Перейти к содержимому


Фото

Новелизация SH4 - complete


  • Чтобы отвечать, сперва войдите на форум
55 ответов в теме

#1 Георгий Старков

Георгий Старков

    Внезапно живой :)

  • Заглянувший в кошмар™
  • ФишкаФишкаФишкаФишкаФишкаФишка
  • 1 706 Сообщений:

Опубликовано 02 Июль 2006 - 04:06

ДОБАВЛЕНО 28 АПРЕЛЯ 2007 ГОДА: Работа над романом завершена, здесь вы можете скачать финальный вариант романа.

------------------

Остался 1 день до релиза гайда по SH3, и на этом я собирался порвать с Сайлентом, уйти с форума, удалить игры с винта, и т. д. Готовился три месяца, даже успел некоторых проинформировать об этом. Но уйти не удалось. Раньше я думал, что выражение "Сайлент Хилл не выпускает людей" всего лишь прикол, но теперь...

В-общем, три дня назад я понял, что я уйти не смогу. Что летом, отдыхая за городом, я буду работать над ещё одной новелизацией. Новелизацией Silent Hill 4: The Room. Почему именно эта часть? Элементарно - все остальные части уже изложены на бумаге в виде полноценных романов, а SH4 - нет. Обидно как-то. И потом, раз уже писать - так что-то крупное, не так ли? Заодно научусь чувству темпа и терпеливости.

Итак, что это будет за произведение?

Во-первых, это будет роман. Не повесть, не рассказ, а роман - в двух частях. Конечно, объём навряд ли превысит SH3/SH1 Novel, но всё-таки он будет довольно большой.

Во-вторых, в романе будет, в отличие от SH3/SH1 Novel, меньше привязки к игре и больше психологизма. То есть я ставлю себе целью - если вдруг книгу прочитают те, кто не играл Сайлент, то они вообще не должны понять, что в исходнике это игра. Довольно сложная задача, но если на SH3/SH1 Novel я учился базовым элементам стиля, то тут уже нужно инструментарий оттачивать. Так сказать, буду проходить второй курс писательского мастерства. В-общем, никаких квестовых элементов, пробежек туда-сюда, валяющихся патронов и т. д. И персонажи тоже могут немного измениться от своих игровых прототипов: например, я думаю, Генри получится более "думающим" и разговорчивым. Постоянные только "What the Hell?" здесь не годятся.

В-третьих, сам стиль повествования я постараюсь сделать в стиле "тёмной" психологии - именно в этом жанре я рассчитываю работать в своих самостоятельных произведениях. Так что... хм... в-общем, наверное, любителям экшна будет скучно.

В-четвёртых, это вроде как эксперимент. Я не скрывал никогда, что SH4 - наименее любимая мной часть серии, тем не менее, не отрицал, что в ней есть какое-то своё очарование. Будет интересно посмотреть, как я при таких обстоятельствах изложить историю на бумаге.

Сейчас у меня идут последние дни перед тем, как удалиться в мир и покой за городом. Усиленно качаю все гайды по SH4 - Another Crimson Tome, Victims List, SHPA, и т. д. Если знаете какой-нибудь ещё полезный гайд, пожалуйста, сообщите здесь.

Тема создана для того, чтобы люди, если у них есть какие-то советы, вопросы, пожелания, могли здесь высказаться. Только пожалуйста - никаких вопросов вроде: "На фига это нужно?", не люблю я это. Нужно это, в первую очередь, мне самому. Достаточная причина.

В-общем, ждите осенью завершённую первую часть.

P. S. Ах да, самое главное: Генри будет Таунсенд, а не Тауншенд, девушка будет Айлин, а не Эйлин, а Салливан будет не Вольтер, а Уолтер. :)

Изменено: Георгий Старков, 27 Апрель 2007 - 18:10

  • 0

#2 Mystery Train

Mystery Train

    некто

  • Заглянувший в кошмар™
  • ФишкаФишкаФишкаФишкаФишка
  • 779 Сообщений:

Опубликовано 03 Июль 2006 - 08:54

Цитата
Раньше я думал, что выражение "Сайлент Хилл не выпускает людей" всего лишь прикол, но теперь...
(Кидается с балкона пустыми бутылками) УРРРААА!!! Георгий остается с нами!
Жду в предвкушении твоей новой работы, а пока желаю хорошо отдохнуть от Интернета и его отмороженных обитателей!
  • 0

#3 Lord DEZARG

Lord DEZARG

    Выживший

  • Заблудшие души
  • ФишкаФишка
  • 138 Сообщений:

Опубликовано 04 Июль 2006 - 18:08

Цитата
То есть я ставлю себе целью - если вдруг книгу прочитают те, кто не играл Сайлент, то они вообще не должны понять, что в исходнике это игра.


интересная мысля. удачи!
  • 0

#4 StellarWind

StellarWind

    Просветленный

  • Заблудшие души
  • ФишкаФишкаФишкаФишкаФишка
  • 500 Сообщений:

Опубликовано 05 Июль 2006 - 08:25

Цитата
если вдруг книгу прочитают те, кто не играл Сайлент, то они вообще не должны понять, что в исходнике это игра

И это правильно!
Всецело поддерживаю, и надеюсь, что у вас все получится.

Цитата
Я не скрывал никогда, что SH4 - наименее любимая мной часть серии, тем не менее, не отрицал, что в ней есть какое-то своё очарование.

Да, это весьма недооцененная часть серии. Тем более будет интересно почитать литературную обработку.
  • 0

#5 X-Hunter

X-Hunter

    Patrick Bateman

  • Психи
  • ФишкаФишкаФишкаФишкаФишкаФишкаФишка
  • 3 284 Сообщений:

Опубликовано 06 Июль 2006 - 14:05

2 Георгий Старков
Ну вот. А раньше не собирались...
Удачи вам в вашем начинании..

Что я могу сказать? С одной стороны - интересно почитать новелизацию по любимой игре, а с другой... Ну как сказать? Георгий, у вас же талант! Может после новелизации Sh4 вы перестанете писать фанфики и перейдёте на полностью самостоятельные произведения?
Я не хочу сказать, что мне фанфики не нравятся (сам их писал happy.gif ), но на одних фанфиках далеко не уедешь. Не надо себя ограничивать в творчестве. wink.gif

Ну а пока - ещё раз удачи.
С нетерпением буду ждать эту новелизацию. russia.gif
  • 0

#6 Любитель

Любитель

    Ведьма.

  • Рождённые
  • ФишкаФишкаФишкаФишкаФишка
  • 507 Сообщений:

Опубликовано 06 Июль 2006 - 18:21

Георгий, как хорошо, что вы все-таки на это решились, большой вам удачи!:) У вас все получится, так что дерзайте. Кстати задумка в самый раз, мне читать будет наверно даже гораздо интереснее, чем Новелизацию СХ 3, все-таки я больше люблю 4-ую часть.
  • 0

#7 Harckbackhood

Harckbackhood

    Оракул

  • sh.ru Old School
  • 1 109 Сообщений:

Опубликовано 22 Август 2006 - 21:47

Старков навсегда, я не читал твоих работ полность(времени небыло и принтера чтоб напечатать все это), но если это будет так как ты описал то обязательно прочту(где скачать?).
Удачи в начинаниях, надеюсь в будующем увижу твою фамилию на полках книжных магазинов.
  • 0

#8 Георгий Старков

Георгий Старков

    Внезапно живой :)

  • Заглянувший в кошмар™
  • ФишкаФишкаФишкаФишкаФишкаФишка
  • 1 706 Сообщений:

Опубликовано 24 Август 2006 - 02:35

Спасибо всем за доверие, однако... хм... В-общем, черновой вариант первой части произведения, как я и обещал, готов. Сейчас я усиленно его редактирую. А редактировать есть что. Дело в том, что я не могу это без слёз перечитывать. Получилось, на мой взгляд - скучнее некуда. Так что, боюсь, первоначальная грандиозная задумка о самостоятельном хорроре с треском провалилась. Это обычный фанфик.

Ну а если без сантиментов, то первая часть называется "Запертая квартира", объём около 40 тысяч слов. Содержит шесть глав - "Квартира 302", "Особая услуга", "Под багровой луной", "Взаперти", "Отель Южный Эшфилд", "Горечь сахара". В начале сентября выложу здесь (новой темы не будет) сразу весь DOC-файл. А пока, чтобы не быть голословным, привожу более-менее правленый вариант (промо, так сказать) первой главы.


Silent Hill 4 The Novel

Изображение

ЧАСТЬ 1. ЗАПЕРТАЯ КВАРТИРА


Глава 1
Квартира 302



1


Несмотря на всю свою мерзость, ночные кошмары имеют одно хорошее свойство, за которое им можно простить если не всё, то многое: они проходят. Достаточно только открыть глаза и убедиться, что ты по-прежнему в стенах своего дома, нежишься на тёплой постели.

Хуже, если кошмар повторяется. Не каждый человек способен выдержать изощрённую пытку в виде ужасного действа, переживаемого заново каждую ночь. Но даже если так... лазейка всегда есть. Тонкая трещина, разграничивающая сон и явь. Переступая через неё, ты всегда выходишь победителем.

Но что, если кошмар не хочет заканчиваться, когда размыкаешь веки?

Что делать, если та самая граница между кошмаром и действительностью исчезает, оставляя лишь зыбучую болотную топь, и раз оступившись, рискуешь провалиться в бездонную тину и никогда не вернуться к солнечному свету?

Человек не создан для такого существования. Его разум не способен долго держаться на плаву, играя по таким правилам. И его счастье, что подобного быть не может. Никогда. Ни при каких условиях.

Но...

Никогда не говори «никогда».

Генри Таунсенду крупно не повезло.


2


Первое, что он увидел, открыв воспалённые глаза - лопасти вентилятора, вращающиеся на потолке. Прохладный воздух спиралью спускался вниз, щекоча разгорячённое лицо. Человек шевельнулся на кровати и понял, что ещё жив – хотя бы потому, что всё тело ныло и ломало.

Жив. Это радовало.

Он сел на кровати, обхватил голову руками. Тошнота подкатывала к горлу, как морской прилив. Болела голова. Желудок скрутило так, что казалось – там, внутри, костёр из сухих поленьев.

Но все эти ужасы затмевала до отвращения чёткая картина сновидения – заляпанные кровью и ржавчиной стены, телевизор, транслирующий пустой белый эфир, и...

... и жуткое, исходящее могильными червями подобие человека, силящееся выползти из стены.

Это было во сне. Это было в его квартире.

- Господи, что за сон... – простонал человек. Голос был отравлен желчью. Теперь он в полную силу ощутил, насколько разбит... и обессиленно упал обратно на постель. Рано вставать, если он не хочет околеть на месте. В конце концов, ему некуда спешить.

Бесконечное вращение лопастей завораживало. Его глаза затуманились. Человек сам не заметил, как уснул. И в кои-то веки ему ничего не снилось.


3


Когда Генри пришёл в себя во второй раз, было уже не утро. И даже не день – тени на рабочем столе лежали так, как обычно бывало часа в три-четыре пополудни. На сей раз он чувствовал себя гораздо лучше.

Генри вылез из кровати, ожидая, что организм вот-вот закатит очередную истерику. К счастью, опасения оказались напрасными – если не считать ощущения, будто голова набита хлорной ватой.

Он надел брюки, брошенные на спинку стула, потом принялся за рубашку. Светло-голубая ткань смялась и кое-где потемнела. Надо бы постирать да погладить, рассеянно подумал Генри, отлично зная, что не сделает этого ни сегодня, ни завтра. У него хватало проблем, и грязная рубашка была последним делом, о котором стоило беспокоиться.

Облачившись, он снова почувствовал себя человеком. Одежда лучше, чем что-то иное, дало вспомнить: он Генри Таунсенд, двадцать восемь лет, исправный налогоплательщик и полноправный гражданин Соединённых Штатов. Не безымянное, безрукое-безногое существо, которое утром пялилось на вентилятор. Генри застегнул последнюю пуговицу на рукаве. Мир стал немного правильнее.

Но только немного.

Он посмотрел на телефон. В последний раз, когда вчера вечером он проверял его, аппарат не работал. В мембране была лишь звенящая тишина. Никаких предпосылок, что сегодня в трубке будет жизнерадостный гудок, не было – но Генри всё же в благоговейном трепете поднял рычаг. Пусто. Как и следовало ожидать.

Бросив трубку с плохо скрываемым раздражением, Генри направился к выходу из спальни. То есть почти направился... внезапная трель заставила его замереть. Телефон зазвонил. Секунду назад он не работал, ну а теперь решил подать голос.

Что за?..

Он обернулся очень медленно, с ощущением, что меж лопаток упёрли ствол пистолета. Телефон по-прежнему восседал на тумбочке у изголовья кровати – белый, пластмассовый, совершенно безобидный. Почувствовав взгляд хозяина на себе, он опять заверещал.

Сделав над собой усилие, Генри поднял трубку – второй раз за сегодняшний день. И на этот раз динамик не молчал: что-то беспрерывно скрежетало, хрустело, хрипело и визжало. У Генри немедленно заложило ухо.

- Алло? – громко спросил он, стараясь перекричать шум помех.

Здравствуйте, мистер Таунсенд. Вас беспокоят с телефонной станции. На вашей линии были небольшие неполадки, но теперь всё проблемы устранены, и...

Чушь собачья. Это было бы даже не смешно.

- Помоги... мне... – прохрипела трубка искажённым женским голосом. – Скорее...

Генри моргнул:

- Алло?..

- ... спас...

И снова повис вакуум, веющий космическим холодом. Будто остро отточенное лезвие ножа перерезало тонкую нить. Трубка в ладони налилась тяжестью олова. Генри постучал по корпусу аппарата, наугад нажал несколько кнопок. Голос не вернулся.

Сглотнув слюну, Генри вернул трубку на место. Что ж, теперь ему было о чём подумать. Эта женщина... она просила помощи. У него – у Генри Таунсенда. Человека, который не то что помочь, даже выбраться из собственной квартиры не может. Ирония? Издёвка? Или просто ужасающее бессилие?

Помоги... мне...

Голос был незнакомым – Генри в этом не сомневался. Будь это кто-то из бывших подружек, он бы узнал. Итак, незнакомая женщина звонила за помощью. По телефону, который чёрт знает какой день находился в глубокой коме. Было в этом что-то не просто непонятное, но и явно жуткое.

Впрочем, когда Генри проследил взглядом по белому шнурку, который тянулся от телефона к розетке, по спине действительно пробежал холодок.

Провод был перерезан. Конец шнурка с выглядывающими из-под изоляции разноцветными проводками лежал на полу. Кто-то приходил, когда Генри спал. Кто-то был в его спальне и оборвал последнюю надежду достучаться до внешнего мира.


4


Подставив ладонь под мощную струю, Генри с остервенением плеснул её на лицо. Холод мгновенно прояснил разум, оттеснив полупрозрачную вуаль сна. Вода весело журчала, поднимая настроение. Генри не спеша вымыл лицо, руки, намазал на щётку порцию пасты. Закончив умываться, он стоял, уставившись на своё отражение – следил, как капли воды стекают с носа на подбородок.

С зеркала на него смотрел человек с тёмно-каштановыми волосами, усталым лицом и проступающей на щеках колючей щетиной. Бывали времена, когда он выглядел и хуже, но всё-таки... Генри не понравилось то, что он видит. Что-то болезненно безнадёжное сквозило во всей картине. Кто ты, Генри Таунсенд? В какую историю ты влип? Что ты сможешь рассказать?

Ничего. Ничего он не мог рассказать. Мог только задавать вопросы. Генри отвернулся от зеркала и тщательно вытерся полотенцем.

Пять дней назад... Или сколько? Он уже потерял счёт. В-общем, это началось около пяти дней назад. История, которая могла бы быть смешно, если не была такой жуткой. В ту ночь ему впервые приснился кошмар.

Генри снилось, что он в тюремной камере. Это выдавали ржавые решётки, отгораживающие каморку от коридора. До неприличия реально он видел унитаз, покрытый налётом, и узкую койку в углу. Больше в камере ничего не было. Чем дольше Генри всматривался в скудный интерьер, тем больше в нём крепла уверенность – что-то не так, не хватает чего-то жизненно необходимого. Когда взгляд в очередной раз упал на решётку, он вдруг понял. В камере не было двери. Кто бы ни заточил его, он не собирался выпускать Генри на свободу.

Далее всё шло урывками. Кажется, он бился лбом о стальные прутья и вопил во всё горло.

(Красный дьявол! Он здесь! Он хочет забрать меня!)

Грязно-жёлтый свет лампы распылял в мозг липкую пустоту. Мелькнула ложка, сжатая в его руке. Обычная столовая ложка, только кончик рукоятки был остро наточен и нездорово блестел глянцем алюминия. Свет искрился на импровизированном лезвии, и ложка неумолимо приближалась к горлу. Только Генри понял в невыразимом ужасе, к чему всё идёт – его выбросило из сна, как пробку. Он проснулся на кровати, задыхающийся, исходящий литрами пота. Стояла жаркая августовская ночь. Подушка прилипла к щекам. Генри понадобился час, чтобы прийти в себя. Никогда раньше с ним не было ничего близко похожего на это. Обычно он снисходительно относился к людям, которые с непонятной гордостью заявляли, что им регулярно снятся гадости. А тут...

Всего лишь сон, думал он, изучая бесконечное путешествие лопастей. Встану – и забуду. Но стоило закрыть глаза, как во внутреннем взоре опять представала замызганная камера. Генри с проклятиями поплёлся в ванную – принять холодный душ. Ему это было необходимо.

Но настоящий сюрприз ждал его поутру...

И сейчас, по прошествии пяти дней, Генри повесил полотенце на крюк и прикрыл веки. Всё утро он оттягивал этот момент, но теперь... время пришло.

Боже, сделай так, чтобы всё вернулось на место. Если я опять увижу эти цепи, то сойду с ума. Я не шучу.

Он вышел из ванной. Кухня у Генри была совмещена с гостиной – на более шикарное обиталище не хватало средств. Впрочем, он не жаловался. Кресло, лакированный столик, торшер с оранжевым абажуром уютно примостился на шкафчике. Намозолившая глаз картина, которую он лицезрел каждое утро последние два года. Под таким ракурсом квартира выглядела совершенно нормальной.

Но стоит сделать один шаг...

Смыкнув губы, Генри сделал его.

Теперь слева в поле зрения попала дверь. Генри смотрел на неё, не мигая, не смея вдохнуть. Сердце замерло на одну долгую секунду... и разочарованно вернулось в прежний ритм.

Ничего не изменилось. Дверь квартиры 302 по-прежнему была завешана толстыми стальными цепями. Цепи опутывали проём, сплетаясь друг с другом, прогибаясь под собственной тяжестью. Они не давали шанса никому – никому, - ни войти в квартиру, ни выйти из неё. Таунсенд по-прежнему был отрезан от всего мира.


5


Он прикоснулся к цепи, словно желая убедиться в её реальности. Стальное звено с готовностью клацнуло, подтверждая неоспоримость своего существования. Изгиб цепи выгнулся дугой, как самодовольная ухмылка.

Эту же картину Генри увидел в то проклятое утро. Ещё не отойдя от кошмара, он направился в кухню с мечтой разбить несколько яиц и соорудить омлет – классический холостяцкий завтрак. Не то чтобы ему сильно хотелось набить брюхо, но сон выбил его из колеи, и Генри нужно было вернуться в нормальный ритм жизни. Привычный завтрак сослужил бы тому хорошую службу.

Но яйцам суждено было в то утро остаться целыми. По пути Генри отвлёкся на нечто куда как важное... на то, что стало символом беспардонного конца его размеренной жизни. Дверь квартиры была облачена в самую фантасмагоричную декорацию, какую только можно придумать.

Он с усилием провёл ладонью по глазам в попытке смести вздорное видение. Цепи не пропали. Осторожно ущипнул себя за щёку. Цепи не пропали. Впился ногтями в подбородок, раздирая кожу. Цепи не пропали. Они нагло висели на двери, и на каждую был прикреплён огромный чугунный ключ.

Что можно было предпринять в такой ситуации? Пожалуй, только одно... Следующие полтора часа Генри провёл в исступлённой попытке разорвать цепи. Сначала хотел голыми руками выдрать их из косяка, потом, более-менее вразумившись, подключил к делу молоток, завалявшийся в кладовке. В результате на металлических лицах цепей не появилось ни трещинки, а сам он оказался совершенно измотан. Тогда Генри вооружился стержнем от шариковой ручки и стал ковыряться в замках. Давеча в университете умение взламывать замки было обязанностью де-факто каждого студента. Но когда пальцы начало сводить от напряжения, Генри был вынужден признать поражение.

Потом пришла по-настоящему хорошая идея – позвонить. Управляющему. В полицию. В службу спасения. Хоть кому-нибудь.

Всё правильно – телефон не работал. Провод тогда ещё был исправен, но толку было не больше. Может, думал Генри, смахивая пот со лба, шнур оборвали снаружи, в блоке коммутации. Если кто-то смог навешать эти здоровенные цепи ему на дверь – с внутренней стороны, заметьте! – то оборвать телефонную линию пара пустяков.

К полудню Генри решился заорать. До этого кое-как ухитрялся давить в себе ростки паники, но самообладание утекало с каждой минутой. Он постучал по стене гостиной – сначала робко, костяшками пальцев. Никто не отвечал. Он постучал сильнее, кулаками. Стена притворялась глухонемой.

- Вы слышите меня? – громко спросил он. – Вы меня слышите?

Обитательница соседней квартиры (девушку звали Айлин, Генри знал это) не подавала признаков жизни. Скоро Генри уже кричал во всю мощь лёгких, но ответа так и не дождался. Сорвав голос, Генри кинулся к противоположной стене. С этой стороны жила пожилая пара, уж они-то весь день дома... Генри промучился до хрипоты, прежде чем понял – что-то не так. Что-то определённо не так. Его истошные вопли должны были привлечь внимание если не соседей, то кого-нибудь другого.

Он посмотрел на окна. Стекло, такое гладкое и прозрачное, легко бьющееся. Генри попытался открыть окно, но рама не продвигались ни на дюйм, словно пустила корни в колоду. Терпение Генри было на пределе. Он не стал долго думать – зажал правую руку в кулак и шандарахнул прямо по центру. Раздался глухой стук. Костяшки пальцев полыхнули болью. Стекло осталось цело.

Генри не верил глазам. Стекло было тонкое, и силы удара должно было хватить, чтобы превратить его в груду осколков... ну или хотя бы пустить ощутимую трещину. Но гладкая поверхность оставалась девственно-целой. Генри ударил второй раз, но из-за волнения удар получился не ахти каким. Третий удар... Кожа на основании среднего пальца разошлась, на подоконник закапала кровь. Стекло замалевалось багряными потёками. Чувствуя, как вокруг него шатаются стены, Генри опустился на подвернувшийся стул.

Не может быть, тупо думал он. Это противоречит законам физики.

До вечера ещё было далеко. Когда Генри наконец лёг на кровать и забылся беспокойным сном, на его счету были: горящее от раздражения горло, растёртый в кровь правый кулак и молоток, соскочивший с рукоятки. Спал он в ту ночь из рук вон плохо. Снилось что-то нечёткое и страшное, про длинную лестницу, которая вела на крышу.

Утро пришло, как божье благословение. Солнце игриво заглядывало в спальню и пускало на стены армию янтарных зайчиков. Один из них прыгнул Таунсенду на лицо, защекотал ноздри. Страшный сон, понял он, принимая сидячее положение. Приснится же такое. Улыбаясь бредовости ночной фантазии, он вышел из спальни, и улыбка застыла на губах многотонным гранитом. Сердце с треском ухнуло на дно тёмного колодца. Генри увидел цепи, опоясовывающие дверь квартиры. Колени подогнулись, и он упал, как подкошенный, там, где стоял – посредине гостиной. Имей он привычку плакать, это было бы самое время.

Так начался его персональный ад. Он тянулся уже пятый день. И с каждым рассветом надежда на то, что происходящее – просто злая шутка или дурное видение, таяла. Так исчезает свеча, забытая в тёмной комнате.


6


Оторвав взгляд от двери, Генри прошёл на кухню. Начало пятого дня заточения, и нужно завтракать. Но, открыв дверцу холодильника, он внезапно понял, что есть не хочется – несмотря на то, что вечером он считай не ужинал. Желудок застыл окаменелостью, свернувшись клубком. Наверное, это было к лучшему. Продуктов в холодильнике оставалось мало, и если ничего не изменится ещё неделю... у него будут серьёзные проблемы. Не хотелось об этом думать.

Генри закрыл холодильник и прошествовал в символическую гостиную. Там он не без удовольствия плюхнулся на мягкое кресло. Последние три дня львиная доля его времяпровождения приходилась на это кресло. Раньше он мог хотя бы переключать каналы или читать свежие газеты, теперь не было даже этого. Телевизор включался, лишь чтобы таращиться бельмом эфирных помех. Радиоприёмник на книжной полке (Генри любил по воскресеньям слушать трансляции бейсбольных матчей) выдавал бессмысленное шипение.

Откинувшись на спинку кресла, Генри уставился на потолок. Там вращался ещё один вентилятор, точно такой же, как в спальне. Чего-чего, а этого добра в квартире 302 было навалом.

Мысли постепенно вернулись к странному звонку – грохот в трубке и сбивчивый, перепуганный голос женщины. Будь Генри в состоянии хоть что-то сделать, он бы не стал кол######. Такой голос взывал к действию, а не к размышлениям. Но он мог лишь валяться на кресле и развлекать себя игрой механических лопастей.

Помоги... мне...

Что это значит? Почему телефон заработал? Кто эта женщина? Какого чёрта перерезан провод?..

Как ни крути, всё упиралось концами в Самый Главный Вопрос – что происходит?

Право дело, на этом поле можно было с лёгкостью свихнуться.

Генри закрыл глаза, спасаясь от осточертевшего вращения. Может, стоит ещё раз попытаться проломить стену или достучаться до соседей. Шансов мало, но этот голос...

Резкий бьющийся звук справа. Там, где кухня... и дверь. Генри рывком выпрямился.

- Проклятье, - отчётливо сказал женский голос. В возгласе перемешались раздражение и досада.

Он сам не заметил, как оказался у двери. Кто-то задержался в коридоре. Нельзя упускать такую возможность. Генри жадно припал к щели глазка, молясь, чтобы женщина не успела уйти.

Она не успела. Айлин Гелвин, соседка с 303-й, как раз нагибалась за тем, что она уронила у двери. Генри заколотил кулаками по деревянной поверхности:

- Помогите! Это я, Генри! Генри Таунсенд!

Она озадаченно посмотрела по сторонам, затем снова переключила внимание на пол и брезгливо сморщила нос:

- Надо же... Что ж, теперь жди беды.

Разбила склянку, догадался Генри.

- Мисс Гелвин! Это я! Помогите, я не могу вый...

В груди резко кольнуло. Он осёкся, переводя дух. Айлин даже не взглянула в его сторону – подобрала осколки разбитой посуды и пошла дальше, выпав из поля глазка. Генри с недоумением воззрился на грязную стену напротив, где какие-то шалуны оставили отпечатки своих ладош.

- Что за... – он закашлялся; горло саднило.

Почему она не услышала? Даже если дверь вдруг стала бы свинцовой, она не могла, просто не могла проигнорировать его вопли с расстояния в фут.

Медленно, как во сне, он отлепился от глазка. Возбуждение спало, уступив место опустошению и почти детской обиде. Он услышал, как хлопнула дверь соседней квартиры: Айлин вошла к себе домой. Генри обвёл внимательным взглядом комнату и вернулся на свой пост на кресле. Биться о стену и ломать дверь расхотелось.


7


Наверное, он сидел час – точно сказать не мог, потому что часы встали тогда же, когда появились цепи. Теперь в квартире 302 днём и ночью было шесть минут одиннадцатого. Затем Айлин вернулась в коридор подметать осколки. Он снова кричал, отказываясь верить своей безнадёжности. Айлин сосредоточенно сгребала стеклышки в лопатку, кинула один – всего один – многозначительный взгляд в сторону Генри, заставив его покрыться гусиным пёрышком, и ушла. Он чертыхнулся и хлопнул ладонью по глазку. Больше ничего не сделал – уныло поплёлся к креслу.

Время шло. Небо в окне приняло грязно-марлевый оттенок. Стало быть, приближался вечер. Почувствовав, что ещё минута бездействия, и он начнёт потихоньку крошиться на отдельные атомы, Генри подошёл к окну. Вид из окна заменял ему теперь ежедневную порцию телечуши.

Снаружи было серо. Даже при ясной погоде пейзаж не блистал красками, а тут, словно назло, над городом громоздились мёрзлые осенние тучи. Генри любил осень, вид бурых небесных громадин не раз вызывал в нём странный подъём духа... но только не сегодня. Сегодня он был бы рад любому цвету – красному, синему, зелёному, – только не серому. Художник явно стебался – вся картина была словно нарисована пеплом. Серые тучи, серые дома, посеревший газон, серые автомобили... И все прохожие тоже одинаково серые, в бесцветных костюмах и рубашках. Наверное, поэтому внимание Генри сразу привлекла девушка у спуска в метро. На ней была вызывающе розовая блузка. Он почти влюбился в неё только за это.

Девушка опёрлась о перила и скучающе смотрела на улицу. То и дело она томно потягивалась. Генри не мог различить её лицо – но блузка была красивая, как и точёная фигура, и он был уверен, что красиво и всё остальное. На целых пять минут он забыл о своём одиночестве, зачарованно следя за ней – ни одна телепередача или бейсбольная трансляция не давали такого упоения. Наконец девушка спустилась в станцию лёгкой, танцующей походкой. Генри проводил её взглядом. Вот и всё, с горечью подумал он. Счастье кончено, Генри. Время любоваться восьмым чудом света – вращением вентилятора.

Он вздохнул и отошёл от окна. Пора есть. Желудок по-прежнему не подавал сигналов бедствия, но нужно что-то сжевать, если не хочешь умереть от истощения.

Смастерю бутерброд с ветчиной, без аппетита подумал Генри. Ветчина, конечно, недельной давности, но ещё сгодится...

Громкий, раскатистый звук оборвал мысли, мгновенно отодвинув гастрономию на задний план. Мощный грохот, от которого качнулись настенные часы. Генри машинально поднял руку в защитном жесте. Сейчас всё сметёт взрывной волной, и его сбросит из разбитого окна вниз, на желанную улицу.

Но грохот стих, и снова ударила тишина.

Что это?

Генри не сомневался в том, что источник звука был в его квартире. Либо в ванной, либо в спальне. Скорее всего, в ванной. Чёрт возьми, шум был такой, словно на пол грохнулась семипудовая гиря. Вроде он не держал в ванной тяжёлых предметов...

Генри открыл дверь ванной. Внутри было темно. В воздухе носилась пыль штукатурки, разъедающая нос. Он поморщился и хлопнул ладонью по выключателю.

Раковина. Над ней – зеркало, треснувшее пополам и поэтому отражающее лишь половину его физиономии. На кафельном полу рассыпано всё содержимое полки – зубная щётка, мыло, бритвенные лезвия. И на стене между зеркалом и унитазом, там, где раньше находилась вешалка для полотенца, поселился Ужас.

Генри ахнул. Ему показалось, что лампа мигнула, на короткий миг оставив его в темноте с этим... с этим невозможным.

Ужас был в облике дыры. Чёрная, с неровными краями, ведущая куда-то вглубь стены. Она появилась на ровном месте и щерилась Генри своим беззубым ртом.

- Это ещё что такое?

Он осмотрел жуткую гостью. На месте, занятом дырой, кафель сорвался со стены и свалился на пол вперемежку со штукатуркой. Тут и там поблескивали блестящие осколки – зеркало разнесло на мелкие куски. Раковина и унитаз не пострадали. Дыра имела в диаметре четыре фута.

Генри ступил в ванную, ощущая зыбкость всего сегодняшнего утра. Телефон... Айлин... дыра. Предыдущие дни были куда скуднее на события.

Кто мог это сделать?

У него тут что, бомба была подложена?

Всмотревшись в дыру, Генри признал, что бомба тут ни при чём. Слишком круглые края, и это не траншея. Скорее тоннель. Да – именно тоннель это и напоминает. На вид дыра не имела конца. То, что находилось в глубине, скрывала мгла. Затягивающая чернь провала напоминала человеческий зрачок. Генри пробрала холодная дрожь. Ему вдруг показалось, что там, в глубине, что-то неуловимо шевельнулось.

Там... кто-то есть?

Он сделал шаг вперёд, оказавшись от дыры на расстоянии вытянутой руки. В лицо дохнул поток холодного воздуха – не просто холодного, а ледяного. Дыра источала мороз, как снежный сугроб в зимнюю пору.

А ещё из неё сочились звуки. Неуловимо, совсем незаметно... но шум давил на ушные нервы, поддразнивая слух. Шёпот ветра, или шорох приозёрных камышей, или чьи-то сдавленные причитания. Многое можно было услышать, но приятных ощущений это не добавляло.

Генри протянул руку, коснулся края дыры. К ногтям прилипла жёсткая крупа штукатурки. Он отдёрнул кисть так быстро, словно ему обожгло пальцы. Внезапно пришла мысль – если в дыре действительно кто-то прячется, он стоит в самом удобном месте, чтобы оно одним движением утянуло его в провал.

Он попятился. Дыра продолжала запускать в ванную дух зимы. Генри развернулся, выскочил из комнаты и придавил дверь спиной. Подняв лицо к потолку, он закрыл глаза, унимая дрожь. Мысли путались; память отчаянно старалась стереть с исписанных листов то, что Генри видел только что. Но на ногтях ещё сохранилась серая пыль.

Господи...

Губы беззвучно шевельнулись. Генри отлепился от двери, немного постоял в нерешительности... и поплёлся обратно в гостиную, где всё было просто и понятно, и посреди стен не появлялись чёрные дыры.


8


Заняв излюбленное место, Генри положил ноги на лакированный столик и стал думать. Старательно думать, потому что ничего иного не оставалось. Это он умел.

Через четверть часа в темноте забрезжили первые сполохи выводов. Простых, незамысловатых, зато непокол######мых.

Первое. Дыра куда-то вела. При такой глубине она должна была вывести если не на улицу, то в соседнюю квартиру.

Второе. Сколь бы зловеще она не выглядела, от дыры явной угрозы не ощущалось.

Третье. Проклятая пробоина была лучшим – и единственным – шансом Генри вырваться из заточения.

И четвёртое, главное. Этот звонок. Один телефонный звонок и мольба о помощи. Генри никак не удавалось выкинуть это из головы. Нужно было что-то делать – хотя бы позвонить в полицию. Пусть проверят телефонную станцию и узнают, откуда был звонок.

Но для этого опять-таки нужно было выйти за пределы квартиры 302.

Генри думал. Как только ему казалось, что он принял решение, снова накатывала неуверенность, и писклявый голос в голове вопил: Лезть в эту кроличью нору – чистое безумие! И Генри не мог с ним не согласиться. Вентилятор обеспечивал стойкую прохладу, но на лице выступили капли пота.

Эти звуки из дыры... адский холод...

Но разве не он, Генри Таунсенд, лежал здесь полчаса назад и плевал себе на грудь, мечтая, каким бы героем он стал, будь у него возможность хоть что-то сделать? Теперь пресловутая возможность у него появилась. Бойтесь желаний своих, иногда они сбываются.

Генри встал. Отсчитывая шаги, он направился в ванную. Перед тем, как повернуть ручку двери, на мгновение задумался – что он будет делать, если никакой дыры там не окажется, зеркало будет цело, а кафель плотно приделана к стене? Огорчится – или обрадуется?

Он открыл дверь.

Ужас был на месте. Ванная переполнилась январской стужей, и целая половинка зеркала запотела до белесого марева. Шум из дыры вроде стал громче, но как только Генри открыл дверь, он съежился и затаился, как хищник, готовый к броску. Генри ощутил резь в желудке, глядя на провал – он был слишком глубоким, слишком тёмным. Неужели стены здания такие толстенные?.. Вряд ли – Генри иногда слышал, засыпая, как шушукаются соседи с 301-й. И этот холод... может, дыра ведёт прямиком на улицу? Так было бы лучше всего.

Я заперт, обречённо подумал Генри. Стёкла не бьются. Телефон не работает. Дверь не открывается. И над унитазом дыра. Триллер какой-то.

Он поставил локти в проём. Тоннель казался достаточно широким, но его всё равно захлестнуло ощущение клаустрофобии. Что, если он застрянет на полпути? Твоих криков никто не слышит, Генри... помнишь?

Сглотнув слюну, он подвинулся дальше и оторвал ноги от пола. Звуки затихли, и холод стал поумереннее.

Генри протянул руки и пошарил в темноте. Пусто. Если есть дно, то оно далеко впереди.

Плечи прошли свободно. Генри мог даже подняться на четвереньки. Это его обнадёжило. Он может вернуться в любой момент. Никаких проблем. Он начал ползти дальше, вглядываясь в темноту. Тоннель не менял размеров, как канал, прорубленный в граните.

Генри преодолел около сорока футов (электрическое сияние ванной уже осталось в прошлой жизни) и успел почувствовать первую волну терпко-жёлтой иррациональной паники, когда далеко впереди замаячил свет. Не жёлтые снопы ламп, а нечто молочно-белое, идеально круглой формы, от которого сводило зубы. Генри с беспокойством смотрел вперёд. Какого чёрта так далеко? За такое расстояние он успеет, наверное, прорезать волчком не то что стену, а полздания.

Поздно отступать. Давай вперёд.

Туннель устремлялся прямо к свету. Дыра стала уже. Генри нагнулся сильнее и лихорадочно заработал локтями. Быстрее, чтобы всё закончилось. Он не думал о том, что за свет впереди, почему он такой белый... но, оказавшись в тридцати футах от него, он увидел бесчисленные крохотные точки, которые сновали в дымке. Странный свербящий звук изливался в уши, закупоривая барабанные перепонки. Теперь Генри даже не полз – тело само неслось вперёд, к свету, как железная стружка тянется к магниту. Свет искрился, взрывался совершенной белизной, заливая глаза, уши, рот, не давая возможности дышать. В нём были холод и жестокость чистых горных кристаллов. Прежде чем провалиться в этот неожиданный океан, Генри успел скорбно подумать: Похоже, я совершил ошибку.

Изменено: Георгий Старков, 08 Сентябрь 2006 - 09:48

  • 0

#9 Wialenove

Wialenove

    Неистовый

  • Sentinels
  • 4 444 Сообщений:

Опубликовано 24 Август 2006 - 07:59

Тока что прочитал 1ю главу или как там это называется! Великолепно! Читается прям как книга и хорошо объясняет все сомнительные моменты из игры. По СХ3 новел так и неасилил, а вот Рум - это то что надо!
Продолжай обязательно, получается отлично. Я весь прям в эмоциях =)

Насторожился только в двух местах:

Цитата
огромный чугунный ключ.

может замок? ОО
Цитата
стебался.

эммм имхо не самое лучшее слово в данном контексте для такого романа. тут же не контркультурная проза =)
  • 0

#10 TanaToS

TanaToS

    Отчаянный

  • Рождённые
  • ФишкаФишкаФишка
  • 156 Сообщений:

Опубликовано 24 Август 2006 - 11:23

Цитата
Смыкнув губы,

если это не ошибка, наверное, правильнее было бы "сомкнув"
А так, читать достаточно интересно, с нетерпением жду продолжения; хотя новеллизация СХ имхо получилась лучше...

Пост соединен(post merge)

Цитата
Смыкнув губы,

если это не ошибка, наверное, правильнее было бы "сомкнув"
А так, читать достаточно интересно, с нетерпением жду продолжения; хотя новеллизация СХ имхо получилась лучше...
  • 0

#11 Любитель

Любитель

    Ведьма.

  • Рождённые
  • ФишкаФишкаФишкаФишкаФишка
  • 507 Сообщений:

Опубликовано 06 Сентябрь 2006 - 16:33

Извиняюсь, что не сразу прочитала.) Ну, наверстала упущенное.
Мне нравится главное- не просто пошел туда-то, сделал то-то, а еще и мысли примешаны, да и читается неплохо. Жду второй главы.)) Заинтересовало.
P.S. А, да.. Еще кое-что. Я думаю, можно еще слегка добавить необычности. Ну например чуть-чуть изменить характер персонажей или диалоги. Ну это уже на ваше усмотрение.
  • 0

#12 StellarWind

StellarWind

    Просветленный

  • Заблудшие души
  • ФишкаФишкаФишкаФишкаФишка
  • 500 Сообщений:

Опубликовано 07 Сентябрь 2006 - 11:09

Цитата
не могу это без слёз перечитывать. Получилось, на мой взгляд - скучнее некуда. Так что, боюсь, первоначальная грандиозная задумка о самостоятельном хорроре с треском провалилась. Это обычный фанфик.

Прочитал, и, к сожалению, вынужден согласиться... Скучновато, это точно. И НЕ страшно.
Игра - шиза и глючность, воплощенный ночной кошмар, тут столько можно было бы наворотить...

Если это все-таки фанфик, то let it be, продолжайте и не обращайте внимания.
Меня очень порадовала фраза
Цитата
То есть я ставлю себе целью - если вдруг книгу прочитают те, кто не играл Сайлент, то они вообще не должны понять, что в исходнике это игра.
и я ожидал чего-то подобного ну, например, Сталкеру относительно Пикника на обочине. То есть серьезного авторского переосмысления.

И еще - стоит ли в романе ужасов писать "Ужас"? "Ужасный Ужас" smile.gif И насчет "стебался" согласен с предыдущим оратором.

Изменено: StellarWind, 07 Сентябрь 2006 - 11:18

  • 0

#13 Георгий Старков

Георгий Старков

    Внезапно живой :)

  • Заглянувший в кошмар™
  • ФишкаФишкаФишкаФишкаФишкаФишка
  • 1 706 Сообщений:

Опубликовано 08 Сентябрь 2006 - 09:39

Спасибо всем за отзывы. Ну и вот, собственно, сабж. Все шесть написанных за лето глав, около 40 тысяч слов, архив с DOC-файлом и скриншотом весит 271 Кб.

http://g-starkov.nar...s/sh4_novel.zip

Всё-таки для проформы сегодня вечером одну за другой выложу в теме все главы. Надеюсь, хоть какое-то удовольствие процесс чтения сего материала кому-нибудь принесёт (мне лично нет).

P. S. Прошу понять меня правильно - произведение мне не надоело, у меня ещё есть интерес продолжать его. Пока объявлен небольшой перерыв где-то до октября. К тому времени завершу повесть "Тихий Холм. Постскриптум" и примусь за вторую часть SH4 Novel - "Последний марьячи". Я лично очень рад объявить, что в этой части речь будет не о Таунсенде, который меня совершенно разочаровал своей бесцветностью, а об Уолтере Салливане, о его истории.

P. P. S. Зацените скриншот (его можно увидеть здесь над постом с первой главой), подбирал почти всё лето. Остановился на этом, так как понравилась решительность на лице Айлин и фирменная физиономия Генри - "а шо здесь, собсна, происходит?". ;)



Глава 2
Особая услуга



1


После того, как Генри исчез в дыре, в квартире 302 нависла полная тишина. Не работал холодильник, не ходили часы, не журчала вода в трубах. Абсолютное, угнетающее безмолвие царило в ванной. Даже шумы, которые доносились из глубин тоннеля, стыдливо замолкли, не решаясь нарушить тишину.

Но потом что-то произошло.

Первым голос подал холодильник, выдавший странный прерывистый кашель. Так хрипит человек, подавившийся вишнёвой косточкой. Словно взяв пример с холодильника, коротко дзинькнул телефон в спальне. Маятник часов качнулся в сторону, невозмутимые лопасти вентилятора замедлили бег. В ванной дважды мигнула лампа. В довершение сцены, подводя итог всему происходящему, протяжно взвыли петли двери в спальню. Раньше там была узкая двухдюймовая щель, теперь же полоса стала шире. Гораздо шире.

И вновь стало тихо.

В соседней квартире Айлин Гелвин, принимавшая душ, зябко поёжилась, хотя вода шла тёплая. В воздухе носились невидимые хлопья снега. Она крутанула ручку, и поток стал горячим. Айлин с облегчением закрыла глаза.


2


Генри пришёл в себя, когда снежная пелена сначала стала синей, потом серо-голубой. Этот накрахмаленный свет был знаком ему с детства - люминесцентные лампы.

Он поднял голову. В глазах было мутно, тут и там мелькали белые вспышки. Но он уже не полз по тоннелю, а сидел сиднём... но при этом всё равно медленно двигался вперёд, потому что под ним был не пол, а эскалатор. Он увлекал Генри вниз.

Свет действительно исходил от ламп дневного света. Они висели через каждые пять шагов. В длинном прямом коридоре за эскалатором никого не было, и он был завален разнообразным мусором: какие-то непонятные металлические конструкции, разломанные и погнутые, обрывки газет, зелёные осколки бутылок. Картина напоминала расхожие представления о постапокалипсисе.

Тем временем эскалатор добрался до пола, и Генри встал на ноги. Поднялся он одним рывком, чувствуя удивительную лёгкость во всём теле, словно он плавает в бассейне. Эскалатор, который привёз его, продолжал свой зацикленный марафон. Ступеньки катились откуда-то сверху, где была непроглядная тьма. Генри предположил, что тоннель резко кончился у основания эскалатора, и он, загипнотизированный белым светом, вывалился прямо на дорожку.

Только, ради всего святого, каким образом дыра привела его в это место? Уж точно это не был его дом - бетонный коридор, лампы, чёрная табличка, покачивающаяся в отдалении под потолком. Генри различил на ней белые буквы, которые складывались в надпись:


Южный Эшфилд


Табличка была знакомой и в чём-то даже родной. Её он видел не раз и не два, спускаясь в подземку рядом с домом.

Метро? Как такое может быть?

Генри осторожно пошёл вперёд. Ботинки оставляли чёткие следы на плёнке застарелой пыли. По бокам коридора висели изорванные бесцветные плакаты. Они почти сливались с невыразительным цветом бетона. Генри увидел на одном из них (с рекламой сока) лицо женщины, выражающее высшее блаженство, почти оргазм. Но с таким же успехом могло показаться, что женщина в предсмертной агонии.

Что случилось с этим местом?

Может, в станции идёт ремонт? Это бы объяснило отсутствие людей и обшарпанность. Но Генри сомневался. Судя по пыли, в коридор не ступала человеческая нога по меньшей мере год. А меж тем неделю назад станция была жива и полна людей. Чёрт возьми, да он сам видел полчаса назад, как в метро спустилась девушка!

Однако чёрная табличка упрямо гласила, что это станция Южный Эшфилд.

- Эй!

Генри вздрогнул - не столько от неожиданности, а в первую очередь оттого, что узнал женский голос. Сегодня он слышал его в телефонной трубке, перед тем, как обнаружил, что провод перерезан.

Девушка в розовой блузке стояла на дальнем конце коридора и отчаянно махала ему рукой. Генри прищурился, плавно приходя к мысли, что всё это ему снится. Он сошёл с ума, или это действительно та самая девушка, за которой наблюдал из окна?

- Эй! Иди сюда!

Он покорно пошёл к ней. Тело всё ещё было необычно лёгким, и мягкий свет обволакивал вещи лёгкой дымкой эфемерности. За исключением его шагов, в станции - или что это тут, - было тихо.

Видимо, Генри шёл недостаточно быстро, потому что девушка, чуть подождав, решила тоже прогуляться по направлению к нему. Два человека сошлись под лампой, которая то и дело отключалась, отбрасывая на стены искривленные тени. Генри настороженно изучал девушку. Она действительно была в розовой блузке открытого выреза (Генри даже показалось, что слишком открытого - он мог видеть чёрный кружевной бюстгальтер, выглядывающий из-под декольте). Ещё на ней была короткая разноцветная юбка, а на шее висело серебристое украшение. Длинные тёмные волосы уложены в замысловатую причёску. Она сначала просто смотрела на него, потом губы тронула кокетливая улыбка:

- Кто ты?

Простой вопрос, но он растерялся. Мысли не двигались. Генри всё ещё парил в голубоватом тумане небытия.

... а может, просто не мог оторваться от созерцания завлекающей розовой блузки?..

- Как тебя зовут? - переспросила она.

- Генри, - он вырвал себя из оцепенения. - А тебя?

Её улыбка стала шире:

- Ты в моём сне - и даже не знаешь, как меня зовут?

Генри снова не нашёлся и снова молча уставился на собеседницу как вариант ответа. Девушка еле заметно кивнула; такой ответ, похоже, вполне устраивал её.

- Меня зовут Синтия, - сжалилась она.

- Твой сон? - переспросил Генри, разжёвывая мысль.

- Ну да, ведь это просто сон, - Синтия без тени сомнения окинула жестом блеклые стены и лампы, струящие невесомый свет. - Должна признаться, довольно страшный. Остаётся надеяться, что скоро я проснусь...

Следуя её примеру, Генри тоже оглядел странную станцию. В семи шагах висел очередной плакат, но текст на нём был размыт настолько, что букв не разобрать. Может, и правда сон, подумал Генри. Один из моих кошмаров, которые в последние дни валятся, как снег зимой... Но почему эта женщина полагает, что именно она - хозяйка этого сна? Он повернулся к ней:

- Так ты думаешь, что это твой сон?

- А что же ещё? - похоже, девушку забавляла его безмерная тупость. - Хорошо бы выбраться из этого жуткого местечка, но я не могу найти выход...

Выговаривая последние слова, Синтия задумчиво посмотрела на Таунсенда, но он снова переключил внимание на зловещий интерьер. Генри думал - потому что думать было его привычкой, не всегда полезной. Он пер######рал новые варианты, аргументы "за" и "против" того, что это сон. Но высокие измышления были самым грубым образом прерваны, когда он вдруг ощутил за своей спиной дыхание Синтии. Совсем близко...

- Слушай, - промурлыкала она над его ухом. Генри дёрнулся, словно его тряхнуло током, и немедленно обернулся к ней лицом. - Не мог бы ты мне помочь найти выход? Я одна, и мне страшно... А у тебя, я так поняла, те же проблемы, что у меня.

Она провела по щеке Таунсенда тыльной стороной ладони и придвинулась поближе. Генри ощущал аромат её духов, безусловно, дорогих. Запах её кожи и тёплое дыхание...

Синтия наклонилась к нему вплотную и заговорщицки прошептала, прильнув полными губами:

- Если нам удастся выйти, я бы могла оказать тебе одну особую услугу... Ты мне нравишься, а я не прочь немного повеселиться - раз уж это всё равно сон...

И отвернулась, расчётливо задев грудью руку Генри. Он не шелохнулся - но её прикосновение осталось гореть печатью на запястье. Сердце забилось, и вдруг его посетила совершенно смешная мысль: а как долго, интересно, он не был с женщиной? Когда в последний раз? Месяц, или два, или год - а может, больше?.. К своему стыду, Генри не помнил.

Я бы могла оказать тебе одну особую услугу...

Ладно, усмехнулся он про себя, так хоть понятна столь бурная реакция на вызывающее поведение девушки. Похоже, Синтия не шибко много внимания обращает на полагающиеся в таких случаях условности и недомолвки. Нельзя сказать, что Таунсенду это не нравилось.

- Эй там, на луне, все живы? - озорной голос Синтии в очередной раз вытащил его из прострации.

- Всё хорошо, - ответил он. - Пойдём.

И сделал шаг вслед за ней. Они стояли на изломе - здесь коридор делал поворот на девяносто градусов и устремлялся дальше, туда, где сгустилась чернильная тьма.


3


Синтия уверенно шла вглубь коридора, оставив Генри плестись за собой. Минуту он терпел это, потом решительно вырвался вперёд, ускорив шаги. Её нарочитое виляние бёдрами мозолило глаза, сбивая мысли. Это было не на руку, особенно в таком подозрительном местечке.

Она удивлённо вскинула брови. Генри мимоходом пояснил:

- Так безопаснее.

Он был уверен, что она не заставит ждать с ответом, но Синтия ничего не сказала. Лишь когда они добрались до границы света и тени, где начиналась власть тьмы, она снова подала голос:

- А как ты сюда попал, бой?

- Через дыру, - рассеянно ответил Генри, вглядываясь вперёд. Ему очень не хотелось идти дальше, но выбора не было. - Она появилась на стене моего дома.

- Правда? А я вчера ночью была на банкете у подруги. Выпила лишку, и вот результат. Мне вообще много чего снится спьяну...

Генри не очень льстило, что его принимают за плод затуманенного алкоголем воображения, но зато слова Синтии показались ей интересными - он коротко взглянул на неё, дав установку смотреть строго на лицо.

- Ты спустилась в метро со стороны отеля?

Спросил как бы между прочим, но Синтия остановилась как вкопанная, воззрившись на Таунсенда с неприкрытым подозрением:

- Откуда ты знаешь?

- Ну... - он замялся. - Понимаешь, я уже несколько дней не могу выйти из своего дома, и иногда смотрю из окна...

- Ты следил за мной?

- Нет, что ты. Просто случайно увидел.

Синтия пожала плечами. Генри хотел закончить неудавшийся разговор, но она заговорила:

- Да, я спустилась в станцию со стороны отеля. Хотела съездить в центр, но не нашла ни души, пока не встретила тебя. Даже выход исчез. - Она умолкла, забыв о своём кокетстве. Лоб прорезала вертикальная морщинка. - Но ничего, во сне чего только не бывает.

Они оказались в тени. Конструкции, которые в ярком свете выглядели просто кучей железа, здесь смотрелись иначе. Не так. Как скелеты громадных существ, которых смерть настигла в этом коридоре. Генри замедлил шаги. Он засомневался, точно ли голос Синтии он слышал в телефонной трубке. Клясться на Библии он не стал бы, но всё-таки этот мягкий, слегка иностранный выговор...

- Синтия, ты никуда не зво...

Полуобернувшись, Генри увидел, что девушки за спиной нет.

- Синтия?

- Погоди... - оказывается, пока он хлопал ушами, Синтия отстала, обессиленно прислонившись к стене. - Кажется, меня сейчас вырвет.

Она согнулась пополам и закрыла ладонью рот. Генри в панике смотрел на неё. Что с ней?

Блуждающий взгляд Синтии остановился на двери с розовым изображением женской фигурки. Синтия рванулась в туалет, изо всех сил стараясь удержать содержимое желудка на месте. Генри показалось, что она не дотерпит до спасительной комнатки, но Синтия благополучно скрылась за дверью, которая раздражённо закачалась на петлях. Генри с тревогой увидел в щели иссиня-чёрную мглу - в уборной не работало электричество.

Он вздохнул и прислонился к стене. Что ни говори, леди на своём банкете набралась изрядно. Хорошо ещё, что ничего серьёзного... В памяти Генри были живы попойки молодых лет. Он хорошо помнил, как наутро язык во рту вспухал до размеров колокольной башни.

Из женского туалета донеслись характерные звуки. Генри деликатно сделал вид, что смотрит по сторонам, хотя вряд ли кто мог оценить его учтивость в пустом коридоре. Очередная разбитая лампа висела над головой. Лампа была именно разбита, а не перегорела. Не в меру рьяный вандал повыбивал все источники света в коридоре на протяжении пятидесяти футов. Благодаря ему Генри не мог даже скоротать время за чтением выцветших плакатов.

Он опять углубился в мысли. Важнее всего - найти выход из этого гиблого места. Интерьер здесь напоминал станцию, соседствующую с его домом, но Генри мог поставить месячную зарплату, что в истинной своей сущности этот коридор имел со станцией Южный Эшфилд столько же общего, сколько с покоями Папы Римского. Синтия говорила, что вся эта жуть - не более чем её сон. Генри, в свою очередь, склонялся к мысли, что сон всё-таки его.

Но когда он умудрился заснуть? К тому моменту, когда в ванне появилась дыра, Генри уже должен был дрыхнуть, как младенец. Наверное, он не заметил, как заснул, развалившись на кресле. Это бы многое объяснило.

Он оторвался от стены, немного приободрённый. В туалете стояла тишина. Что-то Синтия долго...

Тишину коридора прорезал душераздирающий скрип - дверь мужского туалета пришла в движение. На облупленной поверхности был намалёван синий силуэт человека. Генри подавил в себе желание отшатнуться. Звук был такой, словно скребли вилкой по фарфоровой тарелке.

Ржавые петли повернулись, обнажая вязкую темноту за дверью. Там света тоже не было. Открытая дверь превратилась в провал глазницы. Генри не отрывал взгляда от жуткого зрелища, превратившись в пульсирующий комок нервов.

Дверь продвинулась ещё на дюйм и замерла. Генри немного расслабился - как оказалось, зря. Обращая в пыль его надежды на благополучный исход, из темноты выглянула ядовито-жёлтая лапа с иззубренными когтями.

Собака ужасающе медленно ползла по полу, толкая вперёд свою тушу. По бетонному полу тянулся расширяющийся багровый след. Псина доживала последние секунды жизни - это было видно невооружённым глазом. Генри не шелохнулся, во все глаза наблюдая за подыхающим созданием. Он пытался понять, что его так поразило в облике собаки... Удалось это нескоро. К тому времени собака сладостно растянулась на луже крови и замерла навсегда.

У неё не было глаз. Место, отведённое для органов зрения, заросло сухой зеленоватой шерстью. Когда на последнем издыхании собака разинула пасть, оттуда вывалилось нечто длинное и красное, свёрнутое в трубочку.

Вот те на, потрясённо подумал Генри, глядя на коченеющее тело. Приехали. Хуже некуда.

Но хуже всё-таки могло быть.

Он понял это, когда из мужского туалета появились ещё два зверя - совершенно здоровых, злобно рычащих... с языками, неуклюже волочащимися по полу.


4


Глядя на безглазых собак, подкрадывающихся к нему, Генри почувствовал, как разум настойчиво просится прочь. Он закрыл глаза и сосчитал до трёх, приказывая дурацким галлюцинациям унестись прочь. Когда он вновь открыл глаза, то увидел, что собаки успели выйти из туалета и теперь обходят его с двух сторон, словно заранее договорившись. Жёлтая кожа с отвратительными розовыми пятнами резала глаза даже в полутьме. Языки напряглись и встали торчком. Они сужались на концах, как пики. Когда собаки достигли середины коридора, Генри не выдержал и сделал шаг назад, вдавившись спиной в стену. Во рту мгновенно пересохло.

Одна из собак осторожно обнюхала мёртвого сородича. Из пасти вырвалось громкое удовлетворённое хрюканье. Вторая собака немедленно повернулась в сторону звука. На секунду её шерсть стала дыбом, потом опала: тварь поняла, что опасности нет. А есть - трапеза.

Собаки сомкнули плотное кольцо вокруг трупа. Генри боялся дышать. Руки-ноги мелко тряслись. В уголке сознания сжалась в комок мысль, что это всего лишь очередной кошмар, так что бояться нечего... да только этой мысли была грош цена. Здесь и сейчас всё выглядело реальным. Таким реальным, что сном казалась вся предыдущая жизнь.

Одновременно, как по команде, собаки вскинули головы, обратив острые малиновые языки к потолку, и воткнули их в дохлую псину. Брызнула кровь. Языки тварей приняли тёмно-багровый цвет - Генри заметил это даже в сумраке. Собаки замерли, лишь подрагивая задними лапами.

Надо же, отстранённо подумал Генри, это же не языки, а присоски! Они высасывают у него кровь!

Накатило желание истерически рассмеяться, и он до боли прикусил язык. Этот смех будет последним в его жизни.

Адские создания стояли к нему спиной, жадно поглощая кровь. Труп на глазах словно сдувался, ядовитый жёлтый цвет уходил с кожи, уступая место синюшной бледности. Сообразив, что безглазые твари попросту не заметили его, Генри успокоился, насколько это возможно. Главное - не шуметь... Нужно ретироваться, пока твари заняты едой.

Вслед за этим полыхнула болезненная мысль: Синтия...

С секунды на секунду она закончит дела и выйдет в коридор. Дверь c женским силуэтом радостно заскрипит - собаки рывком повернутся... и она закричит.

Боже.

Кровавый пир продолжался. Затаив дыхание, Генри сделал шаг в сторону женского туалета. Собаки не обращали никакого внимания. Ещё шаг. Он чувствовал, как рубашка взмокла и прилипла к телу. Особенно жгло на спине, где ручьи пота катились за шиворот. Странно... во сне возможны такие настоящие ощущения?

Когда до туалета осталась пара-тройка шагов, Генри пережил жуткое мгновение: ему померещилось, что дверь распахивается, в проёме возникает знакомый силуэт, и Синтия зовёт: Генри? В чём де...

Он сорвался с места и одним прыжком достиг двери. Гулкий удар разнёсся по пустынному помещению. Не останавливаясь, он потянул дверь на себя, едва не сорвав с петель, и вломился внутрь. Алчное хлюпанье сменилось яростным рычанием за спиной. Генри закрыл дверь, хоть ручка и норовила выскочить из одеревеневшей кисти. Замок щелкнул.

Он оказался в полной темноте. Первым делом опёрся рукой о стену и отдышался. В чёрной шали смеялись радужные шарики. По ушам бил отбойный молоток, а в лёгких расходился по всем швам паровой котёл.

Спокойно. Ты в безопасности.

Он с трудом поднял голову. Туалет напоминал тёмную пещеру, затерянную на дне оврага. Разноцветные шарики всё не желали уходить.

- Синтия? - голос был сиплым и придушенным.

Она не ответила.

- Синтия, это я...

Темнота, и ничего больше. В голову пришла леденящая догадка: в комнате пряталась ещё одна собака. Когда девушка вошла, она загрызла её. Синтия лежит на полу с изорванной глоткой, а собака тихо подкрадывается... Генри распрямился, как выпущенная пружина.

- Синтия!

Он на ощупь пошёл вперёд, натыкаясь на стены и раковины. Чьё-то тяжёлое дыхание мерещилось по углам. Он чувствовал себя затерявшимся в далёком космосе, за миллионы световых лет от привычного для него мирка. Но острее всего было беспокойство за Синтию.

- Ради Бога, Синтия, скажи, что ты здесь...

Дрожащая рука нашарила дверь кабинки. Открыто. Он провёл рукой над унитазом. Никого. Генри перешёл к следующей кабинке. Пусто.

Значит, последняя кабинка. Больше Синтии быть негде. Может, девушку скрутило до такой степени, что она потеряла сознание?.. К нему вернулась слабая надежда, что дело ещё не фатально.

Он постучал в дверь кабинки, и она сдвинулась внутрь: кабинка была не заперта. Холодея, Генри поднял руки перед собой, но пальцы ни на что не наткнулись. В третьей кабинке была только тягучая тьма, сдобренная кислым рвотным запахом. Генри был один в женском туалете. Синтия пропала.


5


Оказавшись одна, Синтия стёрла с губ натужную улыбку и с тихим ругательством подлетела к кабинке. Тусклый, почти отсутствующий свет превращал унитаз в чёрный монолит. Склонившись над ним, она с облегчением дала волю судорожным порывам.

Когда буря улеглась, Синтия выпрямилась и скорчила в темноту кислую мину. Она ненавидела выставлять себя в таком свете - даже перед лопырём, который ждал её в коридоре (хотя насчёт лопыря Синтия себе лукавила, парень ей приглянулся). А ведь знала, тоскливо подумала она, что так и будет. Но после третьего бокала количество поглощаемого спиртного вдруг стало понятием смешным и ненужным...

Она подошла к зеркалу и чертыхнулась. Какой умник вдохновился гениальной идеей - испортил лампу в туалете? Максимум, что она могла различить на смутно-синей глади - собственная тёмная фигура без всяких отличительных черт. Даже прихорошиться чуток нельзя... Но Синтия всё-таки немного покрутилась перед бесполезным зеркалом, приводя в божеский вид волосы и одежду - и заодно пожалела, что с собой нет любимых мятных таблеток против запаха изо рта. Положительно, всё против неё.

Ладно, невесело усмехнулась она, если уж на то пошло, то этот Генри - лишь бесплотный мираж, призванный её развлечь в мире иллюзий. Она проснётся, немного поностальгирует по симпатичному парню и его обаятельной щетине, и по пути в душевую обязательно забудет его. Вот и всё.

Синтия выглянула в коридор:

- Ну что, бой, долго жд...

Слова оборвались на середине. Она озадаченно умолкла и огляделась. Чёрт-те что!

Блеклый коридор пропал. Его сменила пустая платформа метро. Над Синтией неприветливо горел зелёный огонёк семафора. Древний поезд с приглашающе раскрытыми дверями застыл на рельсах. Синтии показалось, что у всех вагонов в этом составе не хватает колёс. Рядом, в углу, расположился сломанный кофейный автомат: кто-то разбил витрину и рассыпал коричневые бумажные стаканы по перрону. На стенах громоздились непристойные надписи цветными мелками.

- Генри? - она затравленно посмотрела на жуткую платформу. - Что это?

Неизвестно откуда в подземке появился ветер, и обрывки газет мягко заскользили по полу. Из выемки автомата вывалился очередной стакан и подкатился к носкам её туфелек. Синтия слабо вскрикнула и отступила.

Сон, напомнила она себе. И очень жуткий сон. Их слишком было много за последнюю неделю.

Как бы там ни было, нужно было выбираться. Синтия увидела широкую лестницу, ведущую наверх. На ступеньках засохли коричневые потёки. Она поморщилась, но пересилила отвращение и пошла к лестнице, стараясь не касаться скомканных газет на полу. И не забывала краешком глаз следить за поездом, который напоминал пожилого злобного старика.

Дежа-вю. Синтия не знала этого слова, но её состояние точнее всего можно было охарактеризовать именно так. Да, она была напугана и немного заинтригована - наверное, именно способность в любом повороте судьбе видеть интригу и азарт помогли ей сохранить к концу второго десятка лет красоту и независимость. Но ей не давало покоя чувство, будто в мозгу посреди вязкой кашицы плавает нечто твёрдое и скользкое, не давая себя словить. Какое-то покрытое пылью воспоминание, которое вяло шевелилось при виде этого сюрреалистичного перрона. Синтии это не нравилось, и она ускорила шаги. Когда с величайшей осторожностью она поставила ногу на первую ступеньку лестницы, в глаза бросилась надпись в стиле граффити, нанесённая на стене над лестницей. Надпись была короткой и дурацкой.

Искушение.

Слово было выведено на бетоне. Не скабрезность, не очередное бессмысленное признание в любви, а искушение. Синтия лишь пожала плечами. Когда она снова посмотрела вперёд, то увидела, что путь загораживает человек. Его тень упала на Синтию. Она остановилась, не представляя, что делать дальше. Человек не предпринимал никаких действий, просто улыбался - дружелюбно и успокаивающе. И ей сразу захотелось улыбнуться в ответ. Если бы Генри умел так улыбаться, то она, пожалуй, и могла бы и не откладывать "особую услугу" на потом.

- Привет, красавчик, - весело сказала она и с тревогой заметила, как улыбка незнакомца угасла. Лицо оставалось таким же мягким и мечтательным... но улыбка растаяла, как луч зимнего заката.

Лёгкой победы не получилось.


6


Через пятнадцать минут после того, как Генри бравурно вторгся на территорию туалета, он решился выйти. Он стоял, прильнув к двери, и вслушивался в звуки с коридора. Но так ничего и не услышал - или дверь была слишком толстой, или собаки ушли. Впрочем, имелся третий нелицеприятный вариант: жёлтые твари умнее, чем он думает. Они сейчас притаились и ждут, когда недогадливая жертва откроет дверь.

Но Синтии в туалете не было. Генри по три раза перепроверил кабинки, отказываясь верить этому. Девушке некуда было уйти, но она как-то умудрилась. Цирковым работникам со стажем трюк не показался бы чем-то особенным, однако ни Синтия, ни Генри на фокусников не катили. Если следовать теории Синтии, то она, возможно, проснулась и теперь с облегчением потягивается на постели. А Генри остался здесь... в мире грёз. Чертовски бредовых грёз.

Он повернул ручку. Щелчок. Звук разнёсся грохотом крупнокалиберной пушки. Если собаки правда выжидают, то лучшего сигнала к действию не придумать.

Генри открыл дверь. Чем быстрее закончится этот нелепый кошмар, тем лучше. За четверть часа темнота успела ему порядком надоесть. Зрачки требовали света, мозг требовал определённости.

Сморщённое тело по-прежнему лежало на полу. Пасть была приоткрыта; собака скалилась самодовольной ухмылкой, и язык висел между зубов рваным серым тряпьём. Кровавые следы чётко выделялись на полу. Они уходили туда, откуда пришли Генри с Синтией. Самих собак не было видно, но он чувствовал, что далеко они не уйдут. Через сто шагов коридор кончится эскалатором. Твари скоро вернутся.

Не закрыв дверь туалета (боялся, что петли заскрипят), Генри пустился бегом. Он ощутил безмерное облегчение, добравшись до "светлой полосы", где лампы были целы. После сумрака коридор казался ещё более светлым и... обесцвеченным, что ли. Ненастоящим. Вот где правильное слово. Создавалось впечатление, что в этой части коридора всё - начиная с плакатов и кончая самим Генри, - не более чем плоский двумерный образ, отбрасываемый проектором.

Рядом высились турникеты, через которые можно было спуститься на нижние платформы. Вниз Генри было идти совершенно незачем. Он возлагал надежды на дальний конец коридора, где должна быть дверь на улицу. По крайней мере, так Генри запомнил планировку метро. Он спускался сюда нечасто. Наверное, раз в месяц, а то и реже.

Не останавливаясь, он оглянулся. Собак пока не видно. И на том спасибо.

А что ты будешь делать, если на той стороне тоже окажется тупик?

Генри молча прибавил шагу. Признаться, о таком повороте он не думал как следует, но ответ напрашивался. Проснуться. Да, единственное, что тогда останется - проснуться и порадоваться солнечному свету за окном. Потому что такого не может быть.

- Генри! Помоги мне...

Он озадаченно повернул голову. Голос Синтии. Он шёл будто бы из-под земли. Пустое здание исправно отражало крик, многократно усиливая.

- ... спаси...

Генри невольно передёрнуло. Он узнал эту мольбу о помощи - уже слышал раньше. В телефонной трубке...

Но как?

Не успел в голове сформироваться совершенно бесполезный вопрос, а Генри уже оказался у турникета. При всей любви к пустым размышлениям было у Таунсенда одно хорошее свойство: если эта любовь мешала делу, он мог с лёгкостью послать её к чёрту.

Линч-стрит, гласили белые буквы на чёрном. Генри спускался сюда, пока не устроился внештатным корреспондентом и практически перестал вылезать из берлоги. Так что табличку он видел не впервые... но она была скорее незнакомой, чем знакомой. Словно её извлекли из-под руин бомбёжки и нацепили на прежнее место. Табличка равнодушно наблюдала за попытками Генри пробить себе путь. Навалившись на перегородку всем весом, он попытался провернуть шарниры силой. Металлические прутья не шелохнулись. Генри упал на колени, нагнулся и начал было протискиваться под турникет, но до него вовремя дошло, что так он стопроцентно застрянет.

- На помощь!

Генри вскинул ногу на верхний прут турникета и оттолкнулся от неё. Вот где пригодилась странная лёгкость во всём теле. Он неуклюже замахал руками, теряя равновесие, но изловчился и всё-таки спрыгнул на другую сторону. Едва приземлившись, он устремился вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.

Синтия была в поезде, который выглядел рухлядью полувековой давности. Тем не менее, поезд гордо обосновался на вполне современных рельсах, и свет ламп освещал цепочку вагонов с соскоблившейся краской. Засмотревшись на это чудо техники, Генри наступил на пустую жестянку, валяющуюся у подножия лестницы, и едва не ткнулся носом о пол.

- Скорее! - поторопила Синтия; в голосе появилась надежда. - Выпусти меня отсюда!

И неистово замолотила кулаками о дверь вагона. Но дверь была плотно заперта. Генри мог лишь видеть девушку через толстое стекло. Как она туда попала?

- Успокойся, Синтия... - он огляделся в поисках чего-нибудь тяжёлого, чем можно выбить стекло. Мусора на перроне было много, да всё мелочь.

- Пошевеливайся! - рявкнула она и лихорадочно оглянулась. - Проклятье, Генри, сделай же что-нибудь! Тут кто-то есть!

- Кто-то есть? - в вагоне, насколько он мог видеть, никого не было. Только длинный ряд кресел с вывернутыми наружу, как кишки, обивками. Спрятаться в узком проходе было невозможно.

- А ты думаешь, я сама себя заперла в этой чёртовой клетке? - она нервно хохотнула; Генри заметил, что одна из пуговиц её блузки соскочила с петли, но вряд ли стоило девушке сейчас указывать на это. - Ну не стой же! Он здесь, я знаю...

Она снова бросилась на дверь в приступе ярости, страха и отчаяния, прижавшись лицом к стеклу. Таунсенд похолодел.

Тут кто-то есть.

Он в растерянности посмотрел вперёд. Локомотив, такого же замогильного вида, как и весь поезд, упирался носом в конец перрона. У махины не хватало колёс. Из-под корпуса торчали остовы ржавых рессор.

- Подожди меня здесь, ладно?

Генри сделал шаг к локомотиву, и в спину ударил рев загнанного зверя:

- Не смей оставлять меня одну, мерзавец!

Он остановился:

- Синтия, я...

- Только попробуй бросить меня!

Генри сокрушённо качнул головой и устремился вперёд, наплевав на всё. Если в поезде кто-то прячется, как говорит она, то нужно спешить. Он надеялся, что Синтия умная девушка и поймёт всё на лету. Что ж, просчитался. Но не втолковывать же свои намерения полчаса взбешенной особе, когда на счету каждая секунда.

Она не переставала проклинать его - наверное, уже вся станция содрогалась от отборных ругательств, выдаваемых Синтией со скоростью автоматной очереди. Бегуном Генри был не сильным, и успел запыхаться, пока не добрался до локомотива.

- Генри! - что-то в голосе Синтии изменилось. Таунсенд как раз брался за дверь локомотива. Слава Богу, она была не заперта. - Он здесь... Генри, чёрт бы тебя побрал!

Он застыл, держась руками за липкий от машинного масла поручень. Из локомотива пахло керосином и дёгтем.

Слишком далеко. Не успеть.

А аварийная кнопка - вот она, в двух шагах. Если вагон откроется, она сможет убежать...

Генри запрыгнул в локомотив.


7


Он здесь, сказала Синтия не своим голосом, и, нажимая на заветную кнопку, Генри знал, что опоздал. Когда он выбрался из локомотива на перрон, вагоны с шипением растворяли дверцы, но спутница не спешила показываться.

- Синтия?

Он бросился вперёд.

- Где ты?

Шипение заглохло. Поезд разинул свой засохший рот. На платформе стало до жути тихо, и в этом молчании Генри чётко различил шаги - тяжёлые, ровные, которые никак не могли принадлежать девушке на туфлях со шпильками.

Шаги удалялись.

- Чёрт...

Он побежал. На этот раз расстояние от локомотива до вагона растянулось на многие мили. Когда Генри, хватаясь рукой за полыхающую грудь, заглянул в вагон, где осталась Синтия, он мельком увидел, что по противоположному перрону кто-то идёт... но человек зашёл в тень от колонны так быстро, что Генри ничего даже не смог взять в толк, мужчина это или женщина.

Генри вошёл в покореженный вагон. Пол качнулся под ногами, возмущённо заскрипели рессоры. В какой-то момент Генри осознал, что видит себя как бы со стороны - словно по кабельному каналу идёт плохой фильм с незабвенным Генри Таунсендом в главной роли: человек в промокшей от пота светло-голубой рубашке, лицо искажено паникой. И он проигрывал. По всем статьям. Человек, который забрал Синтию, находился где-то далеко, а Генри едва только вышел из вагона и ступил на параллельную платформу. Кинг-стрит, если верить указателям. На краешке сознания крутилось возмущение - как так может быть? Как этот человек, каким бы суперменом он ни был, улепётывает так быстро?

Да. Возмущение и детская обида. Генри считал их заслуженными. Это был явный мухлёж даже для плохого сна.

Лестница вела на коридор станции. Генри задержался под ней на долю секунды, когда увидел, что все лампы наверху пер######ты. Мрак царил на верхнем уровне платформы Кинг-стрит.

Не вовремя...

Генри начал подниматься - как паук, карабкающийся по отвесной стене. Слепящий нарисованный свет меркнул по мере того, как он преодолевал ступеньки. Когда Генри наконец встал на гладкий пол, то оказался почти в полной темноте.

- Синтия? - позвал он.

Никто не ответил. Генри видел смутные очертания стен, и длинный коридор, тянущийся вперёд... но что его там ждало, оставалось только догадываться. Он пошёл вперёд быстрой ходьбой, ссутулившись, напряжённо всматриваясь в полумрак. И едва не вскрикнул, когда под подошвами захрустело битое стекло ламп.

Что здесь произошло?

Генри отмёл мысль как несуразную. Главное сейчас - найти Синтию и того, кто её унёс. И не опоздать...

Генри снова перешёл на бег, но темнота тут же услужливо дала понять, что пренебрегать ею не стоит. Он ощутил это сполна, когда в живот впился торчащий разломанный стержень. Боль была такой сильной, что окружающая синева полыхнула сначала красным, потом зелёным. Генри схватился за живот и согнулся пополам. Из-под содранной кожи выступила кровь.

Генри не было необходимости видеть, на что он напоролся, он знал и так. Одна из тех странных железных конструкций, напоминающих каркас какой-то исполинской статуи. Их много валялось в первом коридоре, и, видимо, здесь тоже немало.

Морщась от боли, Генри заковылял дальше. Шаги отдавались жгучей болью в животе. Он вновь подумал, что такие пронзительно-реальные ощущения во сне невозможны... особенная такая боль. Всякая надежда настигнуть невидимого похитителя умирала. За это время тот со своей проворностью мог долететь до луны.

- Генри!

Он выпрямился, когда где-то совсем рядом Синтия назвала его имя. Боль на мгновение забылась.

Сзади? Или спереди? Может, ему померещилось?

- Генри, я у выхода, - голос затрещал и отдалился; раздался протыкающий ухо стальной скрип. - Этот псих запер меня в комнате диспетчера. Здесь, у турникетов... Скорее, сюда! Пожа...

Очередной скрип резко оборвал её слова, и динамик замолк. Репродуктор висел над макушкой Генри.

Она!

Превозмогая жжение в животе, он устремился вперёд - туда, где смутно вырисовывалась лестница, ведущая наверх. Добравшись до её подножия, Генри с удовольствием отметил, что лампы над лестницей целы. Прищурившись от яркого света, он заковылял вперёд. И увидел, как сверху высунулась заострённая терпко-жёлтая морда и с интересом уставилась на него.


8


Генри остановился. Не мог не остановиться. Собака ничего не предпринимала, лишь слегка подрагивала носом.

Ситуация была патовой. Диспетчерская должна была располагаться сразу после лестницы. По крайней мере, так обстояло дело в настоящей станции. Полминуты, и Генри добрался бы до Синтии. Но коль на верхней ступеньке с почти нахальным выражением морды устроилась эта псина, половина минуты грозила вырасти до половины дня.

- Брысь, - без особой надежды цыкнул Генри и поднялся на одну ступеньку, не делая резких движений. Собака проигнорировала приказ.

- Уходи, - попросил он, делая ещё шаг. Собака приоткрыла розовую пасть и высунула длиннющий язык-присоску. Тот начал твердеть, приподнимаясь над полом. С узкого кончика капала прозрачная слюна.

Ничего не говоря, Генри преодолел очередную веху. Адской псине такое самоволие явно пришлось не по душе. Она с рычанием приникла к полу, ясно давая понять: вот-вот последует прыжок. Генри начал подумывать об отступлении. Может, есть другая, пожарная, лестница...

Но в этот миг воздух сотряс истошный вопль, и инстинкт самосохранения Таунсенда рассыпался в прах.

Кричала Синтия. Генри слышал раньше, как она кричала в ярости, слышал, как она кричала от страха. Но теперь... он понял сразу. Эти нечеловеческие нотки в голосе, бывшем таким мягким и сексуальным. Этот невыразимый ужас.

Крик боли.

Собака мгновенно ощетинилась и развернулась назад, откуда доносился крик. Видимо, она не держала Таунсенда за значимого противника, в чём и просчиталась. Генри от души надеялся, что тварь поняла это, когда он на икру её задней лапы обрушился хорошо поставленный удар ботинком.

С обиженным завыванием и обмякшим языком, волочащимся по полу, собака повернулась к нему. Шок и растерянность владели тварью, но секундой позже всё могло измениться, и эта подбитая дворняжка вновь надела бы облик чудища не с мира сего... если бы Генри почти на автомате не сделал то единственное, что могло его спасти: он с силой наступил на язык собаки, придавив его к полу. Она рванулась назад и надрывно завыла, когда натянулся язык. Какими-то двумя футами выше Синтия завизжала снова, и Генри нанёс второй удар свободной ногой - на этот раз по безглазому рылу. Начавший твердеть и выскальзывать из-под подошвы язык опять превратился в варёную сосиску. Генри ударил снова. Он мог колотить тварь долго, забить её до смерти, но решил на этом закончить, понадеявшись, что хотя бы на тридцать секунд он превратил собаку в потерянное, мечущееся от боли создание. Больше ему не требовалось...

Но одного он не учёл: жёлтое слепое чудовище было собакой в последнюю очередь. Что бы ни скрывалось под этим обличьем... это была не собака.

Мощные челюсти сомкнулись на голени, не дав пройти и четверть пути. Генри успел только охнуть и выбросить руки вперёд, увидев, как пол на угрожающей скорости близится к лицу. Собака промахнулась на полдюйма: крючкообразные зубы вцепились в ткань брюк, прокусив её насквозь. Упав, Генри крепко приложился лбом о бетон, и всё вокруг немедленно поплыло и заискрилось. Вот сейчас, вяло подумал он, это и правда похоже на сон. Время просыпаться.

Он поднял голову. Брюки по-прежнему находились в слюнявой пасти. Сколько времени прошло? Он отключился... на пять секунд? Десять? Вполне хватило бы, чтобы прописать его на тот свет, но каким-то чудом Генри был ещё жив. Тонкий комариный писк проникал в уши, невероятно раздражая. Генри не сразу понял, что это Синтия. В крике осталось мало человеческого... слишком мало. Если бы он услышал такой крик с самого начала, то не признал бы свою недавнюю спутницу.

У ноги прорычала собака. В этом низком звуке было невыразимое самодовольство. Может, тварь уже высасывает его кровь? Воткнула язык в голень, и...

Зажмурившись, Генри двинул ногой туда, где, по его расчётам, находилась голова собаки. Ботинок очертил неровную дугу. Собака выпустила брюки и резво отскочила в сторону. В затылок Генри ударило смрадное дыхание.

Всё. Он упустил шанс. Теперь остаётся только ждать, когда тварь прогрызёт ему шею...

В то мгновение, когда хриплый, дребезжащий крик, разносящийся по станции, внезапно умолк, тварь отвернулась от Генри и деловито засеменила вниз по лестнице. Он приподнялся на локтях и увидел, что собака исчезает в неверной полутьме лестницы, оставляя его валяться наверху.

В голове только начали проступать удивление и радость, как, обрывая все мысли, перед глазами полыхнула красная молния: Синтия...

Генри прополз на локтях пару футов, потом догадался встать на ноги. Синтия больше не кричала. Страшная тишина, отравленная тишина впилась в сердце ледяной пикой.

И ещё Генри кого-то увидел. На сей раз - отчётливо, но лишь на долю секунды. Человек удалялся по ту сторону турникетов - он был на дальнем конце коридора, и за ним тянулась гирлянда багровых следов. Жирные красные отпечатки брали начало из крохотной каморки, которая располагалась рядом с паутиной турникетов. Дверь была плотно закрыта, словно никто и не заходил, но, открывая её, Генри знал, что он опоздал, опоздал безнадёжно, и прощения ему нет.

Позже он не раз возвращался в своих мыслях к этому моменту, к тому, что он увидел внутри... и неизменно приходил к выводу, что именно тогда он стал другим человеком.


9


Лампа, которая висела над головой, заливала лицо противным белым светом, от которого зудела кожа. Зуд был хуже всего, хуже даже боли, которая ушла вместе со страшным человеком. Лицо вспухло и растрескалось, как кожура сваренной картофелины, а зуд прятался под кожей, как злобный зверь. Зверь рвал и метал, и она ничего не могла с ним поделать.

Лампа хладнокровно изучала её глазом патрона, а она в свою очередь пристально смотрела на лампу.

Расчесать лицо. Такое нехитрое действие, такое невозможное и манящее. Если бы только пальцы могли дотянуться до лица... и пусть будет, что будет. Пусть брызнет кровь, и кожа сползёт жухлой плёнкой, зато утихомирится это нечеловеческое жжение.

Свет размножился, проник в днище глаз, и она потеряла способность видеть и ощущать. Пришла в себя, когда свет померк... может, это тонет её разум - или же кто-то загородил лампу? Нечёткая, теряющая очертания фигура не давала ответа. Человек склонился над ней, и её охватил ужас. Он вернулся. Её мучитель вернулся, чтобы снова приняться за неё... Человек, которого она поначалу нашла таким милым и обаятельным...

Да. Глаза раскрылись чуть шире. Да, она вспомнила его. Его и всю эту размытую станцию. Она ведь была здесь раньше - детство, оно уже накрылось вуалью тумана... Она видела его. Своего убийцу.

Но человек, который склонился над ней, был не им. Когда зуд умерил пыл и в глазах прояснилось, она различила помятую светло-голубую рубашку. Генри, так звали парня с будоражащей щетиной. Она это не забыла.

- С тобой всё в порядке?

Какие проблемы, сладкий ты мой. Какие проблемы.

Какая-то озорная частичка мозга выдала искру смеха, но искра тут же угасла во тьме. Она подняла руку. Не знала, каких усилий ей это стоило, но оторвала каменеющую кисть от пола и вцепилась ему в рубашку, как утопающий хватается за соломинку. Несколько секунд спустя горячую и мокрую ладонь бережно сжала его дрожащая рука.

- Это... всего лишь... сон... правда?

Он молчал. Хватка чуть ослабла. Свет злорадно выглянул из-за его широких плеч и снова полез ей в глаза.

Её рука дрогнула, поднялась, коснулась заветной щетины. Генри. Такой близкий, что она могла бы чувствовать его дыхание, слышать биение его сердца... могла бы, но нет.

- Скажи мне... я просто слишком много выпила вчера...

Провела рукой по его щеке. Генри молчал, и свет стремительно поглощал его. Но она знала, что он здесь, рядом, и это приносило успокоение.

- ... вот только... - она старалась вымученно улыбнуться, но губы с выступившей на них пеной остались недвижными. - Не знаю, смогу ли... теперь ту особую услугу...

Она до хруста сжала его пальцы, ощутив, как уходит от неё комната, уходит противный белый свет, уходит зуд, уходит Генри... уходит она сама, и всё становится тёмным и холодным, и над нею снуют невидимые, но грозные тени.

- Чёрт возьми... кажется, я умираю... Генри!

Последнее слово она выкрикнула в отчаянной мольбе, брызнув на его лицо каплями крови. Ни он, ни она не заметили эту кровь. Она продолжала погружаться в лиловое болото, тело становилось тяжёлым и одновременно лёгким, как пёрышко. И тени стали ближе.

- Всё хорошо, - успокаивающий голос донёсся из безмерного далёка. - Это всего лишь сон.

Она облегчённо вздохнула. Это я тебе пыталась втолковать с самого начала, дурачок, хотела сказать она... но её грудь опала вниз и больше не поднималась.


10


Он солгал. Он солгал, и эта ложь стала для неё последней. По её телу прокатилась предсмертная судорога. Синтия умерла.

Генри не знал, долго ли он сидел на корточках с остывающим телом на руках. Потом, когда уже стало понятно, что она ушла, он поднял глаза и посмотрел на комнату, залитую кровью. Кровь была на полу, на потолке, на белых стенах, привнося яркие оттенки в бесцветный мир метро. Компьютеры и приборы на столе, стальная головка микрофона были запачканы в багровом. Кровь легла на Генри - на руки, лицо, рубашку. Он не пытался оттереться. Когда апатия прошла, он заставил себя снова взглянуть на Синтию, чтобы закрыть ей глаза - оказать последнюю услугу, которую он может для неё сделать, раз не смог сделать больше. Особую услугу...

Глаза девушки внимательно смотрели на лампу. Когда его ладонь опускала веки Синтии, Генри увидел ещё кое-что... возможно, то, что видеть не следовало.

Число. Этот ублюдок вырезал на ней число. Его было совершенно не видно среди нагромождения порезов и ран. Но проступившая кровь сделала надпись ярче, и Генри заметил цифры на её правой груди, недавно такой желанной.

16121.

У него сейчас не было ни сил, ни желания осмысливать это. Осторожно, словно боясь, что она ушибётся, он положил Синтию на бетонный пол и поднялся, не замечая, что весь в крови. Внутри полыхала пустота. Наверное, нужно было заплакать, но он не стал. Таунсенд никогда не плакал. Теперь он понял, что это не дар, а проклятие.

Ещё одно он понял: кто бы это ни сделал... кем бы ни был тот, кто трусливо спрятался в конце этого длинного коридора, он заплатит за Синтию. Если не сейчас, то потом. Заплатит как следует, и он за этим проследит.

Изменено: Георгий Старков, 12 Октябрь 2006 - 15:33

  • 0

#14 Георгий Старков

Георгий Старков

    Внезапно живой :)

  • Заглянувший в кошмар™
  • ФишкаФишкаФишкаФишкаФишкаФишка
  • 1 706 Сообщений:

Опубликовано 08 Сентябрь 2006 - 10:40

Глава 3
Под багровой луной



1


Что произошло после того, как умерла Синтия, Генри вряд ли мог объяснить. Последнее, что он помнил чётко - как он стоял над её телом, и в груди горела только что зачатая ненависть. Он собирался выйти из комнаты и начать преследование. И наплевать, что погоня могла затянуться надолго... или, наоборот, кончиться слишком быстро.

Но что-то произошло. Он без конца проваливался в густой туман, и руки-ноги барахтались в пустоте. Он слышал чьи-то голоса, прерывающиеся треском помех. Жуткое ощущение.

- Скорее! Пошевеливайтесь, тащите её в машину, пока сюда не сбежалось полгорода!

- Стараемся, как можем, шеф.

- Хотя, погодите-ка... Дайте взглянуть.


Молчание. Он услышал жужжание замка-молнии.

- Вот дерьмо... Да у неё цифры на груди. Напоминает...

Генри ждал продолжения. Что напоминает? Что?! Он бы кричал, если мог.

- ... напоминает...

Голос повторялся раз за разом, как заезженная пластинка, становясь тише. Генри так и видел иглу старого граммофона и виниловый круг, лениво вращающийся под нею. Игла весело соскакивала с одной дорожки на другую. В какой-то момент он усомнился, что это пластинка. Цельный круг распался на четыре части, которые удлинились и приняли правильную овальную форму. Они вращались вокруг центральной оси. Скрип алмазного острия превратился в мерный шелест. И в момент перехода из сна в явь Генри понял, что лежит на кровати и смотрит на вентилятор на потолке.

Сон, подумал он с удивительным ощущением. Только сон.

Пожалуй, из всех приятных мыслей, посещавших его голову на протяжении его жизнь, это была лучшая. Не было кровавого кошмара, не было истекающей кровью девушки и дыры в ванной. Больная фантазия, фантом ночи, не более. Опять зародилась безумная надежда, что он сейчас встанет и увидит, как цепи испарились, и он свободен, как вольная птица.

Даже в нынешней эйфории Генри понимал, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но ничто не мешало ему насладиться тем, что он лежит на постели, а не ползёт на локтях, убегая от безглазой собаки. Солнце только вставало над городом. Начинался новый день. Генри мог слышать гул машин на улице и видеть пасмурное небо за окном. Но серая масса туч сегодня не раздражала. Он подумал над этим и улыбнулся. Всё в мире идёт к лучшему.

Но когда рокот моторов нарушился воем полицейской сирены, улыбка сползла с его губ. Сирена замолчала, как пристыженная, разбив вдребезги маленькое счастье.

- Боже, что за...

Не договорив, Генри перекувыркнулся на кровати (поморщившись при этом от боли в ногах) и прильнул к окну. Отсюда спуск в станцию был виден, как на ладони. Две машины - полицейский "бьюик" и карета скорой помощи, - припарковались у метро. Поперёк входа была протянута ярко-жёлтая лента. Двое в форме уныло топтались у машин и изредка делали жесты руками, отгоняя чересчур любопытных прохожих.

- Нет...

Он обхватил руками голову, которая взорвалась пронизывающей мигренью. Медицинская карета. Разговоры в полусне. Жёлтая лента.

Генри судорожно осмотрел себя. Рубашка чистая, без пятен крови. И руки тоже. Но он помнил, как испачкался кровью Синтии, когда... Несоответствие. Значило ли это, что у него ещё есть надежда?

Нет, не значило. Иначе как объяснить, что ноги затекли намертво, словно он действительно пробегал половину ночи? Как объяснить жжение на локтях, которыми он отбивал дробь на бетонном полу станции? Как, наконец, объяснить ноющую боль в животе, словно не так давно туда воткнули железную штырь?..

Небрежно оттянув ленту, из провала спуска появились два человека. Они несли нечто, завёрнутое в чёрный полиэтиленовый пакет. Из "скорой" выпрыгнул водитель и услужливо распахнул заднюю дверцу фургона. С видной натугой санитары впихнули пакет в машину и полезли следом. Через минуту карета завелась и плавно вырулила на улицу. Сирены молчали, мигалка не работала. Некуда спешить...

- Синтия... - прошептал Генри, прислонившись лбом к стеклу. Машина исчезла за поворотом, и он подумал: Игра окончена, парень. Я никогда её больше не увижу. Никогда.

Он ошибался.


2


Сутки назад Генри из спальни прямиком направился в ванную. Сегодня он не стал нарушать устоявшийся ритуал.

Одно из двух: либо дыра в ванной есть, либо её нет. В первом случае придётся признать - либо мир сошёл с ума, либо (что гораздо более вероятно) свихнулся он сам. Ни то, ни другое ему не улыбалось.

Но он должен был внести ясность, иначе бедная его голова грозила разлететься на мелкие осколки.

Генри открыл дверь. В ванной по-прежнему горел свет. С разбитого зеркала снова смотрел небритый парень со всклокоченными волосами. А чуть справа...

Дыра. Она стала больше и круглее. И по-прежнему мурлыкала тихую песню, излучая холод и мёртвые голоса.

Генри закрыл дверь и очень спокойно прошествовал в гостиную. Там он проверил дверь - цепи на месте. Заглянул в глазок - пусто, только отпечатки ладош на стене. Открыл холодильник, достал три яйца, положил их в сковороду, не разбивая скорлупы. Долго-долго он изучал чёрный круг сковороды, и пальцы тряслись всё больше. Но Генри не замечал этого. Думы его были не здесь, не в гостиной, которая тихо-мирно покрывалась пылью. Они были там. В дыре.

Генри думал о цифре, которую видел на груди Синтии: три единицы, двойка и корявая шестёрка, расплывающиеся алым прудом. Он думал о белом сиянии туннеля, которое становилось ближе, пока не поглотило его. Думал, что будь он немного расторопнее, Синтия могла бы остаться в живых. Он думал. Пытался найти ответы хотя бы на некоторые вопросы из бесконечного множества, но они не находились.

Как всё было бы хорошо, если бы этим утром треклятая дыра пропала, и Синтия в розовой блузке по-прежнему стояла у входа в метро.

- Пожалуй, есть я сейчас не стану, - сообщил Генри. Открыв холодильник, он с отвращением посмотрел на мёрзлые продукты и вернул яйца на место. Голода он не чувствовал, как и позывов справить нужду. С того момента, когда он в последний раз брал еду в рот и ходил в туалет, прошло два дня. Не верилось, что это правда. Слабости Генри не чувствовал - только усталость в мышцах, но она со временем пройдёт. Его не оставляло ощущение, что с остановкой часов в квартире 302 время тоже замерло.

Теперь он стоял на перепутье. На этой линии проходила граница кухни и гостиной. Он мог усесться на мягкое кресло и предаться тяжёлым, но бесполезным думам, а мог снова посетить ванную и...

Что?

... лезть в дыру, конечно же! Посмотреть, куда она приведёт сегодня. Может... ещё одна безумная идея: может, он снова попадёт на странную станцию, встретится с ничего не подозревающей Синтией - и на сей раз сумеет сделать всё, как надо? Повернуть время вспять?.. Нелепость, но не более, чем окаменевшие стёкла окон.

Генри вспомнил жёлто-розовую морду и стоящие торчком острые уши. Раз Синтия умерла там под ножом того выродка, то собака тоже могла прикончить его... как это ни смешно. Он мог умереть и не встретить этот пасмурный рассвет. Навевало на размышления.

К чёрту, подумал Генри с горечью. Если улечься задницей на кресло, то рано или поздно всё равно придётся обратить взор на дыру, ведь другого выхода из квартиры 302 нет и не предвидится в ближайшем будущем. Проклятье - как будто кто-то намеренно заблокировал все выходы, оставив только один...

Стоп.

Вот эта мысль, пожалуй, была хорошей. Чёрт побери, просто отличной. Конечно, Генри не мог быть ни в чём уверен сейчас... но он ясно почувствовал, что стал на шаг ближе к истине.


3


Он держался полчаса, потом встал и нетвёрдым шагом направился в ванную. Дыра широко улыбнулась ему в лицо, и едва слышные детские голоса, доносящиеся из её глубин, снова завели свою песнь. Генри полез в дыру. Кожа от холода и волнения покрылась пупырышками. Болели локти и рана на животе, но он упорно полз вперёд, пока вдалеке не замаячил знакомый белый свет.


4


Те, кто проводил ночь в лесу, знают, что гуща деревьев в тёмное время суток разительно отличается от того же самого места днём. Ночью лес затихает... но сказать, что среди стволов царит молчание, было бы ошибкой. Жизнь продолжается - но жизнь совершенно иная, чуждая дневным существам, пугающая их до смерти. Это не стволы деревьев, а грозные великаны, покачивающие бахромой крон. Не шорох мелких животных, а звуки невидимого хищника, который крадётся за тобой. Не ветер, пер######рающий листьями, а древняя неспетая песнь - если долго прислушиваться, обязательно различишь страшный смысл её слов... Ночной лес - жуткое место, и людям здесь делать нечего. Для их же блага.

Этот лес ничем не отличался от миллионов других - разве что опушка выходила на берег большого озера. Лес был маленьким, но плотным. Багровая луна, как глаз злого демона, окрашивала кроны в цвет земельной меди. Она висела необычно низко, почти касаясь горизонта. Стволы в её лучах отбрасывали удлинённые серые тени.

На самом краю леса, там, где он примыкал к невозмутимым водам озера, лежал человек. Он спал - или был мёртв. Если верно второе, то к утру тело вряд ли сохранилось бы в целости и сохранности. Уже сейчас в ближайших кустах что-то закопошилось, задвигалось, пока не решаясь подойти ближе.

Когда на луну набежало сизое покрывало туч, человек шевельнулся. Наблюдатель в кустах разочарованно шмыгнул обратно в укрытие. Человек открыл глаза. Первое, что попалось его взору - тёмная вода, и на ней отражение полного лика луны. Он недоумённо моргнул, но озеро и луна никуда не делись.

Человек присел. Далось это ему нелегко: мышцы словно налились свинцом. На нём были помятая светло-голубая рубашка и джинсовые брюки. К одежде комьями прилипла земля. Человек этого не замечал, жадно вдыхая свежий воздух. Воздух казался настоящим - как это озеро, эта луна и внезапный душераздирающий вой, пронёсшийся над лесом. Всё было настоящим.

Генри Таунсенд прибыл на место.


5


Луна пугала его. Она живо напоминала картины сюрреалистов - идеально круглая, красная до рези в глазах, неестественно яркая. Под её лучами всё вокруг источало приторное медное сияние. Дурная луна - так называла красную луну мать Генри, до совершеннолетия доившая коз на айовской ферме. Она говорила, что в ночь такой луны ни в коем случае нельзя шастать на улице. Не говоря уже о лесах. Я снова не внял её совету, рассеянно подумалось Генри, когда он оглядывал озеро. Он всё не мог вдоволь насладиться хрустальным воздухом. Было время, когда загородный воздух был его постоянным спутником... Отзвуки давно минувших дней, когда он колесил по Америке.

Истоптанная тропинка брала начало на берегу и уходила в глубину леса. Она ясно прочерчивалась среди опадающей листвы. Генри без раздумий последовал было по ней, но некстати вспомнил вой, который услышал, когда пытался прийти в себя.

В лесу небезопасно. Банальная истина и сущий ужас городского человека. Если он будет действовать опрометчиво, то сможет скоро убедиться в правдивости поговорки на собственной шкуре.

Он схватился за морщинистый сук, торчащий из-под корня ближайшего дерева. После трёх попыток сук с хрустом отломался, и в руке Генри оказалась крепкая палка около четырёх футов длиной. Он взвесил импровизированное оружие на ладони. Всё лучше, чем ничего. Правда, памятуя о созданиях, которые были в его предыдущем... сне, Генри предпочёл бы пистолет или - мечтать так мечтать, - скорострельное УЗИ.

Сжимая сук в кулаке, Генри начал своё путешествие. Тропа извивалась, как змея, словно стараясь запутать путника. Луна хмуро мелькала меж стволов. Генри не оставляло настырное ощущение, будто этот пейзаж он где-то видел. И впрямь, местность была знакомая. Да только с его прошлой страстью к путешествиям под определение "знакомой местности" могла попасть четверть территории Штатов. Он надеялся, что сможет найти какие-то знаки, которые помогут лучше понять, где он находится. Пока он мог сказать только одно: это был не Эшфилд. И близко не похоже на город, где располагалась его злополучная квартира.

Вой раздался снова, на этот раз в отдалении - голодный

(собачий? волчий?)

клич, возвещающий о начале ночной охоты. Несколько более слабых голосов с дальних простор леса подхватили это начинание. По спине Генри торжественно прошествовал взвод муравьёв. Скорее бы достичь если не города, то хотя бы какого-нибудь укрытия. Тропинка стала шире, и он надеялся, что его желание осуществится. Но как скоро?

Четверть мили. Именно столько мысленно отсчитал Таунсенд, когда заметил впереди свет фонаря, висящего на изогнутом столбе. Фонарь располагался у входа в большое прямоугольное здание. Генри предположил, что это какая-то фабрика. Место было вполне подходящее - пригород, да плюс озеро рядом. В любом случае, она была давно заброшена, судя по неопрятному виду и буйной растительности вокруг здания.

Луна окрашивала розовым металлическую табличку у входа. Вход - огромная железная дверь, которая насквозь проржавела под чередой дождей - был приоткрыт на два ярда и вряд ли мог уже открыться шире. Дверь выразительно контрастировала с грозным предупреждением на табличке:

ОПАСНО!
Посторонним вход СТРОГО ВОСПРЕЩЁН!


Несмотря на то, что актуальность предупреждения давно отпала, Генри заглянул в здание с изрядной долей опаски. Но ничего ужасающего не увидел. Справа от входа громоздились наглухо сваренные бочки, сваленные друг на друга. Напротив возвышалась железная платформа - видимо, в золотые деньки на ней располагались рабочие агрегаты. Картину довершали три громадных чана, прислонённые к стенам. Внутри ужасно воняло. Особенно остро это чувствовалось после кристально чистого воздуха озера. Какой-то кустарный завод... Генри по опыту путешествий знал, что именно такие неприметные заводики вдыхают жизнь в экономику крохотных американских городков. Увидев дверь по ту сторону, он уверенно направился к ней. Ближе к чанам смрад усиливался, напоминая аромат гнилого мяса. Похоже, дело связано с органической химией... Было связано, поправил себя Генри, увидев большое тёмное пятно на протекающем потолке. Вряд ли производство реабилитируют, раз всё так запущено.

Он прибавил шагу, стремясь скорее избавиться от вони. За дверью тропинка продолжалась аж по трём направлениям. Правая тропинка примыкала к грунтовой дороге, где тихо урчал мотором зелёный "субару". Левая сторона углублялась в лес. Видя вязкую, почти осязаемую темноту между деревьями, Генри не горел желанием туда идти. Ещё одна, самая широкая тропинка вела вперёд через железную калитку. Там была площадка, где колыхались слабые разрознённые огоньки, но сумрак мешал увидеть чётко, что там находится.

Генри заинтересовала машина и перспективы, которые сулила проезжая часть. Он до сих пор не мог взять в толк, снится ему всё это, или он на самом деле перенёсся чёрт знает куда. Но его радовало, что тут есть куда податься в крайнем случае - не то что закрытая коробка подземки...

Дверца машины со стороны водителя была открыта. Внутри никого не было. Генри увидел какие-то листочки, разбросанные по всему салону. Создавалось впечатление, что водитель куда-то страшно спешил и даже не припарковал машину как следует. Генри поднял один из листов - он выпал из салона и лежал на земле. Мутная чёрно-белая ксерокопия какой-то книги. На парафиновом свете фар Генри прочитал:

Изначально у людей ничего не было. Тела их болели, а сердца не хранили ничего, кроме ненависти. Они без конца воевали между собой, но смерть не настигала их. Люди отчаялись, и казалось, что они погрязли в вечном болоте. Но нашёлся однажды мужчина, который преподнёс солнцу в дар змея и помолился о спасении. И нашлась женщина, что преподнесла солнцу животворящий тростник и попросила радости. Испытав жалость к печали, накрывшей землю, Бог был рождён от этих людей...

Дальше Генри не стал читать, небрежно бросив листок на водительское кресло. Если написанное не шутка, то либо бред сивой кобылы, либо владелец "субару" - очередной сектант, коих немерено по Богом забытым уголкам Америки. Не то чтобы Генри особо трепетно относился к религии - он причислял себя к христианам, хоть и не заглядывал в церковь с детства. Но он здраво полагал, что перегибание палки в любом деле ни к чему хорошему не ведёт.

Генри начал спускаться по пологому склону, трава на котором достигала до колен. Подойдя к калитке, он увидел, что источниками света на площадке выступают свечи, внушительное их количество, поставленное на деревянную стойку. Свечей точно было больше ста, и каждая из них заставляла своих соседей отбрасывать длинную подёргивающуюся тень.

Ещё на площадке был человек. Он сидел на сером булыжнике, как гипнотизированный наблюдая за пляской сотен мини-факелов. Таунсенд видел его косо со спины, так что взору попал только чисто выбритый затылок с пучком волос на макушке (Генри сразу вспомнил повальное увлечение панк-культурой в восьмидесятые, когда он только начал ходить в школу). Он зашаркал ботинками по траве, давая знать о себе. Не оборачиваясь и вообще ничем не изменив умиротворённую позу, человек заговорил:

- Т-так ты тоже п-пришёл, чтобы посмотреть на к-камень?

Выдавив эти слова, человек оглянулся. Первое, что зафиксировало сознание Генри - его ужасная худоба. Зелёная футболка болталась на торсе, как на пугале. Лицо было совсем молодое, чуть ли не подростково-прыщавое, но Генри показалось, что это впечатление обманчиво. Человек одарил его неуверенной и в чем-то подобострастной улыбкой.

- Что? - переспросил Генри.

- Этот к-камень, - он указал жестом. - Я п-подумал, что ты к нему. Когда я был з-здесь раньше, то встретил п-парня, который изучал его, в-вот и решил...

Генри проследил за его жестом. В самом деле, в тени деревьев высился большой чёрный камень. Удивительно, что он не заметил его сразу. Камень лежал у ограды мрачной громадиной. На поверхности были видны бесчисленные трещины и расколы, из-за этого он напоминал пожилого старика, стоящего одной ногой в гробу. Картина удручала.

- Н-но я нашёл к-камень раньше него, - не без самодовольства сообщил заика. - В-впечатляет камушек, а?

- Ну да, - согласился Генри без особой охоты. Собеседник расцвёл, найдя подтверждение своей правоте:

- В с-старые времена индейцы н-называли его Наки... - он запнулся и выговорил тщательно по слогам, - Накихона. Т-тут проводились обряды. Индейцы общались с душами с-своих предков. К-круто!

Прийти сюда на ночь глядя, чтобы полюбоваться старым валуном? Генри вспомнил ворох бумаг в машине.

Хм, а этот тип, похоже, религиозный фанатик. Час от часу не легче.

- С-сейчас его тоже используют, - доверительно сообщил человек, снова уставившись на свечи. - Парни из п-приюта, они величали его "К-камнем Матери".

- Из какого приюта?

Человек взглянул на Генри снизу вверх с таким удивлением, будто тот ляпнул что-то невообразимо глупое.

- Там, - он неопределённо махнул вперёд, - н-недалеко. Детский приют. Им управлял здешний р-религиозный культ, это знали н-немногие...

Он выждал, словно надеясь получить похвалу за столь выдающиеся знания. Но Генри молча ждал продолжения: его тоже околдовал хоровод огня и теней.

- В-общем, - человек обиженно насупился и стал напоминать совсем уж малолетнего подростка, - эти п-парни собирали там с-сирот и делали с ними странные в-вещи. Я слышал...

Он спохватился и замолк, сообразив, что сболтнул слишком много. Повисла неловкая пауза, нарушаемая лишь треском пламени. Посчитав, что пришло время сменить тему разговора, Генри подошёл ближе к собеседнику и протянул руку:

- Генри Таунсенд.

- Очень п-приятно, - рукопожатие у человека было вялым и неуверенным. Его ладонь так и жгла холодом, хотя вокруг было довольно тепло. - Д-джаспер Гейн.

- Взаимно, - Генри кивнул.

Гейн было снова ушёл в свой астрал, но вдруг подозрительно прищурился:

- Если т-ты не к камню, то з-зачем сюда приехал?

Хороший вопрос. Генри поразмыслил и решил, что смысла скрывать правду нет. Но перед этим...

- Джаспер, можно вопрос? Обещаю, что после того, как ты дашь ответ, я отвечу на твой.

- В-валяй, - кивнул Гейн, и в глазах появился азартный блеск. Генри это почему-то насторожило.

- Где мы?

На этот раз даже разговорчивый Гейн замолк надолго. Сначала он полминуты изучал лицо собеседника, выискивая намёки на шутку. Потом попытался рассмеяться, но смех растаял в горле при взгляде на серьёзное лицо Таунсенда. Лишь после этого он решился подать голос:

- Т-ты не знаешь?

- Увы, - ответил Генри, чувствуя себя круглым дураком.

Гейн почесал в затылке, абсолютно сбитый с толку:

- С-странно это. Но вообще мы на б-берегу озера Толука. Ш-тат Мэн. Г-город... - он выдержал паузу, прочищая горло. - Город Сайлент Хилл.


6


- Понятно, - сказал Генри спустя три секунды после того, как Джаспер сообщил ему название города. Тон его голоса не изменился, как и выражение лица... но в эти три секунды он подумал о многом. Он разворошил свой мысленный архив до самого дна в поисках сведений о маленьком мэнском городке. И найденное его не порадовало.

Сайлент Хилл. Теперь Генри понял, почему местность казалась ему знакомой. Пять лет назад он впервые поддался безмолвному очарованию озера Толука, и его стало влечь к его побережью, как магнитом. Ему нравилось сидеть на границе воды и земли, глядя на бескрайнюю, как ему казалось, туманную гладь. И он был на берегу не один... озеро покоряло всех, кто хоть раз бывал на нём.

Он потратил возмутительное количество плёнки, делая фотографии местного пейзажа. К большому сожалению Генри, безжизненные клочки хлорной бумаги не способны были передать неуловимое очарование этого места. Снимки получались размытыми и безжизненными... скорее пугающими, нежели завлекающими. Генри щелкал затвором снова и снова, надеясь отыскать в конце концов удачный ракурс, который воплотит на плёнку живой дух озера. Отдельные снимки получились весьма неплохими, но результат его так и не устроил. Впрочем, вскоре он махнул на западные края в поисках новых впечатлений, и озеро Толука, как и город, расположенный на нём, поблекло в памяти. Больше Таунсенд не приезжал на полюбившийся живописный уголок... во всяком случае, до этой ночи. Но пара сделанных им фотографий до сих пор хранилась у него, и он временами брал их, чтобы полюбоваться ими, потосковать по прежним порам.

Сам город ничем особым не выделялся. Жил в основном за счёт туристов, которые устраивали паломничество на озеро, и имел амбиции стать курортным центром, что было довольно трудным делом для городишка, который не имел выхода на море. Генри знал в городе только отель, где останавливался, да пару-тройку ресторанчиков, и эти знания его вполне устраивали. Во время путешествий сонных поселений, как Сайлент Хилл, на его пути встречалось немерено.

Впрочем, когда он посещал город четыре года назад в последний раз, то заметил, что уж слишком много домов пустуют или пестрят надписями типа "продаю задешево". Кое-кто утверждал вечерком в баре, куда он вышел расслабиться, что город умирает. Тут же завязалась оживлённая дискуссия - кажется, тема была злободневной в этих краях. Генри не стал в ней участвовать; молча выпил свою порцию и поднялся в номер. Весь следующий день он провёл у озера Толука, в последний раз наслаждаясь величественным молчанием. Больше он в Сайлент Хилл не приезжал.

Но один раз Генри всё-таки пришлось оживить в памяти это причудливое имя. Листая сводку новостей несколько лет назад, он наткнулся на кричащий заголовок:

КРОВАВАЯ РЕЗНЯ ПОД ПОКРОВОМ НОЧИ
Сайлент Хилл (штат Мэн) вновь становится ареной страшных и загадочных происшествий.


Содержание статьи было настолько жутким и неправдоподобным, что Генри предпочёл счесть его за банальную утку. Не хотелось думать, что подобные вещи могут происходить рядом с озером Толука. Это было бы святотатством.

И вот он снова здесь. Наверное, стоило себя пожурить за то, что он не узнал с первого взгляда объект своего обожания. Но, во-первых, Генри никогда не смотрел на озеро с этой стороны, во-вторых, ночь растворяла в себе гладь воды, делая её неузнаваемым... и в-третьих, он был в этом уверен, само озеро тоже было каким-то не таким. Как эта багровая луна, чересчур густые кроны и заикающийся человек, который таращился на него во все глаза.

- Т-теперь ты, - осторожно напомнил он. Генри нахмурился:

- А?

- Т-ты обещал ответить н-на мой вопрос...

Ах вот в чём дело. Джаспер Гейн жаждал узнать правду. Генри неохотно начал рассказывать:

- Дело в том, что шесть дней назад я оказался заперт в своей квартире...

По мере того, как он говорил, блеск в глазах Джаспера разгорался всё больше, а на лице прорезывался неподдельный щенячий восторг. Генри поведал ему всю историю, умолчав только о том, что произошло в подземке. Если кого это дело и касалось, то только его... и Синтии. По этой версии получалось, будто Таунсенд некоторое время бесцельно бродил по пустым коридорам станции, натыкаясь на собак, потом хлоп - и проснулся у себя на кровати.

- ... снова полез в дыру и оказался здесь, - закончил он. После такого неприкрытого бреда он ожидал у собеседника всё, что угодно - вспышку гнева, недоверие, насмешки, страх, может быть, даже ужас. Но на Гейна история оказала совершенно непонятное воздействие. Он вскочил с места и принялся ходить вперёд-назад, что-то сосредоточенно пришептывая под носом. В отблеске свеч Гейн выглядел скелетом, на которого кто-то шутки ради напялил одежду. Генри наблюдал за ним с растущим изумлением, а когда Гейн внезапно вскинул руки к небу и расхохотался в голос, он испытал нечто, очень похожее на панику.

- Д-дыра, - лихорадочно изрёк Гейн. - Теле-п-портация. Альтернативная р-реальность. В-великолепно!

Генри вновь вспомнил религиозную белиберду в машине и почувствовал себя совершенно не в своей тарелке.

- Джаспер, может, объяснишь, что здесь такого смешного?

Гейн посмотрел на него своими водянистыми глазами, вернувшись к облику надутого мальчугана. Но руки всё-таки опустил и смеяться перестал:

- Из-звини, Генри. Конечно, н-ничего смешного, но... Р-разве это не интересно?

- Что интересно?

- Т-то, что с тобой произошло. З-значит, ты сейчас спишь и в то ж-же время бодрствуешь, ага? - Гейн ткнул пальцем вверх, куда-то на небо. - Находишься з-здесь, в Сайлент Хилле, и л-лежишь на своей кровати в...

- В Эшфилде, - машинально дополнил Генри.

- ... в Эшфилде. Это н-называется биолокация. Я ч-читал в книгах об этом, но н-никогда не в-встречался.

Он опять испустил нервный смешок. Генри всё больше убеждался, что его собеседник невменяем.

Показалась ли бы тебе, приятель, эта хреновина такой интересной, если бы ты был в той подземке... слышал её крики?

- Джаспер, - строго спросил он, - это ты зажёг свечи?

Гейн замотал головой:

- Н-нет, так и было, к-когда я пришёл к камню. С ч-чего бы мне зажигать их?

- Тогда, может, знаешь, откуда здесь свечи?

- Они з-зажигают свечи, когда Святая М-мать близка к пробуждению, - Гейн отвечал без раздумий, гордый своими познаниями. - П-по крайней мере, должны. Так н-написано в их Священной К-книге. Д-думаю, это они.

- Культ? - в голосе Генри сквозило сомнение.

- К-кто же ещё?

Генри поразмыслил и пришёл к выводу, что ответ резонный. И это настораживало. Если свечи действительно поставили загадочные культовики, то они должны быть где-то рядом. Встречаться с ними Генри не хотелось.

- Джаспер, это твоя машина? - он указал на смутные очертания "субару" на обочине. Гейн кивнул:

- М-моя.

- Не мог бы ты подбросить меня до города? Я не знаю, как сюда попал, но больше оставаться здесь не хочу. Надеюсь, ты меня понимаешь.

- П-почему нет, - Гейн поднялся с камня; впрочем, с видимой неохотой. Похоже, его огорчало, что интригующая история обрела конец так быстро. - А тебе к-куда?

- Куда угодно, лишь бы отсюда.

Генри сказал чистую правду. Место пугало его всё больше, и нерасторопность визави начинала раздражать. Гейн направился было к калитке, но потом подозрительно уставился на левую руку Генри:

- А это з-зачем?

Генри с недоумением проследил за его взглядом. И увидел в своей ладони толстый сук, который он оторвал у берега.

- Для защиты, - он с тяжёлым сердцем бросил сук на землю. - Думаю, здесь небезопасно.

- Почему? - спросил Гейн с любопытством. - Д-думаешь, здесь тоже эти... с-собаки, о которых ты р-рассказывал?

- Вполне возможно. Слушай, Джаспер, давай пойдём к машине, а?
  • 0

#15 Георгий Старков

Георгий Старков

    Внезапно живой :)

  • Заглянувший в кошмар™
  • ФишкаФишкаФишкаФишкаФишкаФишка
  • 1 706 Сообщений:

Опубликовано 08 Сентябрь 2006 - 10:42

Продолжение главы 3...


7


Они никуда не уехали. "Субару" исправно урчал мотором, поставленный на ручник, но когда оба уселись и Джаспер нажал на педаль газа, двигатель поперхнулся струёй сизого дыма и заглох. Генри, начавший изучать бумаги, которые Гейн бережно переложил в бардачок, почувствовал неприятный холодок в солнечном сплетении.

- Од-дну минуту, - тот вылез из салона и раскрыл капот. Генри последовал за ним. Дым продолжал сочиться из двигателя, отдавая явным запахом копоти. Джаспер прикоснулся к двигателю и тут же отдернул руку с приглушённым вскриком: металл был раскалён.

- С-странно, - он почесал в затылке. Генри уразумел, что в автолюбителях Гейн никогда не ходил... как и он сам. Во время странствий Генри пользовался либо междугородним транспортом, либо автостопом. А поломка была серьёзной. Он сомневался, что они вдвоём смогут разобрать двигатель прямо здесь.

Пока Гейн бормотал проклятия, Генри снова расценивающе оглядел пейзаж. Багровый лик луны сместился к озеру, и деревья послушно повернули тени. Ночной бриз успел потушить несколько свеч, но в целом армия искусственных светлячков держалась неплохо. Большой камень (Накихона, вспомнил он) невозмутимо лежал и, казалось, поглядывал на них трещинами, напоминающими узкие глаза.

- Старая ж-железяка, как вернусь, п-продам к чёртовой...

- Джаспер, что там, дальше по тропе?

Гейн без особого интереса бросил взгляд в сторону, куда указывал Генри:

- Я уже г-говорил. Там детский приют, к-которым заправлял культ. То есть з-здание приюта. Сейчас т-там никого нет, оно з-заброшено. В-власти, они не п-пожелали дальше т-терпеть их организацию.

- Но тогда кто...

Генри повернулся к островку догорающих свеч с нарастающей тревогой. Словно почувствовав его взгляд, крайняя справа свеча дрогнула и погасла под напором ветра.

- Я ув-верен, что они есть, - заявил Гейн. - Н-но не афишируются. Т-такая старая религия н-не может исчезнуть.

- Куда ведёт это шоссе?

- В С-старый Город. Но идти д-далеко, п-придётся обогнуть в-всё озеро. Эта часть берега н-не заселена, местные её н-называют Пустырём.

- А можно добраться до жилых кварталов как-нибудь побыстрее?

Задавая вопрос, Генри уже знал ответ.

- Д-да, - Джаспер указал на тропу, которая вела к приюту. - П-пожалуй, если пойти н-напрямик, т-то можно срезать часть п-пути. Тропа п-примыкает к Натан-авеню возле м-маяка.

Маяк. При этом слове в памяти Генри заворочалось что-то нелицеприятное.

- А на шоссе машин, я так понимаю, мало?

- Их т-там нет в-вообще, - усмехнулся Гейн. - П-по крайней мере, я, к-когда ехал сюда, не в-видел ни одну. С-слушай, ты с-собираешься п-пойти по т-тропе, д-да?

Придётся, вздохнул Генри. Ой как не хочется, но иного выхода нет. Точно так же, как дыра в ванной вкупе с запертой дверью - словно чья-то могучая воля заставляет поступать именно так, как хочется ему.

От внимания Генри не укрылось, что Гейн стал заикаться чаще, когда понял, что им не избежать прогулки мимо приюта. Человек в зелёной футболке стоял и ждал ответа - Генри даже показалось, что Гейн мелко дрожит в поджилках. Свет фар делал его лицо белым, как мел.

- Почему бы и нет, - с деланным равнодушием отозвался Генри. - Ты со мной, Джаспер?

Гейн затрясся - теперь это стало явно видно. Глаза округлились, нижняя губа чуть отвисла. Генри не знал, чем ему так не нравится приют, но в глубине души даже ощутил потаённое злорадство. Хотели волшебно-мистического приключения - получите и распишитесь.

Не дождавшись ответа, он пошёл по тропе обратно к обронённому суку. Гейн засеменил следом, и когда они добрались до свеч, то увидели, что их cвет отливает кровью из-за медного сияния луны.


8


Собаки завыли где-то поблизости, когда Генри и Джаспер преодолели половину пути. Тоскливый голодный вой сотряс ночной воздух, заставив обоих подскочить. Гейн до хруста в пальцах вцепился в сук, подобранный им по примеру Генри, и шумно сглотнул слюну. Генри, хоть и не выказал свой страх, чувствовал себя не лучше.

- П-потянул м-меня чёрт приехать с-сюда, - пробормотал Гейн.

А ведь действительно, Джаспер, какого чёрта ты притащился к камню посредине ночи? Генри так и подмывало задать щекотливый вопрос, но он не хотел устраивать допрос и без того перепуганному спутнику, да ещё в таком месте. Тропинка прокладывала себе путь меж стволов, иногда расширяясь, иногда сужаясь. В воздухе носились первые опадающие листья. Бриз не прекращался - они шли вдоль берега озера.

- Где ты живёшь, Джаспер? - спросил Генри, чтобы развеять невесёлое молчание.

- В П-плезант Ривере, - с готовностью ответил Гейн. - Это н-недалеко от С-сайлент Хилла. Н-но я ч-часто сюда п-приезжаю.

Он замолчал. Видно было, что Гейну хочется разговориться, стереть с памяти вой, который только что прозвучал, но язык предал его. Речь становилась всё более нечёткой, он заикался через каждое слово. Генри тоже не мог выкинуть из головы глас собак. Он не питал никаких иллюзий по поводу их вооружения, если им придётся вступить в схватку с этими тварями. С одной собакой они ещё могли кое-как справиться, а если их будет больше... Генри с сомнением покосился на Гейна. От этого типа помощи ждать точно не придётся.

И вдруг тот схватил его за рукав.

- С-смотри!

Что-то тёмное появилось между стволами на тропе. Существо невысокого роста, лишь до живота Генри... но его бездвижность внушала страх. Генри остановился. Джаспер во все глаза смотрел вперёд, побелевшие губы что-то беззвучно шептали.

Генри посмотрел налево (лес), потом направо (кусок озера, поблескивающий, как осколок зеркала). Ничего утешительного. Он снова всмотрелся в фигуру, тускло освещённую лунным светом, и на этот раз кое-что смог увидеть. Во-первых - это был человек. А во-вторых, его рост...

Бред какой-то. Откуда может взяться маленький ребёнок в ночном лесу?

Однако же, это был ребёнок. Сделав пару шагов, Генри убедился в этом окончательно. Маленький мальчик лет десяти в полосатой водолазке, сосредоточенно грызущий ногти. Он без тени страха смотрел на приближающихся людей с лёгкой искоркой любопытства в глазах. В копне тёмных волос застрял красноватый лунный свет.

- Эй, парень, - осторожно позвал Генри. Мальчик поднял взгляд и уставился на него угольно-чёрными глазами, но палец изо рта так и не убрал. - Что ты здесь делаешь?

Возможно, малыш и дал бы ответ, но в этот момент Гейн, оставшийся позади, вдруг пролепетал:

- Я... я з-знаю! Т-третье Пришествие... Что-то случится, да!

Генри с досадой развернулся. Джаспер закинул голову, сложил руки на груди и хрипло, отрывисто рассмеялся. Он трясся с головы до ног, язык заплетался, но продолжал выплёвывать новые порции бессмысленных фраз. Генри догадался, что у парня началась форменная истерика.

- Я в-вспомнил! - кричал Гейн, обращаясь к звёздному небу. - Т-тот парень, к-который был з-здесь раньше... Он т-тоже говорил... С-случится что-то б-большое! Н-наконец-то с-случится! С-сегодня, д-да!

- Джаспер, успокойся! - сердито закричал Генри. Гейн не обратил на него никакого внимания, продолжая кривляться и вопить. Когда Генри снова переключил внимание на мальчика, то увидел, что тот со всех ног бежит прочь, углубляясь в лес - лишь пятки сверкают. Парень уже был достаточно далеко, чтобы Таунсенд не вздумал пуститься вдогонку. Несколько секунд, и мельтешение полосатой водолазки пропало среди нагромождения теней.

- Хватит, Джаспер! - Генри с трудом удержался, чтобы не въехать хорошенько по разгорячённому лицу Гейна. В кою-то пору тот вроде услышал - во всяком случае, остановил свои песни-пляски и вернул голову в нормальное положение. Остекленевшие глаза Джаспера смотрели не на Генри, а на место, где минуту назад стоял мальчик. Увидев, что того и след простыл, Гейн окончательно пришёл в себя.

- Г-где он?

- Ушёл, - бросил Генри, закипая. - Джаспер, ты знаешь этого мальчика?

- Я? - Гейн выглядел безмерно удивлённым. - Н-нет, конечно.

- Тогда объясни, что за номер ты только что закатил?

- К-какой ном...

- Ты знаешь, о чём я! - рявкнул Генри ему в лицо. - Что это за Третье Пришествие? Какой парень, с которым ты раньше здесь встречался? И что, чёрт возьми, ты здесь делаешь?

- Я... - при виде взбешенного Таунсенда Гейн с перепугу потерял дар речи. - Я-я ничего н-не знаю, Генри. С-сам не з-знаю, зачем я з-здесь. М-мне просто н-нравится в С-сайлент...

- Ох, Джаспер, - страдальчески вздохнул Генри. - Говори правду, прошу тебя. Ты член культа, не так ли?

- Нет-нет, - Гейн для пущей убедительности замахал руками. - Я п-просто изучаю к-культ, его в-верования. М-мне это интересно. Но с-сам я никогда н-не с-состоял в нём.

Генри хмуро смотрел на него. Похоже, Джаспер говорил правду. При всём желании Генри не мог представить тщедушного, умирающего со страху человечка членом какого бы то ни было культа. Возможно, он просто фанатик - так малолетние дети боготворят героев любимых комиксов.

Почувствовав, что буря проходит, Гейн осмелился добавить:

- И в-вообще, культа д-давно нет. Их л-лавочку прикрыли.

Ага, если бы культ был, ты с радостью примкнул в их ряды? Генри сокрушённо прикрыл веки.

- Всё-таки, почему ты закатил истерику из-за этого парня? Кто он?

- Н-не знаю, Генри. Ч-честно, - взмолился Гейн. - Но разве т-ты не ч-чувствуешь, что г-грядёт нечто? Я эт-то отлично чувствую. Н-наверно, п-потому и приехал с-сюда. П-предчувствие, з-знаешь ли. А этот м-мальчик... он, согласись, и п-правда какой-то с-странный. Я-я просто н-не выдержал. Клянусь.

Они смотрели в глаза друг к другу несколько долгих секунд, потом Генри тяжело вздохнул и отступил от еле живого Гейна. Он знал, что собеседник недоговаривает, но для того, чтобы встряхнуть мешок до дна, можно найти более подходящее место. А они и так потеряли уйму времени. С такими темпами до заветного маяка не добраться и за семь лет.

- Ладно, пошли. Что я хочу сказать - ты напугал парнишку, и он убежал. Один. В ночной лес. Нужно его найти.

- Т-ты ув-верен, Генри? - Гейн мало-помалу свыкался с возвращением в жизнь. - М-мне кажется...

- Джаспер, ради Бога. Он всего лишь ребёнок. Давай, скорее.

Они снова зашуршали палой листвой. Гейн волочился за Таунсендом, как поруганная собака, то и дело что-то выговаривая под носом. Генри перестал обращать на него внимание и нёсся едва ли не галопом. Он полностью сосредоточился на главной задаче - найти ребёнка и отвести его в безопасное место. Судя по завываниям, лес кишмя кишел жёлтыми безглазыми тварями. Очень не хотелось бы, чтобы на его глазах умер ещё один человек... мальчик. Две смерти на его совести - это уже слишком.

Они отшагали четверть мили, когда Гейн снова дёрнул Генри за рукав. Что-что, а зрением природа его не обделила, и он первый заметил высящуюся впереди прямоугольную тень на фоне тёмно-синего неба.

- В-вот он, - сказал Гейн. - Т-тот п-приют. "Д-дом Ж-желаний".


9


"Дом Желаний" на поверку оказался белым двухэтажным параллелепипедом, облепленным известняком. Генри он сразу напомнил городские поликлиники. Здание было огорожено высоким сплошным забором, и через прутья калитки они увидели детские игровые снаряды, заполняющие дворик. Качели и песочницы, как и весь приют, было давно мертвы. Лунные искорки играли на ржавых механизмах, основательно обработанных местными вандалами. Сам дом кренился, даже чуть уходил под землю. Стены были изрисованы граффити, окна зияли разбитыми стёклами. По гладкой штукатурке пробежали глубокие трещины. Генри прочитал дощечку у входа:

Сиротский приют "ДОМ ЖЕЛАНИЙ"
Основан Городским Обществом Радости


- К-конечно, - злорадно усмехнулся Гейн, тоже заметив табличку. - "Об-бщество Радости" и есть к-культ. Это просто п-прикрытие для отвода глаз.

Ничего не ответив, Генри зашёл во двор, заставив петли испустить душераздирающий стон. Тропинка вела мимо здания к другой калитке на дальнем конце двора. Он споро направился вперёд, стараясь не отвлекаться, но заброшенный приют так и притягивал взор. Генри не мог избавиться от мысли, что стоит расслабиться, и из чёрных провалов окон вынырнет костлявая рука и схватит его за шею. Что касается Гейна, тот и вовсе пожирал приют взглядом. В его глазах любопытство перемешивалось со страхом. Язык так и тянулся поведать о том, какие слухи ходили об этом жутком местечке, но демонстративное молчание Таунсенда отбивало всякие поползновения в эту сторону.

- Ин-нтересно, - шептал Гейн, почёсывая запястье, - что тут они н-на самом деле д-делали?..

Изучая здание, он отстал от Генри, который уже добрался до середины двора. Джаспер торопливо сделал несколько шагов за ним... и тут его слух уловил какой-то странный звук. Как работающий двигатель. Или приглушённое пение. Он остановился.

Звук исходил из большой потрепанной корзины с волейбольными мячами. Мячи сдулись и потемнели (более-менее целые, должно быть, забрали ошивающиеся здесь дети), но главное было не в этом. Широко раскрыв глаза, Гейн наблюдал, как они сами собой перекатываются по прогнившему днищу. Во рту мгновенно пересохло. Звук усиливался.

- Г-генри, - слабо позвал он. Тот даже не обернулся.

Мяч докатился до угла и замер. Гейну показалось, что дно всколыхнулось и начало топить мяч в себе... но секундой позже до него дошло, что он видит на самом деле. Вот тогда он закричал по-настоящему.

Дно корзины было забито огромными чёрными насекомыми, которые покрывало его сплошным живым одеялом. Одеяло шевелилось, заставляя мячи катиться. Насекомые издавали тот самый жужжащий звук, который привлёк Гейна - на его же беду. Услышав его крик, "одеяло" мгновенно вспучилось и разлетелось на отдельные частицы, дохнув на лицо несчастного градом гудящих тварей. Чёрная туча взмыла в воздух.

Посмотрев назад, Генри увидел, как Джаспера заволокло нечто чёрное и бесформенное, издающее противное жужжание. Гейн махал руками и истошно вопил. Генри бросился назад, к обезумевшему спутнику. Когда он приблизился к нему, облако вытянулось в длину, подбираясь к Генри. Он почувствовал на шее острый укол боли; мгновением позже жало насекомого пронзило и щёку. Укусы были очень сильными, кровь сразу потекла тёплой струёй. Генри выругался и попытался сбить насекомых палкой. Но они с лёгкостью уворачивались от ударов, делая новые атаки. Несколько секунд, и на лице Генри не осталось места, которое не пометило бы жало этих тварей.

Схватив за руку Гейна, который успел сорвать голос, Генри потащил его к приюту. Решение принял спонтанно, не раздумывая... всё равно другого пути к спасению не было. Парадная дверь была гостеприимно приоткрыта. Они вломились в отсыревшие своды, вызвав своей поступью громкое эхо, звенящее под потолком. Генри навалился на дверь, отрезая насекомым путь, но несколько самых шустрых успели просочиться внутрь. Одного Таунсенд раздавил ладонью, когда тот присосался к его запястью, другого скинул на пол и смачно раздавил ботинком. С оставшимися двумя расправился немного образумившийся Гейн. К счастью, в прихожей не было окон, и твари не могли влиться внутрь.

- Г-господи! - Гейн прикоснулся к обезображенному укусами лицу и всхлипнул. - Ч-что это з-за...

- Не знаю, - Генри осел на пол. Всё произошло быстро, даже слишком быстро. В памяти остался только сумасшедший нечёткий круговорот. Он провёл ладонью по лицу. К пальцам прилипла кровь.

- Чёрт... - вид крови оживил в памяти не столь отдалённое воспоминание: как он сидел над умирающей, захлёбывающейся в крови девушкой... и как блестела на пальцах кровь. Её кровь...

Он нащупал укус на правом виске. Место успело отечь и горело огнём. Как бы эти твари не оказались ядовитыми. Но даже если так, он ничего не мог сейчас делать.

- Джаспер? Ты как?

- Б-больно, - Гейн закрыл лицо руками; между пальцами текли слёзы. - Г-генри, скажи мне, что я с-сплю, как было с тобой в м-метро... Это н-не может быть в-взаправду, не т-так ли?

Генри поднялся с пола, огляделся. Вроде бы в помещении без окон должна была стоять кромешная тьма, но, странное дело, он мог различать вещи довольно хорошо.

- Не знаю, Джаспер. Не знаю...

Он подошёл к двери и прислушался. За тонкой перегородкой был неровный, то стихающий, то усиливающийся гул насекомых. Они не собирались улетать - кружили возле двери, как стражи. Что-то слишком они умные, подумал Генри. Как те собаки в метро. Ему стало не по себе. Может быть, пчёлы тоже лишь отвлекающий маневр, призванный не дать им добраться до ребёнка, чтобы защитить его?

Не "может быть", а так оно и есть. Генри чертыхнулся. Ну конечно! Нужно выбраться из этого плена сию же минуту. Мальчик, маленький мальчик, один в лесу, один во власти багровой луны.

Он лихорадочно обернулся:

- Джаспер, нам нужно...

Гейна нигде не было видно. Он пропал из узкой прихожей. Ощущение дежа-вю с такой силой нахлынуло на Генри, что ему пришлось моргнуть, отгоняя наваждение.

- Джаспер?

Голова закружилась в предчувствии непоправимого. Генри с внезапной ясностью понял, что угроза таится здесь, в этом покинутом приюте, а не в лесу. И жертвой на заклание сегодня выбран не мальчик - они.

Словно подтверждая его догадку, за дверью на правой стене вспыхнул ярко-оранжевый свет.


10


Джаспер услышал голос, когда человек в голубой рубашке ушёл изучать дверь. Голос зазвучал из ниоткуда, наполняя воздух льдом. Он был мягким, вкрадчивым и обольстительным. Этому голосу нельзя было отказать, он манил за собой, дурманя разум и волю. Джаспер никогда не сомневался, что голос будет именно таким, хотя никогда раньше его не слышал... ведь голос принадлежал самому Дьяволу.

И голос сказал ему, чтобы он пришёл. Пришёл и посмотрел на него.

Иди сюда, Джаспер. Просто зайди в комнату, и ты получишь то, чего жаждал все эти годы. Ты увидишь меня - а ты так мечтал об этом, не так ли?

- Да, - он облизнул губы и сделал шаг вперёд. Из-за дощатой двери, которую давно уже никто не открывал, исходили невидимые маслянистые волны, которые опутывали руки и ноги. Но сильнее всего был голос... он не умолкал.

Признайся, Джаспер, ведь потому ты сегодня здесь. Потому ты так боишься и в то же время ликуешь. Ты хочешь увидеть меня, хотел ещё десять лет назад. Тогда тебе не хватило смелости... но ты изменился за эти годы. Я прав, Джаспер?

- Да, - он едва не плакал; впрочем, то были скорее слёзы счастья, чем страха. Он покорно шёл к двери, его бросало то в жар, то в холод.

Наконец он достиг её - вот она, медная втулка ручки, перед ним. Он сжал её в ладони, и пальцы словно сковало инеем. Стоит только повернуть ручку... и он увидит его. Увидит Дьявола.

Твои друзья оказались храбрее тебя, Джаспер. Они не испугались тогда, десять лет назад... они взглянули в мои глаза. Но и тебе ещё не поздно. Так давай же. Ну, Джаспер.

Он закрыл глаза и на мгновение увидел их - Шона и Бобби, как они лежали мёртвые рядом друг с другом, с посиневшими лицами и ртами, разорванными в последнем крике. Он их видел, его заставили смотреть на них в полицейском участке. В тот момент он и начал заикаться...

Дверь не скрипела. Теряя сознание, с горящим от укусов лицом, Джаспер вошёл в тёмную комнату. Дверь неслышно закрылась, но он этого не заметил.

Он был здесь. Дьявол, Аид, Самаэль - всё одно. Он ждал его.

Молодец, Джаспер, похвалил голос. Молодец. А теперь, прежде чем ты увидишь меня, я дам тебе то, чего тебе так не хватает. Я отдам тебе...

На столе у противоположной стены стояли кубки. Много кубков. Возле них - длинные, незажжённые свечи. Сбоку лежал стальной нож, даже в полумраке холодно поблескивающий наточенным лезвием. Затаив дыхание, Джаспер склонился над столом. Алтарь, внезапно понял он. Мысль принесла облегчение.

В самый большой кубок, стоящий в центре, была налита маслянистая бесцветная жидкость. Джаспер втянул носом воздух, но запаха не было. Он осторожно взял кубок в руку и поднял. Не знал почему, но поднял...

- Ты схватываешь всё на лету, - сказал мягкий голос за спиной, и из груди Джаспера вырвался приглушённый крик. На этот раз голос был вполне реальным... но оттого ничуть не менее страшным.

- Я здесь, Джаспер. Смотри на меня.

- Нет, - пролепетал он, и на стриженой голове заблестели капли пота. - Я н-не хочу...

- Смотри на меня.

Жидкость в кубке пошла волнами, часть выплеснулась ему на кисть. Джасперу пришлось удерживать кубок обеими руками, чтобы не пролить всё. Он понял, что придётся обернуться и увидеть его. Глаз в глаз. Он понял, что это будет последнее действие в его жизни.

И он сделал это.

Дьявол был в облике человека в синем плаще - с прямыми, ниспадающими на плечи тёмными волосами. В руке он держал длинный нож, точно такой же, какой лежал на столе. Лицо Дьявола было на редкость благожелательным. Они так и стояли, глядя друг на друга. Гейна покидали последние силы. Он зашатался на месте, и тогда Дьявол изрёк:

- Тебе холодно, Джаспер.

- Да, - отозвался он, чувствуя, как под этим гипнотическим взглядом страх рассеивается, сменяясь радостью. Он так хотел увидеть Дьявола, и добился своего. Чего ещё желать? И потом, ему действительно было холодно. Он не мог согреть себя с той страшной ночи десятилетней давности, когда умерли Шон и Бобби. А он остался в живых. Его знобило день и ночь, в самую жаркую погоду. Пальцы рук и ног всегда оставались ледяными, и люди не хотели с ним здороваться за руку. Из-за холода, живущего внутри, он даже не мог нормально говорить...

Ему было холодно.

- Тебе нужно согреться.

- Да.

Глаза Дьявола... такие глубокие и тёмные, его голос - хорошо поставленный, выразительный, но неживой... Кубок качнулся в руке Джаспера. Он вознёс его высоко над головой.

- Да, - повторил за ним Дьявол, как эхо. - Ты больше не будешь заикаться. Не будешь бояться и мёрзнуть. И мертвецы не будут приходить к тебе во снах. Всё позади.

Джаспер поверил, потому что этому голосу невозможно было не верить. Он послушно опрокинул кубок над своей макушкой, почувствовал, как жидкость потекла вниз, заливая сальной плёнкой лицо, шею, грудь. Он не сопротивлялся, когда Дьявол в синем плаще подошёл к нему вплотную и водил лезвием ножа по груди, нашёптывая нескончаемые слова. Боли не было, и Джаспер верил.

Но потом, когда в руке Дьявола вспыхнул огонь и он поднёс полыхающее пламя к его груди, всё изменилось.


11


Гейн кричал за дверью, и красные сполохи выглядывали в щель. Генри неистово заколотил по двери. Та стояла не шелохнувшись, хоть и выглядела донельзя хлипкой. Что-то удерживало дверь с той стороны - что-то настолько сильное, что все старания Генри казались потугами муравья, старающегося перетащить булыжник.

Когда в щель начал лезть дым, отдающий горелой плотью, Генри понял, в который раз за последние дни, что уже поздно. Вопли размылись - теперь они напоминали скорее вой пожарной сирены, нежели человеческий голос. В последний раз приложившись кулаком к двери, Генри отступил назад. Словно того и ожидая, дверь подалась назад на петлях, открыв взору ужасное зрелище.

За дверью была маленькая комната с голыми стенами. Интерьера не было - лишь у противоположной стены располагался низкий стол, на котором громоздились кубки необычайных форм. Джаспер стоял у стола, держа в руке один из них, большой чёрный кубок... Он горел. Пламя пожирало его, заставляя корчиться и бессвязно орать, но он непонятно почему не падал. Языки огня жадно лизали его грудь, руки, голову, вжаривая одежду в тело.

Как это ни невероятно, Гейн, похоже, услышал скрип открывающейся двери. Он вскинул почерневшую голову с остатками волос, которые на глазах осыпались пеплом, и посмотрел прямо на него, на Генри, белками глаз, похожими на сваренное вкрутую яйцо.

- Я встретил его! - во весь голос гаркнул он; когда губы раздвинулись, со щеки сорвалась чёрная короста. - Того, о котором говорил тот парень... это был Дьявол!

Кубок вывалился из пальцев и покатился по полу, и Гейн рухнул на колени, словно этого и ждал. Теперь огонь принялся за его спину, но он этого уже не чувствовал. Последний выкрик забрал все силы, и больше Джаспер не кричал. Тело качнулось набок. Генри бросился к нему, не отдавая себе отчёта, что хочет сделать, но невыносимый, пышущий жар заставил его остановиться. Широко открытыми глазами он смотрел, как то, что минуту назад было Джаспером Гейном, тяжело упало на пол. Деревянные половицы немедленно занялись. Назревал пожар. Предчувствовав ужасное, Генри обернулся. Так и есть - дверь была плотно закрыта. Он был заперт в приюте "Дом Желаний", а огонь быстро прыгал с одной половицы на другую, и дерево весело потрескивало, предвещая последний танец старого дома - карнавал огня, искр и дыма этой пряной ночью, под светом багровой луны.
  • 0