос: что происходит? И нашел.Знаете, каким он был?- ПА-А-А-П! ПА-А-А-А-А-П! - голос Шерил внизу. Взволнованный. Напуганный.Господи, что случилось?Гарри, пальцы которого инстинктивно продолжали печатать, встал с кресла и бегом направился к двери. Он ощущал себя лунатиком, которого разбудили, когда он забирался на перила балкона.- Что стряслось, дочка?! Что такое?С лестницы он взглянул вниз и увидел, что Шерил стоит в дверях гостиной, еще в пижаме, и заплаканными глазами смотрит на него.- Что такое? - Мейсон быстро спустился и подошел к дочке, решив, что ей приснился кошмар или что-то такое.- Что с мамой?!!! ПА-А-А-П! - Шерил теперь рыдала во весь голос. - Что с МА-А-А-МОЙ?- А что с мамой? - с тревогой спросил Гарри. Он совершенно забыл о том, что Алисы нет рядом с плачущей дочерью и даже не слышно ее голоса. Вдруг его взгляд случайно упал на пол гостиной. О, Боже!Алиса, с рукописью «Розы» в руках, лежала на паркете, закрыв глаза и неестественно широко раскинув руки. Она была бледнее обычного и походила теперь не на вампира, а на жертву вампира. Воды, скорее воды!- Воды! Неси воды, Шерил! Знаешь, у нас на кухне на столе в графине стоит?Шерил, кивнув, побежала на кухню. Гарри же, аккуратно подняв Алису на руки, бережно положил ее на диван. Затем взял подушку и положил ей под голову. Она упала в обморок. Почему? Она была в полном порядке. Так? Так. Алиса открыла глаза. Взгляд, слегка затуманенный, медленно переместился с потолка на Мейсона. Его жена смотрела на него так, словно видела впервые. Он даже ожидал вопроса «Кто вы?». - Что со мной? - Алиса попыталась приподняться на локтях, но безуспешно. - Я потеряла сознание? - она посмотрела на что-то за спиной Мейсона. Он, обернувшись, увидел, что Шерил принесла стакан воды. Гарри взял его из рук дочери и протянул Алисе.- На, попей.Алиса сделала насколько и глотков и протянула стакан обратно.- Голова кружится, - слабым голосом сказала она. - Что-то плохо себя чувствую.- Мам, ты что? - беспокойным, но без слез голосом спросила Шерил.- Не знаю, дочка. Устала, наверное.- Может, я позвоню Брайану? - предложил Мейсон. Брайан Лесли был их семейным врачом. Добрый, простодушный старик, всегда готовый помочь, к тому же отличный доктор, знающий свое дело. - Он приедет, осмотрит тебя, - но Алиса замотала головой. - Нет? Не хочешь?- Не беспокойся так, дорогой. Я за эти дни устала, еще давление к тому же. Ничего страшного.- Ты уверена? - Мейсон пристально посмотрел в глаза Алисе, и увидел, что она говорит серьезно. Если она сама утверждала, что здорова, то Гарри готов был согласиться с этим.- Абсолютно, - она утвердительно кивнула головой и улыбнулась Шерил, все еще с тревогой поглядывающей на мать. - Принеси мне чего-нибудь перекусить, - попросила она.- Конечно, сейчас, - Гарри быстро встал и направился к двери. Шерил подошла к Алисе и села рядом с ней.- Дорогой, - позвала его Алиса, когда он был уже в дверях. Он обернулся и вопросительно посмотрел на нее. - Не беспокойся за меня.Он вернулся к ней и поцеловал ее. А затем еще раз пристально взглянул в глаза, но не увидел там той некол*****мости, что заметил раньше. Теперь это были глаза человека, который узнал, что в поезде, в котором он едет, не работают тормоза. В этих глазах был страх.Ральф приехал ровно в час.Алиса все утро лежала на диване, сказав, что ей тяжело вставать. Гарри пытался уговорить ее поспать, но она отвечала, что вполне выспалась. Она просила его посидеть с ней и поговорить. Она говорила, что ей не по себе одной. Она говорила, что ей скучно одной. Она не хотела признаваться ни себе, ни ему, что на самом деле ей страшно одной.- Помнишь, - слабым, капельку дрожащим голосом произнесла она, когда Гарри сел рядом с ней на диван и мягко положил руку ей на плечи, - как мы заблудились в лесу? Мы вдвоем. Мы тогда устроили пикник, а потом забыли, по какой тропинке идти обратно.- Да, - улыбнулся Мейсон, вспомнив. - Ты тогда еще сказала, что это хорошо, что мы взяли много еды. Ты сказала, что мы не умрем с голоду, даже если останемся здесь на неделю.- Точно. Ты стал вспоминать, с какой стороны растет мох на деревьях, где камни более отвесные, на юге или на севере от дерева муравьи строят муравейники - все эти бойскаутские штучки. Потом ты решил, что это бесполезно, потому что мы все равно не знаем, с какой стороны от колледжа находится лес, куда мы отправились.- Мы в конце концов уселись под каким-то большим дубом и стали думать, что же нам делать дальше.- Прям уж так мы и думали! - рассмеялась Алиса. - Да ты все время приставал ко мне!- Ну ты же не возражала, - возразил Гарри.- Это уже другой вопрос. После часа упорных раздумий и приставаний мы сошлись на том, что мы выберем направление и будем следовать ему, пока не наткнемся на какой-нибудь островок цивилизации.- Ага. Потом мы нашли тропинку и решили проверить, куда она нас выведет. Вскоре мы, слава Богу, вышли из леса и увидели старую добрую мэнскую ферму, владелец которой, собственно, и послал нас к колледжу.- Да уж, он нас послал! - согласилась она, снова рассмеявшись. Гарри был рад, что она смеется. - Нам вообще повезло, что фермер, который уже явно успел где-то хорошенько набраться, показал нам правильную дорогу. Иначе бы мы блуждали до следующего утра, в конце концов оказавшись где-нибудь в Канаде. - Но, вроде бы, нашего отсутствия почти никто в колледже не заметил. Я имею в виду преподавателей. Иначе бы нам могло крепко влететь.- Да уж. Но нам повезло. Дуракам вообще везет, не так ли?- Говори за себя! - «обиделся» Гарри.- Нет, вы послушайте его! Нахал! Мистер, вам говорили, что вы нахал? - ей удалось приподняться на локте, и она с шутливым любопытством смотрела на него.- А вам, мэм, я вижу, резко полегчало. Обзываетесь тут нехорошими словами. Да будет вам известно, что меня еще и не так называли. Да меня так называли, что у тех, кто это слушал, уши вяли, а у тех, кто это потом читал (все, когда-то мною услышанное, я переношу в книги, так и знай), глаза слезились. Вот так-то, - грозно произнес Мейсон, поднявшись на ноги.- Ой-ой-ой. Боюсь-боюсь-боюсь. Ты куда собрался? - вдруг в ее глаза вернулся тот страх.- Работать, дорогая, работать, - Гарри потянулся. - Черт. Еще Ральф скоро приедет. Вот тебе нравится Ральф?- Стэнли, да? Это тот, с которым мы как-то обедали? Который не знает о таком глаголе, как «молчать»? У него еще коллекция фотографий, он нам показывал… Ну, в принципе, парень более или менее нормальный, но столько болтать нельзя. Лично мне болтовня надоедает редко, поэтому мне он кажется нормальным. Ты, я знаю, его не перевариваешь.- Не то чтобы совсем. Но я не готов вносить его в списки своих ближайших друзей, скажем так. Говорят, девушки от него без ума.- Да? - искренне удивилась Алиса. - Хотя, вполне возможно. Но он не мой тип. - Ладно, я пойду. Дверь не закрывать?- Нет не надо. А где Шерил?- Не знаю. Мультики, наверно, смотрит. Пора ее в этом деле ограничивать.- Да хватит, не будь занудой. Пусть смотрит, если хочет.- Вот оно, извечное материнское «если хочет». Может, я не прав, но вот с этим я не согласен. Не все, что хочет ребенок, идет ему на пользу, согласись. И телевизор в том числе.- Ну может быть, не знаю. Ты у нас больший психолог, чем я.- Теперь ты зануда.- Все, Гарри, успокойся. Дыши глубоко и ровно, о’кей?- Да я спокоен. Все, мне пора, засиделся я тут с тобой, - на самом же деле Гарри, обернув все в иронию, хотел уйти от этих ее глаз, которые медленно наполнялись страхом, постепенно переходящим в ужас, как наполняются радостью глаза человека, узнавшего приятную весть. Чего она боится и почему скрывает это? Почему молчит? Она никогда ничего не утаивала от меня. Все свои сомнения она всегда мне рассказывала. Страх. Ужас. Откуда он вообще мог взяться? Она скрывает еще что-то? Алиса, ты ли это?Мейсон поднялся к себе в кабинет, решив продолжить пролог «Лампы и колыбели», но желание писать пропало. Гарри знал, что заставлять себя писать бесполезно - получаются лишь сухие, безвкусные, короткие предложения, читать которые - все равно что жевать жесткое мясо. Да к тому же идея куда-то пропала. Нет, писать не получалось.Тогда он решил посидеть на крыльце дома. Оттуда открывался прекрасный вид на поля и на лес вдалеке. Странно, но когда у него не было вдохновения, он никогда не искал его в природе. Ему всегда казалось, что в природе нет… четкости. Раньше, когда они с Алисой еще жили в небольшой квартирке в Чикаго, он просто выходил на улицу и шел к центру города. Оживленные улицы, высотные здания, шум толпы, похожий на гул нескольких десятков механизмов, даже асфальт с его приятным для глаза тепло-серым цветом - все это пробуждало в Мейсоне писателя. После того, как они переехали в этот дом, Гарри оставался наедине с самим собой в столовой, где мог полностью погрузиться в размышления. Но вот сейчас он захотел на крыльцо. Он прошел к входной двери, вспомнив, что за последнюю неделю ни разу не был на улице, и вышел, щурясь от яркого солнца.Открывшийся пейзаж сразу навалился на него всей своей обширностью и красотой. Поля, где когда-то работали фермеры, а сейчас уже заброшенные и поросшие сорной травой, простирались вдаль, подступая к темной полосе леса. Дул слабый ветер и трава колыхалась, словно приветствуя кого-то. Яркое солнце весело играло лучами, делая края неторопливо плывущих по голубому утреннему небу облаков золотистыми. Дорога, проходящая мимо дома Мейсонов, которой пользовались крайне редко, уже успела нагреться, и воздух над ней превратился в дрожащее марево. Алиса специально выбирала дом, стоящий вдалеке от остальных, так что человеческих голосов слышно поблизости не было. Вокруг царила обычная для этого места тишина, хотя, казалось бы, вот он, Чикаго, рукой подать. Не зря прежние хозяева дома выбрали такое место для постройки. Надо отметить их изумительный вкус. И вкус Алисы, потому что она, а не я, первой обратила внимание на дом.Гарри медленно опустился на скамейку, стоящую на крыльце, и, что называется, ушел в себя. Передать его мысли невозможно, потому что человек, задумавшийся действительно глубоко, не мыслит полными фразами. В его голове мелькают какие-то слова, отрывки, образы, которые «расшифровать» порой не представляется возможным. Он просто сидел, вглядываясь в дальнюю полосу леса, чуть прищурив глаза. И для него не было ничего тогда, только мысли и лес вдалеке. Все остальное, казалось, исчезло.Он не обратил внимание на синий BMW, остановившийся напротив дома ровно в час, хотя смотрел чуть ли не на него. Мейсон словно спал с открытыми глазами. Он был почти в трансе. Не обратил внимания на человека в синей рубашке с короткими рукавами и широких джинсовых шортах, вышедшего из машины. Человек держал в руках черный кейс, который, как говорили, он всегда брал с собой. Кейс будто бы предназначался для трех вещей: пива, коллекции фотографий и фотокамеры «Минольта-Динокс 5» или же просто «Минольта пятерка», а для Ральфа Стэнли еще проще и ласковей - «Мина».Ральф увлекался фотографией. Увлекался давно, хотя действительно хорошую камеру (ту самую «Мину») приобрел около года назад, когда некоторое время проработал у Гарри. Ральф, как и многие фотографы, начинал с природы. Природу фотографировать легко, природа красива. Все приемы, с ней связанные: отблески, отражения, тени - хоть и избиты, зато всегда радуют глаз. Затем Стэнли стал плавно совмещать природу и людей, но такие фотографии получались однотипными: задумчивый взгляд, направленный вдаль или лучи солнца, создающие подобие ауры вокруг человека. Такие кадры Ральфу быстро надоели. Он не знал, на какую тему ему переключиться, пока одним весенним днем не заметил удивительную картину. След, оставленный самолетом в небе, пересекался с проводом, натянутым над шоссе, создавая плоскость, наклоненную под углом к горизонту. Верхушка же одного из столбов, на которых был натянут провод, находилась в точке пересечения двух линий, словно поддерживая плоскость. Ральфа это поразило. Он открыл для себя, что мир состоит из линий, которые только надо увидеть. С тех пор все его кадры были связаны с различными комбинациями линий.Щелк! Шшшшшр…Звук щелчка и перемотки пленки в «Мине» «разбудил» Мейсона. Стэнли. Со своими кадрами.- Босс, вы бы видели! Это… это… неподражаемо! - Ральф от избытка чувств отчаянно жестикулировал руками. - Вот скамейка, на которой вы сидите… ее спинка - прямая линия зеленого цвета. Лес вдали - тоже линия зеленого цвета. Если смотреть с определенной точки, они продолжают друг друга. И вы еще великолепно получились, как будто специально позировали… Черт, да это один из моих лучших кадров!- Рад за тебя, - буднично произнес Гарри. - Слушай сколько времени сейчас?- Час. Ровно час, босс.- Отлично. Пройдешь? - «Неважно, как ты относишься к человеку, но если он твой гость, пригласи его зайти» - говорила мать Мейсона, всегда свято соблюдающая законы гостеприимства.- Не откажусь. Я вам не помешаю?- Ни в коем случае. Проходи в столовую, я сейчас присоединюсь.Стэнли удалился, а Мейсон заглянул в гостиную, где лежала Алиса. Она наконец-то заснула, так что Гарри пока мог за нее не беспокоиться. Затем он зашел в детскую к Шерил. Та все еще смотрела телевизор. Мейсон сначала решил сделать ей замечание по этому поводу, но почти сразу же передумал.- Привет, пап, - сказала Шерил, не отрывая глаз от экрана. Там шли «Черепашки-ниндзя» или что-то в этом роде. - Кто там пришел?- Дядя Ральф, - ответил Гарри. - Не хочешь пойти поздороваться. Он, может, фотографии принес. Тебе они, вроде, понравились.- Дядя Ральф - чертов болтун, - с серьезным видом прокомментировала Шерил.Гарри усмехнулся, но сразу же сделал строгое лицо:- Тебя кто этому научил?- Никто. Я слышала, как ты разговариваешь по телефону. Ты сам так и сказал.- Шерил, ты же знаешь, что подслушивать нехорошо. Много будешь знать - скоро состаришься.- Пап, ну я же не виновата, что услышала, - оправдывалась Шерил. - А ты зачем так говоришь?- Мне можно. А ты еще маленькая. Так ты идешь к дяде Ральфу?- А где он?- В столовой.- Иду, - но только Шерил встала с кровати, как Гарри схватил ее под мышки и посадил себе на плечи. Шерил хохотала, визжала от восторга и отчаянно отбивалась. - Ай, папа, щекотно! Не надо! Папа, я боюсь! - Но Мейсон, несмотря на крики и удары по плечам, потащил ее в столовую. Там он снял ее с плеч и посадил на стул рядом с Ральфом.- Привет, Шерил, - добродушно произнес тот. - Как поживает наша принцесса?Гарри не считал Стэнли тем человеком, который мог называть его дочь «нашей принцессой», но, естественно, промолчал. Шерил, все еще посмеиваясь, вежливо поздоровалась.- А вы принесли фотографии?- Хочешь посмотреть? - осведомился Ральф, явно польщенный тем, что дочка его босса не осталась равнодушной к его творчеству.- Да.Ральф полез в кейс, и Мейсон успел заметить, что там действительно есть еще и пиво. Вроде бы «Туборг», но он не разглядел точно. Гарри спиртного не пил. У него не было проблем со здоровьем или, например, ужасных детских воспоминаниях о том, как родители ссорились из-за бутылки мартини. Просто еще один принцип Мейсона; он считал пьющих людей слабовольными, к тому же, никакой прелести в пиве или скотче он не находил. - А мой папа говорит, что пиво - это плохо, - Шерил, судя по всему, тоже заметила бутылки в кейсе Ральфа Стэнли.Ральф достал папку с фотографиями и отдал ее Шерил со словами:- Твой папа говорит правильно. От пива становятся глупыми, больными и толстыми, но… - он развел руками, словно бы говоря: «Что тут поделаешь?». Шерил с недоумением в глазах приняла творения Стэнли. Тот, немного помолчав, повернулся к Гарри и сказал:- Ну что, босс, я к вам сразу по двум делам. Первое по поводу романа, а второе, скорее личное, - Мейсон даже предположить не мог, какие личные дела могут быть к нему у Ральфа. Разве что проблемы с девушкой… Хочет посоветоваться? Хотя он не выглядит так, словно у него проблемы. - Начнем с первого. Рукопись у вас на бумаге есть? Или только дискета?- Сейчас я принесу. Подожди пару минут, - Гарри вышел из столовой.Подойдя к двери в гостиную, где должна была быть рукопись, он вдруг услышал тихий-тихий шепот. Но шептал как будто бы кто-то, кто стоял совсем рядом, практически над ухом. Слова звучали с одной стороны отчетливо, но в то же время разобрать ничего было нельзя. Словно кто-то быстро разговаривал на испанском или итальянском. Йовт евцрац тидуберп ат… Йовт ями еститявц ат… Хасибин ан ещус шан ечта… Мейсон тряхнул головой - шепот пропал. Но он мог поклясться, что слышал его. Спокойно, Гарри. Это могло быть, что угодно. Ветер. (Ветра на улице не было). Вода. (Гарри прекрасно знал, что вода везде выключена). Глюки, в конце концов. (Эта версия звучала более правдоподобно).- Не слабо, - вымолвил Ральф, когда Мейсон принес ему рукопись. Шерил погрузилась в рассматривание фотографий. - Не слабо, - повторил Стэнли, когда посмотрел, за какое время была написана «Роза». - Вы сами как считаете, хорошо получилось?- Надеюсь. Идея, по крайней мере, была хорошей. Да и Алисе, вроде, понравилось, - Черт, упомянул про Алису. Сейчас он спросит, где она.- Кстати, а где она?- Лежит. Устала, - коротко ответил Гарри.- Понятно, - Ральф решил воздержаться от дальнейших расспросов. - Ну что, я отнесу «Розу» в «Даблдэй» завтра или послезавтра. Мне просто надо на какое-то время слетать в Калифорнию, к брату. Давно его не видел.- Хорошо. Рукопись возьмешь или мне оставить у себя, потом приедешь, заберешь?- У вас ведь на дискете она осталась? - Мейсон утвердительно кивнул головой. - Тогда все в порядке, я возьму. Заодно и почитаю, вы не возражаете?- Да ради Бога. Слушай, Ральф, можно тебя кое о чем попросить, - Стэнли закусил нижнюю губу и на секунду закрыл глаза, что, видимо, означало «да». - Расскажи мне про фотографии. У меня главный герой в «Лампе» репортер, а репортер, я полагаю, должен не только уметь писать, но еще и фотографировать…- Вообще-то, репортер и фотограф-любитель - немного разные вещи, - пер*****л Мейсона Ральф. - Но я могу вам помочь, если вы мне поможете.Я тебе плачу, чего тебе еще надо? с неожиданной злостью подумал Мейсон, а вслух спросил:- Чем могу?- Понимаете, у меня в последнее время не получаются кадры. Тот, который я сделал только что, единственный приличный, наверное, за весь август. А все потому, что на нем были вы… То есть не вы, а человек. Я давно не фотографировал людей, а с людьми у меня хорошо получается. Я привык соединять линии… то есть, что-то такое неживое, строгое, прямое… с людьми. Это красиво выглядит. Необычно.- То есть ты хочешь меня… фотографировать? - Вот еще, на мою голову… хотя…- Ну… да. Если вы не возражаете. Заодно посмотрите, как получаются кадры; я расскажу вам про фотографов. Не знаю, ну вы хоть поучаствуете в процессе. Книга правдоподобней получится. А?Давай, Гарри, соглашайся, советовал здравый разум. Милдред может быть не только репортером, но еще и любителем. Почему нет? И выглядеть это будет… профессиональней. Да и тебе полезно будет пройтись иногда. Он говорит, что любит линии. Где ему искать линии, как не в городе? Ты же любишь Чикаго. Неважно, что он болтун, ты привыкнешь. Будешь брать с собой Шерил, она не станет весь день сидеть перед экраном. Так, не найдя повода для отказа, Мейсон ответил:- Отлично, - затем, обращаясь к дочери: - Будешь с нами гулять?Шерил оторвала глаза от снимков и подняла их на Стэнли:- Дядя Ральф, а вы будете меня фотографировать?- Конечно! - просиял Стэнли. - Ура-а! - закричала она. - А папу? Пап, ты будешь фотографироваться?Придется, хмуро подумал Мейсон. Придется, потому что если твой отец и дальше будет сидеть дома, то ему в каждом углу будет слышаться какой-то шепот. Придется, потому что он хочет, чтобы у него получилась хорошая книга. Да, дочка, так обстоят наши дела.- Ох, босс…- Гарри, - поправил Мейсон. Он решил, что, раз уж ему предстоит довольно долгое время общаться с этим человеком, то надо начать разгонять лед профессиональных отношений. - Просто Гарри. И давай на «ты».- Хорошо, бос… то есть… Гарри. Ты просто не представляешь, как ты меня выручил, - Ральф встал из-за стола и мельком посмотрел на буфет, стоящий по его правую руку. Гарри поднялся вслед за ним. - Спасибо. Понимаешь, как бы… потребность в кадрах есть, да?.. а кадров нет. Ну, ты писатель, должен знать. У тебя, наверное, тоже такое бывало… э-м-м… ну, что-то типа этого. Спасибо огромное, - Стэнли протянул Мейсону ладонь. Гарри, рассчитывая на то, что Ральф не будет выражать свою благодарность показом всей имеющейся в наличии молодецкой силы, в ответ протянул свою, но его агент с такой силой сжал ее и начал так энергично трясти, что Гарри испугался, а сможет ли он после этого так же ловко, как и раньше, барабанить по клавишам. Шерил громко рассмеялась: мужское рукопожатие всегда казалось ей забавным актом.- Не за что, Ральф, - простонал Гарри, высвободив ладонь и картинно потирая ее.- Извините, - усмехнулся Стэнли. - Это я от избытка чувств, - он недоуменно глянул на Шерил, которая продолжала хохотать. Затем кивнул на нее и, наклонившись к Мейсону, тихо спросил: - Что это с ней?- Не может спокойно смотреть, как взрослые пожимают друг другу руки. Ей почему-то кажется, что это чертовски забавно.Ральф с некоторой грустью улыбнулся одной половинкой рта и прицокнул языком, словно бы говоря: «У каждого свои причуды. Особенно у детей». Затем он произнес:- Ну что, я пойду. Когда приеду, я тебе позвоню, - дождавшись жеста Мейсона, предлагающего выйти из столовой, Ральф направился к двери. Гарри пошел за ним, проводил его почти до самой машины, затем вернулся в дом и, поскольку Алиса все еще спала, поднялся к себе и принялся за работу.Милдред хотел уже было помотать головой, но почему-то решил, что это будет выглядеть глупо. Раздался щелчок - закончилась сторона кассеты. Милдред перевернул ее и предложил Кэмпбеллу продолжить.- Так вот, насчет ответа. Я бы не поверил, если бы не видел всего собственными глазами. Параллельные миры - вот ответ. Я не знаю, там, гиперреальности, короче, называйте, как хотите, но в любом случае, вы понимаете, о чем я. Я обрел способность периодически попадать в мир, поразительно похожий на наш. С одной стороны, этот мир был ужасен, я вам уже рассказывал. Там обитали непонятные существа, я ощущал себя в нем чужим.Но с другой стороны - в этом мире была Роза. Не сумасшедшая, а та Роза, которую я знал. Единственная проблема - я не мог попасть в этот мир по собственной воле…Милдред слушал вполуха. Таких историй он знал превеликое множество. Чувство доверия, испытанное им поначалу, начало таять, как туман. Тем не менее, приписывать Кэмпбелла к бесчисленной рати сумасшедших выдумщиков, выслушанных Милдредом, Джеку почему-то не хотелось. Он подавил зевок, поняв, что пропустил какую-то часть истории. Сделав заинтересованное лицо, он продолжал слушать, потому что за это ему платили.- Вы знаете, что интересно - мне довольно часто казалось, что я в какой-то комнате. Что вокруг меня люди, но я не могу понять, что они говорят. Такое случалось даже чаще попаданий в «зазеркалье». Я считал, что комната эта находится еще в каком-то мире, потому что, если верить книге из музея, их существовало много.Однажды я остался в «зазеркалье», как я думал, навсегда.Просто очнулся там, а привычный мир никак не хотел возвращаться. Ну что ж, решил я, буду жить там. И стал жить. С Розой. Жизнь моя снова вошла в привычное русло. У нас появился еще один ребенок. Я старался не обращать внимания на все парадоксы и алогичности «зазеркалья», а их было немало. Да, так все и обстояло.То есть, это я так считал.Милдред уже потерял суть истории. Но вот дальнейшее просто отправило его в нокаут.- Ну что, мистер Милдред, я закругляюсь. И вот, что я вам скажу - ничего из того, что я наговорил вам, со времени смерти Джеральда, не было. Все происходило вот тут, - Пит постучал себя пальцем по лбу. - С ума сошла не Роза.С ума сошел я.Это меня на самом деле упекли в Клинику Святого Патрика, пока мой больной мозг рисовал мне ужасные картины потусторонних миров. В действительности же никуда из своей палаты я не выходил. Комната, в которую, как мне казалось, я периодически попадал, и была палатой. Это и был наш мир. Все эти парадоксы, все это - плод больного, подавленного смертью сына воображения. Но вы поймите, все это было настолько реально, настолько… м-м-м… естественно… Мои врачи еще около месяца после моей поправки внушали мне, что нет никакого «зазеркалья», что я перенес ужасную душевную травму и мой мозг не выдержал. Я отказывался в это верить.Милдред сидел с открытым ртом. Скольких людей он выслушал, и ни один не пытался признать, что он чокнутый, хотя все несли такую пургу!… А тут, человек, которого сам Джек не хочет признавать сумасшедшим, потому что считает, что его история правдива, говорит: «Я, мол, шизанутый, и все, что я наговорил, - мура полнейшая». В кои то веки Милдред решил кому-то поверить, и на тебе… Нет, решил он, все они, как один, все эти любители «Спрайта» - придурки. Ни одному теперь не поверю, хоть они мне всей ордой будут клясться на Библии, Коране и Кама сутре, вместе взятых. Все они брехуны хреновы. Но один вопрос все-таки мучил Милдреда, и Джек его задал:- Скажите, а что все-таки случилось с Розой?- С Розой? - погрустнев, переспросил Питер. - Ее убили.Однажды она пришла навестить меня (я, конечно же, этого не помнил, хотя врачи говорили, что они меня предупреждали). Она шла по коридору к палате. И тут кто-то из больных, каким-то образом доставший на кухне или еще где-то нож, накинулся на нее.Тот парень ее убил.

[iGoRyOk]

Пальцы вдруг остановились. Гарри вздрогнул и, задержав дыхание, в ужасе замер. Ноги похолодели, сердце бешено колотилось. Снова этот шепот, тихий, словно вечерний дождь…Но Мейсон тут же расслабился и позволил себе опуститься на спинку кресла: шепот, который он поначалу принял за услышанный им около двери в гостиной, оказался ласковым голосом Алисы. «Дорогой… Ты все еще пишешь…» Спокойно. Ты же не параноик. Как говорит твоя жена, дыши глубоко и ровно, о’кей? - Уф-ф-ф… Нельзя так пугать людей. Я чуть не родил, - заметил он. Затем развернулся на кресле и поцеловал ее. Она опустилась к нему на колени и, когда их губы разомкнулись, пристально посмотрела ему в глаза, ничего не говоря. - Ну как ты? Лучше?- Гораздо. Я же говорила, все будет в порядке. Ты мог не беспокоиться, - она поцеловала его в кончик носа.- Отлично. Но больше так не делай?- Как? Не пугать тебя или не падать в обморок?- Ни того, ни другого, - он мельком посмотрел на часы, и обнаружил, что уже половина третьего. Алиса до сих пор была в своей «вампирской» ночной рубашке. - Ральф приходил…- Я знаю, - улыбнувшись чему-то, пер*****ла она. - Шерил мне сказала. Еще она поведала мне о каком-то его предложении фотографировать тебя и ее… Зачем это ему?- Ну, ты же знаешь, у него целая коллекция снимков, - Алиса кивнула. - Так вот, у моего агента сейчас что-то типа творческого застоя. Он попросил меня ему помочь.- А почему тебя?- Он объяснил это тем, что мое фото хотят поместить на обложку «Плейбоя».- Нет, серьезно, - рассмеявшись, сказала она.- Если серьезно, то «Пентхауса». Причем с Памелой Андерсон.- Гарри, - Алиса укоризненно посмотрела на Мейсона.- На самом деле, я не знаю. Он сказал, что я хорошо получился один раз, и теперь он хочет фотографировать меня и дальше. Сказал, что с людьми у него вообще хорошо получается. Мол, соединять что-то живое и что-то такое… строгое… это необычно.- Короче, понятно.Он внимательно посмотрел на нее. Хотел удостовериться, что она действительно в порядке. Но нет - непонятный страх (ужас) в глазах еще остался. Она, конечно, держалась молодцом, если учесть, что совсем недавно по непонятной причине свалилась в обморок. Другая женщина на ее месте уже двадцать раз вызвала бы врача и нашла бы у себя симптомы тысяч болезней, то есть просто поддалась бы панике.- Как тебе «Роза»? - Гарри вспомнил, что так и не узнал мнения жены о романе. - Великолепно. Я читала просто… запоем. Захватывает. На каждой странице есть что-то, ради чего следует читать дальше, понимаешь? Нет, там, конечно, есть кое-где недочеты, но в целом - просто отлично. - Ты серьезно? - Мейсон и так знал, что серьезно. Относительно его книг Алиса всегда говорила то, что думала. Однажды, прочитав один из его рассказов, она сказала: «Ужасно. Ни сюжета, ни динамики. Идея высосана из пальца. Советую тебе забросить это говно далеко-далеко и не вспоминать о нем до конца дней своих». Не послушав ее, он издал рассказ, и тот был так освистан критиками (причем даже теми, что в основном относились к Мейсону терпимо), что Гарри пришлось еще долго доказывать, что он был не прав и еще пока может написать что-то стоящее.- Ты же знаешь. - Да, конечно, - улыбнулся он. - Ты точно в порядке?Алиса сделала томное лицо, дескать, опять двадцать пять. Затем кивнула.- Может, тогда, пройдемся? Не желаешь?- Ладно, - ответила она, немного подумав. - Только я переоденусь, - она коротко рассмеялась, посмотрев на свою ночную рубашку. Он решил подождать ее на кухне, чтобы заодно съесть пару сэндвичей. За едой он принял решение, что согласиться на предложение Ральфа было не такой уж и плохой идеей. Он давно не заводил новых знакомых. Нет, Стэнли-то он, конечно, знал уже около год, но в то же время совсем не знал его.Алиса надела одну из своих многочисленных серых блузок - серый подчеркивал цвет ее волос. Гарри предложил взять с собой Шерил, но та отказалась. Так что они с Алисой вдвоем вышли из дома и пошли по протоптанной по полю тропинке. Ветер, который с утра хоть и слабо, но дул, теперь пропал совсем. Стояла обычная августовская жара, и Мейсону показалось, что долго они на улице не выдержат.Сначала они шли молча, порой останавливаясь, чтобы присесть на камне или на траве. Затем Алиса рассказала о том, что именно ей понравилось и не понравилось в «Розе». После этого они вновь продолжали идти, в тишине приближаясь к лесу. Он чувствовал, что Алиса собирается с мыслями, чтобы…- Гарри, послушай, - вдруг нарушила молчание она. Мейсон давно знал, что если оно говорила «Гарри, послушай», то речь будет долгой и серьезной. - Я сейчас расскажу тебе кое-что, чего ты никогда не слышал. Я не знаю, почему не рассказывала тебе об этом… Стеснялась?.. Боялась?.. В общем, я расскажу о своей матери.Матери? С чего бы это? Черт, да она не упоминала о ней уже… Да она почти никогда о ней не говорила! Наверное, тому есть веские причины… Но почему она вдруг решила рассказать о ней сейчас?- Дело в том, что я не просто не говорила о ней другим, я почти не вспоминала о ней сама. Словно бы ее и не было, словно бы и не существовало человека, который родил меня, выкормил меня, воспитал меня и, несмотря ни на что… любил меня. Я знаю, после того, как я закончу, тебе сложно будет поверить именно в это, но разве могло быть по-другому?Вы с моей матерью - два самых разных человека, которых мне доводилось встречать. Начиная с того, что она женщина, а ты мужчина, и кончая ее любовью к Богу и спиртному. Жива ли она сейчас? Я не знаю. И я не знаю, какой из ответов на этот вопрос лучше. Понимаешь, я никогда не хотела бы увидеть ее снова, но кому приятно знать, что его матери нет в живых?Ее звали Долорес Олдфилд. Она была последним носителем этой фамилии в нашем роду, потому что до моей матери ее имели исключительно мужчины: ее отец, дед и так далее, по-моему, до седьмого колена. Дальше просто не удалось восстановить, но, наверное, и там продолжался тот же шовинизм на генном уровне. Она гордилась, что была одной из немногих женщин в роду, потому что это позволяло отождествлять себя с Евой. Безусловно, она считала это волей Божьей.Для нее в жизни существовало три вещи, святая троица: Господь наш всемогущий, виски и, к сожалению, я. Бог, без сомнения, был на первом месте, но порой виски удавалось захватывать лидерство. Я всегда была третьей, но это нисколько не умаляло моих страданий. Ты прекрасно знаешь, что я, как и ты, в Бога не верю. Но если ты, Гарри, придерживаешься скорее нейтральной позиции в этом отношении, то я отнесла бы себя к атеистам, если не к сатанистам. Ничего хорошего в этом нет, но я бы скорее поверила в дьявола, чем в Господа, если вера в последнего превращает человека в… такое.Она была (возможно, до сих пор остается) фанаткой. Моя мать была настолько предана Ему, что могла бы станцевать джигу на костях моего отца, насвистывая «Эй, Джуд», если бы услышала Его голос, просящий об этом, в каком-нибудь из своих многочисленных вещих снов. Я еще могу понять людей, которые регулярно ходят в церковь, молятся, соблюдают пост, потому что они не делают ничего лишнего. Этого вполне достаточно, чтобы показать, что они, во-первых, верующие, а во-вторых, достаточно умные, чтобы не отдавать Ему все, что у них есть в этой жизни. Таких людей я даже могла бы уважать, если бы моя мать, пытаясь добиться абсолютно противоположного результата, не внушила мне с раннего детства ненависть к Всемогущему.Она молилась четыре раза в день плюс еще по разу до и после еды. И, конечно же, заставляла молиться меня. Если я пыталась отказаться, а такое поначалу случалась нередко, она ставила меня коленями на горох и заставляла читать молитву в таком положении.Во время Великого Поста мы в буквальном смысле голодали. Про себя я называла эти сорок дней Месяцем Мазохиста. Мы с ней ели по… м-м-м… полтора раза в день, не забывая до и после еды благодарить Его. За что?Алиса издала нервный смешок, и продолжила:- Она-то была довольно полной женщиной, так что переносила Месяц Мазохиста гораздо лучше меня. Я же часто падала в обморок во время уроков или на улице, на что она совершенно не обращала внимания.Я помню, как однажды она, напившись на Пасху, решила повторить страдания Иисуса. Она кое-как соорудила из гнилых досок крест, прислонила его к стене нашего дома, а сама залезла на табуретку и просила меня взять молоток и гвозди, чтобы прибить ее к кресту. Когда я сказала, что не буду этого делать, она с размаху ударила меня по лицу, сломав мне нос и чуть не вывихнув челюсть. «Возьми молоток, маленькая сучка!» - кричала она на всю улицу. Я стояла перед ней, в крови и слезах, а она грозилась сию же минуту отправить меня в геенну огненную, если я не возьму гвозди, молоток и венок из колючей проволоки. Когда я отказалась во второй раз, она слезла с табуретки и сказала: «Лезь». При этом она шаталась так, что у меня в мозгу промелькнула ассоциация с китайским болванчиком. Я убежала в дом и заперлась в кладовке, так мы провели Пасху.Но мне казалось, что я никогда не была ни аутсайдером, ни кем-то, на ком всегда вымещают свою злость. В школе меня всегда считали нормальной девчонкой, а не Кэрри из романа Кинга, и это стоило мне немалых трудов. У меня были подружки, друзья, свои увлечения, я слушала «Аббу», следила за модой и так далее. В пятнадцать лет я убежала из дома к дяде и с тех пор жила у него. А причиной тому послужила такая история:Однажды мы с друзьями возвращались домой после школы. Нас было человек шесть или пять, не важно. Мы шли, обсуждали что-то, смеялись, валяли дурака, короче. Я помню, что стояла великолепная погода, был солнечный весенний день, и настроение у меня было отличное. Мы проходили мимо моего дома, когда кто-то из парней спросил меня, а что я собираюсь сказать мистеру Биллингсу по поводу найденной им в моей тетради записке. И я ответила: «А в жопу мистера Биллингса!», не заметив, что мама все слышит. Потом, когда я зашла в дом, моя мать швырнула меня на диван со словами: «Значит, ты уже ругаешься! Что ж, я отучу тебя от этого, ибо это грех: выражаясь, мы произносим молитву тому, кто внизу!». Она многозначительно посмотрела на пол, а затем подошла и со всей силы ударила по губам. Я заплакала, а она схватила меня и начала кричать: «Ну давай! Обзови меня как-нибудь! И Бог покарает тебя, и страшной будет Его кара!» Я рыдала во весь голос, а она била меня и кричала так, что я, по-моему, слегка оглохла. «Богохульница! Моя дочь молится Сатане!», - орала она. И била… Снова… и снова… Потом посадила меня в кладовку и заставила читать «Отче наш», несмотря на то что я ревела так сильно, что с трудом могла вздохнуть. «Сто раз, - уже спокойнее сказала она. - Причем громко, так, чтобы я слышала, что ты действительно молишься». «Отче наш» она просто обожала. Она могла с ходу прочитать его, разбуди ее кто-нибудь среди ночи. Да и меня она довела до этого состояния… я и сейчас его помню. «Отче наш, сущий на небесах. Да святится имя Твое. Да пребудет царствие Твое»…У Гарри опять возникло dйjа vu. Правда, на этот раз чувство было гораздо более реалистичным. Он мог поклясться, что слова эти уже слышал. Отче наш, сущий на небесах… То ли давно, то ли недавно, а может вовсе и не эти, но… Словно плаваешь в подсолнечном масле, почему-то подумал он. Да, свои ощущения он мог описать именно так.Алиса, вздохнув, продолжала:- Она выпустила меня из кладовки только к ужину. Горло осипло, как от долгого чтения вслух. Я уже не плакала, но грудь все еще спазматически вздрагивала, а она стояла и улыбалась, глядя на меня так, словно встречала из какого-нибудь скаутского лагеря, где я пробыла по меньшей мере месяц. Так родители встречают уходивших в далекое плавание сыновей. В ее глазах не было ни капли злости, как будто ничего и не произошло. «Садись ужинать, дочка», - ласково сказала она, и это меня добило. Садись ужинать, дочка, как тебе такое, Гарри?На следующую ночь я убежала из дома и на попутках доехала до Сиэтла, к дяде. Он ни о чем меня не спрашивал, потому что очень хорошо знал свою сестру. С тех пор я свою мать не видела. И почти не вспоминала о ней. А она даже не пыталась искать меня, и знаешь почему?- Да, наверное, - неожиданно для самого себя ответил Мейсон. - Она решила, что это судьба. «Значит, так хочет Он», - сказала она себе и смирилась.- Да, - с некоторой грустью согласилась Алиса. - Именно поэтому. Я потом слышала, что она стала пить еще больше, и в конце концов у нее появилось раздвоение личности. Дядя говорил, что она иногда называет себя то ли Дальмин, то ли…Алиса замолчала так резко, что Мейсон даже поначалу не понял, что к чему. А затем… О нет, неужели опять? Он, правда, успел поддержать ее, чтобы она не свалилась на землю.Да, Алиса Мейсон вновь потеряла сознание.Без десяти четыре. 13 августа 1997 года.Он нес ее на руках. Все словно замерло в ожидании чего-то. Когда она упала в обморок, он пытался похлопать ее по щекам, но она не очнулась. Он был в панике. Он не знал, чем ей помочь. Они уже отошли на приличное расстояние от дома, но ему все равно не оставалось ничего, кроме как брать ее на руки и нести.Когда он поднял ее, паника исчезла, словно волна отошла от берега. Вместо нее пришла грусть, спокойствие и… обреченность. Он не знал, откуда они взялись. Медленно он начал идти по направлению к дому, держа ее перед собой на вытянутых руках, словно средневековый рыцарь - некий священный артефакт. Он шел, и лицо его было пугающе спокойно, но в выражении его читалось предвкушение неизбежности, которое сам Гарри ощущал очень слабо, даже не осознавая этого. Шаг… Еще один… Вздох, глубокий, насыщенный… Шаг… Мысли исчезли, уступив место всему остальному.Он выглядел, как герой какой-нибудь трагической мелодрамы, нашедший свою возлюбленную мертвой и таким образом потерявший весь смысл жизни. Сейчас для него не существовало ничего, кроме того, что ему надо донести Алису до дома. Она была нетяжелой, но руки его все равно через некоторое время устали, хотя он почти не замечал этого… знал, что не должен замечать. Знал, что надо идти. И все. Порой ему казалось, что она открывает глаза или шевелит губами. Может, так оно и было, но в себя Алиса не приходила.Он нес ее - мужчина тридцати лет, шатен, среднего роста. Его лицо нельзя было назвать красивым, но, тем не менее, оно было симпатичным. Карие глаза, задумчивые и в то же время живые, подвижные. Гордый нос, шрам на левой щеке (после неудачного опыта на химии в девятом классе; он тогда перепутал концентрированный раствор соляный кислоты с пятидесяти процентным), трехдневная щетина (дописывая «Розу», Гарри даже забывал бриться), сухие, плотно сжатые губы. Над верхней губой, чуть повыше ямочки, красовалась родинка, в прошлом обладавшая неимоверным успехом у всех его девушек. С детства он был склонен скорее к худобе, чем к полноте, так продолжалось и до сих пор. Однако же, во всей его осанке читалась гордость (не гордыня, а именно и гордость) и уверенность. При первом взгляде на него было ясно то, что вы и так уже знаете - он человек волевой и принципиальный. Он сильный человек.Когда он открыл дверь в дом, Шерил как раз шла через прихожую на кухню. Только увидев маму, она расплакалась. «Папа, что с мамой?», - опять и опять спрашивала она, но он молчал, потому что не знал, что ей ответить. Все будет хорошо, эта ужасная ложь крутилась в голове, он и сам знал, что хорошо уже ничего не будет. С Алисой что-то не то, причем это «что-то» - не обычная болезнь. Неизвестно почему, но он думал именно так, и, сам того не зная, был прав.Он положил ее на тот же диван в гостиной, на котором она лежала совсем недавно. Из детской доносились голоса - по телевизору шло какое-то шоу. «Душа - это не миф, - вещал какой-то профессор. - Вы можете взять ее, потрогать, поплевать на нее. И в ней есть Информация. Информация, - он произносил это слово так, словно читал молитву какому-нибудь идолу, - которую она получает из Всевышнего Банка Данных!»… Шерил принесла воды. Он попытался дать Алисе попить, но у него ничего не получилось. Она никак не приходила в сознание, и он испугался, что она может умереть…Рядом во весь голос рыдала его дочь. На улице жара сменилась августовской грозой, теплой и сильной. Поднялся ветер, почти ураган, пригибая деревья за окном к земле и поднимая пыль с дороги. Небо вмиг затянулось тучами, за окном потемнело, словно наступили быстрые зимние сумерки. Сверкнула молния, где-то совсем рядом, и Гарри показалось, что в комнате их не трое, а четверо. И он знал, что четвертой была Болезнь.Алиса открыла глаза, словно разбуженная раздавшимся громом.На этот раз ее взгляд был осмысленным, на глаза ее навернулись слезы. Он обнял ее и почувствовал, что вот-вот заплачет, но сделал над собой усилие. Он не сказал ничего - она тоже. Он заметил, что ее волосы уже не блестят, так как блестели раньше. Он заметил в них седину - обнял свою жену еще крепче. Он не хотел смотреть ей в глаза, потому что боялся того выражения, что увидит там.Она лежала в гостиной до вечера. И только ночью она сказала ему то, что заставило его затем пойти в свой кабинет, сесть на кресло перед компьютером, обхватить свою голову руками и бессильно заплакать. До этого у него оставалась хоть какая-то надежда на то, что это всего лишь переутомление и давление. Но ночью он понял, что все гораздо хуже.Алиса Мейсон не могла шевелить ногами - нижнюю часть ее тела парализовало.- Два раза? - Майкл Кауфманн переложил трубку от левого уха к правому. Лиза махнула ему рукой: «Иди сюда», на что он поднял ладонь: «Подожди». - Два раза за один день падала в обморок? А потом парализовало ноги?- Да-да, - нетерпеливо ответил Брайан. - Понятия не имею, что с ней. Я обследовал ее, никаких отклонений. Но она говорит, что ей плохо, ее тошнит. Ее муж утверждает, что еще позавчера она была в полном порядке. Черт, ума не приложу, что могло произойти с ней за… двенадцать часов, не больше.- Действительно, странно, - согласился Майкл. - Ты хочешь, чтобы я осмотрел ее?Брайан Лесли на некоторое время замолчал.- Ну, если ты не возражаешь, - произнес он затем. - Послушай, я все понимаю, ты занят и все такое. Но… они мои друзья, и я сильно за них беспокоюсь. К тому же это не обычная болезнь.- Не беспокойся, Брайан. Я постараюсь помочь.- Слушай, Майкл, ты уверен, что…- Да, да, да. Ты приедешь с ними?- Конечно. Гарри собирается везти ее прямо сейчас.- О’кей. Но им придется подождать: у меня сейчас пациент. Так, еще раз, как ее зовут?- Алиса. Алиса Мейсон.- Ну все. Приезжайте, я жду. Счастливо, Брайан.- Тебе того же, - попрощался Лесли и повесил трубку. Но до того, как раздались короткие гудки, Кауфманн успел услышать взволнованный мужской голос: «Ну что?»Мейсон, Мейсон. Алиса Мейсон… Ее муж - Гарри. Гарри Мейсон. Черт, что-то подозрительно знакомое. Гарри Мейсон…- Доктор Кауфманн, вас просили пройти в третью палату, - услышал он голос медсестры, Лизы Вуд. Он обернулся - она стояла за его спиной. - Лиза, тебе ничего не говорит имя Гарри Мейсон? - поинтересовался Майкл.- Говорит, конечно. Он писатель. А почему вы спрашиваете?- У него заболела жена. Что-то очень странное. Он скоро привезет ее сюда: хочет, чтобы я ее осмотрел. А ты читала у него что-нибудь?- Да, - ответила Лиза. Она собралась развернуться, но затем застыла, словно бы вспомнив что-то. - Странно. Буквально только что я читала у него рассказ про семью: отца, мать и дочку. Мать заболела, по-моему, раком, но я точно не помню. У нее были такие сильные боли, что ни она, ни он не могли этого больше выносить. Она попросила дать ей большую дозу снотворного. Выпила. Почти сразу же умерла. А он затем пошел в гараж и повесился. Печальная история.Майкл кивнул.- Знаешь, что самое печальное? - спросил затем он, и, не дожидаясь ответа, сказал: - Такое случается. Случается на самом деле. Я не знаю почему, но мне очень хочется, чтобы с… Алисой - это его жена - было все нормально. Я, правда, совсем их не знаю, но, понимаешь, это неправильно, когда болеет или умирает близкий тебе человек. Этого не должно случаться.Майкл встал со стула и вместе с Лизой Вуд направился в палату №3.И у отца, и у дочери нервы были на пределе. Но как она, так и он, старались этого не показывать, правда, давалось это нелегко. Гарри и Шерил сидели в приемной Центральной Больницы Чикаго, где работал Майкл Кауфманн, и ждали результатов обследования. Оно шло уже около сорока минут; часы Гарри показывали 11.03 четырнадцатого августа. Он нетерпеливо ерзал на стуле, ожидая Кауфманна. Шерил то и дело спрашивала, сколько времени.Чтобы хоть чем-нибудь занять себя, он достал из кармана куртки серый блокнот и начал делать кое-какие наброски и дополнения по «Лампе и колыбели». Но голова была полностью занята Алисой, так что в скором времени убрал блокнот обратно.- Мистер? - к Мейсону обращался молодой человек лет двадцати в стильном кожаном пиджачке и темно-синих джинсах. На ногах его красовались легкие светло-коричневые ботинки. Волосы аккуратненько зализаны назад, на носу кругленькие очки, скорее для дополнения образа, нежели для исправления зрения. Этакий Мистер Прилежный Студент.- Да? - краем глаза Мейсон заметил, что Шерил удивленно глядит на Мистера ПС. Не дай Бог это поклонник. Только сейчас мне их и не хватало. А если он еще и репортер?… Об этом Гарри даже и думать не хотел. Репортеры-поклонники - настоящие вампиры. Они хотят знать все, при этом считая, что вопросы типа «А откуда вы берете свои идеи?» и «Вы и в детстве хотели быть писателем?» чрезвычайно оригинальны. В то же время их хлебом не корми дай найти какую-нибудь ошибку или нестыковку: все, разнесут на мелкие кусочки.- Вы ведь Гарри Мейсон? - Мистер ПС взволнованно протирал свои очки. Ах… какого хрена? Мейсон состроил доброжелательное лицо и утвердительно кивнул. Так, главное: поменьше разговаривай. Будешь много болтать, и он решит, что тебе понравилось с ним общаться. С другой стороны, будешь все время молчать, и Мистер ПС станет тарахтеть без умолку. Может, сразу послать его? - О Боже мой! Нет, неужели! Неужели это вы?! Нет, не может быть! - Мистер ПС напоминал домохозяйку, которая выиграла набор ножей в телевикторине. - Понимаете, я… я… я много у вас читал… «Разделение», «Предел терпимости»… хотя, что я вам буду говорить? Господи, это просто, просто великолепно! Это такая тонкая психология, такая наблюдательность. Это… это… неподражаемо, - ПС секунд пять стоял неподвижно, а затем произнес, видимо, затем, чтобы Гарри наконец понял, до какой степени Мистер ПС им восторгается: - Не. По. Дра. Жа. Е. Мо.Так, умиления закончились. Теперь он должен перейти к делу.- Я рад, что вам нравится, - произнес Мейсон. - Для этого я и пишу: чтобы людям нравилось, - его стандартная для таких случаев фраза. - Послушайте, вы не могли бы мне кое в чем помочь? - к этой части разговора собеседник обычно становился не в пример наглым.- Вообще-то, я немного занят. Вы не могли бы, например, позвонить мне? - жалкая попытка выкрутиться, конечно же, не могла отбить Мистера ПС.- Это не займет много времени. Дело в том, что мне просто необходимо написать небольшую повесть… нет, даже, эссе. Долго объяснять, зачем. Что-то типа пари, ну вы понимаете. Я, конечно, смогу и сам, но такой человек, такая удача, причем совершенно неожиданно. Я… вы извините, но я просто не в состоянии не воспользоваться этим случаем.- То есть, вы хотите, чтобы я написал вам рассказ… простите, небольшое эссе? Правильно я понимаю? - спокойным тоном спросил Мейсон.- Да, - прямо и твердо ответил Мистер Прилежный Студент. Гарри испугался даже, что наглость сейчас польется у него из ушей. Мейсона просили о многом: от «распишитесь на обложке» до «заполните, пожалуйста, эту анкету». Но вот написать кому-то рассказ, прямо сейчас и прямо здесь - до этого дело не доходило. Держи себя в руках. И руки тоже держи при себе. Тихо, спокойно намекни ему на то, что «не убраться ли вам, молодой человек, а?». Он медленно встал со стула приемной и наклонился к уху Мистера ПС. Шерил смотрела на них с еще большим изумлением.- Слушай, умник, - тихо сказал он. - У меня сейчас много дел. Очень много. И я нехорошо себя чувствую. Мне, мягко говоря, глубоко забить на твое пари или что там у тебя. Я действительно очень рад, что тебе нравятся мои книги, но насчет эссе: можешь и не надеяться, - затем Мейсон очень мягко обеими руками подтолкнул Мистера ПС к выходу из больницы. Тот, выходя, злобно посмотрел на Гарри, а затем навсегда исчез из его жизни.Мейсон, довольный, что не сорвался, посмотрел на Шерил.- Ну что, дочка, - спокойно произнес он. - Все хорошо. Все хорошо, - повторил он, понимая, что лжет.Обследование завершилось минут через десять после этого разговора. Лесли и Кауфманн вышли из палаты №3, переговариваясь о чем-то в полголоса. Пока дверь была открыта, Мейсон успел заметить, что Алиса лежит на больничной койке с закрытыми глазами. Заснула.Они с Шерил почти одновременно встали со стульев и подошли к врачам. - Что с моей мамой? - деловито и обеспокоенно поинтересовалась Шерил.- Да, как она, Майкл? - спросил Гарри.- Мистер Мейсон, ничего определенного я сейчас, к сожалению, сказать не в состоянии. У нее действительно нет никаких отклонений в работе внутренних органов. Лиза взяла анализ крови, однако я на девяносто процентов уверен, что все в порядке. Если это какая-то болезнь, то никаких ее признаков я не обнаружил. - Подождите, как же так? - удивился Гарри. - А как же ее ноги?- Это самое удивительное. Все мышцы, все сосуды и кости ног в отличном состоянии. Господи, да она здорова как бык, извините, конечно! - Да, Гарри, очень странно, - добавил Лесли, заметив, что Гарри в полном замешательстве. - Мы решили, что…- Подождите, - пер*****л Мейсон. - Вы говорите, что организм ее - один в один организм здорового человека, правильно? Но она два раза падала в обморок! У нее парализовало ноги! Если она здорова, то как ее лечить?Брайан и Майкл переглянулись. Затем Лесли сказал:- Гарри, послушай, это было, так сказать, поверхностное обследование. Если причина отклонений скрыта где-то глубже, мы должны…- Нет, Брайан, - Гарри переходил на крик. - Ты сказал, что с ней все в порядке. Вы не могли совсем ничего не заметить. Черт, да вы осмотрели ее два раза: сначала ты один, а затем вы с Майклом! И ничего не нашли? Тогда вы либо никудышные врачи, во что я отказываюсь верить, либо… - Мейсон замялся.- Либо что, мистер Мейсон? - спросил Кауфманн.- Не знаю, - тихо сказал Гарри. - Здесь что-то не так.- Мы оставим ее в больнице, - после короткого молчания предложил Майкл. - Я буду ее личным врачом, проведу курс лечения… - Какого лечения? Вы же не знаете, что лечить?- Хорошо, я выясню причину, а потом начну лечение. Человек не может быть здоровым и нездоровым одновременно, мистер Мейсон, это парадокс. Все будет в порядке, не переживайте.Мейсон пристально посмотрел на Кауфманна. Сейчас он точно знал одно: Алиса больна. Но в голове у него не укладывалось, что два отличных врача (Брайана Гарри знал уже давно, и он очень лестно отзывался о Кауфманне) два раза осмотрели его жену и не нашли ничего, хотя нарушения были действительно серьезными. Не могла же она два раза за день просто так, не из-за чего упасть в обморок. И ноги! Блин, да просто так даже чирей не садится. - Скажите, а могу я к ней зайти? - спросил Мейсон.- Да, конечно, - сказал Кауфманн. - Только не разбудите ее, она спит.Гарри аккуратно приоткрыл дверь палаты №5. Это была небольшая комнатка с белыми кафельными стенами, койкой для больного и стулом для гостей. Рядом с койкой стояла тумбочка, на ней пока еще не было никаких лекарств, только лежал стетоскоп Кауфманна. Из окна можно было видеть внутренний двор больницы: две пересекающиеся тропинки и скамейки рядом с небольшими деревцами. Мейсон заметил, что Алиса выглядит хуже, чем даже вчера. Волосы и кожа стали сухими, губы потрескались. Казалось, что за два дня она состарилась лет на пять. Что же это? Чем она могла заболеть? Он наклонился к ней и поцеловал в щеку, заметив, что кожа холоднее, чем обычно. Она улыбнулась во сне и перевернулась с правого бока на левый, к стене.- Пап, а мама сильно болеет? - спросила Шерил, стоявшая в дверях.- Не знаю, дочка. Видишь, даже врачи не знают.- А почему?- Наверное, это такая особенная болезнь. А может быть, она здорова, поэтому они ничего и не нашли.- Знаешь, пап, мне кажется, что мама очень сильно заболела.- Почему ты так говоришь?- Не знаю, - Шерил закрыла дверь и подошла к нему. Он сел на стул и взял ее на колени. - Мне просто так кажется. Гарри тяжело вздохнул. Он повернул голову и еще раз посмотрел на Алису. И тогда он заметил то, чего никогда раньше не видел. И он мог поклясться, что еще вчера этого не было. Он поставил Шерил на пол и медленно подошел к койке. Наклонился к Алисе. Затем достал из кармана блокнот и черную ручку и зарисовал то, что увидел у нее на шее. Выглядело это так:Прошло пять дней. Алису оставили в больнице, и Гарри с Шерил почти все свое время проводили с ней. Она говорила, что ей ни лучше не хуже. В палату ей по просьбе Мейсона поставили телевизор, потому что ей совсем нечем было заняться. Она только попросила, чтобы Гарри принес из дома все свои романы. «Раз уж у меня есть время, надо еще раз все перечитать», - сказала она. Ей дали инвалидную коляску, но она почти ей не пользовалась: не хотела выглядеть глупо. Гарри не стал ее уговаривать, решив, что ей и так тяжело. О знаке на шее Мейсон Алису не спрашивал, и сама она о нем тоже не говорила. Гарри решил, что она о нем не знала.Брайан и Майкл еще два раза осматривали ее, но не нашли решительно ничего. Кауфманн все больше склонялся к тому, что это какой-то новый тип болезни. Он даже боялся, что это может быть некая форма рака, но не говорил об этом ни Алисе, ни Гарри. Брайан сам не знал, что ему думать. Он работал врачом уже больше четверти века, но с таким еще не сталкивался.Ральф Стэнли прилетел из Калифорнии шестнадцатого августа, через два дня, после того как Алису положили в больницу. Узнав об этом событии, он решил не напоминать Мейсону об их договоре. Гарри, однако, проведя почти пятеро суток в больнице с Алисой (две ночи подряд он даже ночевал в приемной на стульях), пришел к выводу, что ему нужно срочно чем-то заняться. Либо писать, но эта идея почему-то показалось ему не самой лучшей, либо… И тогда он вспомнил про Ральфа. Девятнадцатого августа Мейсон позвонил ему, чтобы, во-первых, спросить, как дела с его книгой, а во-вторых, сказать, что он, в принципе, хорошо подумал и решил прекратить писать ради карьеры топ модели. Стэнли, рассмеявшись, ответил, что он одобряет этот выбор и готов стать личным фотографом Мейсона. Ральф предложил Гарри ждать его в больнице, потому что, по словам Стэнли, в этом районе есть прекрасные места для фотографий.Через пятнадцать минут после этого звонка синий BMW Ральфа подъехал к Центральной Больнице Чикаго. Стэнли, одетый в черные джинсы и черную джинсовую куртку (на улице было прохладно), вышел из него, держа в руках свой кейс, и направился к дверям больницы. Мейсон, заметив своего агента, пошел навстречу ему. Они пожали друг другу руки, и Ральф поинтересовался, где Шерил.- Она в палате с Алисой. Сказала, что хочет остаться с мамой.Стэнли понимающе кивнул. А затем сказал:- Ну что, если мы пойдем дальше по этой улице, то вполне можем наткнуться на что-нибудь интересное. В любом случае тебе, как я понимаю, нужно прогуляться.- Да. Я здесь уже почти пять дней.- Совсем забыл спросить: как она?- Как тебе сказать. Вроде бы даже и ничего, но ноги… Ума не приложу, что все это значит. Оба ее врача говорят, что с ней все в порядке. И они тоже ничего не понимают. Никогда о таких случаях не слышал?Ральф покачал головой:- Странно. Я помню, что у тебя был рассказ, «Предел терпимости», по-моему, - они вышли из больницы и направились по улице, которая шла под гору. Стэнли достал из кейса «Мину» и повесил ее на шею. - Там очень похожая ситуация… Я имею ввиду начало, - поправился Ральф, вспомнив, что рассказ заканчивается тем, что главный герой дает своей жене большую дозу снотворного а потом идет в гараж и одевает себе петлю на шею.Гарри промолчал. Вдруг Стэнли остановился, подняв глаза куда-то вверх.- Что такое? - спросил Мейсон, тоже остановившись.- Сейчас покажу, - ответил Ральф, не отрывая глаз от увиденного, словно боясь что-то потерять. - Подойди сюда. Вот, смотри, - Стэнли медленно протянул руку, показывая на какое-то здание вдали. Мейсон пока еще ничего необычного или достойного быть сфотографированным не видел. - Видишь во-он то здание? Отлично. Теперь, - он чуть опустил руку. - Провод идет, да? Крыша и провод, они параллельны. Так, хорошо, теперь, - Ральф переместил руку вверх и влево. Гарри понял, что он показывает на какую-то длинную вертикальную башню (какой-то шпиль или вышка, принимающая сигналы с мобильных) недалеко от здания. - Видишь, да? Вот эта вышка и стена тоже параллельны. Теперь подойди сюда. Их четыре пересечения создают… видишь, да? создают правильный квадрат. Вот это было интересно. Это было необычно. Четыре независимых линии, на которые никто никогда в жизни не обращал никакого внимания, оказывается, если смотреть с определенной точки, создают правильный квадрат. Гарри начинал понимать, почему Ральф Стэнли занимался фотографией. Замечать необычное в обычном дано не каждому.- Будешь фотографировать? - спросил Мейсон.Ральф не ответил. Вместо этого он жестом показал Гарри, куда ему встать. Затем сказал, как повернуться, как поднять голову, куда смотреть. Все время поглядывая на найденный им квадрат: не пропал ли он? Наконец сделал первый кадр. Отошел чуть назад, очень медленно и аккуратно, чтобы не сбить угол зрения. Сделал еще один кадр, сказав Мейсону чуть поменять наклон головы.Когда Стэнли закончил, Гарри решил записать, как рождается кадр. Это могло понадобиться для книги. Достал из нагрудного кармана свой блокнот и нашел последнюю запись, точнее, зарисовку: это был знак, увиденный им на шее Алисы. Он вкратце записал весь процесс, сделав подпись «ФОТОГРАФИЯ». Потом закрыл блокнот и собрался убирать его, когда…- Гарри, - Стэнли удивленно смотрел на него. - Подожди, не убирай. То ли мне показалось, то ли… Покажи тот рисунок.- Какой? - сначала не понял Гарри. - А, треугольник. Сейчас… - он снова открыл последнюю страницу. - Вот этот?- Да, да, да. Откуда он у тебя? - Ральф выглядел обеспокоенным.Сказать ему? Или не надо…- Долгая история. А что?- Ну… Я когда-то читал о нем. Такая книга, что-то типа «Демоны и магия», представляешь себе. Я даже когда-то этим делом увлекался. Вот, этот знак называется знаком Сэмюэля или Самаэля. Больше я это имя нигде не встречал, не знаю, может это был какой-нибудь древний оккультист, а может, это имя демона, не важно. Короче, знак этот используется в мистике.- Зачем? - Мейсон старался не показывать своей заинтересованности. Он готов был уцепиться за любую соломинку, чтобы объяснит болезнь Алисы.- У него много значений. Он вроде бы используется и в ритуалах. В определенных условиях это может быть просто знак, приносящий беду. Я даже вроде бы помню, почему знак Самаэля рисуется именно так: это как один из треугольников от пентаграммы, ну, знаешь, от дьявольской звезды. Пять знаков Самаэля в определенном месте и в определенном порядке равносильны пентаграмме, которая в свою очередь вызывает дьявола. А знаки Самаэля поодиночке, если верить оккультной литературе, вызывают существ пониже - демонов. Только, подожди… У тебя ведь нарисован перевернутый треугольник, правильно?- Ага.- А, это слегка другое дело. Перевернутый - это даже почти белая магия.- А он зачем нужен?- Ну, его используют для… как он называется… экзорцизм, вот.- Это, я так понимаю, изгнание дьявола.- Смотрел «Экзорциста»? - улыбнулся Ральф. - Да, это изгнание. Только не дьявола. Для дьявола нужен целый процесс. А перевернутым Самаэлем изгоняют существ, опять же, пониже, демонов. Иногда он используется, чтобы лечить болезни неизвестного происхождения. То есть, по сути, тех же демонов.- Понятно, - ответил Мейсон. Они шли дальше по улице в поисках кадров, а Гарри усиленно соображал, откуда Алисе может быть известна черная магия.Это случилось ночью. После прогулки Гарри заглянул в больницу, что бы предупредить Майкла (Алиса спала), что он едет к себе. Шерил снова захотела остаться с мамой. Приехав домой, он тут же уселся за «Лампу и колыбель» и писал около трех часов. Затем поужинал и снова стал писать: до этого он не работал почти неделю. Когда он решил, что пора заканчивать, было уже полдвенадцатого. Спать, однако, не хотелось. Съездить к ней? Она, наверное, спит. Ладно уж, приеду завтра с утра.По телевизору не показывали ничего достойного внимания, так что Мейсон решил размять затекшие от долгого сидения ноги: пройтись по дороге, которая, если ехать от Чикаго, уводила к Тихому Холму. Почему он решил туда идти, он не знал. Так или иначе, с городком это решение никак не было связано, если только подсознательно. Он шел медленно, наслаждаясь пением цикад в высокой траве и любуясь луной на темно-синем сумеречном небе. Изредка черные ночные облака закрывали ее, тут же становясь легкими и золотисто-прозрачными. Где-то в поле или в лесу, порой срываясь на вой, тяжело лаяла собака. Подувавший прохладный ветерок заставлял его все выше и выше застегивать молнию на куртке. Когда он решил повернуть назад, молния была застегнута полностью. Возвращался он по тому же пути и, приближаясь к дому, услышал, что внутри звонит телефон. Льррррь… Льррррь… Он быстро открыл дверь и поднял лежавшую на столике и двери трубку.- Да?- Мистер Мейсон? - голос Кауфманна. Искаженный динамиком, он казался обеспокоенным. Или он действительно был обеспокоенным- Добрый вечер, Майкл, - Мейсон машинально посмотрел на часы: пять минут первого.- Долго объяснять, что случилось, мистер Мейсон. Лучше приезжайте и посмотрите сами.- Что-то с Алисой? - взволнованно.Секунда…. Две… Три…- Да.Гарри бросил трубку, успев сказать только: «Сейчас буду», и помчался в гараж.Машина, как назло, решила поиздеваться над ним и завелась только с четвертого раза, когда он уже готов был разнести руль или еще что-нибудь. По пути в больницу ему все не давали покоя слова Кауфманна. Долго объяснять… Он не хотел говорить по телефону? Или действительно долго? Может… не знаю… там какая-нибудь специфика… Тьфу, да неужели ты не понимаешь - что-то серьезное! Еще сидя в машине, он заметил, что в больнице какое-то оживление. Бегом он направился к входной двери, впопыхах забыв запереть машину. У входа уже стоял Брайан Лесли.- Гарри, - Лесли, видя, что Мейсон очень взволнован, поднял руки ладонями вверх: не беспокойся, все в порядке. Гарри около него чуть замедлил шаг, однако не остановился.- Что с ней, Брайан? - спросил он, поравнявшись с Лесли. - Она в палате?- Гарри… Я не знаю, что это… Это надо видеть, - Брайан был в полном замешательстве.Когда Гарри услышал крики, он перешел на бег. Слова разобрать было нельзя, но они казались подозрительно знакомыми. Где-то взволнованно переговаривались врачи. Плакал ребенок… Мейсон не сразу понял, что это Шерил. «Сумасшедшие, - ворчал кто-то. - Они-то какого черта здесь». В голове Гарри как оправдание начала пульсировать мысль Она не сумасшедшая. Моя жена не… Но мог ли он быть уверен в этом, когда из палаты №5 доносились эти слова.Он зашел к ней. Внутри были Шерил, Майкл и еще трое врачей, державших Алису за руки. Его жена отчаянно вырывалась. Эти слова… Что за дьявол? Когда он переступил через порог, все головы как по команде повернулись к нему. Только Алиса смотрела куда-то в угол между потолком и двумя стенами и кричала не своим голосом:- Ечта шан! Ещус ан хасебен! Ат еститявц ами йовт! Ат тидуперп евцрац йовт! Ечта шан! Ечта шан! Ечта шан! Ат еститявц ами йовт! Ан ис*****н оке ан илмез! Ечта шан!Шерил бросилась к нему на шею и уткнулась лицом, мокрым от слез, ему в грудь. Ее маленькое тело сотрясали рыдания. На лицах всех пятерых врачей (Брайан пришел вместе с Мейсоном) читалось потрясение. Майкл, стараясь перекрыть вопли Алисы, крикнул Гарри:- Мистер Мейсон, успокойте ее как-нибудь! (…Ечта шан! Хасебен ан ещус!…) Мы не знаем, что делать! Я только что попросил Лизу принести шприц с дозой снотворного! (… Ат еститявц ами йовт!…) Но если вы сделаете что-нибудь, может быть, снотворное не понадобится!- Что?! Что я могу сделать? - прокричал Гарри в ответ.- Не знаю! Хотя бы попробуйте поговорить с ней!Он подошел к Алисе. Она повернула голову в его сторону, и он увидел, что глаза ее полны слез. Словно бы… словно бы перед ним стояла Алиса, которую что-то заставляет делать то, что она делает. Заставляет произносить эти слова этим ужасным голосом. В этот момент Гарри, несмотря на все свои убеждения, был готов поверить, что в его жену вселился демон.- Алиса… Дорогая… Пожалуйста…Ее голос стал чуть потише, но она ни на секунду не переставала говорить. Он обнял ее: она вся дрожала. Он положил руки ей на шею и тут же отдернул их, едва не вскрикнув: обжегся. Треугольник, вспомнил он. У нее там этот знак Самаэля… Он что, так нагрелся? Алиса перешла на шепот. Гарри нежно уложил ее на кровать: она больше не сопротивлялась. Приступ прошел.Когда Алиса заснула, они все вышли из палаты, кроме, конечно же, Шерил, которая уже почти неделю ни на шаг не отходила от матери. Майкл поблагодарил трех врачей, сказал Лизе, пришедшей со снотворным, что все уже улажено, и сказал, чтобы все шли заниматься своими делами. Мейсон спросил Кауфманна, как все началось, но тот ответил, что ни он, ни Брайан толком ничего не знают. Они просто услышали крики и прибежали к ней в палату, испугавшись, что ей плохо. - Она стояла, прижавшись к стене и издавая какие-то странные звуки. Брайан подошел к ней, но она накинулась на него, чуть не оцарапав лицо. Слава Богу мимо проходил Джек, он со второго этажа. Я попросил его и еще двоих помочь, а сам помчался звонить тебе. Мы ничего не могли с ней поделать: она словно обезумела. Господи, да она чуть не убила нас! Если это повторится…Гарри даже думать не хотел о том, что будет, если это повторится. Пер*****в Майкла, он спросил:- Ты не знаешь, почему это произошло? - хотя ответ был известен ему заранее:- Понятия не имею, - Майкл удрученно покачал головой.Она умерла через два месяца, 20 октября 1997 года. Болезнь была ужасно тяжелой, но приступов больше не повторялось. К концу лета она стала жаловаться на то, что хуже видит, а к середине сентября перестала видеть совсем. Волосы ее очень быстро поседели, лицо покрылось морщинами, словно за два месяца она постарела на двадцать лет. Руки стали скрюченными, как при артрите, кожа - сухой и потрескавшейся. Порой ей казалось, что вокруг нее огонь, а иногда - вода. Ее болезнь стала пыткой не только для нее, но и для Гарри, и для Шерил. И он, и она проводили с Алисой все свободное время. Она плакала: говорила, что отнимает у них жизнь. Гарри сквозь слезы успокаивал ее. Эти два месяца стали самыми тяжелыми в его жизни. В жизни их семьи, которая уже перестала существовать.На следующее утро после похорон, двадцать четвертого, он приехал на кладбище, чтобы побыть наедине с ней и с собой. Он прислонился к дереву, росшему рядом с местом, где ее похоронили (он никак не решался даже про себя сказать могилой), и закрыл глаза.Вот и все, дорогая… Ты не мучаешься… Теперь ты спокойна… Почему так случилось? Почему в этой жизни нелепые случайности могут превратиться в такие… трагедии. Что тебе сказать? Мы с дочкой будем помнить о тебе. Мы будем любить тебя, поэтому ты… ты не беспокойся, хорошо. Мы любим тебя. Я люблю тебя, Алиса.Он провел рукой по щеке, смахивая слезу, и, открыв глаза, посмотрел туда, где солнце поднималось из-за городских домов. Начинался новый день, и никто не знал, что он принесет. Октябрьский ветер взлохматил его каштановые волосы и бросил ему в лицо опавшие осенние листья. А он, прищурив глаза, стоял и смотрел на холмик рядом с деревом. Смотрел на ее могилу и думал, что никогда больше не увидит ее. Никогда в жизни.И ошибался.

[iGoRyOk]

Глава 2.
Добро пожаловать

Тамань - самый скверный городишка из всех приморских городов России. Я там чуть-чуть не умер с голода, да еще вдобавок меня хотели утопить.М.Ю. Лермонтов. «Герой нашего времени»Со смерти Алисы прошло почти четыре года, за которые многое успело измениться в жизни Гарри Мейсона. В кратком изложении его жизнь с того дня, как похоронили его жену, выглядит так: первые два месяца он даже и не жил. Он существовал. Все мысли были о ней. Если он начинал писать, то рано или поздно касался ее болезни или смерти. Шерил, для которой в пятилетнем возрасте потерять маму было огромнейшим потрясением, перенесла его стойко. Она пошла в отца - была сильной девочкой. Гарри смог нормально работать только с Рождества. До этого времени он успел узнать очень многое о фотографии от Ральфа Стэнли. Агент стал без преувеличения самым близким его другом. К началу 1998 года «Роза» приобрела бешеный успех у читателей. Слух о том, что Гарри пишет «Лампу и колыбель», быстро распространился, и Мейсон понял, что если он не начнет действовать быстрее, поклонники зажарят его, польют кетчупом и съедят. Жизнь постепенно входила в привычное русло.«Лампа и колыбель» была закончена к началу лета. Она оказалась совсем непохожей на «Розу», и Мейсон боялся, что она не будет принята с таким же успехом. Однако опасения были напрасны: гонорар за вторую книгу цикла оказался почти в полтора раза больше, чем за первую. Гарри был безмерно рад - его труды не прошли даром. С третьей книгой он решил немного повременить. Вместо этого он предложил Шерил отметить ее последнее лето перед школой (Гарри решил отдать ее в школу с шести лет) и его День Рождения (в середине июля) где-нибудь в Европе. Методом научного тыка была выбрана Италия. Стэнли, который от успеха «Лампы» и «Розы» выигрывал не меньше самого Мейсона, купил себе новую камеру, а «Мину» подарил Гарри. Мейсон с тех пор повсюду ее носил с собой: Ральф слегка заразил его любовью к фотографии.Приехав из Италии, Мейсон сразу же получил заманчивое предложение написать сценарий к фильму по «Розе». Фильм решили назвать «Риверсайд». Согласился. Написал. Фильм, правда, получился чуть хуже, чем он ожидал, но тем не менее… Особенно удачными получились съемки «обратной стороны Риверсайда». После сценария около месяца он отдыхал от писательского труда, а в начале 1999 года начал писать третью книгу, «Распродажа». Но в середине весны дело что-то застопорилось. Мейсон никогда не бросал начатое на середине пути. Хорошенько все обдумав и отдохнув еще немного, он вновь принялся за работу в начале лета. Так как книга во многом касалась школы, ему помогала окончившая первый год обучения Шерил.В июле они вновь решили съездить куда-нибудь. Это начинало становиться традицией. Шерил почему-то стала интересоваться историей Древнего Египта, и мечтала увидеть пирамиды. Мейсону, по большому счету, было все равно. «Пирамиды так пирамиды», - сказал он, и они полетели в Египет.Последующие два года прошли без особо запоминающихся событий. Написав еще один роман, он решил пока отложить цикл в сторону и написать какое-нибудь большое самостоятельное произведение. Решил, что читатели пока подождут.3 июля 2001 года он дописал предпоследнюю главу. Приближалось время традиционной поездки. И в этот день от Шерил поступило не совсем обычное предложение.Не давала покоя мысль: «Куда поехать?» Четыре года подряд они с Шерил останавливались в пяти- или четырехзвездочных отелях с кондиционером, телевизором, холодильником, огромной ванной и шкафом для вин, с бассейном и сауной на первом этаже и проч. Начинало надоедать. Все эти услужливые улыбки швейцаров и официанток, это, конечно, хорошо, но, как сказал кто-то из великих: «Очень много хорошо - это тоже плохо». Может, поехать куда-нибудь на побережье Атлантического океана, остановиться в доме у какой-нибудь престарелой миссис Джонсон. Каждое утро просыпаться под шум волн, дождливыми вечерами слушать бесконечный шелест воды о воду. Никаких тебе стандартных «доброе утро мистер мейсон как спали сегодня горничная уберет в вашей комнате после десяти часов наслаждайтесь отдыхом». Почему нет?Он уже готов был принять решение, когда в кабинет вошла Шерил. В руке она держала какую-то брошюрку.- Смотри, пап, что я нашла, - она протянула брошюрку ему.Добро пожаловать в Тихий Холм!Наш маленький город всегда рад приветствовать вас в отеле «Лейквью». Наслаждайтесь великолепной природой нашего тихого уголка вместе со своей семьей. На берегу озера Толука, одного из красивейших озер штата Иллинойс, вы проведете незабываемые вечера. К вашим услугам парк развлечений, лодочная станция, множество кафе, баров и ресторанов и, конечно же, необычайная красота и чистый воздух окрестных лесов. Приезжайте к нам, и эта поездка запомнится вам на всю жизнь! Рядом с этой статьей был напечатан черно-белый снимок озера (судя по всему, Толуки) и отеля на его берегу. Белое трехэтажное здание, почему-то напоминавшее Мейсону корабль.- Ну что? - спросила Шерил.- А что? Хотела бы туда поехать?- Ну я не знаю. Мы вроде бы в Египте были, в Италии были… Все в больших городах. А тут рядом с нами небольшой Тихий Холм, а мы даже о нем ничего и не знаем. Даже ни разу там не были. А там, к тому же, еще и отель есть, и озеро…Тихий Холм… Тихий Холм… Где я это слышал? Или видел…Сон, четыре года назад увиденный Мейсоном, конечно же, забылся. Но какое-то неприятное ощущение от слов «Тихий Холм» все же осталось. Вот и сейчас Гарри испытал его, услышав название городка.- Действительно, почему бы и не съездить? - В конце концов, этот отель немногим отличается от домика миссис Джонсон… Гарри усмехнулся.- Чего ты смеешься?- Да нет, это я так. Я говорю, неплохая идея. И волноваться не надо - дом всего в пяти километрах. Не понравится - уедем обратно. И действительно, мы никогда не отдыхали в маленьких городках. Поехали.- А когда?- Да хоть сейчас, - Гарри посмотрел на часы: восемь вечера. - За час соберемся, я позвоню Ральфу, скажу, чтобы он имел в виду, что мы уехали и время от времени надо будет заезжать сюда и кормить Линду. Потом я съезжу в город, куплю что-нибудь на ужин, мы перекусим и где-то в десять отправимся в путь. Как тебе? Ночь проведем уже в Тихом Холме.Шерил радостно посмотрела на него.- Отлично, пап. Я пока пойду собирать свои вещи.Через час сборы действительно были завершены. Гарри собирался ехать за провизией.- Я приеду через полчаса, может, чуть попозже. Ты как, ехать не расхотела еще?Шерил отчаянно помотала головой.- Ну и отлично.Он сел в серую «тойоту» и отъехал от дома.Вечер был теплым. Скорее даже душным. Мейсон боялся, что, когда они отправятся в путь, разразится гроза. К тому же северный край неба уже облюбовала темно-синяя туча. Ветер, правда, обещал отогнать ее, наоборот, в сторону Чикаго, на что Гарри и надеялся.По дороге произошла очень странная встреча. Гарри заметил ее еще метров за триста. Одинокий силуэт вдали. Мейсон сразу понял, что это женский силуэт. Она шла навстречу машине по желтой разделительной полосе. Он приближался, а женщина все шла и шла. Он начал тормозить, и только когда подъехал совсем близко, узнал в ней Лизу. Медсестру, четыре года назад лечившую Алису в больнице. С тех пор он нигде ни разу не встречал ее, но сейчас узнал сразу же.На лице ее застыло какое-то отчужденное выражение. Лиза Вуд, казалось, не замечала ни Мейсона, ни его машину. Он открыл дверь.- Лиза, - сказал он, наполовину высунувшись из машины.Она медленно повернула голову к нему, но ничего не сказала. Мейсон вышел из машины и подошел к медсестре.- Лиза, вы в порядке? Я Гарри Мейсон, помните?- Не надо, - Лиза говорила тихо, голос дрожал. - Лучше не надо…- О чем вы?- И меня, и вас… И его… Всех. - Давайте я отвезу вас домой. Вам ведь домой нужно?- Я не знаю, что с ним случилось. Все четыре года как одержимый. Только одно…Гарри аккуратно подвел ее к машине и посадил на пассажирское сиденье. Она продолжала говорить, только очень тихо, и он не мог ничего разобрать. Он пытался что-то у нее спрашивать, но она не обращала на его слова внимания. Когда они уже подъезжали к Чикаго, она вдруг спросила:- Где это я? А вы… Гарри? Гарри Мейсон?- Лиза! - радостно сказал он. - Вы очнулись…- Что значит «очнулась»?- Я не знаю. Я встретил вас на дороге. Вы шли навстречу моей машине. Я пытался с вами заговорить, но вы мне не отвечали. Я решил отвезти вас обратно в город… Вы ведь оттуда?- М-м-м-м… Да, - настороженно ответила она. - Но, подождите… Что я делала на дороге?- Откуда мне знать, - Гарри остановил машину у больницы, решив, что Лизе не помешало бы туда сходить. - У вас бывало такое раньше?- Нет, - уверенно ответила Лиза. - Тогда я не знаю, что вам сказать. Поговорите с доктором… С Майклом, например. Он еще работает здесь? - Мейсон рукой показал на Центральную Больницу Чикаго.При упоминании о Кауфманне Лиза отвела взгляд от Гарри и как-то погрустнела.- Нет. Он уволился.- Почему? Когда? - удивился Гарри.- В декабре девяносто седьмого. У него… был пациент. После вашей жены. Какая-то очень странная женщина. Она пришла в больницу и сказала, что хочет, чтобы ее лечил Майкл Кауфман. Он очень удивился, но выполнил ее просьбу. А когда ее выписали из больницы, он уволился… С тех пор о нем ничего не слышали… Он даже ни разу не приходил к нам…Гарри только покачал головой.- В любом случае, скажите доктору, хорошо?- Обязательно, - Лиза печально улыбнулась и открыла дверь машины. - Спасибо вам, мистер Мейсон…- Гарри, - поправил он, улыбнувшись в ответ.- Спасибо, Гарри. Всего доброго.- До свидания, Лиза.Когда Лиза вышла, Мейсон отъехал от больницы. Никогда в жизни он больше здесь не был.Домой он вернулся через полчаса. Шерил уже была полностью готова и горела желанием отправиться в путь. Ветер действительно отогнал тучу дальше, за Чикаго, и насчет дождя можно было не беспокоиться.- Ральф звонил, - сказала Шерил, как только он зашел в дом. - Я сказала ему, что мы собираемся уезжать. Он попросил пока быть дома и дождаться его, правда, не сказал, зачем.- Дождаться?- Да. Ну что, давай пока поужинаем.- Давай.Он на скорую руку приготовил сэндвичей и молочного коктейля. За ужином он думал, рассказать ли Шерил про Лизу… и решил не напоминать ей. Все шло слишком хорошо. Как только они закончили есть, раздался звонок в дверь. Мейсон открыл дверь и на пороге увидел, конечно же, Ральфа Стэнли.Они одновременно поздоровались друг с другом и рассмеялись. Затем Мейсон предложил Стэнли пройти. Ральф поприветствовал Шерил и начал рассказывать, зачем он, собственно, приехал.- Понимаешь, я тут вспомнил одну штуку. Помнишь, где-то месяц назад я говорил, что один журнал хочет напечатать мои старые фотографии, еще которые я «Минольтой» делал. Я им принес старые пленки, там, бумагу, а они еще сказали, что им зачем-то нужна камера. Я у тебя тогда попросил, я же ее тебе подарил года три назад. Потом они отдали «Мину» обратно, и она уже недели три лежала у меня, я все забывал ее тебе отдать. А тут мне Шерил сказала, что вы буквально сейчас уезжаете. И что ж, я тебя без камеры оставлю?Стэнли открыл свой неизменный кейс и достал «Мину».- На, держи. Поснимаешь там, в Тихом Холме.- Ральф, и ты за этим сюда ехал? - спросил Гарри.- Ну да. И на самом деле, я еще хотел у тебя спросить, как там с книгой? Ты уже долго ее пишешь, я полагаю, там что-то масштабное. - Ну, вообще-то да. А что именно тебе нужно?- У тебя сейчас есть минут двадцать? Ты можешь мне вкратце рассказать сюжет?- Зачем?- Давай к тебе поднимемся, а?Гарри сказал Шерил, чтобы та подождала его немного, и они со Стэнли поднялись в кабинет Мейсона. Ральф начал объяснять:- Понимаешь ли, издательство просто взбесилось. Они говорят, что если через два месяца не будет рукописи, они вообще тебя никогда печатать не будут.- Ага, ну-ну. И зарежут курицу, которая несет золотые яйца? Щаз-з. А сюжет, это им нужен?- Ну да. Говорят, что если еще и сюжет какой-нибудь пошлый…- Короче понятно. Они, я чувствую, нашли какого-то более удачливого писателя и хотят от меня избавиться. Ну что ж, ладно.- Сюжет-то расскажи, - произнес Стэнли, увидев, что Мейсон собирается вставать.- Ах да, точно. Значит так, книга называется «Алхимик». Главный герой - врач Джозеф Баркин. Очень удачливый человек, сколотил себе приличное состояние, работает в престижной клинике. Но это только одна сторона медали. Дело в том, что Джозеф увлекается черной магией. Так как он врач, то он еще и совмещает ее с медициной. И короче, однажды создает очень интересный препарат - что-то типа наркотика, очень сильно воздействующего на подсознание. Это не объяснить в двух словах… В общем, медицинский эквивалент виртуальной реальности. Он сначала проводит эксперименты на одном из своих знакомых. Этот знакомый - наркоман, и Джозеф вроде бы как бы бесплатно поставляет ему товар. На самом же деле Баркин изучает действие «алхимика» (так он назвал препарат). Когда изучил полностью, стал уже использовать в своих целях. Там дальше долго рассказывать. В конце концов он этим «алхимиком» убивает почти целый город. Что ты думаешь по этому поводу?- Даже и не знаю, Гарри. С одной стороны, ничего. Но с другой… Слегка натянуто. А «Даблдэй» может к этому придраться…- Ну, на бумаге все выглядит немного не так. Я думаю, им понравится.- Ну ладно, посмотрим. Все, значит, я поехал, и вы тоже отправляйтесь. Погода хорошая, тепло. Погуляете там.Гарри кивнул, и они с Ральфом спустились вниз.- Наконец-то, - нетерпеливо сказала Шерил.Стэнли улыбнулся ей, видимо, подразумевая: «Что, не терпится?» Затем он посмотрел на Гарри, еще раз попрощался и вышел. Несколько секунд спустя Мейсон услышал шум отъезжающего BMW. Ральфа Стэнли он тоже никогда больше не видел. Только однажды во сне. В кошмаре.- Ну все, - произнес он, обернувшись. - Едем. Ты все собрала?Дочь утвердительно кивнула и, стараясь сдерживать нетерпение, пошла к «тойоте». Видно было, что ей нелегко просто идти, а не бежать. Авантюристка, подумал Мейсон. Сам-то, ответил кто-то в голове. Гарри пошел к машине вслед за дочерью.- Куда сядешь? - спросил он, открывая дверь.- Вперед, конечно, - ответила Шерил таким тоном, словно этот пункт был оговорен в конституции Соединенных Штатов и его знал каждый уважающий себя гражданин. Мейсон залез внутрь и открыл вторую переднюю дверь. Затем вышел, поставил сумку (они брали только одну, потому что ехали не так далеко) в багажник и вернулся обратно.- Поехали, - выдохнув, сказал он и повернул ключ. Серая «тойота» Гарри Мейсона отъехала от дома, и он больше никогда сюда не возвращался. Даже во снах. Даже в кошмарах.Гроза все-таки разразилась. Хляби небесные разверзлись абсолютно неожиданно из непонятно откуда появившейся тучи. Пелена дождя была настолько плотной, что дорогу не было видно уже за сотню метров. Гарри, правда, решил не поворачивать обратно: благо до Тихого Холма, если верить указателю, оставалось меньше восьмисот метров. Шерил с тех пор как они отъехали от дома что-то записывала в свой дневник, изредка спрашивая Мейсона, как пишется то или иное слово.Гарри начинало казаться, что эта поездка была не такой уж хорошей идеей, но он утешал себя тем, что они в любой момент могут уехать из города. К тому же Шерил вроде бы нравилось. И если даже какое-то шестое чувство и подсказывало ему, что лучше бы повернуть обратно пока не поздно, он упорно не слушал его.Боковым зрением Мейсон уловил на дороге слева от себя какое-то движение. Повернул голову так, чтобы дорога перед машиной оставалась в поле зрения, и понял, что это полицейский мотоцикл. За рулем сидела девушка в светло-синей форме. Лица ее Гарри не смог разглядеть, во-первых, из-за дождя, а во-вторых, из-за того, что на ней был серый шлем. Мотоцикл ехал быстро и скоро обогнал машину.- Пап, а как пишется «пронесся»? С одной «с» или с двумя? - спросила Шерил.- С одной, - ответил Гарри. - Ты все записываешь, что ли?- Ага.- Ну, давай-давай.Дорога навевала Гарри приятные мысли. Свет фар выхватывал из вечерних летних сумерек две желтые полосы, смутно различаемые вдали из-за дождя, серое полотно дороги, кажущееся бесконечным. Прохладный воздух проникал в машину, иногда капли дождя тоже попадали в нее вместе с легкими порывами ветра. Быстро работали дворники, шурша о лобовое стекло…Внимание его резко переключилось на обочину, вернее… Тот самый? Эй, а где же… Только что виденный Мейсоном мотоцикл лежал рядом с дорогой. Гарри присмотрелся, нет ли рядом хозяина, то есть хозяйки, но не обнаружил никого. Ни следов на мокрой траве, ни одежды… Просто мотоцикл, даже не похоже, что он столкнулся с чем-то. И вот он остался позади, а Мейсон снова вернулся к дороге. Но поздно.Все произошло слишком быстро. Но менее чем за две секунды, в голове его успело пронестись (пап, а как пишется «пронесся») огромное количество мыслей. Вспомнил он, что в такую погоду нужно быть внимательнее. Вспомнил, что ни в коем случае нельзя отвлекаться от дороги. Как его однажды чуть не сбила машина. Как Лиза одинокой женской фигуркой стояла на дороге… И еще он понял, что на сей раз на дороге не Лиза.Сначала сработало зрение. Все, что оно успело уловить: силуэт человека, закрывающегося руками от бьющих в глаза фар. Затем одновременно пришли в действие горло и руки. Он закричал и начал выворачивать руль. Нога бешено вдавила педаль газа, и уши уловили сразу два звука: скрип тормозов и крик Шерил. Машину начало трясти, словно камеру в руках неопытного любителя. И последним, что смог заметить Гарри, была надпись: «Добро пожаловать в Тихий Холм! Население…» Мейсон еще не понял, на чем она написана, а руль уже с угрожающей скоростью приблизился к голове и…Темно… Темно… Так, медленно. Медленно. Открывай глаза. Черт, как же хочется спать. Нет, нужно еще поспать. Сейчас, наверное, полшестого, не позже. И что я поднялся в такую рань? Блин, а где же я? Так неудобно. Наверное, я заработался вчера. Ой, как же болит голова. Что хоть с ней? Так, руку, аккуратно, прикоснуться… !!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!…Он снова потерял сознание, слишком уж сильной была боль. Еще два раза Мейсон приходил в себя и два раза проваливался. На третий раз ему удалось удержаться. Сначала он решил немного осмотреться, потому что пока еще не понимал, где находится. Правда, только повернувшись, Гарри задел клаксон. Тут же он осознал две вещи: во-первых, он в машине, а во-вторых - еще один громкий звук и голова расколется. Минут пятнадцать он ждал, пока утихнет болезненная пульсация в области висков. Какое-то ноющее ощущение еще осталось, но его можно было терпеть.Теперь Гарри мог нормально размышлять. Сначала он решил определиться со своим положением. Мейсон в абсолютно неприемлемой позе, согнувшись так, что нос почти касался коленей, находился на водительском сидении. Левая нога застряла между вогнутым металлом дна и дверью и ощущалась как сгусток тупой боли в области голени. Правая, вроде бы, была в относительном порядке и даже не болела. Ни руки, ни ребра, насколько он мог судить, поломаны не были. Единственное, что беспокоило, - голова.Очень аккуратно он распрямился, пока спиной не почувствовал кресло. Откинулся. Глубоко вздохнул. Поднес руку к виску, затем к глазам, понял, что пальцы в крови. Взял первую попавшуюся под руку тряпку, удостоверился, что она более или менее чистая, и приложил к голове, стиснув зубы. Вспышка жгучей боли… Темно в глазах… Но он остался в сознании.Тогда он начал вспоминать. Начал издалека, потому что все подробности аварии еще не всплыли в памяти. И как только мысленно прозвучало имя Шерил, он спохватился.Медленно, прижимая тряпку к голове, он перевел взгляд на пассажирское сидение. Старался не паниковать, но как может оставаться спокойным любой отец в такой ситуации? Шерил рядом не было. Собравшись с силами, он выкрикнул ее имя, не узнав собственный голос. Ответа не последовало. После еще одной попытки Мейсон стал открывать дверь. Левая сторона машины оказалась каким-то образом прижатой к столбу, так что Гарри пришлось пересесть и открывать переднюю правую дверь. При пересадке опять задел клаксон, заметив, что громкий звук уже не доставил таких больших неприятностей.После нескольких попыток дверь открылась. Мейсон не увидел никого: последняя надежда на то, что дочь где-то рядом с машиной, пропала. От отчаяния Гарри совсем забыл, что левая нога покалечена, и встал на дорогу. В ногу словно вставили раскаленный стержень и провернули на все триста шестьдесят. Мейсон заорал, попытался удержаться за дверь, но та отвалилась. Он упал на дорогу рядом с машиной и больно ударился головой о пол «тойоты». Снова потерял сознание.Ему показалось, что очнулся он довольно скоро. Что-то белое падало ему на лицо. Повернув голову, он понял, что это было повсюду. Снег… В июле?! Он закрыл глаза и снова открыл их, чтобы удостовериться, что это не галлюцинации, вызванные ударом головы. Снег продолжал идти. Он, однако, был не холодным, что еще больше удивляло. Как только крупинки «снега» касались земли, они то ли таяли, то ли исчезали.Мейсон вспомнил, что ему нужно искать Шерил. Пораскинув мозгами, он пришел к выводу, что надо для начала заняться собой, иначе поиски могут оказаться менее результативными. Встал с асфальта, осторожно, стараясь не упасть, держась за машину. Прихрамывая на левую ногу, пошел к багажнику, где лежали все вещи.Вот тебе и съездил в Тихий Холм… А где, собственно, жители? Вот уже дома начинаются, а никого нет… Вот черт, никого даже не слышно. Ничего не слышно. Где машины? Где собаки? Где дети? Откуда этот снег? Что здесь происходит, а? Гарри, правда, упустил из виду, что сейчас, скорее всего, утро, часов пять. Обычно в такое время в маленьких городках довольно тихо… Но, все равно, тишина казалось зловещей.Багажник оказался открытым, а сумка, в которую они все положили, видимо, вылетела при ударе. Мейсону пришлось отпустить машину и, не держась ни за что, очень аккуратно спуститься по склону… Вдруг послышались шаги.- Шерил! - крикнул он. Ответа не последовало, но и шаги прекратились. Еще раз Мейсон позвал ее, но… безрезультатно.Сумка действительно скатилась по склону. Она лежала под одним из кустов, и добраться до нее можно было, лишь встав на колени. Стиснув зубы от тупой боли в левой ноге, Гарри стал ползти. Добравшись до сумки, расстегнул молнию и начал искать. Так, во-первых, тебе нужен аспирин. Успокоить боль. Во-вторых, ищи бинт, перевяжешь голову и ногу. В третьих, достань свой блокнот и ручку, вдруг пригодится. Так, что еще… Гарри огляделся, вслушался в гробовую тишь. Нож… На всякий случай возьми нож.Раскопав все это, Гарри первым делом принял аспирин. Затем обмотал бинтом ногу и подумал, что неплохо было бы промыть рану на голове спиртом. Достал из аптечки небольшую прозрачную бутылочку и, крича от боли, протер лоб и виски жгучей жидкостью. После этого заклеил раны пластырем из аптечки. Взял аптечку с собой, сумку, конечно же, оставил. Еще положил в карман блокнот с ручкой и нож. Затем пошевелил пальцами рук, ног, проверил ребра и прочие кости, которые, в общем-то, могли оказаться поврежденными. Убедившись, что все остальное в порядке, он отполз от куста и поднялся на ноги. Отметил, что идти стало легче, и поднялся обратно к машине.Где она может быть? Она сидела рядом, но ее там нет… Около машины тоже нет…Гарри вгляделся в утренний туман. Никого. Ничего. Пусто.Нет. Постой-ка, что это там? Действительно, он смог разглядеть силуэт. То ли его обладатель находился довольно далеко, то ли… это был силуэт ребенка.- Шерил! - в который раз позвал Мейсон. И снова тишина в ответ. Только силуэт, вместо того чтобы бежать к нему и кричать «Папочка!», стал отдаляться. Что-то странное было в его движении, но Гарри пока не понял, что именно. Он, припадая на левую ногу, пошел вслед за силуэтом (теперь он смог разглядеть еще и короткие черные волосы и синее платье; он был уверен, что идет за своей дочерью). Но как бы быстро Мейсон ни двигался (на самом деле, слово «быстро» не очень-то применимо к его ситуации), силуэт шел быстрее…То есть… подожди, нет. Она не идет! О Господи, да она же не шевелит ногами! Теперь он понял, что необычного было в ее движении. Шерил словно бы плыла по воздуху. Ну да… Ты же прекрасно знаешь, что такого не бывает. Мейсон тут же отсек эту мысль. Не об этом ему сейчас надо было думать, никак не об этом. О явлении левитации среди народов Средней Африки и Индонезии он мог поразмышлять как-нибудь на досуге, а пока все внимание нужно было уделять тому кто… летит она летит… впереди.Силуэт пропал. Гарри следовал за Шерил до развилки, а дальше… он не мог понять, куда она завернула. Он вообще ничего не мог понять. Его дочь (шла) никак не дальше, чем в десяти метрах от него, он поминутно выкрикивал ее имя, но она не отвечала. Он бы с радостью побежал за ней, но нога не позволяла. Правда, в глубине души Мейсон догадывался, что, даже если бы он несся со скоростью бегуна на короткие дистанции, силуэт все равно бы ускользал от него. Ему определенно все это не нравилось, но что он мог поделать?У него был выбор: либо дальше идти по дороге, по которой он ехал раньше, либо завернуть в переулок. Собственно, оба варианта были равносильны, и разницы между ними Гарри не видел никакой. Ему оставалось надеяться только на свое чутье, подсказывающее, что нужно дальше следовать по дороге. Так он и поступил.Гарри до боли напрягал глаза, пытаясь разглядеть свою дочь в этом тумане. Уши готовы были поймать любой шорох. Но Шерил словно испарилась. Мейсон уже начинал думать: а не сон ли это? Но если это и был сон, то слишком уж реалистичный. Скрипнула калитка.В ту же секунду он замер, поняв, что калитка могла быть только в переулке.- Это ты, Шерил? - как и следовало ожидать, кроме своего голоса, Гарри ничего больше не услышал.Он мысленно отругал свое чутье последними словами и, вздохнув, развернулся. Пошел обратно. Две желтых линии маячили перед глазами. Дорога уходила в белую бесконечность… Он чуть не пропустил поворот. В переулке действительно оказалась калитка, которая вела во двор за одним из квартирных домов. Он открыл ее: раздался звук, слышанный им некоторое время назад. Гарри, решив, что он просто счастлив побывать в этом приветливом городе, прошел во двор и…Тут уже началось самое странное. Да нет же, нет, не может этого быть. Откуда это здесь, сам подумай, откуда здесь столько… На стене дома было огромное темно-красное пятно. Слушай, да нет же нет же нет это просто… это всего лишь… КРОВЬ! Ничего другого на ум не приходило. Пятно просто не могло быть ничем иным. Гарри попытался представить, что же сделали с тем, в ком раньше текла эта кровь… Картинка сама, абсолютно непроизвольно начала появляться в голове. И зря. Потому что Мейсону пришлось отвернуться от стены и увидеть то, что не входило ни в какие рамки.Во дворе, как и в тысячи таких же дворов тысяч маленьких городков, стояло баскетбольное кольцо. Сеткой в нем служили несколько цепей. Гарри сам когда-то играл в баскетбол и помнил, что мяч порой застревает в сетке и его приходится доставать оттуда палкой или еще каким-нибудь длинным предметом. Но только сейчас в сетке застрял далеко не мяч. Это была… проснись ну же давай просыпайся ты спишь тебе сняться кошмары что угодно только не это потому что там боже мой там… В сетке была человеческая голова. Кровь капала из разорванной шеи на асфальт. Пль. Пль. Пль.Сначала Мейсон не мог оторвать взгляд от кольца. Это продолжалось буквально несколько секунд, но за это время желудок успел осмыслить то, что увидели глаза, и ему это явно не понравилось. С одной мыслью это не Шерил. это не Шерил. это не Шерил он отвернулся, и его вырвало. Вскоре в голове прояснилось, и Мейсон понял, что единственным правильным решением будет сейчас уйти отсюда. Он не мог и не хотел думать о том, откуда здесь взялось огромное пятно крови на стене и голова в баскетбольном кольце. Гарри нужна была Шерил, и он намеревался найти ее, а все остальное, каким бы ужасным и иррациональным оно не было, его не касалось.Трус. Из-за этой мысли Мейсон разозлился сам на себя. А что я могу сделать, твою мать? А? Подойти и пинцетом вытащить из шеи вены, чтобы рассмотреть их? Или что? Ладно, все, потом позвонишь в полицию, ФБР, национальную службу безопасности, президенту, кому угодно, пусть приезжают и разбираются, что происходит в этом чертовом городе. Пока что тебе необходимо найти дочь, понял? Все, иди.Он зашел в узенький проход между домами. Это был единственный выход из двора, Шерил, если она вообще была здесь, могла пойти только туда. Поворот направо, еще одна скрипящая калитка, еще один поворот и…От неожиданности Мейсон остановился как вкопанный. Никакой крови на стене, никаких оторванных конечностей, но, все равно, произошедшее удивило его гораздо больше. Стало темно. Он поднял голову, чтобы удостовериться, что он по-прежнему на улице, и увидел темно-синее небо и… звезды. Эт-то еще что такое?… Глаза быстро привыкли к темноте, и Гарри понял, что стоит в том же переулке, на том же самом месте, но только… сейчас ночь! Но ведь… только что, по-моему, было утро. Туман и все такое… Да что же здесь ТВОРИТСЯ?!Мейсон попятился назад. Ему стало страшно. И когда спиной он почувствовал кирпичную стену, он очень громко вскрикнул, потому что стены этой раньше не было. В этом он был уверен абсолютно точно, так как совсем недавно пришел оттуда. Поздравляю тебя, Гарри. Ты можешь ходить через стены. С тихим стоном Мейсон осел на холодный неприветливый асфальт.В течение минуты в голове не всплывало никаких полезных мыслей. Изо рта вырывались испуганные нечленораздельные звуки. Он старался глубоко дышать и главное - не думать об этом, не думать об этом, не думать об… Шатаясь, Мейсон поднялся на ноги. Аккуратно поднял правую ногу, шагнул, левую, шагнул… Молодец, отлично, так держать. Только бы выбраться отсюда и все. Ты слышишь? Эти звуки. Они сведут тебя с ума, Гарри, но для тебя сейчас главное - не думать об этом. Не слушать их, они заведут тебя в темноту утра, молотком и прибьют тебя к кресту… Инвалидное кресло. Оно было перед ним. Мейсон сам не заметил, как оно тут оказалось. Кресло лежало на боку, а одно из его колес еще продолжало вертеться, издавая противный скрип. Машинально Гарри протянул руку и остановил колесо. Скрип прекратился. И все это в темноте. Хотя сейчас утро. Не думай об этом. Иди вперед. Больничная койка. В крови. Черные ремни, которыми фиксируют пациентов, болтались по бокам. Колесо крутилось, ремни качаются. Здесь кто-то был. Шерил? Я даже не знаю, на что надеяться. И снова какие-то звуки. Механизмы где-то вдалеке.Мейсон шел вдоль забора, левой рукой ведя по его металлической сетке. Это действие успокаивало. Звук работающих механизмов нарастал, штопором ввинчиваясь в голову. Чей-то смех. Тоненький и неприятный. Гарри остановился.- Кто здесь?Он пошел дальше. Снова смех. Сзади. Гарри резко развернулся и успел заметить, как что-то юркнуло за угол дома. «Что-то» было белым и маленьким, где-то в треть его роста.- Выходи оттуда, - в ответ непонятные чавкающие звуки. Мейсон стал медленно подходить к углу дома. А заглянув за него, он решил, что лучше бы он не обращал на смех никакого внимания.Их было трое. Белесые карлики, в форме их тел проглядывало что-то, отдаленно напоминающее человеческие пропорции. В руках каждого был маленький ножик. Они резали человеческое тело. И ели его. Едят. Режут. Едят. Режут. Отсюда и чавкающие звуки. Вдруг карлики как по команде повернули ?головы?. Мейсон увидел, что у них большие черные глаза и очень остренькие зубки. А в следующее мгновение они уже накинулись на него. И начали кусать. И резать. И кусать. И резать…С коротким выдохом Мейсон открыл глаза. Руки на автомате продолжали отмахиваться от несуществующих монстров. Спина в холодном поту, в груди такое ощущение, словно сердце провалилось, по меньшей мере, в Марианскую впадину. Сон. Тьфу ты, дурацкий сон. Та же мысль, что и тогда, четыре года назад, когда Гарри закончил писать «Розу». Только на этот раз он был не в своем кресле, не в своем кабинете, не в своем доме и даже не в пригороде Чикаго. Он лежал на жестком диване. Слева от дивана стоял круглый стол, справа было большое окно. На потолке точно над Мейсоном нехотя вращались лопасти вентилятора. Где я? И сон, и все то, что было до него, вспомнилось быстро. Единственное, чего не мог понять Гарри: когда этот сон, собственно, начинался? В машине? На дороге? Во дворе? Ну да, конечно же, во дворе. Когда ты увидел это чертово пятно крови на доме и эту голову в баскетбольном кольце. Только… Одно его беспокоило - если двор он видел уже во сне, то как он попал сюда? Куда «сюда»?Левой рукой он схватился за стол и медленно поднялся, в результате оказавшись в сидячем положении. От подъема в глазах слегка потемнело, но это быстро прошло. Он поднял голову и взгляд его остановился на стоящих на нем соли, перце, горчице и кетчупе. Стандартный набор для кафе? Я в кафе?- Мистер? - Гарри вздрогнул от неожиданности. На стуле около соседнего столика (всего их в кафе было три) сидела девушка в синей полицейской форме. Мейсон сразу узнал ее, несмотря на то что на сей раз она была без шлема, - это ее мотоцикл они с Шерил видели на дороге. - Вы как?Он грустно усмехнулся:- Как будто меня пару раз переехали грузовиком. А вы что здесь делаете?Девушка, казалось, немного обиделась:- Если бы не я, вы очнулись бы в своей помятой машине.- Вы что, дотащили меня сюда?!- Довезла на мотоцикле. На последних каплях бензина. Вы были без сознания.Так, теперь понятно. Я мог пару раз очнуться в машине, но точно не выходил оттуда.- Сибил, - сказала девушка. Увидев его слегка удивленное лицо, добавила: - Меня зовут Сибил Беннет.- А, извините, я задумался. Гарри Мейсон, очень приятно, - он привстал и через стол протянул ей руку. Она сделала то же самое. - Большое вам спасибо, - сказал он, когда они сели.- Не стоит. А что я могла еще сделать, оставить вас там и поехать дальше?Он улыбнулся:- Все равно спасибо. А вы коп?- Нет, я как раз собиралась на маскарад.- Хорошо, спрошу по-другому: откуда вы?- Из Чикаго. Про себя можете не рассказывать, я и так знаю, что вы живете в пригороде. И не надейтесь, что я не читала ни один из ваших рассказов. Понимаю, что сейчас не та ситуация, но все равно скажу: вы великолепный писатель.- Вы не поверите, но сейчас как раз та ситуация. Серьезно. Скажите, а вы до того, как меня нашли, в Тихий Холм направлялись?Сибил нахмурилась, рот сжался в тонкую линию.- Да, - коротко ответила она. - Простите, я…- Нет, нет, все нормально. Но лучше нам поговорить об этом как-нибудь попозже. Сейчас у меня есть дела. Вы не поможете?- Ну, если вы поможете мне. Понимаете, моя дочь, Шерил…- Пропала, - закончила за него Сибил.- Откуда вы знаете? - удивился Гарри.- А все пропали, - спокойно ответила она. - Весь город словно исчез, вы разве не заметили? Сейчас, - она посмотрела на часы, - три часа дня. Взгляните на улицу - ни души.Мейсон обернулся и посмотрел в окно. И правда, пусто. Как во сне, возникла робкая мысль. - Поэтому вы сюда и приехали? - в ответ Сибил кивнула. - А как вы узнали? - увидев, что она снова нахмурилась, Мейсон вспомнил, что она просила поговорить об этом попозже.- Насчет вашей дочери: я предлагаю сначала завершить мое дело, а затем переходить к вашему. Потому что из города она все равно никуда не денется.- С чего вы взяли?- Скоро сами увидите. А мне нужно достать кое-что из своего мотоцикла.- Да-а, тяжелое задание, - заметил Гарри. - Здесь нужна группа захвата…- Понимаете ли, вы этого не видели. Здесь творится что-то… необычное. И дело не только в том, что исчезли люди. Вы видели… птиц?- Нет, вы что, это такая редкость…- Гарри, прекратите. Я вас серьезно спрашиваю, вы видели здешних птиц? - Мейсон покачал головой в полной уверенности, что сейчас некто отодвинет все эти декорации, выбежит, к примеру, Ральф Стэнли, и скажет: «Здорово мы тебя надурили». Но этого не произошло. - Они здесь размером со взрослого человека и еще… у них есть зубы. Понимаете, у птиц не должно быть зубов. Одна из таких крошек, не успела я привезти вас сюда, скинула мой мотоцикл в… ну, скоро увидите. Гарри, у меня ощущение, что я попала в дурацкую компьютерную игру, - голос Сибил звучал испуганно. - С городом что-то не то.- Подождите, Сибил. Расскажите все по порядку.- Да рассказывать-то нечего. Вам надо их увидеть. Только осторожно. Пойдемте.Сибил встала со стула, но Гарри жестом попросил ее подождать. А сам зашел за стойку и открыл дверь на кухню, которая для такого маленького кафе была довольно большой. Однако он быстро нашел то, что искал: тесак лежал на столике около двери. Гарри, решив, что это не самое плохое оружие, прихватил его с собой.- Ах да, я об этом не подумала, - сказала Сибил, когда увидела тесак. - Дело в том, что пока мы не доберемся до мотоцикла, это будет нашим единственным оружием - пистолет в бензобаке.- А вы мне можете толком объяснить, что случилось?- Гарри, легче увидеть, поверьте.Они уже собрались выходить, когда услышали какой-то странный звук, похожий на отрывистые радиопомехи. Обернувшись, Мейсон понял, что звук исходил от рации, лежащей на столе, рядом с которым он проснулся. Он вопросительно посмотрел на Сибил.- Она сломана. От нее никакого толку.Помехи, поначалу тихие, становились все громче, и Мейсону начинало казаться, что он слышит еще что-то. Шшх-шшх. Шшх-шшх. И чем громче было это «шшх», тем громче становились помехи. Гарри и Сибил неподвижно стояли на месте.Вдруг позади них разбилось стекло. Они резко обернулись, но увидели только осколки, лежащие на полу. Посмотрели друг на друга, медленно повернулись обратно. Гарри, решив, что лучше бы убраться отсюда, протянул руку к дверной ручке. И тут прямо перед ними разбилось еще одно окно. Сибил вскрикнула, Мейсон, словно ожегшись, отдернул левую руку, а правую, державшую тесак, выставил перед собой, потому что на этот раз в окно влетела птица. Крылья ее издавали шелестящий звук «шшх-шшх».Птицей это существо Сибил назвала только потому, что ни с чем другим его было не сравнить. Разве только что с детенышем какого-нибудь птеродактиля. Оно явно не хотело налаживать мирные контакты, потому что, не успев влететь в кафе, чуть своим клювом, усеянным зубами, не отхватило Гарри руку. Инстинкт самосохранения Мейсона тут же дал о себе знать, и он начал, бешено крича, не менее бешено размахивать тесаком. Птеродактиль, даже, казалось, слегка ошалел от такого напора. Когда тесак попадал по его крыльям, он издавал высокий визг, напоминающий крик кота, которому наступили на хвост. В конце концов, тесак попал по его костлявой шее, и птица, обмякнув, упала на стол. Еще не пришедший в себя Мейсон продолжал бить ее. Рация наконец-то замолкла.- Гарри! - закричала Сибил, стоявшая у двери. - Гарри, ради Бога, успокойтесь!Тяжело дыша, склонив голову набок, Мейсон стоял у стола. Рукой он указал на труп птицы.- Что это, Сибил? Что здесь происходит?Сибил Беннет развела руками.- В этом чертовом городе моя дочь! Одна! - Послушайте меня, Гарри. Просто послушайте. Сначала мы доберемся до моего мотоцикла и достанем оттуда пистолет. Потому что с этим, - она показала на тесак, - мы далеко не уедем. А если этих… птиц здесь тысячи?- Тогда мы и с пистолетом далеко не уедем, - усмехнулся Мейсон, засовывая рацию в карман куртки.- Зачем она вам? - удивилась Сибил. - Разве вы не поняли? Мы еще не слышали эту птицу, а рация уже звенела. И чем ближе был этот монстр, тем громче были помехи. А когда я убил ее, помехи прекратились.Сибил покачала головой и они вместе вышли из кафе.

[iGoRyOk]

- Так, - сказала она, как только они подошли к дороге. - Теперь нужно определиться, где мотоцикл. Я физически не могу ориентироваться в тумане, - Сибил приложила правую руку к виску и прищурилась. Постояв так секунд пять, она сказала: - Нам направо, - и они пошли по дороге направо.Туман в три часа дня. Снег в июле. Птицы размером с велосипед. Что еще нам приготовил уютный туристический городок на берегу озера Толука?- Гарри, а как вы сюда попали? - после недолгого молчания спросила Сибил.- Ехал с дочерью в отпуск. На дороге увидел вас на мотоцикле, а через несколько минут один мотоцикл, без вас. Я засмотрелся на него и не заметил пешехода… странного пешехода.- Странного?- Ну… Я не могу точно сказать. Необычного… - она стояла посреди дороге за поворотом в дождливую погоду. Тебе не кажется, что она выбрала не самое безопасное место и время? - Может, она хотела покончить с собой?..Сибил не ответила. Они продолжали идти по дороге, два человека, попавшие в очень странный город. Не каждый, оказавшись в такой ситуации, был бы в состоянии здраво рассуждать и нормально мыслить, хотя, на самом деле, и они уже были на грани. И они понимали это и старались говорить осторожно, даже идти и дышать старались самым осторожным образом. Меньше всего, как Сибил, так и Гарри нужно было сейчас сорваться.Шшх. Шшх. Шшх. Они одновременно остановились, Гарри поднял тесак. Осмотрелся.Нервно усмехнулся и расслабился. Звук этот издавала желтая полицейская лента, натянутая поперек, если верить указателю, улицы Катц. Они с Сибил находились на Линдси. Они переглянулись и пошли дальше…- Сибил, вы про это говорили? - Мейсон не мог поверить своим глазам. В двадцати метрах от них полотно дороги… обрывалось. Туда провалился ее мотоцикл?Сибил Беннет удрученно кивнула.- Я не знаю, получится ли у нас… Это опасно.- Еще опаснее быть безоружными рядом с этими… птицами.Она покачала головой, видимо, имея в виду «ну да, вы правы». Гарри подошел к краю. И взглянул вниз. Отвесный склон с выступами грунта. Он уходил далеко, дна пропасти видно не было. Мейсон цеплялся за слабую надежду на то, что это из-за тумана. - Мотоцикла не видно, - сказал он подошедшей Сибил. - Он недалеко. Звук удара об землю раздался почти сразу… Чертовы монстры. По крайней мере, там есть земля. Мейсон вздохнул и отдал Сибил тесак. - Я полезу вниз, постараюсь достать пистолет. Вы стойте здесь и, если увидите птицу… или птиц, кричите, - он посмотрел на рацию и добавил: - В конце концов, вдруг я ошибся насчет этой штуки.Он сел на край, ногами нащупал выступы, на которые можно было встать и аккуратно развернулся. Снова вздохнул и, уцепившись руками за асфальт, начал искать выступы уже ниже. Он чувствовал себя альпинистом-неудачником. Взглянул вниз и пожалел об этом - из-за вида белой пустоты начала кружиться голова, но он удержался. Отдохнул, снова продолжил спуск, молясь о том, чтобы Сибил оказалась права и мотоцикл был действительно недалеко. - Вы в порядке?- спросила Сибил. Он поднял голову и понял, что опустился уже довольно далеко.- Да, все отлично, - наглый лжец. - Сибил, а нигде поблизости нет веревки или чего-нибудь в этом роде? - раньше надо было думать… Подожди-ка, та желтая лента, которая была натянута поперек улицы… Она может быть крепкой. - А эти ленты, которые вы натягиваете вокруг места преступления, они крепкие?- Ну да. Но только где?.. А-а, ну конечно. Та, которую мы видели, которую приняли за птицу. Сейчас я вернусь.Только быстрее, пожалуйста, Сибил. Он прикинул, что спустился метра на три, хотя в тумане сложно было определить точное расстояние. Туман искажал и звуки, и видимость. Сибил вернулась через минуту.- Гарри, вы еще там?- Смешная шутка.- Простите, я не это имела в виду. Я хотела сказать… вот, я принесла, - действительно, в ее руке был зажат желтый край полицейской ленты. Она бросила его вниз, и Мейсону пришлось отпустить одну руку, чтобы ухватиться за него. Вроде бы, он даже смог сохранить равновесие, но тут… левая нога соскользнула. Вскрикнув, он взмахнул свободной левой рукой и ухватился за случайно попавшийся выступ.Отдышался. Долго тебе в таком положении не протянуть. Гарри опирался всего тремя конечностями, левая нога безрезультатно пыталась найти хоть какой-то рельеф. - Сибил, вы крепко держите?- Как могу. Если вы будете просто висеть в воздухе, я думаю, что удержу вас не больше пяти-семи секунд. - А привязать ленту не к чему?- К сожалению, нет.Мейсон начал осторожно сгибать правую ногу, не отпуская рук. Когда он присел почти наполовину, левая нога коснулась выступа. Он отвел ее чуть в сторону и понял, что выступ достаточно широк для двух ног. Руками он мог бы держаться за то место, на котором сейчас стоял.Словно акробат, выполняющий смертельный трюк под куполом цирка, он отпустил обе руки, оставшись стоять на полусогнутой правой и еле касающейся выступа левой. Руками оперся о выступ, опустил правую ногу, поставил ее рядом с левой. Остался в надежном, почти вертикальном положении. Главное сейчас - отдохнуть. Да, Шерил в опасности, но ей не нужен, совсем не нужен отец, который сорвется в чертову пропасть. Не спеши и будь аккуратен. И обвяжи вокруг себя эту ленту.Для этого требовалось две руки, но выступ, на котором сейчас находился Мейсон, был довольно широк, для того чтобы стоять на нем, не держась руками. - Сибил, немного опустите ленту, я обвяжу ее вокруг себя.Сибил молча выполнила его просьбу. Справившись со страховкой, он продолжил спуск.Вскоре начала фонить рация. Пока еще тихо, но Гарри понял, что птица приближается к нему. Он сейчас находился в таком положении, что назад обернуться не мог, вообще не мог пошевельнуться - любое движение грозило быть последним. Оставалось только стоять и ждать. Помехи усиливались, и где-то за спиной Гарри уже мог различить шшх-шшх крыльев. - Вы сейчас меня видите? - крикнул он Сибил.- Да. Хотя туман очень сильный.- Скоро за мной появится эта тварь, я уже слышу ее. Скорее всего, она попытается меня клюнуть или ударить когтями. В любом случае, когда она будет метрах в двух-трех от моей спины, крикните. А потом держите ленту крепко.Сибил не ответила.Он ждал ее крика. Сердце бешено стучало, мышцы были напряжены. Пот тек со лба, а он даже не мог вытереть его. Помехи все громче и громче…- Сзади!!! - крик Сибил.Дальше все произошло очень быстро. Оттолкнувшись одновременно руками и ногами, он отпрыгнул в сторону. Боковым зрением увидел, что монстр с размаху врезался в склон и начал падать. Гарри какое-то время (меньше секунды) падал вместе с ним, а затем лента натянулась. Он, повиснув в воздухе, уже вздохнул с облегчением и начал искать, на что бы опереться, но тут лента не выдержала. Раздался звук рвущегося пакета и Гарри Мейсон стал падать вниз…Он уже все представил: как полетит к дну этой пропасти, как ударится о выступы холодных камней, как раздастся хруст ломающихся костей, как… Все это промелькнуло у него в мозгу за очень короткий промежуток времени.На самом же деле он даже не успел закричать: длина полета составляла никак не больше полутора метров. Копчиком он ударился о свалившийся вниз обломок асфальта, головой обо что-то металлическое, а ноги приземлились на что-то теплое. Гарри засмеялся. Смеялся потому, что остался жив. - Гарри, вы в порядке? - голос Сибил сверху. - Что там смешного?Мейсон просто не мог остановиться. Со слезами на глазах он кое-как поднялся на ноги и понял, что рядом с ним лежит птица. Начался новый приступ смеха. Заливаясь, он пинал еще живого монстра ногами. Затем подтолкнул его к краю и сбросил вниз. Приступ смеха прошел.- Гарри?- Я здесь, Сибил. По-моему, я нашел ваш мотоцикл, - сказал он, осмотревшись и удостоверившись, что то металлическое, об которое он ударился головой, и было мотоциклом. Сам Мейсон находился на довольно широком выступе, который на самом деле был большим куском асфальта, видимо, отломившимся от полотна дороги, и каким-то образом задержавшимся здесь. Он решил, что ему повезло, что это не случилось метрами пятью ниже.- Отлично. Пистолет в бензобаке.Тут его снова пробило. От смеха у него даже подкосились колени. В мозгу промелькнула фраза из какой-то книги Стивена Кинга - «Мы хохотали, просто не могли остановиться». Он ухватился рукой за склон, чтобы не упасть, одновременно стараясь не смотреть вниз.- Сибил!.. - приступ смеха. - Сибил, мы придурки!.. - приступ. - Мы… я… я забыл взять у вас ключ, - он захохотал с новой силой, краем уха услышав, как Сибил громко выругалась. - Бензобак ведь закрыт на ключ? - немного успокоившись, спросил он, молясь, чтобы она ответила отрицательно.- Ну да.Так, тут уже не до смеха.- По-моему, вам придется кидать его вниз.Сверху послышался приглушенный звон - видимо, Сибил доставала ключи из кармана.- Гарри, я вас сейчас не вижу, слишком густой туман. Я могу ориентироваться только по голосу. Скажите что-нибудь.- Что-нибудь, - послушно ответил он, нервно хихикнув.- Несколько раз.- Несколько раз, несколько раз, несколько раз, - он сдерживал новый приступ.- Нет, так не пойдет. В этом чертовом тумане ничего не понятно. Надо придумать что-то еще.У Мейсона появилась идея.- Сибил, я вижу край ленты, которую вы держите. Он сейчас справа от того места, где я стою. То есть, - он сделал неопределенный жест руками, похожий на то, как судья показывает пробежку в баскетболе. - Вам нужно пройти немного вправо.Желтая лента послушно подвинулась к Мейсону. Он попросил Сибил подвинуться еще немного, пока лента не оказалась точно над Гарри.- А теперь бросайте ключ точно вниз, - снова послышался звон - Сибил кинула брелок. Гарри, словно зачарованный, смотрел, как он появился из тумана, переворачиваясь в воздухе, как он ударяется о крохотный выступ (но его оказалось достаточно, чтобы изменить нужную траекторию падения и отклонить ее влево от места, где стоял Мейсон)… В какие-то доли секунды он подбежал к краю и вытянул левую руку вперед так далеко, что, не ухватись он правой за склон, он упал бы вниз. Балансируя на одной ноге, он ощутил, как холодный кусочек металла попал ему в руку. Он резко отклонился назад и снова упал на асфальт. Ключ был в его руке. На сегодня хватит. Я больше не выдержу. Он знал, что ошибался.Промычав сдавленное «пф-ф-ф», он поднялся на ноги.Как и говорила Сибил, пистолет был в бензобаке. Гарри не разбирался в оружии (стрелял он только в детстве в тире из пневматической винтовки; мишени были в виде желтых уточек, когда в них попадала пуля, из динамиков раздавалось что-то вроде «кря-я-я!») и поэтому не мог сказать, заряжен он или нет. Засунув пистолет за пояс, он приготовился лезть наверх… Птица перед ним появилась словно из пустоты, и сразу же громкими помехами затрещала рация. Монстр был настолько близко, что Мейсон не успел ни крикнуть, ни закрыться руками. На его счастье, птица немного не рассчитала удар, и своими когтями прошлась только по лбу, не задев глаза. От удара Мейсон упал на спину, боль одновременно пронзила голову и позвоночник. Птица была где-то над ним.Он попытался подняться и с ужасом понял, что не может. Время разбрасывать камни, лихорадочно думал он, время разбрасывать камни. Эта фраза появилась сама собой, словно птица, только что возникшая перед ним из тумана. Говорят, что если близка смерть, человек вспоминает даже самые неожиданные вещи.Птица опустилась на землю рядом с ним. Ее черные глаза внимательно изучали его, клюв открывался и закрывался. Перепончатые, перепачканные кровью крылья (Гарри догадывался, что он не первая жертва) закрывали ее худое тело. Мейсон начал отползать от нее, понимая, что если он не встанет на ноги, все будет кончено. Поднимайся, давай же, пришло время разбрасывать камни. О том, что пистолет у него за поясом, он совершенно забыл.Птица занесла клюв для удара, и вдруг… Что-то просвистело в воздухе, раздался треск, а затем голова птицы отделилась от тела и, упав на асфальт, подкатилась к руке Гарри. Клюв, как ни странно, еще некоторое время продолжал судорожно открываться и закрываться. Само тело свалилось в пропасть вместе с тем, что лишило его головы - Мейсон успел заметить, что это был тесак, судя по всему, брошенный Сибил.Кровь из раны на лбу заливала ему глаза, но он ничего не мог с этим поделать. Ну давай же, еще немного, просто заберись наверх. Время разбрасывать камни. И вот его рука нащупала поверхность. Собрав последние силы, он подтянулся, закинул наверх одну ногу, затем вторую и… остался лежать на краю пропасти. Ему нужно было отдохнуть.Он почувствовал, как Сибил взяла у него из-за пояса пистолет. Поднял глаза и увидел, что она засунула его в кобуру.- Гарри… - начала было она, но он пер*****л ее:- Попозже, Сибил. Пять минут.Кивком головы она согласилась с ним.- Я у вас в долгу. Вы спасли мне жизнь. Спасибо.Она снова кивнула.- Вы знаете, как говорят китайцы?…- Да-да, «если ты спас человеку жизнь, ты отвечаешь за нее». Значит, теперь я отвечаю за вас.- Знаете, там внизу, я вспомнил одну фразу… не знаю, что она означает, но… - он замолчал.Черт подери, Мейсон, поднимайся. Где-то там твоя дочь. Тебе плохо, а что, если ей еще хуже? Ты должен найти ее, найти ее, найти ее, найти, найти… - «Но» что? - Сибил пристально смотрела на него.- Не знаю, - он сел. - Нам нужно идти.Они шли молча, каждый думал о своем. Мейсон размышлял о той ситуации, в которой они оба оказались. Скажи ему вчера кто-нибудь об этом, он бы… ну, по меньшей мере, рассмеялся. Сейчас все не казалось таким уже смешным. Даже наоборот, все было более чем серьезно. И, тем не менее, казалось полным абсурдом. Абсолютно пустой город, все дороги из которого обрываются бездонными пропастями, в пяти километрах от Чикаго - что может быть бессмысленнее? Но Тихий Холм, как говорится, имел место быть, и с этим Гарри уже ничего не мог поделать. Факт оставался фактом, с какой стороны ты на него не посмотри, особенно если в этом факте застрял ты, твоя дочь и совершенно не знакомая девушка-полицейский. Ах да, и стая птеродактилей-маньяков. Еще в семь лет или раньше он перестал верить в Санта Клауса, зубную фею, пасхального зайца и прочую, как он это называл, «сказочную чепуху». Его уже тогда аналитический ум не принимал то, чего существовать не могло в принципе. Ни на день, ни на минуту, ни на секунду с тех пор он не усомнился в своей точке зрения. До сегодняшнего, конечно же, дня.Первый раз он нарушил свои собственные законы, когда запретил сознанию даже начинать искать разумное объяснение происходящему. Он боялся, что это могло бы свести его с ума. И вот теперь он разрывался на Гарри-Мейсона-Малдера и Гарри-Мейсона-Скалли. Первого вроде бы как бы Тихий Холм даже особенно и не удивил. Видимо, Гарри-Мейсон-Малдер скрывался в нем уже довольно давно («Если ты пишешь книги о сверхъестественном, старайся все-таки верить в то, что пишешь», - говорил кто-то из его знакомых писателей; для Гарри его слова всегда звучали ересью) и просто ждал удобного случая, чтобы выпрыгнуть, словно чертик из коробочки, и сказать: «А вот теперь тебе придется поверить, потому что пришло время разбрасывать камни». С другой же стороны, Гарри-Мейсон-Скалли отнюдь не желала сдавать позиции. Где-то в подсознании еще вспыхивали фразы а-ля «это сон, подождите, сейчас я проснусь» и «с научной точки зрения это просто…», но вспышки эти становились все слабее и грозили исчезнуть совсем. Особенно после того, как Мейсон посмотрел в черные глаза птицы-мутанта.Да и окружающий пейзаж не внушал особой уверенности, что происходящее в городе вполне объяснимо с научной точки зрения. Дома были не просто домами, в которых не было жителей. Это были мертвые дома. Трещины в фундаменте, битое стекло, сошедшая краска на стенах. Мертвые фонари, мертвый асфальт, мертвые автомобили. Туман, и тот был мертвым. Из-за тумана город казался бесконечным, все новые и новые здания появлялись из белой пустоты, все новые и новые повороты дороги выплывали из ниоткуда.Птицы вроде бы дали им передохнуть. По крайней мере, рации не было слышно с того момента, как они покинули край пропасти. Гарри не знал и не хотел знать, почему приближение птиц вызывало помехи, ему было достаточно того, что эти помехи просто были. Хотя в его памяти было что-то, связанное со словами «приближение» и «помехи». Он никак не мог точно вспомнить, что же это, и эта мысль не давала ему покоя. Словно бы он вспомнил популярную мелодию и не мог вспомнить, из какой она песни, или увидел лицо знаменитой актрисы, но забыл, как ее зовут.Он думал о Сибил. О том, зачем ей нужно было ехать в Тихий Холм и почему она не хотела об этом рассказывать, почему ее мотоцикл лежал на дороге один, без нее. Мог ли он вообще ей верить или… или что? Может, она шпион? Ты хочешь стать еще и параноиком, чтобы быть совсем уж Гарри-Мейсоном-Малдером? Только паранойи ему сейчас не хватало. Он уже собирался расспросить Сибил, когда она ответила на все его незаданные вопросы сама.- Знаете, Гарри, я думаю, нам стоит разобраться, почему мы здесь, - он проходили мимо итальянского ресторана с навесом в виде флага Италии.- То есть… - не понял он.- Ну… я думаю, не нужно объяснять, что с городом, мягко говоря, не все в порядке, - пояснила она. Мейсон деликатно усмехнулся. - Поэтому мне пришла в голову мысль, что… э-мм… не мы сюда приехали, а нас сюда привели. То есть как… кому-то, а скорее чему-то нужно было, чтобы мы сюда приехали. Иногда в фильмах бывает, что у людей, оказавшихся в странной ситуации, находится что-то общее…- Нас привели, говорите? Вообще-то, в свете последних событий я бы поверил во многое, но… - Гарри развел руками. Все еще хотелось верить, что он оставался хозяином своей судьбы. - Если бы вы рассказали, почему вы здесь, это могло бы что-то прояснить. Мы уже полчаса ходим по городу, и у меня нет ни одной мысли по поводу того, где может быть моя дочь, и, на самом деле, я бы зацепился за что угодно.- Тогда слушай, - он был только рад, что Сибил перешла на «ты». - Я, как видишь, патрульный, работаю в Центральном полицейском управлении западного округа Чикаго. Этой ночью я должна была дежурить в участке, но на выездах никого не было - все мои напарники что-то разболелись. Наш майор отправил меня на шоссе Натан, зона моя заканчивалась как раз у городской черты Тихого Холма. Я решила, что ночь будет спокойной, но ошиблась: уже в половину одиннадцатого поступило… странное сообщение. «Сибил, - сказала Нэнси, наш оператор. - Ты меня нормально слышишь?» - голос ее звучал взволнованно. Странным мне показалось уже то, что она назвала меня по имени - обычно она вполне обходилась цифрами. «Связь отличная, - ответила я. - Что-то случилось?». «Не знаю. Надеюсь, что нет». «Что не так, Нэнси?» - оператор была явно не в себе, я отлично это помню. И для нее это было более чем нехарактерно. «Тихий Холм. С ним нет связи». «Причем здесь я, Нэнси? Я не электрик…». «Не в этом дело. У меня такое чувство, что город пуст». «Не может быть. Я совсем рядом. С городом полный порядок». «Ты уверена? Ты кого-нибудь видишь? Слышишь?» Мне показалось, что она сейчас добавит «чувствуешь?», но Нэнси замолчала. «Нет, - честно ответила я. - Но сейчас половина одиннадцатого, и… это ничего не значит». «Я позвонила родителям, Сибил. Никто не взял трубку, но гудки были, - я знала, что родители Нэнси живут в Тихом Холме, она изредка к ним ездила. - Я позвонила брату домой; то же самое. Потом я позвонила ему на мобильный, Сибил. Он не взял трубку. Я позвонила в полицейский участок, в отель, во все рестораны и прачечные, и везде было пусто. Ты знаешь, только в больнице мне ответили, но мне от этого легче не стало. Потому что трубку взял очень рассерженный мужчина, я даже не успела ничего спросить, а он начал угрожать мне, говорить… он говорил очень странные вещи». «Что именно?» «Не помню. Какие-то имена… Симел, Самел, Сэм, что-то в этом роде. Пожалуйста, Сибил, съезди туда, проверь… я очень беспокоюсь за родителей… и за брата». «Хорошо. Я выйду на связь, как приеду туда».Я поехала в Тихий Холм. Обогнала твою машину, если не ошибаюсь. Мне показалось, что я ехала вечность. Ты знаешь, я точно помню, что проезжала знак «Добро пожаловать в Тихий Холм». И потом я ехала еще очень и очень долго, дорога не кончалась, но я почему-то не поворачивала назад. Как… как во сне. Под утро я снова оказалась у этого знака, только там была твоя машина. Дальше ты все знаешь.- И ты думаешь, есть какая-то связь? - итальянский ресторан за их спинами скрылся в тумане. Впереди появлялись какие-то знакомые Мейсону очертания.- Если и есть, то она далеко не на поверхности. Полагаю, разбираться с этим - пустая трата времени. Твоя дочь куда важнее.Гарри промолчал. Знакомые очертания впереди оказались его машиной. Столб от ее удара покосился и напоминал древнюю катапульту, готовую к выстрелу. Да-да-да, классический ход событий, мы сделали круг, вернулись туда, откуда пришли, и теперь все начнется сначала, прочитай сто раз «Отче наш», не забудь получить Информацию из Всевышнего Банка Данных и садись ужинать, дочка, потому что снова пришло…- Время разбрасывать камни, - он сам не заметил, как сказал это вслух.- Что? - переспросила Сибил.- Нет, ничего, - задумчиво произнес Мейсон. - Моя машина. Мы снова здесь.- По-моему, если и есть то место, откуда нужно начинать искать твою дочь… кстати, как ее зовут?Не позволяй себе думать «звали», не позволяй, это плохо кончится…- Ее зовут Шерил, - машинально ответил Гарри. Они подходили к машине. Сквозь разбитое стекло он видел, что на водительском сидении что-то лежало.- Так вот, это место здесь. Мы можем найти какие-нибудь следы или хотя бы что-то… во всяком случае, хождение по городу не принесет ничего существенного.- Ты права, - ответил он и пошел быстрее.Все, что у меня есть из внешнего мира, лежит здесь.Положив руки на крышу «Тойоты» он смотрел на сидение. Точнее на то, что на нем лежало. Если это был знак, то он принимал его, от кого бы этот знак ни исходил.«Минольта-Динокс 5», она же просто «Мина», старый добрый фотоаппарат, некогда принадлежавший Ральфу Стэнли, был здесь, и смотрелся в Тихом Холме так же неуклюже, как ирокез на голове президента. С этим городом было бы несовместимо все, что подчинялось внешним законам, вот что думал Гарри. Как частный случай, они с Сибил не были исключением из общего правила. И город, судя по атакам птиц, это знал.- Что это, Гарри? - спросила подошедшая Сибил, взглянув на «Мину».- Мой фотоаппарат. Я совершенно забыл про него.- Ты что, собираешься его взять?Гарри ответил не сразу. С одной стороны, фотоаппарат довольно громоздок и будет лишней помехой, совершенно нежелательной в борьбе против птиц. Да и таскать его везде с собой на шее (больше-то негде) было бы неудобно. А с другой стороны… только вот другой стороны как раз и не было. Проблема с фотоаппаратом была лентой М*****уса, нет, даже невозможной фигурой вроде треугольника с тремя прямыми углами, потому что проблемы на самом деле не существовало - тут даже и раздумывать было нечего, «Мина» должна была остаться в машине. Гарри мог хотеть, мог не хотеть, но ему даже смешно стало, когда он представил себя посреди туманной улицы с поднятым вверх тесаком (который сейчас благополучно покоился на дне пропасти) и фотоаппаратом на шее. Это было покруче Буша с ирокезом…- Нет.Одновременно с тем, как он произнес «нет», раздались слабые помехи.- Я правильно поняла? - она насторожилась и положила правую руку на кобуру.- Да. У нас гости.Он осмотрелся по сторонам в поисках чего-то, что можно было использовать в качестве оружия. Опять в последнюю минуту, Мейсон. Как всегда. - Стой здесь, я быстро, - усмотрев подходящую кандидатуру, сказал он Сибил. Подбежав к ближайшему дому, он дернул на себя ржавую водосточную трубу. Она скрипнула, но не поддалась. Он дернул сильнее, но труба не желала расставаться со стеной. На ладонях Гарри остались следы от ржавчины. - Не бойся, Сибил, помехи еще тихие! - он ударил по трубе ногой, раздался четкий треск. Он ударил еще раз, и труба наконец-то со звоном упала на землю. Великолепно! Он поднял ее и, держа обеими руками, пошел обратно к Сибил. Помехи усиливались.Они, не сговариваясь, заняли позиции: он - у разбитого капота, она - у багажника. Сибил держала пистолет у плеча, Гарри стоял, подняв трубу, словно железную бейсбольную биту. В тумане послышалось не такое далекое «шшх-шшх», и снова невозможно было понять, откуда идет этот звук.Вдруг перед мысленным взором Мейсона предстал облик птицы… видимо, он ассоциировался у него с шелестом крыльев. Облик этот нарисовался в его голове настолько быстро и четко, что он поначалу решил, что из тумана появился монстр и чуть не взмахнул своим оружием… правда, вовремя остановил себя.- Вон она! - крикнула Сибил, развернувшись на сто восемьдесят градусов. Действительно, птица приближалась со стороны леса, за которым, решил Гарри, находилось озеро Толука. - Я буду стрелять, а ты обойди машину и, когда она подлетит достаточно близко ко мне, бей ее сзади, - уже тише сказала она.Гарри так и сделал. Птица, не увидев его, избрала своей мишенью Сибил. Та начала отбегать от машины, но, чтобы не сбить прицел, отбегала спиной вперед. Мейсон стал медленно выходить из-за «тойоты» с ржавой водосточной трубой наготове. Услышав выстрел, он решил, что его помощь уже не потребуется, но, увидев, что произошло, понял, что ошибся.Сибил лежала на асфальте. Поначалу ему показалось, что виной тому удар птицы, но на самом деле монстр был еще достаточно далеко от нее. Скорее всего, она просто оступилась. Так легко оступиться, если бежать спиной вперед, так легко, это проще… о да, это проще, чем разбрасывать камни. Гарри отогнал непрошенные мысли.Он не знал, что произошло сначала - либо он услышал голос Сибил, либо увидел что-то маленькое и черное, лежащее в пяти метрах от нее, а точнее, между ним и птицей…- Пистолет! - крикнула она. Это он отлично помнил. - Возьми пистолет, Гарри, и убей ее!Он не успел осмыслить ничего, кроме первого слова. Она без оружия. И там птица. Мозг его мгновенно взвесил два варианта: он бежит, берет пистолет, прицеливается, стреляет… этот вариант мозг безоговорочно отметал. Хотя бы потому, что первой и последней его мишенью были желтые металлические уточки, которые крякали, когда в них попадала пуля. Второй вариант был гораздо более приемлем, так что он без раздумий начал его осуществлять.Так быстро он не бегал уже давно… если вообще когда-нибудь бегал. Когда-то он читал историю про женщину, поднявшую грузовик, под которым был ее сын. Автор утверждал, что физические данные здесь роли не играли, виной такому подвигу мозг. Гарри даже и не знал, верить этому или нет. Если бы он принялся описывать свои ощущения, он бы в первую очередь сказал, что мозг отключился полностью. Начни он думать о том, что ему нужно бежать, причем еще и успеть… это заняло бы какие-то доли секунды, но они могли оказаться решающими, и большая часть истории Гарри Мейсона не произошла бы по той причине, что Сибил погибла бы от когтей (или клюва) птицы.Ноги оттолкнулись от асфальта так сильно, как только могли. Если бы под Мейсоном находилась не городская дорога, а сельская тропинка после дождя, он ушел бы в нее по колено. Руки (в правой он держал трубу, готовую к удару) рассекли воздух… ему показалось, что в следующее мгновение он уже находился рядом с Сибил и пикирующей на нее птицей. Издав нечленораздельный крик, он двумя руками отвел оружие вправо и резко, со свистом обрушил его на тело монстра, клюв которого находился в каких-то сантиметрах от лица девушки-патрульного. Труба описала в воздухе параболу… раздался треск и какой-то булькающий звук. Монстра согнуло пополам, он перелетел дорогу и ударился о стену дома. Как ни странно, птица была еще жива и неуклюже поднялась в воздух. Из ее клюва текла черная субстанция…Монстр переключился с Сибил на Гарри.- Возьми пистолет! - крикнула она. Гарри и сам это понимал. Ладно, черт возьми, ладно. Не сводя взгляд с птицы, он боком подбежал к пистолету и взял черную металлическую смерть в левую руку, затем перекинул в правую и направил на монстра. Тот начал приближаться.Знаешь, Гарри, хочу тебя обрадовать - это не желтая уточка. Это далеко не желтая уточка, хотя, в принципе, она может крякать сколько угодно. Время прицелиться? Ха, такая роскошь тебе не по карману! Вспомни, сколько лет тебе было, когда ты последний раз стрелял… смешно подумать, из пневматички. Четырнадцать? Пятнадцать? Как ты себе вообще представляешь ситуацию, когда ты пять раз подряд промахнешься? Вот-двадцать-центов-дайте-мне-еще-пять-пуль?- Заткнись, - прошептал он. И выстрелил.Монстр удивился такому напору… об этом можно было судить по его высокому визгу… Словно кот, которому наступили на хвост, вспомнил Мейсон. Птицу снова отбросило назад, тело ее рухнуло на землю и начало извиваться. Гарри решил не ждать, пока она снова попытается взлететь. Он подошел ближе и сделал контрольный… птица замерла с открытым клювом, черные глаза с ненавистью смотрели на убийцу; Мейсон смотрел в них и не видел ничего, кроме темного зла… а потом она умерла. Вокруг нее разлилась лужа черной крови.Гарри вспомнил свой сон. Тех белых карликов, которые ели чье-то тело. Откуда они все взялись? Кто это? Ответов он не знал. И не был уверен, что хочет знать. Однако подозревал, что поиски дочери так просто ему не дадутся - город видел, что он ищет Шерил. Только она, судя по всему, была нужна городу, поэтому так просто он ее не отдаст. Если ради этого придется пройти через сотни этих птиц… что ж, значит, он пройдет. А если это будет что-то посильнее их? Гарри не сомневался, что в рукаве Тихого Холма были не только тузы, но и джокеры…- Гарри, - Сибил прервала его мысли. - Ты в порядке?- Все просто отлично, - сказал он и снял куртку. Затем расстегнул нижние пуговицы рубашки и, достав нож (его он взял в сумке, вылетевшей из машины; по идее, он проделал это во сне, но сейчас ему даже задумываться об этом не хотелось), отрезал лоскут ткани. Присел, осмотрел правую ногу. Черная кровь попала на джинсы и прожгла их, кожа тоже была немного повреждена - покраснела, кое-где даже вздулась волдырями.Аккуратно, чтобы не обжечь руки, он вытер черную жидкость с ноги. Затем снял бинт с левой (его он тоже повязал во сне; как приятно погулять по Тихому Холму, не правда ли, Гарри?), которая уже не болела, и перевязал на правую.- Вот и все, - сказал он, поднявшись. - Иди за мной, у меня появилась идея.- Что это значит, Гарри? - Сибил с удивлением смотрела на стену. Затем перевела взгляд на Мейсона. Глаза были полны подозрения. - Откуда вы знаете об этом месте?Что он мог ей сказать? Только правду. Но звучала эта правда наивно и как-то по-детски. Тем не менее, он сказал - всего лишь три слова. «Оно мне приснилось». А потом снизошла тьма…Он стоит на улице Тихого Холма. Со всех сторон его обволакивает туман, густой, словно желе. В тумане возникают образы - вот его жена, она сидит на чем-то и зовет его к себе. Он хочет подойти к ней, но не может. Ее лицо меняется, глаза широко распахиваются, наполняются ужасом, и она начинает кричать. Он не может разобрать ни слова… точнее, только два.- Наоборот! Йовт евцрац тидуберп ат! - в ужасе кричит она. - Слушай! Слушай! Слушай! - Вы должны увидеть… пойдемте, - голос за его спиной. Алиса исчезает.Он оборачивается и видит Сибил. Она сидит на мотоцикле и смотрит на него.- Вы видели здешних птиц?- Нет, что вы, это такая редкость…- Они желтые и металлические. Они крякают, словно коты, которым наступили на хвост. Вы знаете, это забавно. По крайней мере, так сказала Нэнси.- Нэнси? - его голос дрожит и одновременно раздается эхом. Реверберация, вспоминает он. Это называется реверберация.- Да. Наш оператор. Она разговаривает цифрами. Вот так: первая в первой, первая во второй, первая в третьей, первая в четвертой, первая в пятой, первая в шестой - одно.- И что это значит?- Не знаю. Трубку поднял какой-то злой мужчина и рассказал ей про Симела. Потом она захлебнулась кровью и умерла.- Я вам скажу: это значит, что в этом месте начало нашего пути. Она хотела вам сказать об этом. В цифрах.- Да, наверно. Возьми молоток, Гарри.- Он уже у меня, - Мейсон поднял пистолет и направил его на Сибил.Он думал, что сейчас раздастся голос Алисы. Но ошибся. Это был незнакомый голос.- Прибей меня к кресту! - истерический крик старухи сзади. - Прибей меня к кресту, сучка, иначе я отправлю тебя в геенну огненную!- Хорошо, - сказал Гарри и резко развернулся. - Мозг здесь не при чем, просто нужно сотню раз прочитать «Отче наш»! - он выстрелил.Старуха превратилась в девушку-медсестру - Лизу Вуд. Она подняла руку и пуля остановилась. Гарри сдерживал порыв смеха - это напомнило ему «Матрицу».- И его… и вас. Всех.- Зачем? - он отбросил пистолет, потому что он превратился в голову птицы-мутанта.- Потому что ему нужна кровь. И кровь от крови.- Что это значит?Лиза исчезла. Гарри остался один. Он пожал плечами и пошел вперед. Из тумана выплыл силуэт мужчины. Он держал в руках фотоаппарат.- Отличный кадр, босс! - сказал Ральф Стэнли и протянул Мейсону фотографию. На ней он увидел себя, лежащего в машине с пробитой головой. Судя по синему лицу, он лежал там уже давно. Шерил рядом с ним не было.- Откуда это у тебя? - спросил он агента, отдавая ему фотографию. Ральф указал рукой в неопределенном направлении. Гарри повернул свою голову в прямо противоположную сторону и действительно увидел «тойоту», врезавшуюся в столб с надписью «Вы покидаете Тихий Холм».- Нет, не там! - раздраженно крикнул Ральф.Гарри развернулся на сто восемьдесят градусов и снова взгляд его выхватил из тумана покосившийся столб и его «короллу». Машина была пуста, а столб походил на древнюю катапульту, готовую к выстрелу. Кровью на нем было написано: «Добро пожаловать в Тихий Холм. Население 2 человека».Он хотел спросить Ральфа, куда все уехали, но Стэнли исчез.Мейсон подошел к машине. Пока он шел, наступила ночь. Да и сама «тойота» куда-то пропала, вместо нее рядом с покосившимся столбом стоял человек в белом халате, заляпанном кровью.- Здравствуйте, мистер Мейсон, - сказал Майкл Кауфманн. - Мне очень жаль говорить вам об этом, поверьте, мы сделали, все что могли, но ваша жена жива.- Нет. Алиса умерла. Четыре года назад.- Это не мешает нашим с вами планам, так ведь?- Каким планам, Джозеф… то есть, я хотел сказать, Майкл? У меня только один план - найти свою дочь.- Почему вы назвали меня Джозефом?- Это не имеет значения. Однажды я назвал Алису Розой, потом она умерла.- Нет, она жива.- Простите, но я не хочу с вами спорить. Вы не видели мою дочь?- Видел. Она стоит прямо за вами.Мейсон обернулся. Шерил действительно была за его спиной, только она не стояла… она парила. Лицо ее не выражало никаких эмоций, глаза бесстрастно взирали на отца.- Пап, как пишется «пронесся»? - ровный, пустой голос.- Не знаю. Подожди, куда ты? - Шерил начала отдаляться от него. Он пошел за ней.Дорога была бесконечно прямой и уводила в темноту. Редкие фонари работали… на тех, что светили тусклым кроваво-красным цветом, висели мертвецы. Первой была Алиса. За ней - Сибил. Лиза… Майкл… Ральф… На последнем фонаре висел Гарри Мейсон. На трупе сидела птица и выдирала из шеи клок мяса. Внизу столпились маленькие белые монстры. Они прыгали на своих коротеньких ножках, пытаясь тоже отрезать кусок. У Мейсона не было времени отгонять их всех, и он пошел дальше… дорога оборвалась. Вниз уходила черная пропасть.- Делать нечего, - решил Гарри. Он взял желтую ленту, обвязал ее вокруг себя и прыгнул вниз. Вскоре лента натянулась. - Эй, кто там? - крикнул он и развернулся так, чтобы видеть край пропасти. Там стояла Сибил и держала ленту.- Гарри, я же сказала - первая в первой, первая во второй… почему ты меня не послушал?- Первая в первой, первая во второй… - повторил он. - В этом месте начало нашего пути. Это вам Нэнси сказала?- Гарри? - испуганный голос. Реверберации нет.- Гарри? Ты в порядке? Очнись! - Сибил наклонилась к нему. Он лежал на холодном асфальте в одном из многих десятков переулков Тихого Холма.- Первая в первой, первая во второй, - повторял он, чтобы не забыть. - Первая в первой.- Что? Гарри, что с тобой? - Сибил была бледна.Он испуганно смотрел по сторонам. Они в каком-то тупике. Кирпичные дома, серые стены… Кровь… откуда кровь…- Где мы, Сибил?- Не знаю. Ты меня сюда привел.- Когда? - последним, что он помнил, был убитый монстр. Потом какие-то отрывки - машина, дорога, калитка, баскетбольное кольцо, слова «оно мне приснилось».- Только что. Ты не помнишь?- Нет. Не все, - он поморщился: левую ногу жгло.- Ты сказал мне идти за тобой. Мы шли по дороге, довольно долго шли. Потом завернули в переулок… там была калитка. Скрипящая. Ты еще сказал, что если на стене есть огромное пятно крови, мы идем правильно. Кровь была там. И еще… черт побери, эта голова в баскетбольном кольце. Мы шли дальше. Ты все время оборачивался назад, не знаю… как будто боялся что-то увидеть. Или не увидеть. В общем, ты привел меня сюда. Я спросила, откуда ты знаешь это место. Ты сказал, что оно тебе приснилось, а потом… потом ты вдруг упал.- Я был без сознания?- Не знаю. Если да, то ты очнулся сразу же.- Как сразу же? Но… - сон длился, по меньшей мере, час. Даже если время растянулось, он не мог увидеть столько всего за какие-то мгновения. - Ладно. А почему ты спросила меня, откуда я знаю об этом месте?- Поверни голову вправо и вверх.Для начала Гарри поднялся на ноги. Затем посмотрел на стену, и его передернуло.Кровью на серой кирпичной стене была сделана такая надпись:В этом месте начало пути, по которому мышли всю свою жизнь.Каждый из нас помнит ее,о ней вообще редко кто забывает.Любим ли мы ее?Увы...В этом месте начало пути… Первая в первой, первая во второй. Есть ли связь? Или это все воображение? Если это было загадкой, разгадку нужно было искать во сне.- Гарри, ты уверен, что с тобой все нормально?- Не знаю… боюсь, я потерял сознание из-за крови той птицы, - он наклонился к левой ноге и завернул джинсы наверх. Приподнял повязку. Так и есть. Маленькая ранка, которую он до этого не заметил. Но ее оказалась достаточно. Он решил пока не говорить Сибил. - А может, и нет, - сказал он, отворачивая джинсы. - Сейчас это не важно… я говорил что-нибудь про эти слова? - ответ он и сам знал. Он не мог ничего знать про эту надпись, потому что в том сне (когда он только приехал в Тихий Холм) ее не было. Он удивился ей не меньше Сибил.Первая в первой, первая во второй… это может ничего и не значить.- Гарри, какое отношение это имеет к твоей дочери?- Если бы я знал…- Почему ты сказал, что видел это место во сне?- Потому что я видел его во сне! - раздраженно крикнул он. Потом чуть наклонил голову и поднял руки вверх. - Прости, я не хотел… понимаешь, перед тем, как попасть в то кафе, я видел сон… похожий на тот, что я видел минуту назад. В том сне я шел за своей дочерью; и пришел сюда. Я просто не знал, где еще можно ее искать. Судя по надписи, я не ошибся.- Что это за надпись? - четко проговаривая каждое слово, спросила Сибил.- Сибил, пойми, если бы я знал, мы бы уже давно ушли отсюда. Этот город… мне он кажется не менее странным, чем тебе. И пугает он меня ничуть не меньше. Только где-то там, на этих туманных улицах моя дочь. Рядом с этими птицами. И этими карликами…- Что за карлики?- Не важно. Я должен найти ее, и только потом позволю себе убраться отсюда. Если смогу.- Так давай искать.- Чем мы и занимаемся.- Здесь? Каким образом.- Это загадка. На стене написана загадка. Не спрашивай, откуда я знаю об этом, я все равно не отвечу. У меня есть подозрение, что я знаю отгадку… только мне нужно подумать. Немного времени, всего лишь несколько минут.- Почему ты так уверен?- Потому что я уже близко…Она вздохнула и прислонилась к стене. Удрученно покачала головой.Гарри внимательно смотрел на слова. В этом месте начало пути… первая в первой. Что это значит? Думай, Мейсон, от этого может зависеть ее жизнь. Да, кстати, и твоя. Он решил все разложить по полочкам.Есть загадка. Сделана на серой кирпичной стене кровью… свежей. Есть ключ. Да, он слышал его во сне. Но бинт на правую ногу он повязал тоже во сне. И нож из сумки он взял во сне. И место это он видел во сне, так что сны в Тихом Холме приходилось воспринимать всерьез. Ключ состоит полностью из цифр. Это значило только одно - нужно было искать цифры.Мейсон посмотрел по сторонам. Повернул голову вверх. Вниз. Ни намека на цифры. Любим ли мы ее? Увы… первая в шестой - одно.- Гарри, мы уходим отсюда, - Сибил встала между ним и стеной с надписью. - Это бесполезно, так мы ничего не добьемся.- Сейчас, Сибил. Пойми, эта надпись не может быть сделана просто так!- Это идиотизм! - Мейсон попытался обойти ее, но она отступила назад. Ее спина теперь почти касалась стены. - Кому в этом городе нужно помогать нам?!Он не ответил. Он нашел разгадку.Сибил стояла так, что закрывала теперь почти всю надпись. Почти… это элементарно, Ватсон. Это же элементарно, проще не куда. Цифры. Где здесь еще искать цифры, как не в строках и буквах! Строках и буквах, это же так легко!Вот надпись на стене:В этом месте начало пути, по которому мышли всю свою жизнь.Каждый из нас помнит ее,о ней вообще редко кто забывает.Любим ли мы ее?Увы...Сибил закрывала почти всю ее, кроме первых букв каждой строчки. Вот что прочитал Гарри: «ВшКоЛУ». Акростих - что могло быть легче?- Гарри?- Развернись, Сибил. Развернись и прочитай первую букву первой строчки, первую букву второй, первую третьей, первую четвертой, первую пятой и первую шестой в одной фразе.


Очень жаль, но как всегда на самом интересном месте продолжения нет. И не будет, если автор не откликнется!
АУ!!!!
Автор!!!!
Хотим продолжения!!!!!!!

[iGoRyOk]

ВАУ!!!
МНЕ ДАЛИ ЗВАНИЕ ОПЫТНОГО!!!
Я ТАК РАД!!!
Я ЧТО, ЗАСЛУЖИЛ???!!!

[O.W.L. 37]

C твоим Тихим Холмом ты достоен большего

[iGoRyOk]

C твоим Тихим Холмом ты достоен большего 

Спасибо!

[iGoRyOk]

А!
Ну тогда понятно.

[Gnom]

Автор Excel со скаловского форума

[iGoRyOk]

Ты можешь с ним связаться?

[Gnom]

Ты можешь с ним связаться?

Ну мы как бы общаемся постоянно