Перейти к содержимому


Фото

Коллекционер пластинок


  • Чтобы отвечать, сперва войдите на форум
5 ответов в теме

#1 mclean_abbatian

mclean_abbatian

    Свежая кровь

  • Заблудшие души
  • Фишка
  • 7 Сообщений:

Опубликовано 21 Август 2007 - 10:24

Ржавый остов лестницы и ничего рядом. Я помню, как одним теплым вечером она пришла ко мне с бутылкой отличного французского вина. Помню ее кокетливую улыбку и плавные движения. Она проплыла на кухню и нашла пару фужеров. Удивительно, но я никогда ими не пользовался. Никогда до этого вечера и никогда после него. Мы поговорили о работе, о том, как прекрасно будет утро – она пела мне…ласково шептала на ухо добрые слова. За тем мы вышли на металлическую площадку пожарной лестницы и сидели там одни, под звуки песен ее любимой Джонни Митчелл. Звезды улыбались, и город роптал мерным движением улиц. Она смотрела на меня, прямо в глаза, пыталась прочитать мои мысли, а потом неожиданно отворачивалась и следила за машинами, что скучно тащились по мостовой. Это был лучший вечер в моей томной жизни. Квартира на 9 этаже, эта тесная берлога с низким потолком преображалась с ее приходом. Душный воздух становился свежим, я ощущал запах ее тела еще несколько дней после ее ухода. Пропитавшись женскими флюидами обои, не давали заснуть поздними ночами. Всё как прежде – она рядом со мной и я представлял ее, полуобнаженную, касающуюся изящными пальцами моих волос.
Что стало с пожарной лестницей теперь? Я тщательно убирался перед ее приходом. Очищал от ржавых наростов металлические прутья площадки перед окном, а однажды пытался покрасить в темно-синий цвет. Это была НАША площадка. Моей и ее. Место, в котором было горячо от слов и вина, от взглядов и прикосновений. Пластинка, Джонни Митчелл - Я купил ее несколько лет назад на барахолке. Грустный женский голос под медлительные полуживые гитарные аккорды - подобного нет сейчас, и не будет никогда.
Что случилось с нами? Когда мир вокруг начал сжиматься?
Я смотрел в окно. За выгоревшей занавеской накатывало утро. Понадеявшись на долгожданное солнце, я вглядывался в крыши ближайших домов – еще немного и первородный огненный диск должен окатить сверкающую кровлю, проникнуть сквозь оконный проем и успокоить меня, как делал это прежде. Напряжение достигло предела, еще чуть-чуть и я сорвусь на крик – солнца нет… Как вчера, позавчера и много дней до этого. Свинцовое небо нависло над всеми нами, мы прокляты вечным пасмурным днем, ненависть облаков съедает последние надежды. Я чувствую ветер – он без спросу врывается через открытую форточку и обволакивает меня, забирается под рубашку и холодит спину. Что случилось с нами? Виновны ли мы?
Я не видел ее уже несколько дней. Столько же я почти не сплю. Ночью я впадаю в ступор и просто сижу на диване, поджав под себя ноги. Я устал от холода. Утомленные глаза порой лишь мешают восприятию. Возможно, я медленно схожу с ума и скоро не смогу различать грезы и реальность. Растерзанный разум мучают удары колоколов – кто-то сидит во мне. Кто-то, кого я должен бояться, но не хватает на это сил.
Мне кажется, что я постепенно забываю лицо, а ее шелковый голос становится грубым и безжизненным. “Пока, милый, увидимся” – сказала она и нежно поцеловала в губы. Я нервно улыбнулся пришедшим в голову воспоминаниям.
“Блюк, Блюк, блюк” – зашумели трубы на кухне. Уже неделю в доме отключен водопровод, а таинственные звуки внутри становятся полноценным аккомпанементом к моим бессонным ночам. Последний звонок арендодателю кончился весьма прозаически – господин Мингелло послал меня в выше стоящие инстанции и полностью отказался помочь найти хоть какой-то выход из этого ужаса. В доме нет воды, а Мингелло вчера куда-то исчез. Впрочем, соседей на моем этаже это уже давно не удивляет. Никто не хочет действовать. Зарывшись в собственные комнаты, они не обращают внимания на всю странность происходящего.
Сегодня с самого раннего утра я решил еще раз позвонить. Губы подрагивали, а в голове разгоралось пламя безысходности. Она опять не взяла трубку. Только сейчас, стоя у окна, спустя час после звонка я смутно начал понимать - уже несколько дней не могу никуда дозвониться. Запершись тут, в этой бетонной коробке, страдая от бессонницы и иррациональности мира вокруг, я ничего не делаю, чтобы понять, ощутить и разобраться в случившемся. Или еще не случившемся. Какая разница. У меня оказались холодные руки, а серость пространства за оконным проемом начала отталкивать. Что мне сделать, чтобы искупить вину и прогнать невидимых демонов?
Раздался стук в дверь. Чересчур шумный, чересчур несвоевременный чтобы, отреагировать как всегда. Я вздрогнул и подошел к входу в моё убежище. В глазке покачиваясь, стояла знакомая фигура. Я открыл.
- Здравствуй, дружище! – проголосило существо, – ты знаешь, у тебя табличка с номером квартиры отвалилась. Гляди.
В дверях стоял маленького роста, тучный мужчина.
- А…доброе утро, Кэрди, - ответил я заросшему многодневной щетиной существу и принял из его жирной ладони металлический значок с цифрами “917”.
От него как всегда разило алкоголем. С утра он начинал день со старого доброго виски и сейчас, видимо, не отходил от своей давней традиции – в правой руке, как-то неуклюже, воровато Кэрди держал наполовину пустую бутылку огненной воды.
- Ты чем тут занимаешься, дружище, а? - Он с большим любопытством осмотрел меня а, потом пробежался взглядом по квартире за моей спиной.
Пустынный пятачок здравомыслия под серым небом сумасшествия - Кэрди, казалось, интуитивно понимал меня. Пьяный, но на редкость живой взгляд - он читал мои болезненные мысли.
- Дружище, всё будет хорошо. Не унывай, - он легко улыбнулся, - может тебе стоит немного выпить?
Он ехидно прищурился и кивком обратил моё внимание на бутылку виски. Я впустил его.
“Блюк, блюк, блюк” – трубы не унимались, продолжая наращивать музыкальное сопровождение моей квартиры. Кэрди это ничуть не удивило. Усердно почесывая зад, он проник на мою кухню. Я остался в гостиной. Не за какие блага не отправился я бы на кухню. Там зло. За последнее время я перестал мыть посуду, и раковина источала запах не самый привлекательный.
Стаканы чистые есть у тебя тут? – Кэрди порылся на полках, но ничего подходящего не обнаружил, – и как ты так живешь, дружище…
Я ничего не ответил. Он и сам и должно быть живет подобным образом. Поразительно, несколько десятков квартирантов этого несчастного жилого дома не моются и окончательно забыли про чистую посуду. Недоумение, страх – я забегал глазами по квартире. Это всё не должно существовать так, как это существует сейчас. Пластинка Джонни Митчелл, поцарапанная и, словно, изъеденная червями, лежала на пыльном от безделья проигрывателе. Как могло такое случиться? Когда? Я не помню ничего, что могло бы…
- На, выпей, дружище, - Кэрди неожиданно возник рядом со мной и протягивал бутылку, - ты уж какой-то бледный…
Я послушно открыл крышку и влил в себя огненную жидкость. Виски моментально обожгло рот и растеклось теплом внутри. Кэрди одобрительно кивнул и, как истинный хозяин моей квартиры, без спросу плюхнулся на моё старое кресло. За стенкой зазвучала музыка.
Это была настоящая и неотвратимая в своей сущности музыка. Лунная соната, необыкновенно легкая по звучанию и тяжкая для моего разума. Соседка, доброе дряхлое создание под чьи вечерние молитвы я легко засыпал ночью, до того, как начался этот ужас. Теперь же, когда мир вокруг приобретал зловещие очертания, я давно позабыл старушечьи богословские причитания – они кончились так же скоропостижно, как и моё спокойствие. Лишь Лунная соната, невесомо, словно по мановению палочки, звучала дважды в день. Она прокрадывалась в мое убежище, шуршала простынями на моем диване и вылетала в безжизненный коридор, где гасила светильники. Я не помню, как выглядит соседка. Она словно исчезла в небытие, и лишь зацикленная пластинка, как последняя весть о всё еще где-то существующем нормальном мире крутиться на вертушке.
Этот человек, зашедший в мою квартиру, вполне возможно, единственный и последний, кто смог бы понять мои переживания.
- Кэрди, когда ты последний раз выходил из дома? – я отвернулся и посмотрел на крыши домов, - я бы очень хотел знать.
- О Дружище, - протянул мой сосед, - не могу тебе сказать наверняка. Возможно, дней 12… Ты знаешь, у меня стоит ящик отличнейшего виски. Меня всё устраивает. Кровать – мой дом, а коридор моя улица. Правда кое-что меня беспокоит…
Я насторожился: - Что ты имеешь ввиду?
- Есть одна серьезная пакость, - Кэрди задумчиво обвел пальцем губы, - у меня кончились дома чипсы… Я голодаю, дружище. Не могу без них. Не завалялось ли у тебя что-нибудь похожего? Пойми, мне не очень удобно у тебя просить…
Рядом со мной сидел тучный, небритый мужчина в грязной футболке, чьи потребности заканчивались исключительно едой. Я вздохнул.
- Ты давно выглядывал в окно, а? – я отобрал у него бутылку виски и опять обратился к ее содержимому.
- Сложно сказать… Мне оно ни к чему.
- Кэрди, на улице нет движения. Нет жизни. Я неделю не видел жильцов дома. Здесь творится что-то не то.
Кэрди испугано посмотрел на меня и, кажется, понял меня превратно.
-Дружище, ты уж извини. Извини, что так редко к тебе захожу. Я могу тебя навещать и чаще… И забудь ты про чипсы…Ничего, перебьюсь. Делов то… только умоляю – не говори больше такие странные вещи. От тебя мурашки по коже, ей богу.
Музыка постепенно запутывалась в стенах и уходила обратно. Мне стало не по себе. Холодок пробежал по коже. Я, кажется, понимал, как называется это. Тоска. Бездушная тоска и страх. Инородным телом расплылась чернота по телу. Я последний раз взглянул на далекие покатые крыши. Солнце не вышло. Небо осело, стало рыхлым и как будто замерло. Что случилось с нами? В чем виноваты мы?
- Мы прокляты, Кэрди, на нас всех отпечаток зла. Мы грязные, - я отдал ему бутылку с виски и опустился на пол. Не было сил рассматривать это грозное бесконечное пространство за окном. Кэрди пристально посмотрел на меня.
- Думаешь в этом замешан италльяшка Мингелло? – он хмыкнул и выманил губами из бутылки еще немного спиртного.
- Нет, этого не могли создать люди.
- Люди могут сотворить и не такое.
- Здесь нечто большее. Что-то неопределимое.
- Да, с водопроводом они погорячились явно…
- Если бы хоть немного меньше пил, Кэрди, - я настороженно посмотрел в его щелки глаз, -то, возможно, заметил бы…
- Чепуха, я пью не так много, как ты, твою мать, предполагаешь…
-….Что уже несколько дней не работает телефон…
- Он отлично работает, есть же гудки.
-…Водопровод себя ведет слишком странно…
- Это я с тобой соглашусь, смотритель этого хозяйства тот еще подонок.
- А соседи, Кэрди? Где они? Где люди? Я давно не видел их. Они по-прежнему двуногие?
- Так надо чаще встречаться!
Кэрди, этот ехидный алкоголик отказывался смотреть в суть происходящего. Ступор усталого разума, лишенного чувства самосохранения. Огромная черная дыра разверзлась где-то рядом с нами. В нас самих. Клетки маленьких квартир с живущей в них апатией. Нечто иррациональное уничтожает и порабощает жильцов, отстраивает новое бытие на остатках сорванной пожарной лестницы. Джонни Митчелл - больше не будет ничего подобного… Мне вспомнилась она, как расплывчатый образ лишенный жизненной силы. Капли вина на ее губах и усталое ночное движение – когда мы успели так опуститься, так забыть обо всем насущном?
- Кэрди, я хочу пойти на улицу. Нужно увидеть это. Здесь мы свихнемся, – слова были еле слышны даже для меня. Какой-то невидимый вепрь чудовищно искажал их, пропуская через своё нутро. В ответ я услышал тишину.
- Пошли со мной, - повторил я.
За дверью грузно протащился незнакомец, заставляя скрипеть старые половицы. Звук невыносимо мерзкий словно выгнул гостиную комнату по направлению к входной двери. Волна ужаса накрыла с головой. Момент, который выбил одного из нас из колеи.
Он испугался. В глазах потемнело, Кэрди неестественно раскрыл рот и умоляюще посмотрел на меня. Медленно, с пугающей цепкостью он пытался соображать. Плавно опустил бутылку на пол, сложил руки на коленях и посмотрел куда-то за мою спину. Он увидел окно. То самое отверстие за безобразной занавеской, изрыгающее мутное отражение неба. Его взгляд наполнился глубиной, впитал давящую свинцовость облаков. Кэрди что-то заметил там. Что-то, что не входило в планы созерцать. Еще минуту он был напряжен до онемения. Стеклянные глаза с усилием передвинулись на меня.
- Послушай, Дружище, ни к чему нам это, - Кэрди мгновенно протрезвел, - ты ничего не поправишь. Оставь это.
Я опустил голову. Словно в доказательство его правоты мерное “Блюк, блюк, блюк” переродилось в органное звучание – тысячи труб в стенах прогремели какофонию неизвестного автора.
- Ты слышишь эти звуки, Кэрди? Ты ведь что-то сейчас увидел, почувствовал! Я знаю это! Комок в горле сражался с моей речью и последние слова я почти прохрипел.
- Не ругайся, дружище. За чем ты…я лишь просто хочу напиться, чтобы обо всем забыть,- он еще повторял что-то невнятное и всё ниже опускал голову, - за чем ты, зачем ты…зачем ты….
Нужно было бежать. Всё равно куда, через окна и двери, сквозь стены, какофонию труб и пустые улицы. Сердце отстукивало бешеный ритм, еще немного промедления здесь, на полу и оно вывалится из меня. Я почувствовал холодное прикосновение внезапно поднявшегося ветра - форточка вертелась на петлях в сумасбродной агонии.
“Блюк, блюк, блюк”, “Блюк, блюк, блюк,” подыгрывали ветру пересохшие кухонные трубы.
-Пошли отсюда, Кэрди. Со мной. Ты знаешь, что надо, - я не унимался в надежде поднять на ноги этого толстяка, – я принесу твой джемпер, только сделай шаг!
Кэрди робко посмотрел на меня и откинулся на спинку кресла. Он не мог встать. Часть страхов, что надежно отодвинулись алкоголем в самую отдаленную часть его сознания, выкатывались наружу снова. Я чувствовал, как внутри него нарастает кошмар, потусторонний сумрак, с которым не совладать.
- Я сейчас приду, оставайся тут, - резко встав с пола, я устремился к входной двери. Ноги сделали несколько неуверенных шагов, задев складки ковра. С журнального столика я схватил ключи от квартиры, а из платяного шкафа извлек старый отцовский фонарик. На кухне был мрак. Что-то темное окутало мебель, раковину и немытые в ней тарелки. Начинается. Струйка пота скатилась под рубашку, и я бегом дотянулся до входной двери.
Ты знаешь, Дружище, - за спиной, перед тем как я дернул ручку замка, послышался голос, - я что-то видел пару недель назад в своей квартире…
Я оглянулся. Кэрди по-прежнему сидел на кресле, бутылка находилась в его руке, а взгляд – холодный, недвижимый, устремился куда-то на пол. Туда, где секунду назад, поджав ноги, сидел я. С секунду помолчав, он медленно повернул голову ко мне. Я увидел его бездонные, полные страха глаза: - …и скажу тебе. То, что я увидел, мне не понравилось.
Я замер. Не смотря на леденящий ветер, мне становилось душно. Воздух вокруг меня пропитался сыростью. Казалось, мы были уже не одни в этой дрянной квартире – что-то витало рядом и усердно пыталось заткнуть рот, сжечь наше воспаленное сознание. Мы грязные, мы грязные, мы грязные…
-Это была моя мать-толстуха, - Кэрди опрокинул в себя часть жидкости из бутылки, - точнее, не совсем моя мать…
Я напряженно вглядывался в его небритое лицо, потемневшее от усталости, от страха, от алкоголя. Джонни Митчелл навсегда… Ветер пытался сорвать убогую форточку.
- Она вылезла из стены, Дружище, - его голос дрогнул, - понимаешь? Из чертовой стены…
Кэрди нервно улыбнулся и сделал очередной смачный глоток. Я чувствовал его запах пота. Тучный мужчина прямо на моих глазах начал лоснится. Еще немного и моё кресло станет мокрым от его выделений.
- Она звала меня куда-то, манила, Братец… А потом, - он широко раскрыл глаза и улыбнулся во все зубы, – А потом загорелась! Толстуха-мать загорелась прямо рядом со мной! В моей квартире! Ты понимаешь, каково мне ее видеть каждый вечер!
Мою гостиную комнату сотряс истерический смех. Кэрди не мог успокоиться – хаотичный, гомерический хохот разодрал мое жилище надвое, разломил стены и пригвоздил к двери.
Я закрыл глаза и молил бога, чтобы он прекратил. Кэрди не останавливался – его объемный живот колебался в такт смеху. Бутылка выскользнула из рук и упала на пол. Она была пуста. Здоровый боров за утро уговорил литр виски. Пьяный, потный Кэрди словно врос в кресло и превратился в часть обивки. Передо мной сидел уже не приветливый сосед, а гигантская туша, отталкивающей наружности. Обреченный в своей собственной беспомощности, медленно бредущий в темноту без надежды на возвращение. Взбешенная реальность неуклонно наваливалась на меня. Я открыл глаза, и мертвый свет неба почти ослепил. На кухне послышался скрежет, что-то пронеслось в ее темноте и разбило несколько тарелок.
Я сейчас приду, Кэрди. Оставайся тут, - рука коснулась спасительной ручки. Одним резким движением дверь поддалась и раскрыла передо мной темный этажный коридор.
Здесь было тихо. Редкие настенные светильники излучали грязно-желтый, неверный свет. По ощущению казалось, что наступил вечер и неведомый хозяин готовится полностью потушить этот хрупкий искусственный свет. Я посмотрел направо, в самую глубь бесконечного пространства - кромешная тьма и ничего более.
Обиталище Кэрди под номером “934” находилось левее по коридору. Я прислушался. Опустевший дом ответил угнетающей тишиной. Я медленно вступил в зловещее молчание и отправился по этажу к искомой квартире. Я проходил деревянные двери, что появлялись то справа, то слева. Ячейки множественных соседей, растворившихся в меланхолии, либо попросту исчезнувших в неизвестном направлении. Я пропустил момент, когда начался этот ад. Она ушла, сказав, что еще встретимся… Погубленная пластинка и безжизненное небо, обвалившиеся лестница под собственным гнилым весом, бессонные ночи и ожидание перемен – теперь я иду по мертвому этажу. Кто-то опоздал предупредить нас, кто-то намеренно повел не по той тропинке. Мы завязли в хаосе грехов. Мстительное зло трансформировалось, узаконилось и физически присутствовало в окружающем мире.
Я проходил сквозь шахматную доску дверей. Из щелей каждой доносились остатки звучной реальности – шуршание радио, едва уловимое терзание помех на экране телевизора, медленная заунывная музыка магнитофонов. Кэрди не удосужился запереть дверь своего жилища. Я легко проник внутрь. Сквозь вонь нечистот и утренний перегар, почти путаясь в бесчисленных бутылках на полу, я вошел в спальню. В беспорядочно разбросанной одежде я откопал что-то с длинным рукавом, скомкал в руках и повернулся проследовать обратно. Обожженная стена с остатками обоев в форме человеческого тела потрясла меня до глубины души…. В ужасе я раскрыл рот и не мог поверить увиденному. Напротив кровати между книжной этажеркой и рваным плакатом голой девицы зияла расплавленная дыра. Слова Кэрди были самой страшной правдой, какую я слышал за последнее время – здесь в нашу реальность просочилось нечто, что, без сомнения, его матерью не являлось. Самые потаенные страхи пробились наружу. Прорезая материальные рамки мира, демон опустошения прорвался в комнату Кэрди... Будто кто-то древний рассматривал меня, оценивал. Я попятился к двери и выбежал в коридор.
В голове отчетливо пульсировала кровь, распуская по венам сгустки адреналина. Она думает обо мне? Она живет? Я куплю ей новую Джонни Митчелл. Я не забыл ее….
Я толкнул дверь, и моя квартира открылась взору. Затмевающий, гипнотически холодный небосвод ворвался в мой дом. Ветер трепал выгоревшие занавески, форточка не выдержала напора и валялась где-то за креслом. Опустевшая бутылка виски лениво лежала на полу. “Блюк, блюк, блюк” – пропели надоевшие трубы, напоминая о кухонном кошмаре. Что-то надломилось в этих четырех стенах. Оберегая каждую мелочь, напоминающую о прекрасных вечерах иного, живого мира, я создал подобие крепости, и вот теперь, под напором злого рока исчезла та самая защита. Впрочем, она исчезла вместе с Ней…Я так и остался стоять на пороге моей проклятой квартиры. Скомканное ранее подобие свитера бессильно выпало из рук. Где-то далеко, за крышами соседних зданий летало чудовище, пожирающее наш мир. Я различил отголоски лунной сонаты. Безмолвная старушка запустила свое заунывное творение уже в который раз – я что-то прокричал в соседнюю стенку, не щадя своих кулаков. Я барабанил ими по двери и изрыгал ругательства. Что-то произошло, вечность замерла над нами, приготовив неприятные сюрпризы. С улицы донесся утробный вой сирены.
Окно было раскрыто настежь. Ветер нагло разгуливал по комнате. Лишь только моё единственное старое кресло так и осталось стоять. Я вспомнил, что порой, она любила засыпать на нем. Жаль, что теперь оно было пустое…
Скрипящая лестница была в мутных огнях. Свет подрагивал, а плафоны светильников поскрипывали от накала. В моем доме сломался лифт. Было ли это связано мистическим образом с обезвоженными трубами и неисправным телефоном – я не знал. Только было ясно – спускаться продеться сквозь опустевшие пролеты этажей. Коврик на ступеньках давно истерся в пыль и при каждом шаге в воздух поднимались невесомые волокна. Я проходил одинаковые коридоры со знакомыми дверями и квартирами. Здание спало.
Методично прыгая по лестнице, я быстро добрался до четвертого этажа и остановился. Коридор был ярко освещен люминесцентными лампами. Холодный белый свет, парадоксально напоминающий свет из моего окна ослепил и испугал. Однако, не смотря на всю кажущуюся обитаемость, четвертый этаж прибывал в нездоровом спокойствии – я осторожно заглянул налево, за лестничный пролет, затем направо. Мертвенная тишина заслонила глаза, наполнила голову и заставила на мгновение остановить дыхание….
Далекий скрип, словно звук заблудившегося насекомого, приближался ко мне. Я насторожился и прильнул к стене.
- Ты что тут делаешь, а? – послышался голосок слева по коридору. Я встрепенулся. Секунду назад в свете ярких ламп я наблюдал бесконечное пространство, заполненное пустыми квартирами, но теперь в 15 метрах от меня я видел живое существо. Насупившись, меня строго оценивал взглядом ребенок. Он выкатил на трех колесном велосипеде из ближайшей квартиры и остановился в центре коридора. Я не знал что ответить – малыш удивил меня до глубины души. Я на секунду закрыл глаза в надежде, что это лишь плод моей больной фантазии. Однако карапуз на велосипеде так и остался в моей реальности. Нервная улыбка окатила моё лицо, мне хотелось рассказать ему своих бедах, поведать о случившемся и взять его с собой. Сознание, затуманенное иррациональностью происходящего, отказывалась адекватно воспринимать мир четвертого этажа.
- Привет, парень - спокойно произнес я, - как у тебя дела тут? Я твой сосед с девятого этажа. Хочу прогуляться сходить. Ты давно катался на своем велосипеде по улице, а? Там отличная погода, может, хочешь со мной…
- Замолчи! – гром среди ясного неба…этаж словно завибрировал от его голоса.
Я растерялся. Страх схватил за горло мертвой хваткой. Парень злобно сверлил меня остекленевшим взглядом. Казалось, еще минута, и этот карапуз накинется на меня и укусит. Как дикий зверь он смотрел на свою добычу. Только сейчас, когда между нами повисло непонимание, та самая зловещая коридорная тишина я попытался рассмотреть малыша получше. Черные глаза, глаза бесенка, за которыми таится лишь ненависть и злоба. Его губы были плотно сжаты – некая синева выделилась на них и, казалось, что он просто замерз. Серость, нарочитая блеклость его лица отторгала мой взгляд. Желтенькая рубашонка в коричневатых пятнах, будто измазана кофе.
- Где твои родители, парень? - я встретил его глаза, полные ярости.
- Замолчи! – крикнул он еще раз, - ты умрешь. Все умрут…
Надменно, как-то не естественно для детской речи произнес он эти слова. Мальчик издал какой–то странный внутренний звук и, со всей силы, выгнув вперед голову, плюнул в мою сторону. Затем, как ни в чем не бывало, мерно поскрипывая педалями, бесенок вкатил обратно в квартиру. Что я наблюдал? Какое причудливое явление возникло на половицах коридора? Я был озадачен и обескуражен. Казалось, что чем ниже спускался, чем дальше отходил я от собственного жилища, тем ирреальнее, причудливее становился мир. Темнота, что преследовала меня, яростно огрызалась при каждом моем промедлении. Страшно подумать, что бы меня ждало, если я попытался влезть в самые потаенные закоулки дома. Где-то наверху осталось открытое окно, сквозь которое на этаж задувает мерзкий холодный ветер. Мне казалось, что он преследует меня и даже здесь, когда надо мной 4 пролета кошмара, десятки безжизненных квартир и сотни изнуренных печалью светильников я чувствовал, как кто-то забирается под рубашку. Тьма лестницы завораживающе поманила меня.
Первый этаж. Затхлый запах подвала. Мигающая потолочная лампа, чьи агонии привлекали мух. Кто-то прошел рядом, кто-то неопрятный, ссутуленный. Он задел меня плечом и молча потрусил по лестнице. Сгорбленное подобие человека, некогда живущее и здравствующее – я оглянулся проследить за его движениями. Он ритмично проскакал несколько ступенек и скрылся за поворотом. Возможно, я раньше был знаком с этим существом. Горестная улыбка окатила моё лицо. Как мы дошли до такого? Как мы допустили?
Я задумчиво брел по запыленному холлу, изредка отметая ногой жестяные банки. Всего за одну неделю дом превратился в большую мусорную свалку - здание, как будто притягивало к себе нечистоты и тлен. Вдоль северной стены пару месяцев назад господин Мингелло поставил несколько дешевых кресел, дабы жильцы чувствовали себя здесь по-домашнему уютно. Теперь я видел лишь деревянные каркасы мебели, а многочисленная поролоновая обивка валялась в дальнем углу. Однако, подойдя чуть ближе, я, наконец, смог различить восседавших в них личностей. Пять разбитых кресел – каждое из них занимало по фигуре. Пластмассовые манекены из магазина одежды выглядели как живые люди. Некоторые смирно положили руки на ноги и вытянулись по спинке кресла, ожидая сурового приговора, другие развалились по всему пространству сидения, словно отдыхая после изнурительно рабочего дня. Увиденная мной картина была в высшей степени сюрреалистична. От удивления по всему телу побежали струйки мурашек – никогда мне не приходилось видеть подобного. В моих фантазиях эти куклы были словно одним большим воплощением ужаса, самым верным доказательством болезни окружающей нас материи. Ничего нельзя исключать теперь. Мир изменился кардинально. В его власти было заставить их передвигаться. Мои мысли прыгали в бешеном хороводе, и первоначальное удивление постепенно перерождалось в животный страх. Как ребенок избегает заглядывать под свою постель, так же и я пытался максимально быстро пройти мимо кресел.
Запах пыльного помещения неожиданно осел на пол и растворился. Кажется, я слышал очередной вой сирены из разбитой стеклянной двери напротив – несколько шагов отделяло меня от внешней реальности. Той самой, что предательски окружила нас и выжила последние соки жизни. Воздух вокруг меня приобрел какую-то белесую мутнаватость, краски поблекли, и мне показалось, что за дверьми стояла она. Коричневое осеннее пальто растрепалось на ветру, замерзшие руки спрятала в карманы. Я увидел ее по-детски беспечную улыбку, ее игривые с прищуром глаза. Я помахал ей, а в ответ получил знакомый воздушный поцелуй. Через секунду она уже спустилась по ступенькам к тротуару. Вселенная сжималась. Сознание разрывалось на безжизненные лоскутки. Разум покидал тело. Ее образ, такой запоминающийся, невообразимо живой, неожиданно померк, распавшись на мельчайшие частицы.
Это был не тот Город, который я знал ранее. Его черты чудовищно перемешались и исказились. В свете густого белесого тумана угловатость, былая архитектурная строгость зданий подменилась какой то ужасающей феерий. Далекие сооружения будто исчезли окончательно, а ближайшие покрылись налетом вековой гнили. Узор из трещин устилал мостовую так далеко, насколько я мог различить ее в пелене аномального тумана. Казалось, мир окончательно состарился – пока я страдал бессонницей в своей маленькой квартирке, Город молниеносно загнивал и припадал к земле. Ржавые металлические скелеты, которые неделю назад назывались автомобилями, влажные, поросшие мхом фонарные столбы, поваленный штакетник забора и высушенные молодые деревца за ним – каждая увиденная мной деталь городского ландшафта неприятным образом поражала. Глаза могли подводить, сознание строило ужасающие галлюцинации на моем пути, но как же четко, искусно оно справлялось со своей задачей. Вросшая в асфальт улицы всеми колесами магазинная тележка с купленными недавно товарами первой необходимости внутри – растерзанное тело кошки и стеклянная банка консервированных червей. Я резко отпрянул от омерзительной находки. Не передать словами, какие иллюзии преследовали меня позже. Я не мог просто спокойно ступать по тротуару. Невиданный до этой поры страх заставлял бежать, перепрыгивать зловонные лужи, лишь изредка оглядываться, но главное бежать, продвигаться дальше, в самую глубь моего сумеречного кошмара, моих грехов. Вой далекой сирены, рокот канализации из люков, шуршание мертвых листьев и скрип качелей на детской площадке – я отчетливо выделял звуки, впускал их в себя, а потом жалел, что не потерял слух еще в раннем детстве. Перекрестки улиц, такие привычные, теперь запутывали меня и сбивали с толку. Туман проникал в легкие, оседал на коже. Он пах смертью. Мертвый туман, заключивший в своих объятиях такой же мертвый город. Слева выползло здание городского хирургического госпиталя – грузные глазницы окон устало следили за мной. Внутри явно отсутствовало движение - заросший плющом фасад и прочно заколоченная входная дверь - казалось, что больница ждала хорошего капитального ремонта. Чуть дальше вырисовывались очертания санитарных корпусов с массивными коробами воздуховодов. Кто-то бродил в прилежащем палисаднике. Неестественно покачиваясь, темная фигура пробрела по вымощенной плиткой тропинке и остановилась в зарослях боярышника. Я не рискнул подходить ближе, ибо был готов поклясться, что у существа отсутствовала голова. С территории госпиталя повеяло гарью, словно врата ада открылись во внутренностях этих заброшенных помещений.
Она жила в пригороде на юго-востоке. Небольшой частный домик с мансардой и летним садом достался от отца. Двадцать минут ее отделяли от моего жилища. Старенький Фольксваген легко маневрировал в будничном потоке улицы. Сейчас я свернул на ту широкую мостовую, по которой она любила добираться до пригорода. Дорога в четыре полосы движения, окаймленная с обеих сторон низеньким металлическим ограждением, уходила в бесконечность. Перспектива зрения как будто исказилась, воздух стал каким-то жидким и сколько бы я не бежал вперед, вгрызаясь в молочный туман, никак не мог приблизиться к далеким зданиям и отдельным фонарным столбам. Что-то происходило вокруг. Мир изменялся под действием темных сил. Задыхаясь, я еле добрался до Городского исторического музея. Фонтан, небольшая, выложенная камнем площадь поодаль него, десяток чугунных скамеек - она обожала это место. После работы мы встречались у меня дома, а потом, после плотного ужина, поздно вечером катили на машине в это славное место.
Зеленая жижа стекала из расколотого борта фонтана. Я осторожно перепрыгнул растекшуюся по площади дрянь и пошел по алее дальше. Дыхание было сбито, туман явно плохо влиял на мои легкие. Я задыхался от влажного воздуха. Что-то было не так с этим городом - я сбавил темп и уже шел спокойным шагом по потрескавшемуся тротуару, как справа неожиданно возник знакомый квартал из панельных домов. Сердце выбрызнуло порцию крови, я почувствовал, как холодеют вены, как замедляется время вокруг; ноги стали непослушными, ватными. Я схватился за мертвое дерево и уставился на подъезд с разбитыми стеклянными дверьми. Здесь я видел ее, спускающуюся по лестнице в осеннем коричневым плаще. Я не мог поверить в произошедшие – немногим более получаса назад я вышел из этого дома, здесь я почувствовал белесый мертвый туман. Что происходило со мной? Изъеденная злом реальность надсмехалась надо мной. Я рванулся на дорогу, в надежде увидеть лишь похожую улицу, но точно не мою. Я был обескровлен и сбит столку. Ржавые остовы машин вальяжно выплыли из тумана, разбитый штакетник заставил обратить на себя внимание, вросшая в асфальт всеми четырьмя колесами магазинная тележка….
Я попал в ад, где время разрывало, давило, отягощало. Город слился в одну мостовую. Кто-то разрывал мою голову, пытался ввести в сумасшествие. Я схватился за уши – звуки мертвого города напирали, не щадя мое покосившееся сознание. Знакомый запах гари опалил глаза – заброшенные госпиталь теперь яростно улыбался мне. Я смотрел в его окна, я хохотал от страха, от ужаса. Происходящее переполняло чашу здравомыслия. Усевшись на асфальт, горячий от проклятий, я задыхался от смеха, но никак не мог удержать себя. Давящее гоготание разрывало изнутри, Город свинцовой тучей навис надо мной. Мы сами во всем виноваты. Осколки льда, что мы растили в себе, ответили нам дьявольским огнем. Материя открыла нас, сделала беззащитными перед демонами. Наши внутренние страхи вышли на свободу и разрушили жизненные уклад. Апатия уничтожила в нас свет, оставив на съедение теням. Всё остальное сделали мы сами. Что возвратит нас обратно? Как нам бороться?
Я лег на потрескавшуюся улицу. Небо холодно разлилось над головой. Я повернул голову и посмотрел вдаль. Где-то в тумане призрачной улицы прозвучал металлический лязг. Медленно, неспешна из тени выросло оно. Грязный палач, выстроенный больным воображением маньяка. Его голова была скрыта угловатым саркофагом….Прости меня, я куплю тебе новую пластинку Джонни Митчелл, только прости меня. Я не хотел. Ты знала сама, что не стоило так злить меня….
Вой сирены приближался.

Где-то на улице, в объятиях теплого утра послышалась полицейская сирена. Солнце лениво облизало фасад дома и сквозь занавеску просочилось в душный мир квартиры на девятом этаже. Одежда беспорядочно была разбросана по полу, шкаф предательски растормошил свои внутренности. Плакат обнаженной девицы неожиданно сполз со стенки. Он нехотя открыл воспаленные глаза. Губы пересохли, и он инстинктивно потянулся за бутылкой на полу. В дверь постучали. Сначала осторожно и бережно, а потом угрожающе бесцеремонно.
- Откройте, Мистер Нийлински, - за дверь послышался холодный голос, - мы пришли за вами. Давайте по-хорошему.
Он вскочил с постели и сел. Что-то просквозило в его пьяной голове. Остаточные мысли буравили его мозговые клетки. Похмелье медленно завладевало им. Он пытался вспомнить о вчерашнем вечере, восстановить подробности. На полу, рядом с кроватью валялись пустые емкости из-под виски. Сколько он выпил вчера?
- Просыпайтесь, Нийлински, - голос продолжал настаивать.
Его обуял страх, нужно была бежать, куда угодно, но лишь покинуть это затхлое помещение. Он свесил ноги в надежде отыскать тапочки. Пол был подозрительно холодный.
- Мы сломаем дверь, Нийлински, - замок заскрежетал.
Он моментально выпрыгнул из собственных сновидений. Его мятые брюки лежали на стуле. Не успев полностью застегнуть ширинку, он помчался к пожарной лестнице. В это время в квартиру уже ворвались двое молодых офицера. Как цепные псы она пробежали коридор и вбежали в спальню.
- Стой на месте! – закричал один из них и выставил пистолет.
Толстяк Кэрди буквально выпорхнул на металлическую площадку пожарной лестницы. Похмелье сыграло свою роль в этом – не удержав равновесие на скользких прутьях, он прокатился под хлипкими перилами и встретился с пустотой. Полицейские высунулись на площадку: внизу на расстоянии в девять этажей лежало окровавленное безжизненное тело. Кэрди соприкоснулся с асфальтом мостовой, расколовшись как арбуз.
- Придурок, хренов хрен толстый, - раздражительно прохрипел офицер.
- Да поделом ему, этому чертовому маньяку, - прозвучал второй.
- Скольких он убил за последнее время?
- Четверых. Сукин сын.
- Последняя Элли Дидли была красивой. Скажи вот, как можно было встречаться с такой вот уродской тушей?
- Да, они оба любили старые записи. Собирали пластинки или что-то типа того…
- Ладно, пошли собирать эти ошметки, а то зеваки собираются уже.
Я смотрел в окно и видел лишь свинцовое серое небо. Когда мы допустили это? Джонни Митчелл – такого не будет никогда…

Изменено: mclean_abbatian, 21 Август 2007 - 11:15

  • 0

#2 DAFf

DAFf

    Поиграем?

  • Заглянувший в кошмар™
  • ФишкаФишкаФишкаФишкаФишкаФишка
  • 1 287 Сообщений:

Опубликовано 25 Август 2007 - 22:07

Что ж, я думаю, почитать это будет полезней, чем смотреть накачанную тучу фильмов и серий Саус Парка. Через пару часов думаю оставить рецензию (наверное, первую мою настоящую рецензию). А там, на неделе, глядишь, и мое творчество покажет здесь свое уродское личико.

Итак, как и обещал.

"“Пока, милый, увидимся” – сказала она и нежно поцеловала в губы." С этими словами дверь за ней закрылась, и она покинула скромную квартиру на 9 этаже. Навсегда.
Брошенная ей напоследок фраза была, наверное, обыденной, и ничто не говорило о том, что она больше не вернется. Мы никогда не задумываемся, что это может случиться когда угодно. Что реальность, в которой мы уснули, наутро может и не разбудить нас нежным поглаживанием солнечных лучей, что и она, оберегающая нас от того, что притаилось за ее пределами, может однажды уйти навсегда. Ведь то, что каждый день мы живем в ней, не дает нам и право на мысль, что все может быть иначе.
Рассказ написан хорошим, и, что немаловажно, правильным русским языком. Кое-где слова и предложения путаются, но это не суть важно на фоне общей картины, прекрасной, если это слово допустимо здесь. Прекрасной в своей уродливой сюрреалистичности(?). Картина города, обрюзгшего и омертвевшего, как людские души, погрязшие в гнили собственных грехов, буквально влезает в твою. (Особенно под SH3 OST smile.gif) Буквально ощущаешь, как жизнь покинула этот город, но смерть живет в каждом "живом" горожанине - глазах ребенка, отпечатком на лице толстяка-соседа, в сгорбленном силуэте с первого этажа. В манекенах, в тумане... во всем вокруг. Монстр - человек, только с душой, вывернутой наружу, чтобы было видно его сущность.
Жаль, но ночное чтение оказывает далеко не положительное влияние на понимание smile.gif К кому, все же, ходила девушка? Почему тогда ГГ видел искаженный город? Почему..?
Ладно, у мну еще будет время подумать. М.б. еще отпишусь.
P.S. За такую "рецензию" попрошу сильно не бить smile.gif 36.gif

Изменено: DAFf, 26 Август 2007 - 00:43

  • 0

#3 mclean_abbatian

mclean_abbatian

    Свежая кровь

  • Заблудшие души
  • Фишка
  • 7 Сообщений:

Опубликовано 26 Август 2007 - 11:11

Cпасибо) Спасибо за то, что мой рассказ заставил написать почти рецензию)
Просто думал, что всё. В течении нескольких дней никто ни оставил и тени сообщений.
А рассказ не стоит буквально воспринимать. Это все один большой сон. Скажем так, сон про совесть)
  • 0

#4 DAFf

DAFf

    Поиграем?

  • Заглянувший в кошмар™
  • ФишкаФишкаФишкаФишкаФишкаФишка
  • 1 287 Сообщений:

Опубликовано 28 Август 2007 - 20:53

Ну, сон про совесть все же лучше, чем сон совести)
Что касается ответов, то не стоит переживать по этому поводу... Иногда хорошие рассказы месяцами лежат здесь без внимания, а потом кто-то со слов вроде "удивляюсь, что на рассказ до сих пор никто не откликнулся... дабы автор не подумал, что старался зря, я начну..." или "Да, что-то меня огорчает сия картина, человек просит комменты, а никто не пишет. Ладно, я начну, может, кто продолжит." (Это уже дословная цитата от Melmoth). Просто форум очень атмосферно выглядит заброшенным, smile.gif но здесь все еще кто-то живет... просто они прячутся.
З.Ы. И все же, почему сон совести не от лица убийцы? Ведь он в нем всего лишь второстепенный герой... Заранее прошу прощения за свое тугодумство smile.gif
  • 0

#5 mclean_abbatian

mclean_abbatian

    Свежая кровь

  • Заблудшие души
  • Фишка
  • 7 Сообщений:

Опубликовано 06 Сентябрь 2007 - 07:19

Почему видит себя со стороны?
По-моему это не сложно:)
Во сне он совестный человек, непьяный, пытающийся искать ответы на вопросы. Он видит себя на кресле в том обличии, в котором предстает в реальном мире - вонючим, толстым и под мухой. Некое раздвоение лишь еще раз напоминает о том, что в каждом, даже в маньяке запрятаны чисте элементы мышления. вот...да и потом по-моему интересный эффект получился)
  • 0

#6 DAFf

DAFf

    Поиграем?

  • Заглянувший в кошмар™
  • ФишкаФишкаФишкаФишкаФишкаФишка
  • 1 287 Сообщений:

Опубликовано 06 Сентябрь 2007 - 12:47

Цитата(mclean_abbatian @ Thursday, 06 September 2007, 8:19) [snapback]328878[/snapback]

Почему видит себя со стороны?
По-моему это не сложно:)
Во сне он совестный человек, непьяный, пытающийся искать ответы на вопросы. Он видит себя на кресле в том обличии, в котором предстает в реальном мире - вонючим, толстым и под мухой. Некое раздвоение лишь еще раз напоминает о том, что в каждом, даже в маньяке запрятаны чисте элементы мышления. вот...да и потом по-моему интересный эффект получился)


В последнее время учеба не дает времени думать... но такая мысль у меня все же была)
  • 0